действий, индейцы схватили ароматные ветви, устилавшие пол пещеры, вта-
щили их в расселину и стали разбрасывать, точно подозревая, что они
скрывают тело ненавистного и опасного для них человека. Воин свирепого
вида поднял целую охапку ветвей, с ликованием указал на темные пятна
крови на листьях и закричал что-то. Хейворд мог понять смысл его слов
только потому, что он несколько раз повторил имя "Длинный Карабин". Тор-
жествующие голоса гуронов замолкли; воин бросил ветку на груду, сложен-
ную Дунканом перед входом во вторую пещеру, и таким образом завалил от-
верстие, через которое смотрел майор. Остальные дикари подражали ему;
вытаскивая ветки из пещеры разведчика, они бросали их на груду ветвей
сассафраса, не предполагая, что таким образом сами же прятали людей, ко-
торых искали.
Когда под давлением новых охапок зелени одеяла подались, а ветви от
собственной тяжести забились в трещины камней, образовав плотную массу,
Дункан, вздохнув свободно, вернулся на середину пещеры и остановился на
своем прежнем месте, с которого мог видеть второй выход, обращенный к
реке. В ту минуту, когда он отступал от груды сассафраса, индейцы, как
бы поддаваясь общему побуждению, очистили проход между двумя пещерами, и
теперь было слышно, как они снова побежали по острову к тем камням, на
которые недавно высадились. Их новый жалобный вопль доказал, что они
опять собрались подле тел своих убитых товарищей.
Теперь Дункан решился посмотреть на своих спутниц, потому что в тече-
ние опасных минут он боялся своим встревоженным лицом еще больше испу-
гать девушек.
- Они ушли, Кора, - шепнул он. - Алиса, они вернулись на то место, на
котором появились впервые, и мы спасены.
- Тогда я поблагодарю небо! - произнесла Алиса, освобождаясь из
объятий Коры и преклоняя колени. - Я поблагодарю небо, которое избавило
от слез нашего седого отца и спасло жизнь тех, кого я люблю больше всего
в мире...
Дункан и Кора наблюдали искреннее чувство с горячей симпатией. И Дун-
кан подумал, что никогда еще молитва не исходила от существа более прек-
расного, чем юная Алиса.
Глаза Алисы сияли светом благодарности, прелестный румянец залил ее
щеки; но, когда ее губы уже раскрылись для молитвы, слова, которые они
собирались произнести, внезапно замерли, румянец сменила смертельная
бледность, нежный блеск ее глаз потух, черты лица исказились от ужаса,
судорожно сведенные пальцы указали на что-то. Хейворд повернулся и,
взглянув на плоскую скалу, которая составляла как бы порог открытого от-
верстия пещеры, увидел злобные, свирепые черты Хитрой Лисицы.
Несмотря на неожиданность, самообладание не покинуло Дункана. По вы-
ражению лица индейца майор понял, что Магуа еще ничего не успел разгля-
деть в полумраке пещеры. Он уже хотел было отступить за выступ стены,
которая все-таки могла скрыть его и его спутников, но в эту минуту по-
нял, что отступать поздно.
Выражение глубокого торжества в чертах дикаря вывело Дункана из себя;
забыв обо всем в мире и поддаваясь только побуждению гнева, Хейворд при-
целился и выстрелил. Вся пещера загудела, точно от звука извержения вул-
кана; когда же ветер, дувший из ущелья, рассеял клубы дыма, извергнутые
гротом, на месте, где только что было видно злобное лицо предателяпро-
водника, никого не оказалось. Хейворд бросился к выходу и увидел, как
темная фигура дикаря кралась вдоль низкого узкого выступа скалы и скоро
окончательно исчезла из виду.
После грома выстрела среди дикарей воцарилось страшное молчание, но,
когда раздался продолжительный и понятный для них крик Лисицы, топот ног
и вопли стали снова приближаться, и, раньше чем Дункан успел оправиться
от потрясения, хрупкая преграда из ветвей была разбросана во все сторо-
ны. Индейцы хлынули в пещеру с обоих концов. Хейворда и девушек вытащили
из убежища в пещере, и их окружила толпа торжествующих гуронов.
Глава Х
боюсь, что утром так же мы проспим,
Как незаметно за ночь засиделись.
