Джеймс Фенимор Купер
Последний из могикан
изд. "Правда", 1985 г.
OCR Палек, 1998 г.
Глава I
Готов узнать я самое плохое
И страшное, что ты мне мог принесть,
Готов услышать тягостную весть
Ответь скорей - погибло ль королевство?!
Шекспир
Может быть, на всем огромном протяжении границы, которая отделяла
владения французов от территории английских колоний Северной Америки, не
найдется более красноречивых памятников жестоких и свирепых войн
1755-1763 годов, чем в области, лежащей при истоках Гудзона и около со-
седних с ними озер. Эта местность представляла для передвижения войск
такие удобства, что ими нельзя было пренебрегать.
Водная гладь Шамплейна тянулась от Канады и глубоко вдавалась в коло-
нию Нью-Йорк; вследствие этого озеро Шамплейн служило самым удобным пу-
тем сообщения, по которому французы могли проплыть до половины расстоя-
ния, отделявшего их от неприятеля.
Близ южного края озера Шамплейн с ним сливаются хрустально ясные воды
озера Хорикэн - Святого озера.
Святое озеро извивается между бесчисленными островками, и его теснят
невысокие прибрежные горы. Изгибами оно тянется далеко к югу, где упира-
ется в плоскогорье. С этого пункта начинался многомильный волок, который
приводил путешественника к берегу Гудзона; тут плавание по реке станови-
лось удобным, так как течение свободно от порогов.
Выполняя свои воинственные планы, французы пытались проникнуть в са-
мые отдаленные и недоступные ущелья Аллеганских гор и обратили внимание
на естественные преимущества только что описанной нами области. Действи-
тельно, она скоро превратилась в кровавую арену многочисленных сражений,
которыми враждующие стороны надеялись решить вопрос относительно облада-
ния колониями.
Здесь, в самых важных местах, возвышавшихся над окрестными путями,
вырастали крепости; ими овладевала то одна, то другая враждующая сторо-
на; их то срывали, то снова отстраивали, в зависимости от того, чье зна-
мя взвивалось над крепостью.
В то время как мирные земледельцы старались держаться подальше от
опасных горных ущелий, скрываясь в старинных поселениях, многочисленные
военные силы углублялись в девственные леса. Возвращались оттуда немно-
гие, изнуренные лишениями и тяготами, упавшие духом от неудач.
Хотя этот неспокойный край не знал мирных ремесел, его леса часто
оживлялись присутствием человека.
Под сенью ветвей и в долинах раздавались звуки маршей, и эхо в горах
повторяло то смех, то вопли многих и многих беззаботных юных храбрецов,
которые в расцвете своих сил спешили сюда, чтобы погрузиться в глубокий
сон долгой ночи забвения.
Именно на этой арене кровопролитных войн развертывались события, о
которых мы попытаемся рассказать. Наше повествование относится ко време-
ни третьего года войны между Францией и Англией, боровшимися за власть
над страной, которую не было суждено удержать в своих руках ни той, ни
другой стороне.
Тупость военачальников за границей и пагубная бездеятельность совет-
ников при дворе лишили Великобританию того гордого престижа, который был
завоеван ей талантом и храбростью ее прежних воинов и государственных
деятелей. Войска англичан были разбиты горстью французов и индейцев; это
неожиданное поражение лишило охраны большую часть границы. И вот после
действительных бедствий выросло множество мнимых, воображаемых опаснос-
тей. В каждом порыве ветра, доносившемся из безграничных лесов, напуган-
ным поселенцам чудились дикие крики и зловещий вой индейцев.
Под влиянием страха опасность принимала небывалые размеры; здравый
смысл не мог бороться с встревоженным воображением. Даже самые смелые,
самоуверенные, энергичные начали сомневаться в благоприятном исходе
борьбы. Число трусливых и малодушных невероятно возрастало; им чудилось,
что в недалеком будущем все американские владения Англии сделаются дос-
тоянием французов или будут опустошены индейскими племенами - союзниками
Франции.
