может оказаться опасным: вне кольца оцепления непосредственной угрозы пока
не представляет: превентивные меры, включающие эвакуацию населения:
сборные пункты по следующим адресам:
Ездили машины с громкоговорителями. Красные автобусы сигналили на
перекрестках.
Из окна четырнадцатого этажа хорошо было видно, где идут танки.
Длинная грязная колбаска дизельных выхлопов над окраиной, среди темно-
зеленых и серых крыш.
Через час: нет, через полтора - можно будет начинать.
И вдруг раздался тревожный звонок в дверь. Раз, еще и еще. Торопливо и
требовательно.
За дверью стояла Вика в форме, очень растерянная. С нею - хмурый
мужчина с острым выдающимся подбородком, одетый в длинное кожаное пальто
и шляпу - похоже, дорогую.
- Алексей Данилович? - спросил он. - Полковник Стеблов. Можно войти?
- Конечно: Что-то случилось, Вика?
- Ну вы же знаете: в городе:
- Проходите, рассказывайте. Мартын, сооруди-ка чайкy!
- Э-э: - полковник вдруг замялся. - Могу я посмотреть ваши документы?
- Разумеется.
Алексей развернул паспорт, потом военный билет.
- Вы работали военруком в педучилище?
- Да. До того, как оно сгорело.
- Вы знаете, что находитесь в розыске как пропавший без вести? Вы и
ваша сестра Александра?
- Что-о?! - Алексей поднял брови как мог высоко.
- Вы числитесь пропавшим без вести, - терпеливо повторил полковник.
- Так: - Алексей побарабанил пальцами по столу. - Значит, заявления об
увольнении оказалось недостаточно?
- Кому вы его подавали?
- В само училище и в гороно. Правда, по почте. Мне ведь пришлось тогда
срочно увозить Сашу:
- Почему?
- Чисто личное. Нервы.
- А где она сейчас?
- Живет у моей матери, в Тосно. Я же писал несколько раз, просил выслать
документы. Теперь вот - приехал сам: но вот: Впрочем, вы же пришли не за
этим?
- Да, это: я даже не думал... Дело: э-э: если я, конечно, правильно
понял Викторию Витальевну: дело в том, что мы рассчитываем на вашу помощь.
Или хотя бы консультацию. В связи с событиями: известными.
- Это вам они известны, - сказал Алексей.
- Машина внизу, - быстро сказал полковник.
- Пока, если можно, словами. Сейчас выпьем чаю: - и, когда прошли и
подсели к столу: - Мартын, долго там еще?
- Заваривается, - отозвался Мартын.
- Хорошо, - сцепив пальцы, заговорил полковник. - Сегодня ночью:
Он рассказывал, а Алексей, слушая его вполуха, смотрел на Вику. Вика
чувствовала себя явно не в своей тарелке. Ей было неловко - как-то безадресно
неловко. То ли за то, что связала нового знакомого с катаклизмом на окраине, то
ли потому, что полковник мог заподозрить ее в каких-то чувствах к этому новому
знакомому, то ли просто потому, что происходящее не лезло ни в какие ворота, и
все растерялись, и она тоже:
Мартын притащил и расставил чашки, разлил чай, высыпал в тарелку
печенье с кремом. Полковник говорил равнодушным голосом, но изредка в
интонациях его проскальзывала брезгливость к тому, что он сообщает. Железные
звери:
- Кстати, - он вдруг оживился, - о пожаре в училище. Дом сам помните?
Под домом был обширный подвал: да вы это знаете, конечно. Ваша вотчина.
Перекрытия подвала были усилены двутавровыми стальными балками. По
крайней мере, по проекту. Когда стали разбирать, вместо железа оказалась -
только окалина. Ни сейфов ваших, ни дверей, ни балок: Загадка природы: -
последние слова он сказал как-то хитро, с подтекстом, но Алексей постарался не
заметить этого подтекста и только кивнул: понятно:
- Алексей, - тихо заговорила Вика, - скажите: вы можете разобраться во
всем этом? Я: я очень прошу вас:
Он потер ладонями щеки. Еще не хватало сейчас покраснеть: Они так
верят в него, а он ломает комедию. Но. Другой выход есть? Другого выхода нет.
По крайней мере, найти его не удалось.
