чае имеется в виду какая-то особая перестройка сознания. Возникает зада-
ча - понять необходимость этой перестройки и то, в чем именно она состо-
ит.
Эту необходимость создает то обстоятельство, что, чем более расширя-
ются связи субъекта с миром, тем более они перекрещиваются между собой.
Его действия, реализующие одну его деятельность, одно отношение, объек-
тивно оказываются реализующими и какое-то другое его отношение. Возмож-
ное несовпадение или противоречие их не создает, однако, альтернатив,
которые решаются просто "арифметикой мотивов". Реальная психологическая
ситуация, порождаемая перекрещивающимися связями субъекта с миром, в ко-
торые независимо от него вовлекаются каждое его действие и каждый акт
его общения с другими людьми, требует от него ориентировки в системе
этих связей. Иными словами, психическое отражение, сознание уже не может
оставаться ориентирующим лишь те или иные действия субъекта, оно должно
также активно отражать иерархию их связей, процесс происходящего подчи-
нения и переподчинения их мотивов. А это требует особого внутреннего
движения сознания.
В движении индивидуального сознания, описанном раньше как процесс
взаимопереходов непосредственно-чувственных содержаний и значений, при-
обретающих в зависимости от мотивов деятельности тот или иной смысл, те-
перь открывается движение еще в одном измерении. Если описанное раньше
движение образно представить себе как движение в горизонтальной плоскос-
ти, то это новое движение происходит как бы по вертикали. Оно заключает-
ся в соотнесении мотивов друг с другом: некоторые занимают место подчи-
няющих себе другие и как бы возвышаются над ними, некоторые, наоборот,
опускаются до положения подчиненных или даже вовсе утрачивают свою смыс-
лообразующую функцию. Становление этого движения и выражает собой ста-
новление связной системы личностных смыслов - становление личности.
Конечно, формирование личности представляет собой процесс непрерыв-
ный, состоящий из ряда последовательно сменяющихся стадий, качественные
особенности которых зависят от конкретных условий и обстоятельств. Поэ-
тому, прослеживая последовательное его течение, мы замечаем лишь от-
дельные сдвиги. Но если взглянуть на него как бы с некоторого удалении,
то переход, знаменующий собой подлинное рождение личности, выступает как
событие, изменяющее ход всего последующего психического развития.
Существуют многие явления, которые отмечают этот переход. Прежде все-
го это перестройка сферы отношений к другим людям, к обществу. Если на
предшествующих стадиях общество открывается в расширяющихся общениях с
окружающими и поэтому преимущественно в своих персонифицированных фор-
мах, то теперь это положение оборачивается: окружающие люди все более
начинают выступать через объективные общественные отношения. Переход, о
котором идет речь, и начинает собой изменения, определяющие главное в
развитии личности, в ее судьбе.
Необходимость для субъекта ориентироваться в расширяющейся системе
его связей с миром раскрывается теперь в новом своем значении: как по-
рождающая процесс развертывания общественной сущности субъекта. Во всей
своей полноте это развертывание составляет перспективу исторического
процесса. Применительно же к формированию личности на том или ином этапе
развития общества и в зависимости от места, занимаемого индивидом в сис-
теме наличных общественных отношений, перспектива эта выступает лишь как
эвентуально содержащая в себе идеальную "конечную точку".
Одно из изменений, за которым скрывается новая перестройка иерархии
мотивов, проявляется в утрате самоценности для подростка отношений в ин-
тимном круге его общения. Так, требования, идущие со стороны даже самых
близких взрослых, сохраняют теперь свою смыслообразующую функцию лишь
при условии, что они включены в более широкую социальную мотивационную
сферу, в противном случае они вызывают явление "психологического бун-
тарства". Это вхождение подростка в более широкий круг общения вовсе,
однако, не значит, что интимное, личностное как бы отходит теперь на
второй план. Напротив, именно в этот период и именно поэтому происходит
интенсивное развитие внутренней жизни: наряду с приятельством возникает
дружба, питаемая взаимной конфидентностью; меняется содержанием писем,
которые теряют свой стереотипный и описательный характер, и в них появ-
ляются описания переживаний; делаются попытки вести интимные дневники и
начинаются первые влюбленности.
Еще более глубокие изменения отмечают последующие уровни развития,
включительно до уровня, на котором личностный смысл приобретает сама
система объективных общественных отношений, ее выражения. Конечно, явле-
ния, возникающие на этом уровне, еще более сложны и могут быть по-насто-
ящему трагическими, но и здесь происходит то же самое: чем более откры-
вается для личности общество, тем более наполненым становится его внут-
ренний мир.
Процесс развития личности всегда остается глубоко индивидуальным, не-
повторимым. Он дает сильные смещения по абсциссе возраста, а иногда вы-
зывает социальную деградацию личности. Главное - он протекает совершенно
по-разному в зависимости от конкретно-исторических условий, от принад-
лежности индивида к той или иной социальной среде. Он особенно драмати-
чен в условиях классового общества с его неизбежными отчуждениями и пар-
циализацией личности, с его альтернативами между подчинением и гос-
подством. Само собой разумеется, что конкретные жизненные обстоятельства
накладывают свою печать на ход развития личности и в социалистическом
обществе. Уничтожение объективных условий, образующих преграду для возв-
ращения человеку его действительной сущности - для всестороннего и гар-
монического его личности, делает эту перспективу впервые реальной, но
вовсе не перестраивает личность автоматически. Фундаментальное изменение
состоит в другом, в том, что возникает новое движение: борьба общества
за человеческую личность. Когда мы говорим: "Во имя человека, для чело-
века" - это означает не просто для его потребления, это - для его лич-
ности, хотя при этом, конечно, подразумевается, что человек должен быть
обеспечен и материальными благами, и духовной пищей.
