ОПЕРАЦИЯ "ИГЕЛЬС"
КАК РАЗМНОЖАЮТСЯ МИЛЛЕРЫ
ШТИРЛИЦ НА КУБЕ
Вожди четвертого рейха, или как размножаются Мюллеры.
Похождения Штирлица, и другие приключения Бормана.
КАК ШТИРЛИЦА ЖЕНИЛИ
ШТИРЛИЦ или ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ
ШТИРЛИЦ или ВПЕРЕД В ПРОШЛОЕ
ШТИРЛИЦ или КОРЕЙСКИЙ ВОПРОС
Маленькие рассказики про штандартенфюрера СС фон Штирлица
ОПЕРАЦИЯ "ИГЕЛЬС"
ПРЕДИСЛОВИЕ.
За окном шел снег и рота красноармейцев.
Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил:
- Товарищ Жюков, вас еще не убили?
- Нет, товарищ Сталин.
- Тогда дайте закурить.
Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку "Казбека" и
протянул ее Сталину. Покрошив несколько папирос в трубку,
главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой спички.
Через десять минут он спросил:
- А как там дела на западном фронте?
- Воюют, - просто ответил Жуков.
- А как чувствует себя товарищ Исаев?
- Ему трудно, - печально сказал Жуков.
- Это харашо, - сказал Сталин. - У меня для него есть новое
задание...
А за окном шел снег и рота красноармейцев.
ГЛАВА 1
Низкий закопченный потолок кабачка "Три поросенка" был почти черным
от сажи, стены были изрисованы сценами из знаменитой сказки, в честь
которой был назван кабачок. Кормили в кабачке не очень хорошо, поили еще
хуже, но это не отпугивало его завсегдатаев. Отпугивало их другое. С
недавних пор в кабачок повадился заглядывать штандартенфюрер СС фон
Штирлиц.
Вот и сейчас он сидел у дальнего столика, который был заставлен едой
на семерых, а бутылками на восьмерых. Штирлиц был один и никого не ждал.
Иногда ему становилось скучно, он вытаскивал из кармана маузер с
дарственной надписью "Чекисту Исаеву за освобождение Дальнего Востока от
Феликса Эдмундовича Дзержинского" и с меткостью истинного ворошиловского
стрелка расстреливал затаившихся по углам тараканов.
- Развели тут! - орал он. - Бардак!
И действительно, в кабачке был бардак.
Пол был залит дешевым вином, заплеван и завален окурками. Создавалось
впечатление, что каждый считал своим долгом если не наблевать на пол, то
хотя бы плюнуть или что-нибудь пролить. То и дело, ступая по лужам и
матерясь, проходили офицеры. За соседним столиком четверо эсэсовцев грязно
приставали к смазливой официантке. Ей это нравилось, и она глупо хихикала.
В углу, уткнувшись лицом в салат из кальмаров, валялся пьяный унтерофицер
без сапог, но в подтяжках. Иногда он начинал недовольно ворочаться и
издавал громкие неприличные звуки. Два фронтовика, попивая шнапс у стойки,
тихо разговаривали о событиях на Курской дуге. Молоденький лейтенантик в
компании двух девушек подозрительной наружности громко распинался о том,
какой он молодец, и как хорошо он стреляет из пистолета.
Штирлиц отпил из кружки большой глоток пива, поковырялся вилкой в
банке тушенки и пристальным взором оглядел окружающую действительность
разлагающейся Германии, изредка задерживая взгляд на некоторых выдающихся
подробностях снующих между столиками официанток.
- Какие сволочи эти русские, - неожиданно для всех сказал молоденький
лейтенантик. - Я бы их всех ставил через одного и стрелял по очереди.
В помещении воцарилась тишина. Все посмотрели на Штирлица. Штирлиц
выплюнул кусок тушенки, встал, и, опрокинув три столика, строевым шагом
подошел к зарвавшемуся лейтенанту.
- Свинья фашистская, - процедил он и влепил лейтенанту пощечину.
- Простите, я не совсем понимаю... - пролепетал оторопевший
лейтенант.
Штирлиц вышел из себя, и, схватив табуретку, обрушил ее на голову
незадачливому лейтенанту. Лейтенант упал, и Штирлиц начал злобно пинать
его ногами.
