уступок. И, увидев, что их заявление имело такой успех, они очень
огорчились, с одной стороны, а с другой - очень обрадовались своей силе.
Надо сказать, что, хотя слухи об экзархе Варнарайна ходили везде
замечательные, о самой империи замечательные слухи разносила только чернь.
А граждане уважаемые на мнение черни не полагались. И теперь в ратуше,
посовещавшись, решили, что Ламасса - город вольный. И, конечно, король
вправе давать вассальные клятвы кому угодно, а граждане Ламассы и при
короле-вассале вправе требовать выборного совета.
Теперь чернь повсюду разносила пророчество, - откуда оно взялось, бог
весть - что божий суд свершится над городом, если тот вздумает противиться
империи. Граждане Ламассы, были, однако, люди рассудительные. Божий суд,
испытания огнем и водой и прочие чудеса давно были запрещены в городском
суде и происходили только в судах королевских и поместных. С чего бы
божьему суду свершиться над городом? Граждане Ламассы за чудесными мечами
не гонялись, а ковали и продавали лишь обычные.
Впрочем, люди состоятельные пригласили колдунов, колдуны облили
бычьей кровью каждый уголок в каждом частном доме, и домохозяева
окончательно успокоились.
После этого городская депутация явилась в замок Белых Кречетов, и
застала там множество рыцарей и уважаемых людей из других городов.
Народу было так много, что сначала сели за столы в серединной зале,
потом вышли на поле, где играют в мяч, а потом стали ставить столы за
стенами.
Горожане и рыцари не очень задирались, потому что сходились в
почитании хозяина, - а хозяином сегодня был, бесспорно, Марбод Белый
Кречет, а не его старший брат.
Кроме того, была еще и хозяйка. На женщине была атласная
юбка-колокольчик, затканная цветами и травами, атласная же кофта с
распашными рукавами, отороченными куньим мехом, и накидка с перьями
кречета.
Горожане шептались, что, хотя горожанку взяли в дом второй женой, она
принимает гостей, как - первая. А рыцари видели, как она и Марбод Белый
Кречет смотрят друг на друга, и говорили, что тем, кто так смотрит друг на
друга, все позволено.
Солнце уже перевалило за полдень, и было много съедено и сказано
много дельных слов, когда монашек-ятун принес Марбоду записку и нефритовое
кольцо. Кольцо было то самое, что Марбод дал на прощание Клайду
Ванвейлену. Женщина взяла записку, спрятала в рукав и дала монашку
серебряную монетку, но тот отказался, - подставил котелок, получил
половник каши и ушел.
Через некоторое время ушел от гостей и Марбод Белый Кречет: все
вздохнули, вспомнив его руки. Позвали гадателей, и вышло следующее: что в
роду такой случай уже был. Ранут Белый Кречет был отличным воином, а
лишившись руки и глаза, стал прорицателем. Так что теперь Марбоду боги
послали знамение, что не руками ему надлежит драться.
В горнице, меж тем, Марбод Кукушонок читал письмо Ванвейлена.
Советник писал, что понял: позавчерашний разговор не окончен. Он
хотел бы его продолжить сегодня, в час второго прилива, у речной часовни,
у Золотой Горы. В конце была приписка: как вам это ни тяжело, прошу вас
быть одному. Зная, что вы безоружны, я тоже буду без меча.
Письмо пошло по кругу.
Большинство товарищей Марбода считало, что ехать можно.
Шодом Опоссум, человек рассудительный, сказал:
- Не такой человек Клайд Ванвейлен, чтобы убить безоружного и
потерять лицо.
А Белый Эльсил, сидя у ног Кукушонка, возразил:
- Золотая Гора стала скверным местом. Помните, король ходил в гости к
Золотому Государю? Туда скакали, а обратных следов не было: вернулись во
дворец через зеркало.
Марбод сидел, положив перед собой забинтованные руки, глядел на
кольцо и думал: можно ли так - поменяться с противником кольцами, а потом
сжечь ему руки? А ведь знал, знал - так и ел руки глазами... Но и не идти
невозможно: все может перемениться от такой встречи.
