ва наган, Да слева шашка, Цейсс посередке, Сверху - фуражка...
- бормотал Васька.
Он верхом доехал да клапана и огляделся.
Сквозь темноту позднего вечера и мелкую сетку дождя город искрился
дрожащими огоньками и казался очень большим.
- Рано вы влезли на купол, Василь Василич... - сказал Васька сам се-
бе, и сам же себе ответил. - Что есть, то есть...
- Воздушные гимнасты! Братья Сатаровы! - донеслось снизу.
Васька улегся на брезент между балок, отстегнул клапан и заглянул
вниз, в манеж.
Братья Сатаровы - двое высоких здоровых парней - сверху казались ко-
роткими и толстыми. Васька видел только их головы, плечи и ступни.
Васька рассмеялся и сделал вид, что хочет плюнуть. Но вот Сатаровы
дошли до середины манежа, и Васька потерял их из виду.
Стальные тросы всех лонж, растяжки и блоки - почти вся цирковая "пау-
тина" крепилась в том месте, где находился клапан.
Тросы скрещивались, перехлестывались и расходились от клапана вниз, в
разные стороны, слегка провисая под собственной тяжестью.
Васька протянул руку и потрогал серые теплые витки, намотанные на
балку. Он сразу же нашел тросик своей лонжи и рядом увидел "восьмерки" и
узлы какого-то толстого троса.
Один конец троса заканчивался петлей, которая висела под самой бал-
кой. Петля соединялась с подвесным кольцом блока - "чекелем" - такой
стальной подковой, через концы которой проходил толстый винт. Винт замы-
кал подкову "чекеля".
Блок, висящий на этом "чекеле", принадлежит Сатаровым. Через блок
проходил трос от трапеции Сатаровых до лебедки. Лебедка установлена за
кулисами и трос от блока спускался прямо в складки занавеса.
Этот блок висел перед васькиным носом и очень мешал смотреть ему на
манеж.
За кулисами тот же униформист, которого Васька просил привести
мальчишку, сейчас включал рубильник лебедки. Трос начал наматываться на
барабан, и Сатаровы стали медленно всплывать наверх, к куполу...
... Васька увидел, как блок, тоненько и непрерывно визжа, стал про-
таскивать себя сквозь трос, поднимая в воздух сидящих на трапеции Сата-
ровых.
Левая балка стала медленно покачиваться.
Чем выше лебедка затягивала трапецию с гимнастами, тем визгливее
скрипел блок, сильнее подрагивала балка.
Моросило. Васька поежился и продвинулся вперед, закрывая собой от-
верстие в куполе.
Блок замолчал, движение троса остановилось, но балка продолжала рас-
качиваться. Сатаровы были где-то рядом, метрах в пяти от Васьки.
Васька опять немного покрутился, чтобы видеть Сатаровых. Ему очень
мешал блок. Мало того, что он занудливо скрипел над ухом, он еще закры-
вал половину васькиного обзора.
Сатаровы раскачивались на трапеции.
Внимательно следил за ними инспектор манежа.
Почти целиком высунулся из-за занавеса униформист.
Пожилой полный зритель и притихший мальчишка смотрели наверх.
Васька проверил, не потерял ли он пассатижи и поправил бухту капроно-
вого троса на плече.
Внизу под балкой что-то протяжно хрустнуло, и блок сбился со своего
ритмичного поскрипывания.
Васька посмотрел на блок и вдруг совершенно ясно и отчетливо увидел
тонкую серебристую полоску трещины на сгибе подковы "чекеля"...
... Старший Сатаров висел вниз головой, держа в руках брата.
Резкий размах, рывок, и Сатаров-младший сделал переднее сальто в ру-
ках у старшего...
... Балка качнулась, хруст повторился и серебряная трещина сверкнула
кристаллами разрывающегося металла.
Васька оцепенело смотрел на маленькую страшную трещину. Еще два-три
трюка, чекель лопнет, и Сатаровы с пятнадцатиметровой высоты полетят
вместе с блоком, с трапецией, со всеми своими растяжками прямо в ряды
зрителей!
Васька заметался, задергался, скривился, словно от зубной боли. Но
уже через секунду лицо его окаменело, а движения стали быстрыми, точны-
ми.
В этот момент у него было то выражение лица, какое было у его деда в
тысяча девятьсот тринацатом году, когда, стоя под куполом цирка, первый
раз сказал:
- Господа!