Поэтому-то, когда в английскую крепость, возвышавшуюся в южной части
плоскогорья между Гудзоном и озерами, пришли известия о появлении близ
Шамплейна маркиза Монкальма и досужие болтуны добавили, что этот генерал
движется с отрядом, "в котором солдат что листьев в лесу", страшное со-
общение было принято скорее с трусливой покорностью, чем с суровым удов-
летворением, которое следовало бы чувствовать воину, обнаружившему рядом
с собой врага. Весть о наступлении Монкальма причала в разгар лета; ее
принес индеец в тот час, когда день уже клонился к вечеру. Вместе со
страшной новостью гонец передал командиру лагеря просьбу Мунро, комен-
данта одного из фортов на берегах Святого озера, немедленно выслать ему
сильное подкрепление. Расстояние между фортом и крепостью, которое жи-
тель лесов проходил в течение двух часов, военный отряд, со своим обо-
зом, мог покрыть между восходом и заходом солнца. Одно из этих укрепле-
ний верные сторонники английской короны назвали фортом Уильям-Генри, а
другое - фортом Эдвард, по имени принцев королевского семейства.
Ветеран-шотландец Мунро командовал фортом Уильям-Генри.
В нем стоял один из регулярных" полков и небольшой отряд колонис-
тов-волонтеров; это был гарнизон, слишком малочисленный для борьбы с
подступавшими силами Монкальма.
Должность коменданта во второй крепости занимал генерал Вебб; под его
командованием находилась королевская армия численностью свыше пяти тысяч
человек. Если бы Вебб соединил все свои рассеянные в различных местах
отряды, он мог бы выдвинуть против врага вдвое больше солдат, чем было у
предприимчивого француза, который отважился уйти так далеко от своего
пополнения с армией не намного больше, чем у англичан.
Однако напуганные неудачами английские генералы и их подчиненные
предпочитали дожидаться в своей крепости приближения грозного неприяте-
ля, не рискуя выйти навстречу Монкальму, чтобы превзойти удачное выступ-
ление французов у Декеснского форта, дать врагу сражение и остановить
его.
Когда улеглось первое волнение, вызванное страшным известием, в лаге-
ре, защищенном траншеями и расположенном на берегу Гудзона в виде цепи
укреплений, которые прикрывали самый форт, прошел слух, что полутораты-
сячный отборный отряд на рассвете должен двинуться из крепости к форту
Уильям-Генри. Слух этот скоро подтвердился; узнали, что несколько отря-
дов получили приказ спешно готовиться к походу.
Все сомнения по поводу намерений Вебба рассеялись, и в течение
двух-трех часов в лагере слышалась торопливая беготня, мелькали озабо-
ченные лица. Новобранец тревожно сновал взад и вперед, суетился и чрез-
мерным рвением своим только замедлял сборы к выступлению; опытный вете-
ран вооружался вполне хладнокровно, неторопливо, хотя строгие черты и
озабоченный взгляд ясно говорили, что страшная борьба в лесах не особен-
но радует его сердце.
Наконец солнце скрылось в потоке сияния на западе за горами, и, когда
ночь окутала своим покровом это уединенное место, шум и суета приготов-
лений к походу смолкли; в бревенчатых хижинах офицеров погас последний
свет; сгустившиеся тени деревьев легли на земляные валы и журчащий по-
ток, и через несколько минут весь лагерь погрузился в такую же тишину,
какая царила в соседних дремучих лесах.
Согласно приказу, отданному накануне вечером, глубокий сон солдат был
нарушен оглушительным грохотом барабанов, раскатистое эхо которых далеко
разносилось во влажном утреннем воздухе, гулко отдаваясь в каждом лесном
углу; занимался день, безоблачное небо светлело на востоке, и очертания
высоких косматых сосен выступали на нем все отчетливей и резче. Через
минуту в лагере закипела жизнь; даже самый нерадивый солдат и тот под-
нялся на ноги, чтобы видеть выступление отряда и вместе с товарищами пе-
режить волнение этой минуты. Несложные сборы выступавшего - отряда скоро
закончились. Солдаты построились в боевые отряды. Королевские наемники
красовались на правом фланге; более скромные волонтеры, из числа посе-
ленцев, покорно заняли места слева.
