мают наши отцы, увидев, чем стали племена вейандотов? Они окинут наших
детей мрачным взглядом и скажут им: "Ступайте! Под именем гуронов пришли
сюда чиппевеи". Братья, мы не должны забывать умерших! Нагрузим спину
этого могиканина, пока он не зашатается под тяжестью наших даров, и пош-
лем его вслед за моими юношами. Они взывают к нам о помощи: они говорят:
"Не забывайте нас". Когда они увидят душу этого могиканина, идущую вслед
за ними, изнемогая под своей ношей, они поймут наши намерения. Тогда они
будут продолжать свой путь счастливые, и наши друзья скажут: "Так посту-
пали наши отцы со своими друзьями, так же и мы должны поступить с ними".
Что значит один ингиз? Мы убили много ингизов, но земля все еще не напи-
талась их кровью. Пятно на имени гурона может быть смыто только кровью
индейца. Этот делавар должен умереть!
Магуа так искусно затронул своей речью симпатии слушателей, что вся-
кое чувство гуманности было окончательно подавлено жаждой мести. Один
воин с дикой и свирепой наружностью проявлял особенно горячее внимание к
словам оратора. На лице его попеременно отражались все волновавшие его
чувства, уступившие наконец место выражению смертельной злобы. Когда Ма-
гуа кончил, воин поднялся со своего места, вскрикнул, и в то же мгнове-
ние при свете факела сверкнул его маленький блестящий топор, которым он
быстро взмахнул над своей головой. Его движение и крик были так неожи-
данны, что словами уже нельзя было помешать его намерениям. Казалось,
будто яркий луч света вдруг сверкнул из его руки, и в тот же момент его
пересекла какая-то темная резкая линия. Это гурон метнул свой томагавк,
а Магуа отклонил его от цели. Быстрое и ловкое движение вождя не запоз-
дало. Острое оружие перерубило боевое перо на головном уборе Ункаса и
прошло через хрупкую стену хижины, как будто оно было пущено какойнибудь
страшной метательной машиной.
Дункан, видя угрожающий жест индейца, вскочил на ноги, преисполненный
самых благородных намерений по отношению к своему другу. Ему было доста-
точно одного взгляда, чтобы убедиться, что удар не достиг цели, и его
ужас сменился восхищением: Ункас спокойно стоял, глядя в глаза своему
врагу холодно и твердо. Затем, как бы сожалея, что враг так неискусен,
он улыбнулся и пробормотал несколько презрительных слов на своем языке.
- Нет, - сказал Магуа, удостоверившись, что его пленник невредим, -
солнце должно осветить его позор, женщины должны видеть, как будет тре-
петать его плоть, иначе наша месть будет подобна ребяческой забаве. Уве-
дите его туда, где царит безмолвие. Посмотрим, может ли делавар спокойно
проспать ночь, зная, что на следующее утро он должен умереть!
Молодые люди, на обязанности которых лежало стеречь пленника, немед-
ленно связали ему руки ивовыми прутьями и повели его из хижины посреди
глубокого, зловещего молчания. Только в тот момент, когда Ункас был уже
в дверях, он слегка замедлил свою твердую поступь, и в быстром и высоко-
мерном взгляде, которым он окинул врагов, Дункан с радостью заметил вы-
ражение, свидетельствующее о том, что надежда на спасение не оконча-
тельно покинула его.
Магуа был слишком доволен успехом и занят своими тайными планами,
чтобы продолжать расспросы; запахнув плащ на груди, он также ушел из хи-
жины, не продолжая разговора, который мог оказаться таким роковым для
его соседа. Несмотря на все возрастающее негодование, природную твер-
дость и беспокойство об участи Ункаса, у Хейворда все-таки отлегло от
сердца, когда этот опасный и хитрый враг исчез.
Возбуждение, вызванное речью Магуа, постепенно улеглось. Воины заняли
свои места, и облака дыма снова наполнили хижину. Прошло с полчаса. Ник-
то не произнес ни слова, почти никто не повернул головы. Царило важное,
сосредоточенное молчание, всегда наступающее после бурной сцены среди
этих людей, которые были так пылкий в то же время отличались большим са-
мообладанием.