У Васьки было то выражение лица, какое было у его отца в сорок пятом,
когда он, стоя на крыше мчащегося фургона, бросал гранату в горящий при-
цеп с боеприпасами.
Не отрывая глаз от трещины, Васька приподнялся и снял с плеча бухту
капронового троса. Держа один конец в руках, он кинул в темноту всю бух-
ту.
Веревка мягко закользила по моркому шапито.
Трясущимися руками Васька продел конец веревки в подвесное кольцо
блока.
Уровняв концы веревок, он попытался просунуть их между брезентом и
балками. Однако, брезент так тяжко и плотно был прикрыт, что от этого
пришлось отказаться.
Тогда Васька намотал капроновый трос на руку, но тут же с отчаяньем
сказал вслух:
- Не удержаться мне... За мачту бы зацепиться... За мачту!
Балку качнуло еще раз, и Васька увидел, как чекель стал изменять свою
форму, вытягиваться и развевать серебряную пасть трещины.
И тогда Васька сбросил веревку и лежа обмотал ее несколько раз вокруг
своей груди.
Свободные концы он пропустил еще раз через блочное кольцо, завязал их
двумя узлами и намотал на левую руку.
Затем он повернулся и лег поперек балок, закрыв собою отверстие кла-
пана.
Плечами и грудью он лежал на одной балке, а животом на другой.
Балка качнулась, и Васька почувствовал, как стал натягиваться капро-
новый трос.
Васька закрыл глаза и прижался щекой к мокрому брезенту. Он лежал по-
перек гребня, и ноги его свешивались по одну сторону шапито, а голова
лежала по другую.
Сатаровы качнулись, исполнили еще одно переднее сальто и захрустел
разрывающийся чекель.
- А-а-ах!
Со страшной силой Ваську рвануло и прижало к балкам.
Под Сатаровыми вдруг сильно просела трапеция.
Сатаров-старший едва удержал брата. Они тревожно перглянулись и оба
испуганно посмотрели наверх. Вроде бы все было в порядке.
Для проверки Сатаровы качнулись сильнее обычного и, убедившись, что
рывок не повторяется, стали продолжать свой номер.
- Хорош... - выдавил из себя Васька.
В горле у него что-то булькнуло, и он стал задыхаться. Он лизнул мок-
рый брезент и прислушался: спокойно играла музыка, осторожно аплодирова-
ли зрители.
Издалека прозвучал голос Сатарова-старшего:
- Ап!
На мгновение Ваську еще сильнее прижало к балкам, и он совсем задох-
нулся.
Сатаровы исполняли головокружительную "вертушку".
Цирк гремел аплодисментами.
Васька закашлялся. Из уголка рта потекла кровь. Он сплюнул и торопли-
во глотнул воздух.
Огоньки города лежали под ним и сливались в дрожащие желтые нити.
Ваську стало подташнивать и он снова лизнул мокрый, холодный брезент.
Сатаровы, трапеции, блок и стальные тросы растяжек весили очень мно-
го, но Васька уже почти не чувствовал этой тяжести, а ждал исполнения
трюка, от которого вес увеличивался вдвое, дыхание прекращалось, а рот
наполнялся горячей и соленой кровью.
Раскачивался блок на капроновом тросе, рядом, чудом зацепившись, ви-
сел разорванный чекель.
А Сатаровы уже исполняли свой финальный трюк.
Новый рывок, новая боль и долгие аплодисменты вернули Ваську отку-
да-то издалека на купол черного и мокрого шапито.
Цирковой оркестр играл вальс.
И Васька услышал, как завизжал блок, опуская Сатаровых на манеж.
Нарастающие аплодисменты сняли с Васьки огромный вес. Он вздохнул,
сплюнул кровью и, уютно прижавшись щекой к куполу, сказал:
- С окончанием...
Это ему показалось забавным и он улыбнулся.
И потерял сознание...
В больнице, у входа в хирургическое отделение, сидела старуха в белом
халате и недобро поглядывала на Нину, Витю и Сатаровых.
- Вы понимаете, - сказал Сатаров-старший, - мы из цирка...
- Это нам все едино, - ответила старуха. - Хоть из цирка, хоть из
церкви. Не положено.
Дверь отделения открылась, и вышел врач в белом халате с закатанными
рукавами.
Старуха сидела как изваяние.
Врач закурил сигарету, затянулся и спросил:
- Вы из цирка?