- Я, русский разведчик Исаев, не позволю грязному немецкому псу
оскорблять русского офицера!
Четверо эсэсовцев бросились разнимать дерущихся. Развеселившегося
Штирлица оттащили от стонущего лейтенанта, и, чтобы успокоить, предложили
выпить за Родину, за Сталина.
- Да, - сказал Штирлиц, немного успокоившись. Он выпил кружку шнапса,
рыжий эсэсовец с готовностью налил вторую, Штирлиц выпил еще, лейтенант
стал ему неинтересен.
- Ну как же можно, - шепнул один из фронтовиков рыдающему лейтенанту,
- при самом Штирлице говорить такое о русских, да еще и в таких
выражениях! Я бы вас на его месте убил.
- Штирлиц - добрая душа, - вздохнул второй фронтовик, - я помню, три
дня назад тут били японского шпиона, так все били ногами, а Штирлиц - нет.
- Добрейший человек, - подтвердил первый фронтовик, и они вывели
лейтенанта на свежий воздух.
Штирлиц, обнявшись с эсэсовцами, громко пел "Гитлер зольдатен".
Пьяный унтерофицер поднял голову из салата, обвел зал мутным взглядом
и восторженно заорал:
- Хайль Гитлер!
Весь зал вскочил, вскинув руки, стены задрожали от ответного рева:
- Зиг хайль!!!
А Штирлиц уже спал, снились ему соловьи, русское поле и березки,
снились ему голые девки, купающиеся в озере, а он подглядывал за ними из
кустов.
Сейчас он спит, но ровно через полчаса он проснется, чтобы продолжать
свою нелегкую, нужную для Родины работу.
ГЛАВА 2
В кабинете Мюллера стоял сейф, в котором Мюллер хранил дела на всех
сотрудников Рейха. Он часто с любовью залезал в свой сейф за очередным
делом, чтобы пополнить его, восстановить в памяти, просто полистать или
привести в действие. Но последнее случалось редко, ибо Мюллер, как
истинный коллекционер, не любил расставаться с делами своих подопечных.
Сейфы с делами были почти у всех сотрудников Рейха, кроме Штирлица, но
такого обширного собрания сочинений не было ни у кого, даже у самого
Кальтенбруннера. Это было маленькое и невинное хобби шефа гестапо. В его
коллекции были Гиммлер, Геббельс, Шелленберг, Борман, Штирлиц и даже сам
Кальтенбруннер.
Обергруппенфюрер сидел у камина и листал дело Бормана, это было одно
из самых объемных дел в его сейфе. Мюллер насвистывал арию Мефистофиля из
Фауста и перечитывал любимые строки.
Партайгеноссе Борман был мелкий пакостник. Если Борману не удавалось
досадить кому-нибудь, он считал прожитый день пропавшим. Если же
получалось кому-нибудь нагадить, Борман засыпал спокойно, с доброй,
счастливой улыбкой на лице. Любимая собачка Бормана, которая жила в его
кабинете, кусала офицеров за ноги, и поэтому всем приходилось ходить по
Рейху в высоких сапогах. Мюллер, у которого было плоскостопие, от этого
очень страдал. Однажды он имел неосторожность зайти в кабинет Бормана в
кедах и был злостно укушен за левую ногу. Собачку пришлось отравить. С тех
пор они с Борманом стали злейшими врагами.
Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать на спинах
офицеров мелом неприличные слова, натягивать в темных коридорах сложные
системы веревочек, споткнувшись о которые несчастная жертва в лучшем
случае падала или обливалась водой, в худшем - получала по голове
кирпичом. Особенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие
только гадости он не писал на дверях и стенах об офицерах Рейха, а иногда
перерисовывал из французских бульварных журналов непристойные картинки.
Под одной из таких картинок он подписал "это Ева Браун". Фюрер оскорбился
и поручил ему же, Борману, выяснить, кто это сделал. Два месяца все в
Рейхе пресмыкались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал версию, чтобы
оградить себя от подозрений, что это сделал китайский шпион. В конце
концов пострадал адмирал Канарис, который неосторожно выиграл у Бормана в
преферанс его новую секретаршу. Секретарши были второй страстью Бормана.