Выступили разведчики. Сильный конвой сопровождал повозки с походным
снаряжением; и, прежде чем первые лучи солнца пронизали серое утро, ко-
лонна тронулась в путь. Покидая лагерь, колонна имела грозный, во-
инственный вид; этот вид должен был заглушить смутные опасения многих
новобранцев, которым предстояло выдержать первые испытания в боях. Сол-
даты шли мимо своих восхищенных товарищей с гордым и воинственным выра-
жением. Но постепенно звуки военной музыки стали замолкать в отдалении и
наконец совершенно замерли. Лес сомкнулся, скрывая от глаз отряд. Теперь
ветер не доносил до оставшихся в лагере даже самых громких, пронзи-
тельных звуков, последний воин исчез в лесной чаще.
Тем не менее, судя по всему, что делалось перед самым крупным и удоб-
ным из офицерских бараков, еще кто-то готовился двинуться в путь. Перед
домиком Вебба стояло несколько великолепно оседланных лошадей; две из
них, очевидно, предназначались для женщин высокого звания, которые не
часто встречались в этих лесах. В седле третьей красовались офицерские
пистолеты. Остальные кони, судя по простоте уздечек и седел и привязан-
ным к ним вьюкам, принадлежали низшим чинам. Действительно, совсем уже
готовые к отъезду рядовые, очевидно, ждали только приказания начальника,
чтобы вскочить в седла. На почтительном расстоянии стояли группы празд-
ных зрителей; одни из них любовались чистой породой офицерского коня,
другие с тупым любопытством следили за приготовлениями к отъезду.
Однако в числе зрителей был один человек, манеры и осанка которого
выделяли его из числа прочих. Его фигура не была безобразна, а между тем
казалась донельзя нескладной. Когда этот человек стоял, он был выше ос-
тальных людей; зато сидя он казался не крупнее своих собратьев. Его го-
лова была чересчур велика, плечи слишком узки, руки длинные, неуклюжие,
с маленькими, изящными кистями. Худоба его необыкновенно длинных ног до-
ходила до крайности; колени были непомерно толсты. Странный, даже неле-
пый костюм чудака подчеркивал нескладность его фигуры. Низкий воротник
небесно-голубого камзола совсем не прикрывал его длинной, худой шеи; ко-
роткие полы кафтана позволяли насмешникам потешаться над его тонкими,
длинными ногами. Желтые узкие нанковые брюки доходили до колен; тут они
были перехвачены большими белыми бантами, истрепанными и грязными. Серые
чулки и башмаки довершали костюм неуклюжей фигуры. На одном башмаке чу-
дака красовалась шпора из накладного серебра. Из объемистого кармана его
жилета, сильно загрязненного и украшенного почерневшими серебряными га-
лунами, выглядывал неведомый инструмент, который среди этого военного
окружения можно было ошибочно принять за некое таинственное и непонятное
орудие войны. Высокая треугольная шляпа, вроде тех, какие лет тридцать
назад носили пасторы, увенчивала голову чудака и придавала почтенный вид
добродушным чертам лица этого человека.
Группа рядовых держалась в почтительном отдалении от дома Вебба; но
та фигура, которую мы только что описали, смело вмешалась в толпу гене-
ральских слуг. Странный человек без стеснения осматривал лошадей, одних
хвалил, других бранил.
- Вот этот конек не доморощенный, его, вероятно, выписали из-за гра-
ницы... может быть, даже с острова, лежащего далеко-далеко, за синими
морями, - сказал он голосом, который поражал своей благозвучной мяг-
костью, так же как удивляла вся его фигура своими необычными пропорция-
ми. - Скажу без хвастовства: я могу смело рассуждать о подобных вещах. Я
ведь побывал в обеих гаванях: и в той, которая расположена при устье
Темзы и называется по имени столицы старой Англии, и в той, что зовется
просто Нью-Хейвен - Новой гаванью. Я видел, как бригантины и барки соби-