Если снова вернуться к явлениям, отличающим переход от периода подго-
товления личности к периоду ее развития, то следует указать еще одну
происходящую трансформацию. Это трансформация выражения классовых осо-
бенностей личности, а говоря шире - особенностей, зависящих от социально
дифференциации общества. Классовая принадлежность субъекта уже с самого
начала обусловливает развитие его связей с окружающим миром, большую или
меньшую широту его практической деятельности, его общений, его знаний и
усваиваемых норм поведения. Все это и составляет те приобретения, из ко-
торых складывается личность на этапе ее первоначального формирования.
Можно ли и нужно ли говорить применительно к этому о классовом характере
личности? Да, если иметь в виду то, что ребенок перенимает из окружения;
нет, потому что на этом этапе он является лишь объектом, если можно так
выразиться, своего класса, социальной группы. Дальнейший же переворот
состоит в том, что он становится их субъектом. Теперь, и только теперь,
его личность начинает формироваться как классовая в ином, собственном
значении слова: сначала, может быть, безотчетно, потом сознавая это, но
он рано или поздно неизбежно занимает свою позицию - более активную или
менее активную, решительную или колеблющуюся. Поэтому в условиях классо-
вых конфронтаций он не просто "оказывается", а сам встает по ту или дру-
гую сторону баррикад.
Оказывается другое, а именно, что на каждом повороте жизненного пути
ему нужно от чего-то освобождаться, что-то утверждать в себе, и все это
нужно делать, а не только "подвергаться влияниям среды".
Наконец, на том же рубеже происходит еще одно изменение, тоже меняю-
щее самый "механизм" формирования личности. Выше я говорил о все более
расширяющейся действительности, которая существует для субъекта акту-
ально. Но она существует также во времени - в форме его прошлого и в
форме предвидимого им будущего. Конечно, прежде всего имеется в виду
первое - индивидуальный опыт субъекта, функцией которого якобы и являет-
ся его личность. И это снова воскрешает формулу о личности как о продук-
те врожденных свойств и приобретенного опыта. На ранних этапах развития
формула эта еще может казаться правдоподобной, особенно если ее не упро-
щать и учитывать всю сложность механизмов формирования опыта. Однако в
условиях происходящей иерархизации мотивов она все более утрачивает свое
значение, а на уровне личности как бы опрокидывается.
Дело в том, что на этом уровне прошлые впечатления, события и
собственные действия субъекта отнюдь не выступают для него как покоящие-
ся пласты его опыта. Они становятся предметом его отношения, его
действий и потому меняют свой вклад в личность. Одно в этом прошлом уми-
рает, лишается своего смысла и превращается в простое условие и способы
его деятельности - сложившиеся способности, умения, стереотипы поведе-
ния; другое открывается ему в совсем новом свете и приобретает прежде не
увиденное им значение; наконец, что-то из прошлого активно отвергается
субъектом, психологически перестает существовать для него, хотя и оста-
ется на складах его памяти. Эти изменения происходят постоянно, но они
могут и концентрироваться, создавая нравственные переломы. Возникающая
переоценка прежнего, установившегося в жизни, приводит к тому, что чело-
век сбрасывает с себя груз своей биографии. Разве не свидетельствует это
о том, что вклады прошлого опыта в личность стали зависимыми от самой
личности, стали ее функцией?
Это оказывается возможным благодаря возникшему новому внутреннему
движению в системе индивидуального сознания, которое я образно назвал
движением "по вертикали". Не следует только думать, что перевороты в
прошлом личности производятся сознанием, сознание не производит, а опос-
редствует их; производятся же они действиями субъекта, иногда даже внеш-
ними - разрывами прежний общений, переменой профессии, практическим
вхождением в новые обстоятельства. Прекрасно описано у Макаренко: старая
одежда принимаемых в колонию беспризорников публично сжигается ими на
костре.
Вопреки своей распространенности, взгляд на личность как на продукт
биографии человека является неудовлетворительным, оправдывающим фаталис-
тическое понимание его судьбы (обыватель так и думает: ребенок украл, -
значит, станет вором!). Взгляд этот, конечно, допускает возможность из-
менить что-то в человеке, но только ценой внешнего вмешательства, силой
своей перевешивающего сложившееся в его опыте. Это - концепция примата
кары, а не раскаяния, награды, а не действий, которые она венчает. Упус-
кается главный психологический факт, а именно, что человек вступает в
отношение к своему прошлому, которое по-разному входит в наличное для
него - в память его личности. Толстой советовал: замечай, что помнишь,
что не помнишь; по этим признакам узнаешь сам себя155.
Неверен этот взгляд еще и потому, что расширение действительности для
человека происходит не только в направлении прошлого, но и в направлении
будущего. Как и прошлое, будущее составляет наличное в личности. Открыв-
шаяся человеку жизненная перспектива есть не просто продукт "опережающе-
го отражения", а его достояние. В этом сила и правда того, что писал Ма-
каренко о воспитательном значении ближних и дальних перспектив. То же и
для взрослых. Вот какую притчу я однажды услышал на Урале от старика ко-
нюха: когда лошадь на трудной дороге начинает спотыкаться, то нужно не
нахлестывать ее, а поднять ей голову повыше, чтобы дальше видела перед
