привыфной обфтанофке...
-- Я тебе щас дам привычную обстановку... - сказал
Штирлиц, думая, отчего же так сильно болит голова.
-- Уфпокойфя, Фтирлиц, - Мюллер коварно поигрывал ключом
от наручников, подло надетых на Штирлица. - Нифего у фебя
не полуфитфя.
Штирлиц, несмотря на такое замечание, весьма ловко
снял наручники и положил их на стол. Мюллер занервничал и
вызвал Франциско, но тот предпочитал стоять сзади и
держаться подальше от Штирлица, которого сам сильно
боялся.
-- Ну вот, Мюллер, пришла пора Мировой Революции и
всеобщего счастья и ликования..., - зловеще сказал
Штирлиц, нарочно растягивая слова и потирая затекшие
запястья...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В колонии четвертого рейха был большой переполох -
внезапно из самых тайных и самых круто закупоренных
застенков в мире исчез любимый вождь товарищ Мюллер.
Вместе с ним пропал и Штирлиц, задержанный по делу о
врагах рейха, а также Франциско.
Никто в колонии не знал, радоваться или не радоваться
им по такому поводу. Никто не мог догадываться, пропали
Штирлиц и Франциско по воле Мюллера, Франциско и Мюллер
по воле Штирлица или Штирлиц и Франциско утащили куда-то
любимого вождя. В таком случае были организованы поиски
всех трех. Любимая наложница Мюллера, его рабыня Изаура
грозила, если ее пухленький Мюллерчик не вернется за
неделю, уйти к тайному любовнику. Охрана Мюллера не
знала, как отнестись к такому заявлению.
Мюллер, которого Штирлиц утащил в джунгли вместе с
Франциско, узнал об этом и стал сильно страдать. Большой
синяк под левым глазом мешал читать утренние газеты.
Штирлиц обещал ему, что, если Мюллер обещает ему устроить
его на работу вождем, он, Штирлиц, выкрадет Изауру.
Мюллеру не нравилась перспектива делить власть с каким-то
русским шпионом. Но тем не менее он пообещал Штирлицу,
что место вождя и любимого учителя ему будет.
Штирлиц засучил рукава черного гестаповского мундира и
приготовился красть Изауру. Связываться со всякими там
рабынями он не очень хотел, но место вождя ему нравилось
очень. Он стал искать пути к глупой Мюллеровской Изауре.
Ближайший путь лежал через столовую. Здесь обитала
близкая подруга Изауры, такая же тупая и неравнодушная к
мужчинам, и, тем более, крупная интриганка, толстая
Януария. Штирлиц стал наведываться к ней каждый день,
называя ее "леди" и "мадам", и за неделю старая
негритянка разомлела. Она рассказала Штирлицу, где
находится тайное отделение гарема Мюллера, где обитает
Изаура, и предупредила, что эта бестия готова броситься
на шею и еще кое-что каждому мужчине. Поскольку Мюллер
обеспечил то, что Изаура видела тодько его одного,
неудивительно, что она воспылала к нему такой любовью. На
то, что молодая мулатка называла его "синьор Леонсио",
Мюллер по возможности старался не обращать внимания.
-- Януария, - сказал он толстой негритянке однажды
вечером, - Я сегодня явлюсь за Изаурой, но я буду не
один...
-- Кабальо, завел себе женщину ! - Януария,
приготовившись царапаться, бросилась на Штирлица.
-- Не-е, - сказал Штирлиц, отскакивая к печке и принимая
оборонную позицию, - Я буду с мужчиной.
Раздался звон битой посуды - Януария выронила стопку
тарелок и челюсть у нее также отвисла. От такого
потрясения она не могла произнести ни слова, и только
жалобно вращала глазами.
-- Ну ладно, - сказал Штирлиц, довольный эффектом,
который он производит на женщин. - Я пошел...
И он, открыв дверь, послал негритянке воздушный
поцелуй и шагнул в темноту.