Он то и дело увольнял одних и нанимал других, менялся секретаршами с
Гиммлером, Шелленбергом, просил подарить секретаршу Мюллера, но Мюллер
отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаивались. Кому же приятно видеть
свое имя на стене сортира?
Борман был толст, лыс и злопамятен. А сам Борман в это время был
занят делами. Острым ножом он вырезал на двери туалета надпись: "ШТИРЛИЦ -
СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН". Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за
веревочку и вышел. Он тщательно вымыл руки и с чувством выполненного долга
направился в свой кабинет. День обещал быть удачным.
В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных замков и
просунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе табличку на русском
языке: "Руским развечикам смареть заприщено!" Кто-то красным карандашом
исправил ошибки и подписал: "Борман дурак". Борман достал русско-немецкий
словарь, перевел и логически помыслил: "Кто-то исправил ошибки... значит
кто-то залез в сейф... это не я... значит это русский шпион... и плюс ко
всему он лично знает Бормана. Следовательно, я его тоже знаю".
Борман надолго задумался. Через полчаса он догадался поискать
отпечатки пальцев. Еще через полчаса он их нашел. Видимо, русский
разведчик ел тушенку. Банка стояла тут же, в сейфе. "Здесь чувствуется
работа Штирлица. Интересно, что сказал бы Кальтенбруннер?" Борман
вздохнул. Со Штирлицем связываться не стоило, все равно что-нибудь
придумает, еще и сам виноват окажешься. Это знали все. Борман еще раз
вздохнул и достал из сейфа дело пастора Шлага. За пастором он следил давно
и с интересом. Этот человек имел обширную женскую клиентуру. Пастор бегал
за любыми женщинами: старыми и молодыми, красивыми и не очень, замужними и
наоборот, и женщины отвечали ему взаимностью, что Бормана, которого
женщины не любили, очень удивляло и даже сердило.
"Зачем одному человеку столько женщин? Я понимаю, если бы они были,
во-первых, секретаршами, во-вторых, у меня, а так... Наверно, он работает
на чью-то разведку. Скорее всего, это не наша разведка. Следовательно,
иностранная, - Борман поднял палец вверх. - Его надо пощупать..."
И Борман, позвонив Айсману, отдал распоряжение.
От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел хмурый и
заспанный Штирлиц.
- Борман! Дай закурить!
"У Штирлица кончились папиросы, - подумал Борман, протягивая
портсигар с профилем фюрера, - значит он много курил. Много курят, когда
думают, значит он много думал. Штирлиц просто так не думает, значит, он
что-то замышляет."
И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица.
- Как дела?
- Плохо.
"Я, как всегда, прав! - обрадовался Борман. - Точно что-то замышляет!
Надо его пощупать."
- Не хочешь ли кофе?
- Нет, - Штирлица передернуло. - Лучше пива.
Борман нажал на кнопку, и вошла секретарша. Штирлиц ее раньше не
видел.
- Новенькая?
- Да, - похвалился Борман.
- А ничего, - одобрил Штирлиц.
- Мне тоже нравится, - сказал польщенный Борман. - Пива принеси,
дорогая.
- Слушаюсь, партайгеноссе.
Секретарша принесла пива и стала ждать дальнейших распоряжений.
- Можешь идти, - махнул рукой Борман.
Секретарша, разочарованно покачивая бедрами, вышла. Штирлиц оторвал
взгляд от двери и взял кружку с пивом.
- Садись, - предложил Борман, подставляя стул.
Штирлиц привычным жестом смахнул со стула кнопки и сел. "Заметил, -
ядовито подумал Борман, - Штирлица на кнопки не возьмешь. Чувствуется рука
Москвы."
Глаза Штирлица потеплели.
- Хорошее пиво, - сказал он.
"Темнит, сукин кот. Обмануть хочет. Нет, брат Исаев, не на того
напал. А не сыграть ли мне с ним шутку? Что если ему очень тонко
намекнуть, что им интересуется Ева Браун?"
- Штирлиц! Да ведь вами интересуется Ева Браун! - вскричал Борман.
Штирлиц поперхнулся. С Евой Браун он встречался всего один раз, и тот
