- Да, не могут у нас так, не могут! Не дано нашему мужику такое. Не
дано! - сокрушенно говорит приличный господин своему соседу - пьяновато-
му офицеру.
Офицер осоловело смотрит наверх, поднимает воображаемое ружье и це-
лится в раскачивающегося Васю.
- Жаканом его... В лет... И - нету.
Приличный господин добродушно замечает:
- Ну кто же в лет бьет жаканом? Бекасинчиком. От силы четвертым, пя-
тым номером. И кучность хорошая, а по такому расстоянию и сила убойная
достаточная... А вы - "жаканом"!
- Внимание! - провозгласил хозяин цирка и поправил бутоньерку в пет-
лице.
Цирк замер. Оркестрик смолк.
- Атансион! - повторил хозяин специально для "Жоржа" и "Антуана".
Вася поклонился. Дескать - "понял вас".
- Рекордное достижение! Гранд-пассаж из-под купола цирка! Единствен-
ные исполнители в мире Жорж и Антуан!
По тросам, удерживающим мостик, Вася забрался на "штамберт" - метал-
лическую перекладину под самым куполом.
- Тишина! - крикнул хозяин цирка и повторил для "французов". -
Сильянс!
Тихой тревожной дробью раскатился в оркестре барабан.
И тогда Вася, стоя под самым куполом, вдруг произнес:
- Господа!
У хозяина цирка от удивления сам по себе открылся рот.
Испуганно уставились вверх униформисты.
Прекратила жевать шоколадные конфеты одна из дам нашего знакомого. А
другая удивленно посмотрела на своего обожателя.
- Господа! - повторил Вася.
Цирк был поражен.
"Рыжий" вскочил с барьера.
На какую-то секунду в оркестре сбился барабан, начал дробь снова и
все никак не мог от волнения войти в нужный ритм.
Под его захлебывающиеся нервные удары Вася сказал:
- Господа! Вот уже полтора месяца мы работаем в этом цирке, а хозяин
до сих пор не выплатил нам ни копейки...
"Рыжий" ахнул и вдруг одиноко зааплодировал. На мгновение занавес за
ним распахнулся и четыре громадные руки втянули "рыжего" за кулисы.
- Мы голодаем. Мы работаем из последних сил. Я не знаю, слышат ли ме-
ня первые ряды и ложи - мы слишком далеки друг от друга...
Вася улыбнулся первым рядам и даже слегка поклонился. Потом посмотрел
на галерку и последние ряды и продолжил:
- ... но вы, сидящие почти на одном уровне со мной, должны меня слы-
шать!
Последние ряды и галерка были забиты мастеровыми, прислугой, солдата-
ми и рыбаками.
- Я прошу хозяина здесь, в вашем присутствии, выплатить заработанные
нами деньги, - обратился Вася к галерке.
Галерка закричала, затопала и засвистела:
- Деньги!
- Плати людям!
- Несите деньги!
- Заплатит французам!
- Давай расчет!
Его превосходительство господин полицмейстер уже отдавал какие-то
распоряжения, а его превосходительство городской голова стучал кулачком
по барьеру ложи и что-то кричал.
Капризная дамочка обиженно сказала своему кавалеру:
- Вы могли бы сегодня меня ему представить - он очень недурно говорит
по-русски. Вы злой и нехороший ревнивец, вы это знали и поэтому...
- Ничего я не знал! Я его вообще не знаю! - истерически рявкнул ее
кавалер и испуганно покосился на пробегающего мимо него городового.
Пьяный офицер говорил своему соседу - приличному господину:
- Жаканом его... Из обоих стволов. Бац! И нету.
Хозяин цирка метался по арене, стараясь успокоить публику.
- Господа! Милостивые государи! Я прошу господина Жоржа спуститься на
арену и получить жалованье!
Телохранители хозяина вышли из-за кулис и в ожидании остановились за
униформистами.
- Пусть господин Жорж спустится! - еще раз крикнул хозяин и цирк за-
тих.
- Подать лестницы! - негромко приказал хозяин.
Усатая морда и морда без усов мигом взлетели на второй этаж, отвязали
лестницы и спустились с ними на арену.
Наверху, под куполом, Вася и Федя, как по команде, сняли лестницы с
крючков.
- Ап! - сказал Федя и лестницы полетели вниз на головы громил.
- Мне не хотелось бы прерывать номер, - сказал Вася.
Он вынул моточек шпагата из-за выреза трико и спустил один конец на
арену.
