чины такого необычайного посещения. Однако они не выразили ни единым
жестом, ни словом своего нетерпения.
Разговор в продолжение скромного завтрака вели с чрезвычайной осмот-
рительностью; речь шла только о приключениях на охоте, в которой недавно
участвовал Магуа. А между тем каждый отлично знал, что посещение это
должно иметь какуюто тайную цель и большое значение для их племени. Ког-
да все насытились, а женщины убрали остатки кушанья и бутыли с напитка-
ми, обе стороны приготовились к словесному поединку.
- Обратил ли мой великий канадский отец снова свое лицо к его детям -
гуронам? - спросил оратор делаваров.
- Разве было когда-нибудь иначе? - возразил Магуа. - Он называет мой
народ самым любимым.
Делавар торжественно наклонил голову, будто бы соглашаясь, с тем, что
он считал заведомой ложью, и продолжал:
- Томагавки ваших воинов были очень красны!
- Так было прежде, но теперь они блестящи и тупы, потому что ингизы
мертвы, а делавары - наши соседи.
Вождь ответил на этот умиротворяющий комплимент только движением руки
и замолчал. Тогда Магуа, как будто вспомнив о чем-то при упоминании о
резне, спросил:
- Не беспокоит ли моя пленница моих братьев делаваров?
- Мы рады ей.
- Путь между делаварами и гуронами короток и открыт - пришли ее к мо-
им женщинам, если она беспокоит моего брата.
- Мы рады ей, - возразил вождь делаваров внушительнее прежнего.
Магуа, сбитый с толку, молчал в продолжение нескольких минут, по-ви-
димому, равнодушный к тому, что первая попытка вернуть Кору не увенча-
лась успехом.
- Оставляют ли мои воины делаварам место для охоты в горах? - загово-
рил он после некоторого молчания.
- Ленапы - господа в своих собственных горах! - ответил вождь нес-
колько высокомерно.
- Это хорошо: справедливость управляет поступками краснокожих. Зачем
им чистить томагавки и точить ножи друг против друга! Разве мало здесь
бледнолицых?
Трое из присутствующих издали одобрительное восклицание.
Магуа подождал немного, чтобы слова его могли подействовать смягчаю-
щим образом на делаваров, и потом прибавил:
- Не видели ли мои братья следов чужих мокасин в лесах?
Не нападали ли они на следы белых людей?
- Пусть приходит мой канадский отец, - уклончиво ответил вождь, - его
дети готовы видеть его.
- Великий вождь приходил курить трубку с индейцами в их вигвамах. Гу-
роны также бывают рады видеть его. Но у ингизов длинные руки и ноги, ко-
торые никогда не устают. Моим молодым людям показалось, что они видели
следы ингизов вблизи селения делаваров.
- Они не найдут ленапов спящими.
- Это хорошо. Воин, глаза которого открыты, может видеть врага, -
сказал Магуа, еще раз меняя тему разговора, так как убедился, что ему не
обмануть своего собеседника. - Я принес подарки моему брату.
Хитрый вождь встал, заявив о своих щедрых намерениях, и торжественно
разложил подарки перед ослепленными взорами хозяев. Подарки состояли
большей частью из дешевых безделушек, снятых с женщин во время резни в
крепости Уильям-
Генри. Лукавый гурон выказал не меньше умения в распределении побря-
кушек, чем в выборе их. Самые драгоценные он отдал двум из важнейших
вождей, остальные подарки он роздал младшим с такими любезными и кстати
сказанными комплиментами, что никто из них не имел повода быть недо-
вольным.
Этот хорошо рассчитанный ход вождя гуронов немедленно дал положи-
тельные результаты. Торжественное выражение лиц делаваров сменилось бо-
лее радушным. Перемена в особенности отразилась на вожде. Несколько вре-
мени он рассматривал доставшуюся на его долю обильную часть добычи и за-
тем проговорил очень выразительно:
- Мой брат - мудрый вождь. Мы рады ему.
