он неожиданно вынул руку из-под пулеметной ленты, высевшей у него на
тельняшке, и дал Борману подзатыльник.
- Это тебе за заговор, - пояснил он. В выпученных глазах Бормана
появился признак немого вопроса.
- Вот это память... - восхищенно сказал Борман, держа обеими руками
гудящую от удара голову.
Штирлиц спокойно прошел по коридору, лавируя между расставленными
партайгеноссе препятствиями, и исчез на лестнице, погромыхивая по ней
коваными сапогами.
Партайгеноссе радостно потер руки. Предусмотренного на случай
желающих подняться грохота не последовало.
"Значит, Штирлиц спустился вниз", - обиженно подумал Борман. Этого он
не предусмотрел.
Штирлиц сидел за столом и сосредоточенно делал вид, что пишет.
На самом же деле он загнал в дырку в крышке стола жирную муху и
теперь обильно поливал ее чернилами. Ему было интересно, можно ли
покрасить муху чернилами, и будет ли после этого летать это животное.
Когда чернильница опустела и перо стало отзываться легким
дребезжанием в ответ на попытку обмакивания в чернила, Штирлиц бросил это
философское занятие и медленно потянулся.
Муха выбралась из своей тюрьмы и медленно полетела к окну, громко
жужжа и брызгаясь чернилами. Штирлиц улыбнулся и два раза плюнул на пол.
Он опять был прав.
День медленно тянулся к закату. Лиловое солнце нежно коснулось
вывески "Сегодня и ежедневно кроме субботы, четверга и понедельника у нас
лучшие котлеты в штате Мэн", и Штирлиц, зевнув, достал из кармана пачку
"Беломора".
Как всегда, делать было совершенно нечего.
В городской центр культуры - публичный дом, куда его звал мистер
Томпсон, идти не хотелось - после вчерашнего дебоша болела поясница и там
могли, по крайней мере, набить морду. Томпсону, конечно.
Штирлиц поскучал еще примерно час, затем смахнул с затылка пыль и
отправился в коридор.
Напротив гипсового бюста Кеннеди стоял на четвереньках мистер
Томпсон, прижимая обеими руками к тусклому мрамору пола простую фетровую
шляпу. Он стоял неподвижно, но тем не менее старательно кряхтел. Штирлиц
бросил зубочистку и подошел ближе.
- Кто у тебя там? - вежливо поинтересовался он.
Томпсон поднял к нему потную морду и плаксиво сказал:
- Во-вторых, не у меня, а у господина Министра обороны. А во-первых,
я сам не знаю.
- Вредный ты, - сказал Штирлиц и приготовился дать Томсону пинка или
подзатыльник. Но его что-то остановило - прилипшая к пальцам, залежавшимся
в кармане, жевательная резинка типа "Бубель-Гум спешал фор Штирлитц" - так
было написано на пачке.
- А где эта интриганская морда? - спросил Штирлиц, отлипляя от
пальцев липкий, но довольно жесткий продукт.
- Вы про кого, про господина Министра? Он ушел... ненадолго... ну,
ему надо...
- Понятно, - сказал Штирлиц, приятно улыбаясь.
Из ватерклозета, располагавшегося в конце коридора, рядом с портретом
Вашингтона, раздалось шипение и клокотание. Вскоре оттуда показался
посвежевший и очень довольный господин Министр, вытирая мокрые руки о
пиджак.
- Штирлиц, как хорошо, что вы пришли! - сказал он и сделал такое
лицо, каким осужденный утром перед казнью встречает палача.
- Прямо превосходно, - сказал Штирлиц, чтобы все поняли, как ему
приятно.
Господин Министр, продолжая радостно улыбаться, сделал маневр к
оступлению.
- Кто у Томпсона под шляпой? - строго спросил Штирлиц.
Господин Министр закатил глаза к небу и стал думать, чтобы такого
соврать. Обманывать Штирлица считалось очень рискованным делом. Но кроме
мелких земноводных амфибий на ум ничего не приходило.
- Лягушка? - неуверенно сказал господин Министр и покосился на
Штирлица.
Зверь, сидящий под шляпой, задергался и издал зловещее стрекотание.
- Крупная? - сочувственно спросил Штирлиц.