- Привяжите деньги, и я подниму их. Так спокойнее...
Хозяин насмешливо посмотрел на валяющиеся веревочные лестницы и, улы-
баясь публике, негромко сказал усатой морде:
- Полные идиоты! Теперь они никуда не денутся.
Он был очень умен и находчив - этот хозяин цирка. Он сделал вид, что
ему нравится шутка. Он вынул из кармана деньги, отсчитал нужную сумму и
почти весело привязал деньги к шпагату. Он улыбнулся и поклонился публи-
ке:
- Вуаля!
А усатой морде тихо сказал:
- За кулисы. Ждать!
Вася поднял деньги наверх, отвязал их и пересчитал:
- Не хватает пятнадцати рублей, - сказал он и спрятал деньги за пазу-
ху.
Цирк зашумел было, но хозяин поднял руку.
- Господа! У нас тоже существует система штрафов.
Чей-то одинокий девичий голос с галерки охнул и сказал на весь при-
тихший цирк:
- Ну то же самое! Что у них, то у нас!
И цирк захохотал.
Верхние ряды и галерка хохотали и аплодировали этой девчонке, а внизу
стояла гробовая тишина. Но галерке было на это наплевать. Цирк круглый,
и верхние ряды амфитеатра всегда вмещают гораздо больше народа, чем ниж-
ние. Не говоря уже о галерке.
- Итак, - сказал Вася, - как объявил господин директор цирка:
гранд-пассаж.
Барабанщик в оркестре, наконец, справился с ритмом.
Все сильнее и сильнее раскачивался в ловиторке Федя.
Из всех четырех проходов смотрели наверх артисты программы: в гриме,
в халатах, в костюмах с блестками.
- Внимание! - строго сказал Вася.
- Есть внимание! - ответил ему Федя.
Барабанная дробь слилась в единый тревожный гул.
- Алле!
- Ап!
Оттолкнувшись ногами от штамберта, Вася прыгнул вперед - вниз и поле-
тел навстречу фединым рукам.
- Есть! - крикнул Федя и поймал партнера.
Оркестр гремел марш, а цирк вопил от восхищения.
- Заплатил, сволочь! - счастливо хохотал Вася.
- Тише ты, социалист хренов! - прохрипел Федя. - Уроню ведь...
- Ни в коем случае! Швунгуй меня сильней и сам за мной!
- Понял! Пошел!
На каче вперед Федя выпустил Васю, и тот перелетел прямо к открытому
в куполе слуховому окну. Федя мгновенно сел, затем вспрыгнул ногами на
ловиторку и на следующем каче тоже перепрыгнул в проем окна.
И тут хозяин цирка, уже не заботясь о впечатлении, которое он произ-
ведет на почтеннейшую публику, завизжал от злости на весь манеж.
- Ушли! Упустили! Упустили!!!
За цирком был темный пустырь.
На этом пустыре по кругу испанским шагом ходила цирковая лошадь, с
нерасседланным панно и султаном на голове. Через шею лошади были переки-
нуты свертки с вещами Васи и Феди, а на ее широченной спине сидел
мальчишка и, видимо, уже в сотый раз говорил:
- Ты что, сдурела, животина проклятая? Шоб ты сказилась! Шоб у тебя
повылазило! Нашла время для танцев... А ну, кому я говорю! Шансонетка
чертова, певичка!
Мальчишка ругал лошадь и с тоской вглядывался в темный купол цирка.
Оттуда неслись хохот, крики, аплодисменты.
Потом что-то затрещало, послышались два глухих удара об землю, и
мальчишка увидел бегущих у нему Васю и Федю.
- И где вы ходите, дяинька Жорж? - недовольно спросил мальчишка. - А
если бы зима? Я же закоченел бы...
Вася и Федя увидели лошадь и остановились, как вкопанные.
- Хозяйская, - простонал Федя.
- Где ты ее взял?! - рявкнул Вася.
Но мальчишка невозмутимо ответил:
- Сидайте, сидайте, а то и этой скоро хватятся.
- А, черт! - Вася вспрыгнул на спину лошади и крикнул Феде. - Алле!
Федя сел сзади Васи и спросил у мальчишки:
- Вещи здесь?
- Аптека, - ответил мальчишка и вонзил свои пятки в лошадиные бока.
Лошадь поскакала по кругу коротким цирковым курп-галопом.