Вечером он пришел с Борманом. Януария злобно смотрела
на партайгеноссе, злясь на Штирлица, обменявшего ее
пламенную страсть на такое убожество. Борман, смотря на
злобный взгляд Януарии, заволновался и спросил у
Штирлица, не бешеная ли эта негритянка и не кусается ли.
Штирлиц покрутил пальцем у головы и велел ему не нести
бреда.
-- Ну, - сказал Борман, весьма обиженный, - где твоя
Изаура ?
Януария, кряхтя, откупорила в полу дырку тайного люка.
Борман в это время, ни чуть не смущаясь, преданными
глазами смотрел ей под юбку. Штирлиц полез туда, и через
десять минут вылез с Изаурой в руках, говорящей ему
"Любимый синьор Леонсио" и целующей в щеку. Штирлиц
воротил лицо и жаждал избавиться поскорей от этой
смазливой мулатки. Мулатка целовалась с еще большей
силой. Штирлиц хотел передать ее Борману, но побоялся,
что тот ее уронит, а Мюллер, чего доброго, не примет с
поломками и не сделает его вождем.
К утру Штирлиц дотащил Изауру до Мюллера и тут же
побежал умываться, так как был красным от губной помады.
-- Ну как, сделаешь меня вождем ? - спросил он Мюллера,
вытираясь им, словно полотенцем.
-- Слово джентльмена, - сказал Мюллер, прыгая вокруг
Изауры, стремящейся его поцеловать и щелкая
свежевставленным передним зубом.
-- И меня, - сказал Борман весьма категорично.
-- И тебя, - подтвердил Мюллер, прыгая вокруг Изауры, но
в другую сторону.
Штирлиц сказал, что если до завтра Мюллер официально
не произведет его в вожди, Изауру он заберет обратно.
Мулатка, прослышав об этом, прыгнула к Штирлицу
целоваться снова. Мюллер сказал, что организует
произведение в вожди, как только вернется на место.
-- Но Штирлиц... - Мюллер засмущался, не зная, как
сказать.
-- Говори, не стесняйся, - Штирлиц был пока что в
прекрасном расположении духа.
-- Видишь ли, Штирлиц, мой народ не сможет принять
вождя, если его не будут звать Мюллер...
-- И что ? - Штирлиц не понимал мысль Мюллера.
-- Можно, мой народ будет думать, что ты и Борман - мои
родственники ?
-- Ну, я думаю, можно, - Штирлиц знал наверняка, что,
прийдя к власти, он Мюллера назовет Штирлиц, а не
наоборот.
-- Ну вот, - радостно сказал Мюллер, увековечив тем
самым свое имя.
В полдень состоялась коронация Штирлица и Бормана. Они
официально были названы вождями четвертого рейха, но
фамилию им присвоили - и Штирлицу и Борману - Мюллер.
-- Штирлиц, а как размножаются Мюллеры ? - пастор Шлагг
стоял рядом со Штирлицем с новой удочкой.
-- Спроси у Бормана, - сказал Штирлиц, отбрасывая
пастора подальше.
ЭПИЛОГ
За окном стояла цистерна с молоком и больше ничего не
стояло. Товарищ Сталин отвернулся от окна и спросил :
-- Послушай, Лаврентий, как там дела у товарища Исаева ?
-- Коба, Исаев теперь вождь в Бразилии... - грустно
сказал Берия, ковыряя в носу и вытерая палец о штору.
-- Это нехорошо, - сказал Сталин. - У нас есть для нэго
хорошая камера ?
-- Конечно, Коба, - преданно ответил Берия.
-- Так пойди и позаботься, чтобы она через неделю нэ
пустовала, - сказал Сталин, кроша сигареты "Camel" в
трубку.
-- Слушаюсь, Коба, - Берия вышел из кабинета, на ходу
составляя ордер на арест Штирлица. Он не мог знать, что
Штирлица невозможно арестовать.