- Очень, - сказал господин Министр, отыскивая место, куда в случае
чего можно было бы прыгнуть.
- Кусается? - продолжал Штирлиц.
- Может руку откусить, - сказал господин Министр, слегка увлекшись.
Томпсон побледнел и, держа шляпу одной рукой, вытер другой холодный
пот со лба. Шляпа внезапно вырвалась и поскакала по этажу, натыкаясь на
стены и отскакивая от них в почтительном недоумении.
Шеф разведки, все еще стоя на четвереньках, побежал ловить ее. Тыкая
руками в шляпу, он опрокинул ее. Из-под шляпы вылезла крупная желтая
саранча, подвигала челюстями и скрылась на лестнице.
- Упустил! - истошно заорал господин Министр.
Штирлиц расцвел в довольной улыбке.
- Надули, - счастливо сказал он, как будто надули не его, а Томпсона
или господина Министра. - Неужели тебя мама в дестве не учила, что врать
нехорошо?
Господин Министр покраснел и стал выписывать левой ногой различные
геометрические фигуры. Штирлиц залюбовался его раскаянием.
По лестнице приполз вспотевший и взъерошенный шеф разведки.
- Поймал, - сказал он, показывая укушенный палец.
Крупный полевой вредитель был зажат у него под мышкой и угрожающе
шевелил челюстями.
- Осторожней, не помните, - засуетился господин Министр, подставляя
стеклянную банку из-под соленых огурцов.
Через минуту псевдолягушка сидела в банке и томно билась головой о
металлическую крышку. Очевидно, такое беспокойство было обусловленно
близостью товарища Штирлица.
- Зачем тебе эта уродина? - спросил Штирлиц.
- О, Штирлиц, вы ничего не по... ой-ой, извините, я хотел сказать,
что это крупный стратегический зверь. Мы зашлем его в одну страшно
отсталую страну, и тамошний вождь останется голодный.
- Хорошо придумано, - сказал Штирлиц, жонглируя двумя кастетами. - А
в какую такую отсталую страну?
Господин Министр опять закатил глаза и стал напряженно думать.
Конечно, Штирлицу говорить не следовало.
- Ну? - сказал Штирлиц. - В какую?
- В Папуа-Новую Гвинею, - нерешительно сказал господин Министр.
- А чем тебе папуасы досадили? - удивился Штирлиц.
- Воюют, проклятые, - сказал господин Министр, понуря глупую голову.
Штирлиц недоверчиво посмотрел на него. Он, конечно же, понял, что его
опять-таки хотят обдурить.
- Ты у меня смотри, - сказал он, показывая кастет. Штирлиц знал, что
он в любом случае узнает зловещие планы господина Министра, и поэтому
нисколько не торопился.
- Ладно, - сказал Штирлиц, вытирая рукавом томпсоновского пиждака
испачканный тушенкой рот. - Мы с вами еще поговорим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В коридоре стояла глухая тишина. Ночью Капитолий пустовал. Раньше в
нем по ночам сидел скучающий сторож. К утру он зверски напивался и
горланил песню "Янки дудль", колотя пустой бутылкой в чугунную сковородку.
Теперь алкоголика заменили новейшие достижения науки и техники.
Электрическая сигнализация лишила сторожа работы, и теперь по утрам вместо
воплей "Янки дудль" обычно раздавался вой электрической сирены.
Штирлиц спокойно шел по коридору. Следом за ним, озираясь, дрожа от
страха и поминутно наступая на свою длинную сутану, шел пастор Шлаг.
- Прекрати стучать зубами, - шепотом попросил Штирлиц. - А то стучать
будет нечем.
- Страшно! - дрожащим голосом сообщил Шлаг.
- Нечего бояться, - ободряюще сказал Штирлиц.
Часы без минутной стрелки в кабинете Томпсона, кряхтя несмазанными
внутренностями, прошипели двенадцать.
Пастор похолодел и перекрестился.
- Так, - шепотом сказал Штирлиц, зажигая потайной фонарь. Пластмасса
горела на редкость скверно и коптила. - Пролезешь в кабинет господина
Министра, соберешь всю бумагу и приползешь обратно. - И он сбил кастетом
замок с вентиляционного люка.
Пастор, кряхтя, задрал сутану и полез в образовавшееся отверстие.