- Да, - ответила Нина.
- Родственники?
- Почти, - сказал Сатаров-младший и потрогал свою верхнюю губу.
Доктор оглядел всех четверых и улыбнулся.
- Что с ним? - спросила Нина.
Доктор стряхнул пепел и ответил:
- Температура нормальная. Состояние так себе... Сломаны три ребра,
ключица... Сильно помята грудная клетка. Я уже не говорю о рваных ссади-
нах на спине и частичном разрыве связок левого лучезапястного сустава.
Вот такие-то дела, товарищи почти родственники.
- Простите, доктор, он скоро поправится? - спросил Витя.
- Скоро, - ответил доктор, глядя на Нину. - Месяца через полтора я
его выпишу. Недель шесть-семь минимум. Дня через три его можно будет на-
вестить.
- Я остаюсь, - сказала Нина Вите. - А ты лети в Москву и пока оформ-
ляй нам отпуск.
- Хорошо. Спасибо, доктор. Досвидания.
- Всего хорошего, - сказал доктор. - Не волнуйтесь, ничего страшного.
- Теперь мы уже не волнуемся, - сказала Нина.
Она взяла Витю под руку и повела его к выходу. Сатаровы молча пошли
за ними.
Когда доктор вошел в палату, он увидел, что Васька лежит неподвижно
на спине и держит губами белый целлулоидный мячик от пинг-понга.
Васька надул щеки и резко выдул воздух: мячик взлетел вверх почти на
метр, и, когда он падал вниз, Васька поймал его ртом.
Так он сделал несколько раз, и доктор не выдержал:
- Слушайте, чем это вы занимаетесь?
Васька что-то промычал, затем выплюнул мячик и ответил:
- Вот черт! Чуть не подавился! Знаете, доктор, мне говорили, что во
Франции есть человек, который ртом жонглирует тремя такими мячиками. Я
думал врут. А теперь мне совершенно ясно, что это возможно. Противно, но
возможно...
Васька взглянул на потрясенного доктора и добавил:
- Уж больно жанр негигиеничный!
- Так... - растерянно сказал доктор. - Очень, очень интересно...
Он посмотрел на Ваську как на седьмое чудо света и неверными шагами
вышел из палаты.
Тут же в окне появился сначала скрипичный футляр, а затем и сам
мальчишка.
- Ушел? - спросил мальчишка.
- Ушел, - ответил Васька.
Мальчишка нахально уселся на подоконник и, продолжая прерванный раз-
говор, деловито сказал:
- Ну хорошо. К значку мексиканской олимпиады я могу добавить юбилей-
ный артековский. Устраивает?
Васька улыбнулся. Мальчишка впервые заметил у него синяк под глазом.
- Что это у тебя? - спросил мальчишка и показал пальцем на синяк.
- А, это? - Васька тихонько потрогал синяк. - Здорово видно?
- А то! Чем это?
- Рубил лес - отлетела щепка. Травма на производстве.
- Не заливай, - строго сказал мальчишка.
Васька посмотрел на мальчишку и улыбнулся.
- Послушай, старик... Только ответь мне честно. Тебе никогда не хоте-
лось работать в цирке?
Впервые мальчишка смутился, пожал плечами.
- Нет... То есть я никогда об этом не думал. А что?
- Да нет... Ничего. Я просто так спросил.
- Но знаешь, - сказал мальчишка и рассмеялся. - Мой дедушка рассказы-
вал, что когда-то, очень-очень давно, когда он еще был пацаном, он чуть
не уехал навсегда из этого города с одними французскими циркачами на ло-
шади.
- Замечательно, - вежливо сказал Васька.
- А почему ты меня спросил о цирке? - сказал мальчишка.
- Не знаю, - мягко сказал Васька и уставился в потолок. - Просто мой
дед, мой отец и я сам, наверное, не смогли бы и дня прожить без цирка.
Вот я и подумал, что если когда-нибудь у меня будет сын...
Очень длинная неделя
Телеграмма пришла рано утром. Секретарь директора цирка расписалась в
книге реестров и, возвращая книгу почтальонше, удивленно спросила:
- А где же остальная почта, Анна Марковна?
- Остальная будет позже, - сказала Анна Марковна. - Это срочная...
Проставьте время, Зиночка!
Анна Марковна ушла, мягко ступая лыжными ботинками, а Зиночка распе-