Сталин повернулся обратно к окну и некоторое время
молча курил, стряхивая пепел с усов на подоконник. Через
некоторое время он с презрением выругался и сказал :
-- Хе, вождь...
Нажав на звонок, он подождал, пока войдет секретарша и
спросил, прищуривщись, оценивая полноту ее бедер :
-- Послушай, дэвушка, какое сегодня число ?
-- Пятое апреля тысяча девятьсот тридцать восьмого года,
- сказала девушка, соблазнительно покачивая бедрами.
-- Вай, - сказал Сталин и сделал знак, чтобы девушка
вышла. Остался всего месяц его пребывания у власти. Но
вождь этого не знал.
Он выколотил трубку и стал задумчиво смотреть вдаль.
ПРОДОЛЖЕНИЕ, ВОЗМОЖНО, СЛЕДУЕТ
Похождения Штирлица,
и другие приключения Бормана.
Пролог
За окном проехал танк без башни и машина с молоком.
Никита Сергеевич задумчиво почесал наморщенный лоб мыслителя и
крякнул, подтягивая сползшие на пол штаны. Его секретарь втихоря с большим
удовольствием повторил данный звук, и Великий Производитель Кукурузы
остался доволен.
- Хочется чевой-та... - жалобно протянул он, вытряхивая из карманов
вышитых штанов шелуху от семечек вместе с помятой брошюрой "Дагоним,
Абгоним, Перигоним и Выпьем", изданной газетой "Советский Спирт".
- Че, бухать бум, Никит Сергеич? - секретарь сгорал от нетерпения,
дрожа от предвкушения пол-литровой бутылки.
- Не-е... После вчерашнего похмелья башка булькает... - вождю явно
было нехорошо.
Секретарь грязно выругался и сглотнул слюну.
- Не вопи, - сказал Никита Сергеевич.
Повздыхав минут двадцать, он бросил зубочистку в окно и спросил:
- А че там деется у товаищча Исаева?
- А черт его знает...
- Это хорошо... - сказал Хрущев. - А че Берия?
- Сидит, - коротко ответил секретарь, злобно потирая руки и тирански
улыбаясь.
- Тож хорошо, - сказал Хрущев, обмакивая в чернильницу пальцы левой
руки и одновременно облизывая пальцы правой.
Секретарь с благоговейным интересом следил за его действиями.
- Ага, - сказал вождь, насытившись на халяву казенными чернилами. -
слушай, как тебя, давай посадим кого-нить?
- Давай, - секретарь вытащил из кармана обглоданный карандаш и
измятый клочок газеты "Кукуруза у свете решениев съезда дупетатов палаты
садоводов г. Анадыри".
- Пши, - сказал вождь, стукая ботинком по стенке. Стенка издавала
кряхтящие звуки и бросалась штукатуркой. Сидящие на крыше агенты ЦРУ
оглохли от шума, сделанного сдавленными потайными микрофонами.
- Пши, - повторил вождь, явно собираясь повторить данное побуждение
еще раза три. Секретарь терпеливо ковырял в носу, вытирая палец о фалды
пиджака. Не своего, естественно.
- Пши, - сказал вождь еще раз, томно закатывая глаза. Дырка в стенке
увеличивалась с заметной быстротой.
- Че псать? - секретарь вычистил нос и захотел заняться чем-нибудь
еще.
- Пши: "Список", - сказал Хрущев, вспоминая, что надо еще. - "...
сок", - секретарь старательно выводил непослушные и неуклюжие буквы.
- Пши: "Приказува... то есть не, прикузавы... вобщем, пиши, чтоб
арестовали этого... как его... ну, такой весь... с усами... то есть с
ушами... Исаева", во! - вождь был рад, что вспомнил через минуту, а не
через час. Жаловаться на склероз было рано.
- "... Исаева", - произведение удалось на славу, если не обращать
внимание на масляные пятна.