Когда вождь, просивший помощи Дункана, выкурил свою трубку, он сделал
окончательную и на этот раз успешную попытку уйти из хижины, Пригласив
молчаливым жестом мнимого лекаря следовать за ним.
Пройдя сквозь клубы дыма, Дункан с радостью вдохнул свежий воздух
прохладного летнего вечера.
Вместо того чтобы пойти между хижинами, где Хейворд производил свои
безуспешные поиски, спутник его свернул в сторону и пошел прямо к подош-
ве горы, господствовавшей над поселком; подниматься на гору приходилось
по извилистой узкой тропинке На прогалине мальчики возобновили свои иг-
ры. Пламя костров осветило путь вождя и Дункана, придавая еще более
мрачный характер суровому пейзажу. Они вошли в расселину, поросшую кус-
тарником. Как раз в этот момент вспыхнувшее могучее пламя костра ярко
осветило всю окрестность, и какое-то темное, таинственное существо нео-
жиданно встало на их пути.
Индеец остановился.
Большой черный шар начал двигаться совершенно необъяснимо для Дунка-
на. Пламя снова усилилось, его свет упал на таинственное существо. Те-
перь даже Дункан узнал его по беспокойным и неуклюжим телодвижениям. Это
был медведь. Он громко и свирепо завыл, но не выказывал других признаков
враждебности. Гурон был, по-видимому, уверен в мирных намерениях стран-
ного пришельца; внимательно посмотрев на него, он спокойно продолжал
свой путь.
Дункан знал, что ручные медведи часто живут у индейцев, и тоже спо-
койно следовал за своим спутником, предполагая, что это медведь - люби-
мец племени. Гурон прошел мимо зверя, не теряя времени на дальнейшие
наблюдения. Но Хейворд невольно оглядывался на медведя, боясь нападения
сзади. Его беспокойство нисколько не уменьшилось, когда он увидел, что
медведь бежит за ними по тропинке. Он хотел заговорить, но в эту минуту
индеец, отворив дверь из древесной коры, вошел в пещеру, находившуюся и
глубине горы.
Дункан шагнул вслед за ним, радуясь возможности поставить хотя бы
легкую преграду между собой и медведем, как вдруг почувствовал, что
дверь вырывают из его рук, и опять увидел косматую фигуру. Они находи-
лись теперь в узкой длинной галерее среди двух скал; уйти оттуда, не
встретившись с животным, было невозможно. Молодой человек быстро шел
вперед, стараясь держаться как можно ближе к своему проводнику. Медведь
ревел время от времени, идя за ним, и раза два клал ему на плечи свои
громадные лапы.
Трудно сказать, как долго выдержали бы нервы Хейворда, попавшего в
такое необыкновенное положение, но, к счастью, перед глазами его замер-
цал слабый свет, и вскоре они дошли до места, откуда он исходил.
Огромная пещера в глубине скалы была кое-как приспособлена для жилья.
Перегородки были сделаны из камней, ветвей и древесной коры. Отверстия
наверху помещений давали доступ дневному свету, а ничью жилища освеща-
лись кострами и факелами, которые сменяли дневной свет. Сюда гуроны
складывали большую часть своих ценных вещей, общее достояние всего пле-
мени. Сюда же, как оказалось; была перенесена и больная женщина, которую
считали жертвой сверхъестественных сил. Думали, что мучившему ее бесу
Судет труднее совершать свои нападении на нее через каменные с гены, чем
через крыши хижин, сделанные из ветвей. Помещение, в которое попали Дун-
кан и его проводник, было целиком отведено для больной.
Проводник подошел к ложу больной около нее стояло несколько женщин.
Среди них Хейворд с удивлением увидел Давида.
Одного взгляда на больную было достаточно для мнимого врача, чтобы
убедиться, что ее болезнь требует настоящих медицинских познаний. Она
лежала как бы в параличе, равнодушная ко всему окружающему. Хейворд не
испытывал чувства стыда, так как видел, что жизнь больной нисколько не
зависит от успеха или неудачи его лечения. Легкие угрызения совести, ко-
торые он чувствовал раньше, сразу утихли, и он стал подготавливаться к
выполнению своей роли. Однако Дункан заметил, что его предвосхитили и
желают испробовать на больной могущество музыки.