- Я попытаюсь, - сказал Алексей. - Сейчас мы дождемся моего коллегу и
вместе поедем. Он должен вот-вот прийти: Я не могу обещать вам, что -
разберусь. Это было бы: непорядочно. Я занимаюсь всем этим недолго,
несколько лет. Как бы - третий разряд. Судя же по вашему рассказу, мы имеем
дело с проявлениями, если так можно выразиться, достаточно высоких энергий:
Могу себе представить, как это подействовало на всех. Без подготовки - и сразу
такой удар по сознанию:
- Скажите, Алексей Данилович, - полковник впервые прямо посмотрел ему
в глаза, - то, что происходит - это: подтверждает, что: всяческое волшебство,
нечистая сила, что там еще: существуют? Что все это на самом деле?..
- И да, и нет. Можно, наверное, сказать так: все наши расхожие
представления о потустороннем - это своего рода фольклор. Упрощение,
тенденциозное истолкование, иногда - осмеяние. Чтобы не было страшно. А если
вы спрашиваете о том, существует ли самоё потустороннее - так вы уже имели
возможность убедиться:
- Да: - и полковник опустил глаза. - Пожалуй, что так:
- Вы быстро привыкните, - сказал Алексей. - В конце концов, неверие
было нам всем внушено. А внушение не выдерживает удара о твердые факты.
Ага, - он указал на дверь, - вот и:
В замке провернулся ключ.
Бог, войдя, содрал с себя плащ, но даже не повесил его, а уронил в угол.
Потом двинулся в комнату. Он шел, будто весил килограммов триста. Алексей
вскочил, подсунул под него стул. Бог рухнул на стул боком, повис на спинке.
- Дошел, - сказал он. - Рюмку коньяка и чего-нибудь горячего.
- Хлебни вот, - Алексей подал ему баклажку.
- Что это?.. - Бог понюхал. - А-а: Это здорово.
Он запрокинул голову и сделал два глотка. Обтер горлышко и вернул
баклажку Алексею. Только после этого он заметил посторонних.
- Здравствуйте, Виктория, - с трудом улыбнулся он ей. - Как все неудачно
обернулось: наверное, пропала та ваша квартирка:
- Почему? - с испугом спросила Вика.
- Что-то там рядом зреет: неприятное что-то. Нарыв. Вам если вещи какие
забрать из дому надо - так бегите сейчас, вечером уже может поздно стать. И как-
то надо там с людьми распорядиться: половина-то ушла-уехала, но многие еще
остались:
- Адрес? - полковник посмотрел на Вику.
Та назвала. Алексей принес бутылку коньяка и рюмки, налил Богу, потом,
не спрашивая, налил полковнику и Вике. Потом себе.
- Наркомовские, - сказал он. - Перед боем. Чтоб дрожь унять.
Полковник кивнул, молча опрокинул и пошел звонить. Бог выцедил свою
рюмку медленно, выдохнул поверх голов, будто выдувал пламя, и чуть
просветлел лицом.
- Так вот!.. - сказал он. - Нашел ведь.
- Не может быть, - сказал Алексей.
Бог сунул руку за пазуху и вынул словно бы книгу, завернутую в газету.
Но Алексей уже знал, что это не книга.
На стол лег Белый Лев.
- Вика, - Алексей оторвал глаза от камня и пристально посмотрел на нее. -
У меня будет что-то вроде просьбы. Если вдруг: не оставьте Мартына. Хорошо?
- Вот еще, - сказал из-за спины Мартын.
Он попытался сказать это нагло и независимо, но голос его сорвался.
- Пить:- отчетливо прошептала Аски. Наверное, она услышала, как журчит
в желобе вода. - Пи-ить:
Это было первое ее слово за много дней.
- Сейчас: - Отрада приподнялась, взяла половинку разбитого горшка,
зачерпнула воду. Поднесла Аски ко рту. Та выпила с жадностью. И наконец
открыла глаза.
- Где: мы?.. - это были не совсем слова, скорее - два выдоха, каким-то
таинственным способом вынесшие на себе мысль.
- Не знаю, - сказала Отрада. - Где-то под землей.
- :землей:
- Я больше не могу, - вдруг сказала Отрада неожиданно для себя. - Я
больше не могу! Я никуда не пойду! Я подохну тут, но я больше никуда не: - и
замолчала. Что-то было не так. Она попыталась понять, что именно.
Слова не распространялись. Они исчезали тут же, где родились. Не было
эха:
- Я так устала:- закончила она убито.
- У меня все болит, - пожаловалась Аски голосом маленькой девочки. - У
меня бок болит. У меня ноги болят. У меня горлышко болит:
И тут она увидела Белого Льва.
