Антуан - Париж"
Такие же замечательные афиши украшали стены кабинета хозяина цирка.
Здесь все было плюшевое и золотое. Висели гравюры из лошадиной жизни, у
двери стоял манекен, одетый во фрак, и у резной ножки манекена - лакиро-
ванные башмаки с "ушками". А рядом в углу - "шамбарьеры" и стэки разных
сортов.
За столом сидел удивительно симпатичный, дородный господин лет сорока
пяти и, мечтательно подняв к потолку глаза, ласково улыбаясь, изредка
шевелил губами, будто повторял про себя чьи-то прекрасные строки.
Однако, если бы мы посмотрим на стол, то увидили бы руки господина.
Господина директора цирка.
Его руки, вернее, пальцы - длинные, красивые с фантастической быстро-
той пересчитывали деньги. Пересчитывали так, как это мог сделать только
профессиональный банковский кассир с тридцатилетним стажем.
Раздался стук в дверь. Хозяин цирка мгновенно сдернул с головы турец-
кую феску и прикрыл ею пачку денег. А затем, не изменяя выражения лица,
повернулся и пророкотал:
- Антрэ!
В дверь просунулась чья-то испуганная усатая морда и прохрипела:
- Сергей Прокофьевич! К вам господин городской голова и господин по-
лицмейстер идут-с!
- Очень мило с их стороны, - улыбнулся хозяин цирка и щелкнул пальца-
ми.
Морда исчезла. Хозяин цирка приподнял феску, не торопясь снял с пачки
несколько крупных бумажек и положил их в правый карман шелкового стега-
ного халата с кистями, а потом снял с пачки еще несколько бумажек и по-
ложил их в левый карман. Оставшуюся пачку он спрятал в ящик письменного
стола и замкнул на ключ.
А феску снова надел на голову. И в эту секунду открылась дверь и в
кабинет вошли городской голова и полицмейстер.
- Очень мило с вашей стороны, ваше превосходительство! И с вашей, ва-
ше превосходительство! - хозяин цирка широко раскинул руки, встал
навстречу важным гостям. - Прошу покорнейше, прошу покорнейше...
К "черной", служебной двери цирка подходили Васька-Жорж и Антуан-Фе-
дя.
Слышно было, как оркестр настраивал свои инструменты.
На почтительном расстоянии от входа слонялись мальчишки, стараясь
хоть краешком глаза проникнуть за таинственную дверь.
- Здрасьте, дяденька Жорж! - крикнули мальчишки.
- Привет, - ответил Вася и внимательно вгляделся в стайку мальчишек.
- Здеся я, здеся, - негромко проговорил мальчишеский голос за из спи-
нами.
Вася и Федя обернулись и увидели своего приятеля. Он стоял у самой
двери, в тени, и будто бы безразлично смотрел в сторону.
- Рыба пожарена хлеба я не достал куды ее девать? - спросил он без
запятых.
- Подожди нас после представления на берегу. Там и поужинаем, - ска-
зал Федя.
Мальчишка кивнул и повернулся к Васе.
- Проведите, дяденька Жорж.
Вася изобразил удивление и спросил:
- Куда?
- Не смешите меня, дяденька. Или вы не знаете!
- В цирк, что ли?
- А то вы не знаете!
- Ты же раз двадцать смотрел, - сказал Федя.
- Мне опять смерть как охота!
- Я пойду, - сказал Федя Васе. - Может быть, успею до представления у
него хоть несколько рублей попросить.
Вася посмотрел на Федю, на мальчишку, и снова на Федю. Казалось, что
в голове у него сейчас рождается какой-то план.
- Иди, - сказал он Феде. - Я мигом...
Федя ушел за кулисы, а Вася взял мальчишку за шиворот и отвел его в
сторону. Приятели завистливо смотрели им вслед.
- Я вам завтра ставридки - мильен наловлю! А хочете во-от такенного
краба? - и мальчишка развел руками на добрый метр.
- Да заткнись ты! Не нужен мне твой краб. Ты язык за зубами держать
умеешь?
- Могила! - мрачно и твердо проговорил мальчишка.
- Ну так слушай, "могила"... Ты лошадь сможешь достать?
В кабинете хозяина шел приятный разговор.
- Ах, господа, артисты - это дети, - говорил хозяин, мягко улыбаясь и
приветствуя гостей рюмочкой коньяка. - Милые, неразумные, требующие пос-
тоянного внимания и заботы. Каждый из них сохранил ребячью душу и, что
иногда прискорбно, младенческое отношение к миру. Клянусь вам, господа,
я несу этот крест исключительно из любви к искусству!
В дверь просунулась усатая морда.
- Сергей Прокофьич! На один моментик-с... - сладко прохрипела морда.