Через минуту его чихание послышалось в самом кабинете.
- Ну как? - спросил Штирлиц, заглядывая в замочную скважину.
- Бумаги много, - хрипло сказал пастор. Он обнаружил початую бутылку
виски и сейчас ему было не до бумаг.
- Тащи сюда! - потребовал Штирлиц.
- Бумаги много, - повторил пастор. Содержимое бутылки быстро
уменьшалось.
- Не задерживайся! - кипел Штирлиц.
- А вот сам бы слазил, - сказал Шлаг, опьянев и похрабрев, как
никогда.
- Чтоб я, высококвалифицированный и высокооплачиваемый русский
разведчик, полез в грязную дыру... - Штирлица передернуло. - Ты, толстый,
вылезай быстрей.
В люке появилась счастливая морда пастора. В зубах у него была зажата
толстая пачка бумаги, и он помогал себе ползти папкой с белыми завязками.
Пастор выбрался из люка и сказал что-то невразумительное. Штирлиц
выдернул у него изо рта пачку бумаги и предложил повторить.
- Я говорю, почему я, а не Борман? - спросил пастор, поправляя
наползшую на плечи сутану.
- Борман! - Штирлиц стал радостно гоготать. - Эта жирная свинья
понаставила бы там веревочек и капканов. И завтра я имел бы неприятности.
- Мне то что, - сказал Шлаг вполголоса.
- Вот это плохо, - строго сказал Штирлиц.
- Что? - удивился пастор.
- Что вам все равно, кто перед вами, агент Гестапо или коммунист.
"К чему бы это", - подумал пастор и спросил:
- А кто лучше?
- Конечно, агент Гестапо.
- Вы так думаете?
- А ты нет?
Пастор пожал плечами, и они со Штирлицем направились к Штирлицу
домой. Русский разведчик неизвестно на каких правах жил в сразу шести
номерах огромного отеля. Никто не смел заикаться об арендной плате.
Пастор потоптался у двери и рухнул на коврик, о который Штирлиц
только что вытер ноги.
Около телевизора сидел Борман и смотрел передачу со стриптизом.
Сегодняшний день он считал пропавшим. Ни до, ни после обеда никто не
провалился в яму, никто не зацепился за веревочку или попал в капкан.
Партайгеноссе сидел, страшно растроенный, и думал, что уже потерял
квалификацию. Внезапно Штирлиц, проходя мимо него с пакетом кефира,
споткнулся о ловко опрокинутый стул и ругнулся.
Борман словно расцвел.
- Штирлиц, как успехи? - спросил он.
- Я тебе щас покажу успехи, - сказал Штирлиц, и Борман с визгом
умчался в соседнюю комнату.
- Штирлиц, - примирительно сказал он оттуда. - Давай собачку купим.
- Зачем? - удивился Штирлиц.
- Ее так отдрессировать можно, она документы таскать будет. Я в рейхе
уже так пробовал.
- Гм! - сказал Штирлиц. С собачкой связываться не хотелось. Штирлицу
в качестве похитителя документов больше подходил пастор Шлаг, но...
- Давай, - сказал Штирлиц. - Но какую?
Здесь пришлось задуматься Борману. Предлагая купить собачку, он
преследовал две цели: во-первых, указанную, а во-вторых, собачка должна
была быть обучена кусать всех, на кого укажет Борман, за пятки. Поэтому
выбор породы усложнился. Борман задумчиво почесал в блестящем затылке и
сказал:
- Тут надо подумать...
* * *
Ночью партайгеноссе спал плохо. Ему снился страшный сон о том, как
он, Борман, идет ночью по Капитолию, и вдруг из одной из дверей выходит
Штирлиц, вытирает окровавленные руки и говорит "Следующий...". Два
здоровых сотрудника ФБР хватают партайгеноссе за руки и ноги и бросают в
кабинет Штирлица. Борман засопротивлялся и проснулся от весомого удара по
лбу.
Над ним стоял Штирлиц и держал в руках крупную гирю.
- Во развеселился... - хмуро сказал он, и партайгеноссе понял, что
Штирлиц сегодня в дурном настроении.
Он вытер со лба холодный пот и сказал:
- Штирлиц, а я придумал!
- Чего ты еще там придумал, - еще более хмуро сказал Штирлиц, отдирая