Шекспир. "Сон в летнюю ночь"
Едва это внезапное несчастье обрушилось, Дункан стал наблюдать за
действиями победителей. Краснокожие дергали украшения его мундира, в их
глазах горело желание завладеть шитьем и галунами. Но грозные окрики ис-
полина останавливали дикарей, и это убедило Хейворда, что его и Кору с
Алисой решили щадить до какого-то особого момента.
Пока молодые гуроны выказывали признаки алчности, более опытные воины
продолжали обыскивать обе пещеры со вниманием, которое доказывало, что
они не удовлетворены достигнутым успехом. Не находя иных жертв, усердные
мстители подступили к Дункану и Давиду, повторяя имя "Длинный Карабин" и
произнося эти слова с таким злобным выражением, что нельзя было усом-
ниться, о чем они спрашивали. Дункан притворился, будто он не понимает
значения их вопросов, Давид же действительно не знал французского языка.
Наконец настойчивость гуронов утомила Хейворда; кроме того, он боялся
раздражать своих победителей упрямым молчанием. Он оглянулся кругом,
отыскивая глазами Магуа, который мог перевести его ответы на вопросы гу-
ронов; их голоса звучали все более настойчиво и грозно.
Поведение Магуа резко отличалось от образа действий его товарищей.
Пока все остальные старались удовлетворить свою ребяческую склонность к
грабежу, присваивая жалкое имущество разведчика. Хитрая Лисица спокойно
стоял поодаль от пленников: он был, по-видимому, доволен, как будто уже
достиг главной цели своего предательства. Когда глаза Хейворда впервые
встретили взгляд его недавнего проводника, майор невольно с ужасом от-
вернулся от зловещего, хотя и спокойного лица Магуа. Однако, победив
отвращение, он заставил себя говорить с ним.
- Хитрая Лисица слишком мужественный воин, - неохотно сказал Дункан,
- чтобы отказаться объяснить безоружному человеку, что говорят победите-
ли.
- Они спрашивают, где охотник, знающий лесные тропинки, - на ломаном
английском языке ответил Магуа и со свирепой усмешкой положил руку на
листья, которыми была прикрыта и перевязана рана у него на плече. -
Ружье Длинного Карабина превосходно, его глаза никогда не мигают, а меж-
ду тем это ружье, так же как и короткий ствол белого вождя, бессильно
отнять жизнь у Хитрой Лисицы.
- Лисица слишком храбр, чтобы помнить о ранах, полученных в битве,
или о руках, которые нанесли их.
- А разве шла война, когда индеец отдыхал под сахарным деревом и хо-
тел поесть хлеба? Кто наполнил кустарники подползающими врагами? Чей
язык говорил о мире, когда мысли его были кровожадны? Разве Магуа ска-
зал, что томагавк вынут из земли и что его рука выкопала боевой топор?
Дункан не решился напомнить врагу о его предательстве, не хотел он
также увеличить его злобу какими-либо оправданиями и потому промолчал.
Магуа, казалось, тоже решил прервать дальнейшие разговоры; он снова
прислонился к скале, от которой на минуту отошел во время вспышки гнева.
Когда нетерпеливые дикари заметили, что короткий разговор между белым и
Лисицей окончился, снова раздались крики: "Длинный Карабин!"
- Слышишь? - равнодушно сказал Магуа. - Гуроны требуют жизнь Длинного
Карабина, и, если их не удовлетворить, они убьют тех, кто прячет его.
- Он ушел. Они не могут схватить его.
Лисица холодно улыбнулся и презрительно ответил:
- Когда белый умирает, он думает, что для него наступила минута по-
коя, но краснокожие умеют мучить даже призраки своих врагов. Где его те-
ло? Пусть гуроны увидят его скальп.
- Он не умер, он бежал.
Магуа недоверчиво покачал головой:
- Разве он птица и может расправлять крылья? Разве он рыба и умеет
плавать, не дыша воздухом? Белый вождь считает гуронов глупцами!
- Правда, Длинный Карабин не рыба, но он умеет плавать. Когда весь
его порох был сожжен, а глаза гуронов закрыло облако, он уплыл вниз по
течению.