Гамут в ту минуту, как вошли посетители, готовился излить свою душу в
пении; подождав немного, он начал петь гимн, который мог бы произвести
чудо, если бы только вера имела в данном случае какое-нибудь значение.
Ему позволили допеть до конца, так как индейцы относились с уважением к
его воображаемой помощи. Хейворд был очень рад этой отсрочке. Когда за-
мирающие звуки гимна донеслись до слуха Хейворда, он невольно отскочил,
услышав, что кто-то сзади него повторяет их замогильным голосом. Огля-
нувшись, он увидел, что косматое чудовище, сидя в тени пещеры, беспокой-
но и неуклюже раскачивается и повторяет тихим рычанием звуки гимна.
Трудно описать впечатление, произведенное на Давида таким странным
эхом. Глаза его широко раскрылись, голос внезапно пресекся от изумле-
ния... Под влиянием чувства, скорее похожего на страх, чем на удивление,
он громко крикнул Хейворду: "Она близко и ждет вас!" - и стремительно
выбежал из пещеры.
Глава XXV
Миляга. А у вас роль Льва переписана?
Вы мне теперь же ее дайте, а то у меня память очень туга на ученье.
Пигеа. Тут и учить-то нечего, и так сыграешь, тебе придется только
рычать.
Шекспир. "Сон в летнюю ночь"
Эта сцена представляла собой странную смесь смешного с торжественным.
Животное продолжало раскачиваться, по-видимому нисколько не уставая; но
его смешные попытки подражать мелодии, напеваемой Давидом, прекратились,
лишь только последний покинул пещеру. Слова Гамута, брошенные им на род-
ном языке, как показалось Дункану, имели тайный смысл, хотя ничто из ок-
ружающего не помогало обнаружить предмет его поисков. К ложу больной по-
дошел вождь и дал знак удалиться женщинам, собравшимся толпой, чтобы
посмотреть на искусство незнакомца. Женщины послушались безропотно, но
неохотно. Когда замолкло эхо, разбуженное хлопнувшей в отдалении дверью,
вождь указал на больную, которая была его дочерью, как оказалось впос-
ледствии, и сказал:
- Пусть брат мой покажет свою силу.
Призванный так повелительно к исполнению принятой на себя роли, Хей-
ворд с тревогой подумал, что малейшее колебание может оказаться опасным.
Он постарался припомнить те своеобразные заклинания и странные обряды,
которыми индейские колдуны прикрывают обыкновенно свое невежество и бес-
силие. Более чем вероятно, что в том состоянии смятения, в котором был
Дункан, он мог тут же сделать какую-нибудь роковую ошибку, если бы гроз-
ный рев четвероногого не остановил его в самом начале. Три раза он во-
зобновлял свои попытки и всякий раз встречал то же непонятное сопротив-
ление, причем при каждом перерыве рев животного казался все более диким
и грозным.
- Демоны ревнуют, - сказал гурон, - я ухожу. Брат, эта женщина - жена
одного из моих самых храбрых воинов, поступи с ней справедливо... Тише,
- сказал он раздраженному зверю, - я ухожу.
Дункан остался в странном, пустынном помещении наедине с беспомощной
больной и опасным зверем. Последний прислушивался к движениям индейца с
тем смышленым видом, которым отличаются медведи, пока новый звук эха не
возвестил, что вождь вышел из пещеры. Тогда медведь повернулся, подошел,
переваливаясь, к Дункану и сел против него в своей обычной позе.
Молодой человек оглянулся вокруг, ища орудия, чтобы отразить нападе-
ние, которого он ожидал.
Но настроение животного, по-видимому, внезапно изменилось. Он уже не
ворчал, не выражал никаких других признаков гнева; все его громадное
косматое тело тряслось как бы от какого-то странного внутреннего волне-
ния, неуклюжими передними лапами он тер свою словно ухмыляющуюся морду.
Хейворд не сводил глаз с медведя и вдруг увидел, как страшная голова
упала набок и на ее месте появилось добродушное лицо разведчика.
- Тес! - сказал осторожный житель лесов, прерывая восклицание Хейвор-
да. - Негодяи бродят вокруг.
- Скажите, что означает этот маскарад и почему вы решились на такое