- Ух: ты:
Голос ее замер, сошел почти на нет.
- Ты нашла его:- совсем на грани слышимого - шелест.
- Кого?
- Ты все еще ничего не поняла: Пойдем же!
- Куда?
- К нему: К нему! К нему!!!
Ликующий вопль, ударяющий в вату.
И Отрада - не зная, зачем, - встала. Отряхнулась. И пошла, пошла - почти
падая на каждом шаге:
Авенезер, повешенный на сухом дереве, был все еще жив. Заостренный
сучок медленно проникал между позвонками, вызывая боль, которую невозможно
было умерить даже с помощью всех чародейских умений. Да и какое может быть
чародейство, если связаны руки?..
Кажется, к утру что-то затрещало в основании шеи. Тело дернулось
непроизвольно и вдруг обмякло. Связки устали сопротивляться входящему
клину, лопнули - и деревянное острие врезалось в спинной мозг.
Теперь до смерти оставались считанные часы:
Глава десятая
Венедим не смог бы потом сказать, сколько времени провел у этого
полупрозрачного камня с косой, от угла с середине и чуть дальше середины,
молочно-белой прожилкой. Он даже не совсем помнил, что делал - и уж совсем не
помнил, почему он это делал. Откуда брались черные знаки, которые он пальцем
чертил по теплой поверхности камня: Он то лежал, обнимая этот камень, то
сидел, откинувшись на него плечами и затылком. Странный огонек, живущий
отдельно от всего, тихо и сосредоточенно плясал в воздухе.
В каком-то смысле - Венедим провел здесь, у этого камня, вместе с этим
камнем - всю свою жизнь.
Потом он шел обратно по штольне, и огонек летел впереди и низко-низко.
Желтые глаза жадно горели навстречу, но Венедим лишь посмеялся про
себя над их непритязательным коварством.
И лишь когда он стал отвязывать веревку, обнаружилась неприятная
неожиданность: левая рука почти не сжималась. Во всяком случае, силы в ней не
было никакой. Бескровный порез на запястье оказался чересчур глубоким, и если
пальцы левой руки собрать в кулак здоровой правой рукой, то из стенки разреза
высовывались концы перерезанных сухожилий. Боли не было. Было что-то
другое - куда хуже боли.
Венедим почувствовал, что весь покрывается холодным потом. С одной
рукой ему не выбраться никогда:
И в этот момент веревка задергалась. Кто-то тревожился наверху.
- Сейчас! - крикнул Венедим, стараясь направить голос вверх. - Сейчас!!!
Эхо пришло через несколько секунд - и было потрясающим. Нет, оно
было не громким, оно было даже тихим, еле-еле слышным - но пробирало до
костей. Шепот сотен и тысяч погибших душ:
Иногда так переговариваются желтые листья на осине - при полном будто
бы безветрии.
- С-с-сей-ч-ч-час-с-с-с: с-с-с-сей-час-с-с-с:
Стараясь не поддаться этому шепоту, Венедим обмотал себя дважды
поперек груди, завязал простой, но надежный узел и для вящей надежности зажал
конец веревки в зубах. Потом - подергал легонько. Наверху - потянули. Венедим,
выставив руки перед собой, шагнул в пустоту.
Огонек прижался к его плечу и вздрагивал, вздрагивал, словно готов был
в любой момент погаснуть:
"Зона контакта", сквозь шум и треск произнес голос в рации, и Алексей
для себя решил: пусть будет так. Пусть это будет зона контакта.
И вот теперь он стоял перед нею, перед этой самой "зоной", и чувствовал,
как горячий ветер обдувает лицо.
И - другой, неощутимый остальным ветер, поток чего-то, не имеющего
точного определения, а только касательные: "сила", "мана": Он дует в
противоположном направлении, "зона" сейчас - этакий пылесос, она втягивает в
себя все и всех, в чем - в ком - может содержаться эта субстанция:
- :обязательного: стоит перейти:
- Что? - он полуобернулся к полковнику. Странно: вроде бы никакого
шума не было, но слышимость чем ближе к зоне, к мертвой обгоревшей земле -
тем хуже становилась. Вроде бы голоса слышались, но смысл слов терялся. Сам
воздух сделался ватным:
- Говорю, осталось еще: резерв: станет больше: - полковник жгуче
кричал ему в самое ухо, и все равно не слышно было, хоть что делай:
- Да! - просто так, чтобы отвязаться, крикнул Алексей и энергично покивал