- Гуроны любят своих братьев делаваров, - ответил Магуа. - И почему
им не любить своих братьев! Они окрашены тем же солнцем, и их праведные
люди будут после смерти охотиться в одних и тех же местах. Краснокожие
должны быть друзьями и смотреть во все глаза на белых людей. Не встречал
ли мой брат шпионов в лесу?
Делавар, имя которого в переводе означало "Твердое Сердце", забыл на
этот раз о непоколебимости. Выражение его лица смягчилось, и он снизошел
до того, что стал говорить более определенно:
- Возле моего лагеря были чужие мокасины. Следы их дошли до моих хи-
жин.
- Мой брат выгнал собак? - спросил Магуа, не напоминая вождю его
прежние увиливания от прямого ответа.
- Этого нельзя сделать. Странник - всегда желанный гость для детей
племени ленапов.
- Странник, но не шпион.
- Разве ингизы послали бы шпионами своих женщин? Не сказал ли вождь
гуронов, что он взял в плен женщин во время сражения?
- Он не солгал. Ингизы послали своих разведчиков. Они были в моих
вигвамах, но не нашли никого, кто мог бы приветствовать их. Тогда они
убежали к делаварам, потому что, говорят они, делавары - наши друзья; их
души отвратились от канадского отца.
Удар был нанесен великолепно и в более цивилизованном обществе доста-
вил бы Магуа репутацию искусного дипломата.
Недавнее отсутствие делаваров во время сражения вызвало, как им хоро-
шо было известно, много упреков со стороны их французских союзников, и
они чувствовали, что впредь те будут относиться к их поступкам недовер-
чиво и настороженно. Нетрудно было предвидеть, что подобное положение
окажется весьма невыгодным для них впоследствии. Отдаленные поселения
делаваров, их места охоты и сотни их женщин и детей - все это находилось
на французской территории. Поэтому тревожное известие было принято, как
и рассчитывал Магуа, если не со страхом, то с явным неудовольствием.
- Пусть мой отец взглянет в лицо мне, - сказал Твердое Сердце, - он
не увидит в нем перемены. Правда, мои молодые люди не вышли на тропу
войны - они видели вещие сны, в которых им было указано не делать этого.
Но они любят и почитают великого белого вождя.
- Поверит ли он этому, когда услышит, что величайший его враг нашел
приют в лагере его детей? Когда ему скажут, что кровожадный ингиз курит
у вашего огня? Что бледнолицый, убивший так много его друзей, расхажива-
ет среди делаваров?
Что вы, мой великий канадский отец не так глуп!
- Где тот ингиз, которого боятся делавары, - возразил вождь, - кото-
рый убил моих молодых людей? Кто смертельный враг моего великого отца?
- Длинный Карабин.
Делаварские воины вздрогнули, услыхав хорошо известное имя. По их
изумлению ясно было видно, что они впервые узнали, что в их власти нахо-
дится человек, приобретший такую славу среди французских союзников.
- Что хочет сказать мой брат? - спросил Твердое Сердце с удивлением.
- Гуроны никогда не лгут! - холодно ответил Магуа; он прислонился го-
ловой к краю хижины и прикрыл смуглую грудь своей легкой одеждой. -
Пусть делавары пересчитают своих пленников; среди них они найдут одного,
кожа которого не красна и не бела.
Наступила долгая пауза. Вождь отошел в сторону посоветоваться с това-
рищами, а посланцы отправились, чтобы собрать старейшин племени.
Один за другим воины входили в хижину, и важное известие, сообщенное
Магуа, передавалось каждому. Все встречали его с изумлением. Новость пе-
редавалась из уст в уста, и вскоре во всем лагере поднялось сильное вол-
нение. Женщины бросили работу, стараясь уловить отдельные слова, нечаян-
но срывавшиеся с уст воинов. Мальчики, оставив свои игры, расхаживали
среди взрослых, с любопытством и восторгом прислушиваясь к отрывистым
восклицаниям отцов, выражавших свое удивление перед смелостью ненавист-
ного врага.
Когда возбуждение несколько улеглось, старики решили серьезно обду-
мать, чего требовали честь и безопасность их племени в таких щекотливых
и затруднительных обстоятельствах.