- А почему же белый вождь остался? - все еще недоверчиво спросил Ма-
гуа. - Разве он камень, который падает на дно? Или скальп жжет ему голо-
ву?
- Яне камень, это мог бы сказать твой убитый товарищ, который упал в
водопад! - раздраженно ответил Дункан, в припадке досады употребляя те
хвастливые выражения, которые могли возбудить уважение индейца. - Но бе-
лый считает, что только трусы бросают женщин.
Магуа пробормотал сквозь зубы несколько невнятных слови продолжал
вслух:
- А делавары плавают так же хорошо, как ползают в кустах. Где Великий
Змей?
Судя по этим канадским прозвищам, Дункан понял, что гуроны гораздо
лучше знали его недавних товарищей, нежели он сам, и неохотно ответил:
- Он тоже уплыл по течению.
- А Быстроногий Олень?
- Я не знаю, кого ты называешь так, - ответил Дункан, пользуясь воз-
можностью затянуть разговор.
- Ункаса, - ответил Магуа, произнося делаварское имя с еще большим
трудом, нежели английские слова.
- Ты говоришь о молодом делаваре? Он тоже уплыл по течению.
Магуа сразу поверил сказанному и этим доказал, как мало думает он о
беглецах. Но его товарищам эти-то беглецы и были нужны.
Они с характерным для индейцев терпением, в полном молчании ждали,
пока кончится беседа офицера и Лисицы. Когда Хейворд замолчал, дикари
устремили глаза на Магуа. Лисица указал им на реку и объяснил все немно-
гими жестами и словами.
Поняв случившееся, дикари подняли страшный крик, который показал все
их разочарование. Одни бросились к берегу реки, яростно размахивая в
воздухе руками; другие стали плевать в воду, точно мстя ей за то, что
она изменнически лишила их несомненных прав победителей. Некоторые, наи-
более свирепые, бросали на пленников исподлобья взгляды, горящие сдер-
жанной яростью. Двое-трое даже выразили злобные, чувства угрожающими
движениями рук; очевидно, ни красота, ни женская слабость обеих сестер
не могли бы защитить их от ярости индейцев. Молодой офицер отчаянно по-
рывался броситься к Алисе, когда один из гуронов схватил своей темной
рукой прядь ее роскошных волос, которые густыми волнами упали ей на пле-
чи, и провел ножом в воздухе вокруг ее головы. Но едва Хейворд сделал
первое движение, как почувствовал, что индеец, распоряжавшийся всеми ди-
карями, точно клещами сжал его плечо. Он понял, что бесполезна была бы
борьба с такой подавляющей силой, и подчинился своей судьбе, только тихо
сказав девушкам, что дикари часто произносят угрозы, которых не выполня-
ют.
Но, стараясь прогнать страх Коры и Алисы, Дункан и не думал обманы-
вать себя. Он хорошо знал, что авторитет индейского вождя был весьма ус-
ловным и поддерживался скорее физическим, чем моральным превосходством.
И поэтому опасность возрастала с количеством окружающих дикарей. Сохра-
няя наружное спокойствие, Хейворд чувствовал, как его сердце замирало,
когда кто-нибудь из индейцев подходил к беспомощным сестрам или мрачно
оглядывал хрупкие фигуры девушек.
Однако его опасения значительно ослабели, когда он увидел, что вождь
созвал на совет всех воинов. Их споры длились недолго и, судя по молча-
нию большей части индейцев, скоро было принято единогласное решение.
Немногие из говоривших часто указывали в сторону лагеря Вебба, очевидно
опасаясь нападения с этой стороны. Мысль об отряде англичан, вероятно,
заставила их быстро на что-то решиться и ускорила все последовавшее за
этим.
Дикари перенесли легкую пирогу к тому месту реки, которое находилось
близ выхода из внешней пещеры. Едва это было сделано, предводитель гуро-
нов знаком приказал пленникам спуститься к нижним камням и сесть в пиро-
гу.
Сопротивляться было невозможно, поэтому Дункан показал пример покор-
ности, направившись к пироге, и вскоре уже сидел в лодке вместе с обеими
сестрами и все еще изумленным Давидом. Хотя гуроны не могли знать узкого
фарватера между водоворотами и быстринами потока, но им были слишком хо-