- Вы меня простите, дяинька Жорж, - крикнул мальчишка. - Но это же не
лошадь, а просто ади[cedilla]тка! Мало она мне без вас крови попортила!
Вася подхватил поводья и направил лошадь в темноту.
Так они втроем скакали, скакали, пока городок со своей набережной,
лавками, кофейнями и цирком не остался далеко позади.
Когда же лунная дорога пошла у самого моря, они пустили лошадь шагом
и ехали на ней, освещенные голубым ночным светом - странные причудливые
фигуры в голубых трико. И маленький оборванный голубой мальчишка.
Их везла странная голубая лошадь с султаном на голове. Она устало от-
фыркивала голубую пену и только время от времени вдруг сбивалась и начи-
нала идти испанским шагом. И это было очень красиво - луна, пыль, доро-
га, море и немножко нелепый испанский шаг усталой лошади.
Потом они стояли у какого-то рыбацкого причала. Уже вставало солнце.
Не было трико и блесток. Были те костюмы, в которых мы увидели "Жоржа" и
"Антуана" вчера на набережной. Только лошадь и мальчишка оставались в
том же виде, что и ночью.
- А с вами мне никак нельзя? - без всякой надежды спросил мальчишка.
- Спасибо тебе, - ответил ему Вася. - Ты нам очень помог.
- Жаль, что мне с вами нельзя... - понял мальчишка, - но вы не горюй-
те, если бы мне можно было с вами, ведь вы бы меня взяли, правда?
- Правда.
- Ну, я пошел? - спросил мальчишка и не двинулся с места.
- Иди. Ты тоже не горюй. Держи хвост морковкой...
Мальчишка улыбнулся, взял коня под уздцы и пошел в ту сторону, откуда
они втроем скакали всю ночь.
Федя мрачно и грустно смотрел вслед мальчишке. Глаза его были напол-
нены слезами - так ему было жалко этого мальчишку.
Двое сильных, здоровых парней стояли с непокрытыми головами, держали
в руках по тощему узелку, и с нескрываемой печалью смотрели в удаляющую-
ся худенькую спину своего случайного маленького партнера.
А потом Федя надел котелок на голову и тронул Васю за плечо:
- Алле!
Вася вздохнул, повернулся к Феде и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
- Если когда-нибудь у меня будет сын...
Ранним-ранним летним утром по спящей улице вели очень похожий на сло-
на аэростат заграждения. Или, как называли его тогда - "колбаса".
Толстый серый аэростат заграждения вели за веревки четыре солдата
войск ПВО.
Измученные бессонницей солдаты шли посреди улицы медленно, изредка
погромыхивая подковами сапог по мостовой. А слоноподобная "колбаса" тихо
плыла между ними.
Она плыла мимо заклеенных бумажными крестами окон домов, мимо закры-
того кинотеатра "Прогресс", мимо выставленных в витринах магазинов "окон
ТАСС", мимо сельскохозяйственного техникума, мимо каких-то военных при-
казов, наклееных прямо на стены домов. Ни одна живая душа не встретилась
четверым солдатам и аэростату заграждения.
Только у калитки в низеньком заборчике, из-за которого торчали нес-
колько стволов зенитных орудий, стоял усталый мальчишка лет семнадцати в
военной форме, с автоматом через плечо.
Он внимательно посмотрел на плывущую мимо него "колбасу" и зевнул,
стыдливо прикрыв рот рукой.
А солдаты довели аэростат до перекрестка и остановились около чугун-
ной водопроводной колонки.
Один, тот, который шел впереди, снял пилотку, нажал на рычаг и, когда
вода полилась из крана, нагнулся и напился воды.
Он вытер рот и лицо пилоткой, надел ее на голову, и все четверо снова
двинулись по спящей улице. А между ними плыл аэростат заграждения - уди-
вительно похожий на большого серого слона.
МОЙ ОТЕЦ
По весенней фронтовой дороге ехал грузовичок с фургоном.
Это была одна из тех чистеньких, обсаженных тополями, коротких немец-
ких дорог, которые покрывали добротной и точной сетью всю Германию, сое-
диняли между собой близко стоящие городишки со звонкими названиями.
Но сейчас дорога была искалечена волной стремительных жестоких боев.
Сейчас это была истинно фронтовая дорога сорок пятого года.
За рулем грузовика сидел белобрысый сержант лет двадцати двух. Как
две капли воды он был похож на "всемирно известного воздушного гимнаста"
Васю, с которым мы только что расстались на утренней пыльной прибрежной