Марбод сказал:
- Мы поедем вместе с Эльсилом. Что он, что я, - один человек. -
Засмеялся и добавил: - А то я один свалюсь с лошади и не влезу обратно.
Золотая Гора была примерно на четверть пути между королевским замком
и храмом Золотого Государя, ехать до нее было часа три, и люди Марбода
удивились, что он стал собираться сразу же. Марбод отвечал, что он хочет
быть у горы много раньше.
Марбод и Эльсил оделись неброско, но хорошо, руки Марбод спрятал под
широким жемчужно-зеленым плащом.
Доехали до развилки к королевскому замку - Марбод повернул серого в
яблоках коня. Эльсил удивился про себя. В лощинке, близ храма Виноградного
Лу, спешились. Марбод велел привязать коней. Марбод понимал, что в замок
ему сейчас не пробраться, даже если б руки были целы, однако Эльсил
кое-как его переволок через разрушенные стены в бывший сад, к озеру, где
Марбод последний раз виделся с Айлиль.
- Тихо! - вдруг сказал Марбод, выглянув из пышных рододендронов. По
берегу озерца прыгала фигурка: Неревен!
Послушник очистил длинный прут, вынул из-за пояса крючок и волос,
приладил их к пруту и стал закидывать. Было ясно, чего он хотел:
зацепившись за лист водяного ореха, на воде покачивался кусочек шитого
покрова. Марбод сначала подумал, что маленький колдун не умеет плавать,
потом решил, что тот боится лезть в воду Серединного Океана, хотя бы и
бывшего. Марбод подивился силе колдовства: мальчишка ловил свой путы, хотя
бы и разорванные, и не думал, что здесь, у замка, его могли застать люди
короля.
Наконец маленький колдун выловил большую часть клочков, разложил их
на траве, видимо, в правильном порядке, сел рядом и заплакал. Вышивка была
грязна, облеплена тиной, в фигурке мальчишки было что-то до того жалкое,
что Марбод вспомнил, как хорош тот поет.
Неревен собрал клочки и пошел. Когда он проходил мимо кустов, Марбод
кивнул головой: Эльсил прыгнул мальчишке на плечи, зажал рот, обмотал
плащом и поволок.
Марбод и Эльсил принесли послушника в храм Виноградного Лу. Эльсил
обыскал его, вытащил объеденную вышивку, небольшой кинжал, а из рукава
черепаховую трубку. Эльсил глянул в трубку и дал посмотреть Марбоду. В
трубке сидел такой же морок, как в подземных храмах Ятуна: то, что вдали,
казалось тем, что вблизи. Эльсил снял с послушника пояс и связал ему руки
за спиной, голову положил себе на колени, а под подбородок подставил
обнаженный кинжал. Неревен лежал, не бился и не кричал, только дышал, как
ящерка. "Вот и славный способ спросить, - подумал Марбод, - с ведома или
без ведома Арфарры явится к Золотой Горе советник Ванвейлен".
Кукушонок подтолкнул носком сапога вышивку, спрятал руки под плащ и
сказал:
- Мой первый вопрос будет самый неважный: "Как расколдовать Айлиль?"
Неревен молчал.
- Ну? - сказал Кукушонок, пошевелил его носком сапога и нагнулся.
Глаза мальчишки были от ужаса такие большие, что можно было в них утонуть.
А Неревен поглядел на Марбода и вдруг подумал: "Ты меня бросил,
Парчовый Бужва, в этой стране. И когда мы вернемся в Варнарайн, может
статься, учитель попросит у экзарха мою голову, и тот скажет: "Бери." И
поскольку в тот раз я спасся от Марбода не тобой, а чужеземцем, то и в
этот раз я спасусь не тобой, а чужеземцем".
Неревен вздохнул, закрыл глаза, открыл опять и сказал:
- Это судьба. Я вам все расскажу, только вы меня не убивайте, потому
что без меня вам не будет удачи.
Эльсил открыл было рот, но Марбод страшно глянул на него и сказал:
- Клянусь божьим зобом, - не убью, если без тебя нам не будет удачи.