Во все время этого движения среди общего волнения Магуа не только не
покинул своего места, но остался в той же позе, неподвижной и внешне со-
вершенно равнодушной к тому, что происходило вокруг него. Но ничто не
ускользало от его бдительного взгляда. При его знании народа, с которым
он имел дело, Хитрая Лисица предвидел каждую меру, на которую решались
вожди; можно сказать, что во многих случаях он знал их намерения прежде,
чем сами они сознавали их.
Совещание делаваров было непродолжительно. Когда оно окончилось, об-
щая суматоха возвестила, что за совещанием вождей должно немедленно пос-
ледовать торжественное собрание всего племени. Такие собрания происходи-
ли только в самых важных случаях.
Хитрый гурон, коварный и мрачный наблюдатель, сидел поодаль. Он пони-
мал, что его предложения будут обсуждаться на собрании всего племени.
Потом Магуа вышел из хижины и молча подошел к площадке перед лагерем,
где уже начали собираться воины.
Прошло около получаса, пока все, включая женщин и детей, не заняли
свои места. И, когда солнце стало подниматься над верхушками горы, у
подножия которой делавары устроили свой лагерь, большинство их уже сиде-
ли на своих местах. А когда его яркие лучи брызнули из-за очертаний де-
ревьев, окаймлявших возвышенность, число собравшихся превышало тысячу.
Только старейшие и опытнейшие имели право изложить перед собранием
предмет обсуждения. Пока один из таких людей не обнаружит желания гово-
рить, никакие воинские подвиги, природные таланты или ораторский дар не
оправдали бы юношу, решившегося прервать молчание. В данном случае,
престарелый воин, который должен был говорить, долго молчал, по-видимому
взволнованный важностью того, что ему предстояло сообщить. Молчание тя-
нулось гораздо дольше обыкновенной паузы, предшествующей совету; но даже
самый младший из мальчиков не обнаруживал нетерпения. По временам глаза,
кого-либо из индейцев поднимались от земли, к которой были как бы прико-
ваны взоры большинства, и обращались к одной из хижин, отличавшейся от
остальных только тем, что она была лучше других защищена от непогоды.
Наконец в толпе пробежал тихий шепот, и все сразу поднялись со своих
мест. В это мгновение дверь хижины, о которой только что шла речь, отво-
рилась; оттуда вышли трое людей и медленно направились к месту совета.
Все они были стары, старше всех присутствовавших стариков; но тот, кото-
рый шел посредине, опираясь на своих товарищей, насчитывал столько лет,
сколько редко выпадает на долю человека. Его фигура, некогда стройная и
прямая, как кедр, теперь согнулась под гнетом более чем столетней жизни.
Упругая, легкая походка, обычная для индейца, исчезла; старик медленно
совершал свой долгий путь, дюйм за дюймом. Его темное сморщенное лицо
составляло резкий контраст с длинными белоснежными кудрями, рассыпавши-
мися по плечам в таком изобилии, словно оповещая, что прошла вечность,
когда в последний раз волосы были пострижены.
Одежда этого патриарха, ибо так можно было его назвать, была богата и
внушительна, но вполне соответствовала простым обычаям людей его племе-
ни. Она была сделана из лучших звериных шкур, лишенных шерсти и покрытых
причудливыми рисунками, изображавшими его былые боевые подвиги. На груди
его красовались медали, некоторые из серебра, а две из золота.
То были дары белых, полученные им в течение его долголетней жизни. На
руках и на ногах сверкали золотые браслеты. На голове его, которую воло-
сы покрывали сплошь, так как старик давно уже не участвовал в военных
походах, виднелось нечто вроде диадемы. Украшавшие эту диадему драгоцен-
ности горели среди трех ниспадавших страусовых перьев, выкрашенных в
черный цвет и составлявших резкий контраст с белоснежными прядями волос.
Его томагавк почти исчезал под накладным серебром, а рукоятка ножа горе-
ла, словно рог из массивного золота.
Лишь только утих глухой шум, вызванный появлением уважаемого старца,
имя "Таменунд" стало передаваться шепотом из уст в уста. Магуа слыхало