- Это, - сказал Неревен про вышивку, - не колдовство. Это донесение
для экзарха Варнарайна об учителе. Понимаете, от Арфарры все равно ничего
не спрятать, лучше на виду держать. Это же не просто вышивка, а запретное
письмо.
- Разве, - удивился Марбод, - советник не знает запретного письма?
- Знает, но оно надлежащим образом перепутано, и, кроме того, у нас в
деревне особый тайный язык. Так что даже если распутать знаки, это будет
все равно как прочесть по слогам надпись на незнакомом языке. А у
господина экзарха секретарь из нашей деревни.
Марбод из всего этого понял главное:
- Стало быть, господин Даттам прав, и Арфарра-советник и экзарх
Варнарайна - враги, какие бы слухи сегодня ни ходили?
- Нет, - ответил Неревен, это экзарх Варнарайна послал сюда
советника.
- А тебе велел шпионить? - спросил изумленно Марбод. - За другом?
- Да.
- И брат твой всегда говорил, что он шпион, - заметил Белый Эльсил.
А Марбод прибавил:
- Эти люди империи... А если бы Арфарра узнал, что его друг приставил
к нему шпиона?!
Неревен опустил глаза и нерешительно сказал:
- Почему Арфарра-советник должен обижаться? Что плохого, если
государю известны мысли и настроения народа? Это здесь его испортили...
И заплакал.
Марбод тихо выругался.
- Так, - сказал он. - Но господин Даттам не знал, что
Арфарра-советник - по-прежнему друг Харсомы?
- Думаю, - сказал Неревен, - что до вчерашнего дня он ничего такого
не думал, и боялся, что Арфарра хочет воевать с империей, и поэтому
выполнял обещание, данное экзарху: набирать ему вассалов, вот как вас,
господин Эльсил. А иначе он бы этого обещания не выполнял... Но думаю, что
вчера он все сразу понял, а вам, господин Марбод, попросту соврал.
Тут Неревен пискнул, потому что рука у Эльсила вздрогнула, и кинжал
чуть оцарапал послушнику подбородок. Эльсил убрал руку с кинжалом, а
Марбод сказал:
- Поздравляю тебя, друг, с таким господином. Славные у него понятия о
чести.
Подбил ногами кучку сухих листьев, сел, облокотился на каменную
бровку и продолжал:
- Ну и что же ты писал тут в донесении об Арфарре?
Неревен улыбнулся одними губами и сказал:
- Больше всего я писал о Клайде Ванвейлене и его товарищах, потому
что это неизмеримо важнее.
- Что же ты писал?
- Понимаете, - сказал Неревен, - как-то так повелось, что в Небесном
Городе - слава и ученость, а чем дальше от империи, тем темнее люди.
Арфарра-советник сразу решил, что этот корабль из очень темных мест, тем
более что эти люди все время хвалили свое народовластие, а народовластие
бывает только в маленьких городах.
Только есть тут несколько обстоятельств: например, варварам все время
нравится империя, а эти, как слышали про то, что от воли императора
распускаются цветы, - смеялись. Или: было с ними связано много колдовства,
а они себя колдунами никогда не любили называть.
А в мире, понимаете ли, есть два вида колдовства.
Одно знали с древности. Порчу наслать, глаза отвести, покойника
позвать. И тут человек должен обязательно объявить себя колдуном, прежде
чем наслать порчу, иначе не подействует.
Есть, однако, колдовство недавнее, и у него другие законы. Вот у вас
в руках, господин Эльсил, Шакуников глаз.
Тут Эльсил, нахмурившись, стал опять крутить черепаховую трубку.
- А вот, - продолжал Неревен, - у Арфарры-советника есть хрустальный
шар - магическое зеркало. С одной стороны, магическое зеркало сильнее
потому, что в него можно увидеть и прошлое, и будущее, и то, что на другом
конце мира. А Шакуников глаз только немного приближает предметы. Однако, в
магическом зеркале - когда увидишь, а когда и не увидишь, и увидит не
всякий, а увидев, еще надо отличить морок от правды. А Шакуников глаз,
когда ни погляди, морока не показывает.
Дальше: если магическое зеркало разбить на тысячу осколков, каждый
сохранит свойства целого. А если разбить Шакуников глаз - части утратят