- Прошу прощения, господа, - улыбнулся хозяин цирка и вышел из каби-
нета.
В коридоре усатый громила одной рукой прижимал к стенке Федю и шептал
хозяину:
- Скандал грозится устроить, гнида этакая!..
- Сергей Прокофьевич, ну хоть часть денег-то отдайте! Хоть
сколько-нибудь! Мы же с Васькой с голоду дохнем!
- Тих-хо! - усатый поднес огромный кулак к носу Феди.
- Он правильно говорит "тихо", - ласково сказал хозяин. - Тихо. До
конца сезона - ни копейки. Вон отсюда!
Хозяин цирка вернулся в кабинет, сел, как ни в чем ни бывало в крес-
ло, и продолжил свой монолог:
- Поверьте мне, что сегодня управлять цирком с пользой для народа и
просвещением для умов может только человек, обладающий мудростью Талей-
рана и нежным сердцем многодетной матери...
Их превосходительства молча выразили свое восхищение хозяину цирка, а
одно из превосходительств правой рукой приподнял рюмку, левой же умильно
приложил платок к глазам.
А потом их превосходительства сидели в ложе со своими чадами и домо-
чадцами, аплодировали первому номеру - гротеск-наездницам на двух толс-
тозадых битюгах, и все время незаметно, стараясь не привлечь внимания
друг друга, пытались хоть краем глаза, хоть наощупь, определить коли-
чество денег, врученных каждому хозяином цирка.
Хозяин во фраке, с бутоньеркой в петлице стоял посреди арены с длин-
ным шамбарьером в руке и улыбался их превосходительствам и всей почтен-
ной публике.
Вася и Федя переодевались в крохотной гордеробной. Они натягивали
трико с блестками, а вещи, снятые с себя, увязывали в свертки.
Федя достал моток шпагата. Он уже собирался перевязать узел, как Вася
решительно отобрал у него моток и засунул его за вырез трико.
- Перетяни чем-нибудь другим, - сказал он Феде. - Шпагат может еще
понадобиться.
А с манежа доносилась цирковая музыка, шум и аплодисменты.
- Пропадем, Васька, пропадем...
- Держи хвост морковкой!
Слышен был визг рыжего и хохот зала.
- Ты здесь? - спросил Вася в маленькое окошко.
- Интересно, где же мне быть? - обиженно ответил мальчишеский голос.
Вася поднял два свертка с афишами, обувью и "цивильными" костюмами и
стал просовывать их в окошко.
Тоненькие мальчишеские руки приняли вещи и снова протянулись в окно.
- Давайте!
- Все.
- Все? - руки мальчишки легли на нижний край окна и презрительно за-
барабанили пальцами. - И это весь багаж? Вы меня уморите!
И мальчишка захихикал под окном.
- Антуан и Жорж! Антуан и Жорж! Приготовиться к выходу! - послышалось
из-за двери.
Вася метнулся к окну и быстро спросил:
- Ты достал? То, что я просил, достал?
Руки мальчишки снова ухватились за нижний край окошка, он подтянулся
и в окне показалась его голова.
- Слушайте, дяденька Жорж, - сказал он сдавленным от напряжения голо-
сом. - Вы меня удивляете! Что я, нанялся здесь зря сидеть?
На арене рыжий ездил на свинье, пел куплеты про тещу и очень весе-
лил...
... знакомого нам молодого человека в соломенном канотье и его двух
дам, тоже знакомых нам по приморской набережной.
- А когда будут французики? - обиженно надувая хорошенькие губки
спрашивала одна из дам и кокетливо била щеголя веером по руке.
- Мон шерочка! - мгновенно прерывая хохот, томно отвечал кавалер. -
Вы заставляете меня страдать! М-м-м!.. Боготворю вас!
Он прижимался губами к локтю своей дамы, незаметно поглаживал колено
другой, которая молча и тупо набивала рот шоколадными конфетами.
- Когда будут французики?! - капризничала первая.
Со стороны кулис "французики" уже стояли у занавеса и ждали своего
выхода.
Около них топтались двое громил - усатая морда и морда без усов - те-
лохранители хозяина. Кроме всего, "морды" открывали занавес перед выпус-
ком артистов на арену.
- Ежели что себе позволите... - сказал один Феде.
- Голову оторвем! - сказал другой Васе.
Слегка раздвинулся занавес и между "мордами" показалось ласковое,
доброе и улыбающееся лицо хозяина цирка.
- Готовы? - мягко спросил он Васю и Федю.
Вася кивнул головой.
Хозяин скрылся за занавесом и тут же раздался его красивый голос:
- Чудо воздуха! Шедевр полетов! Всемирно известные воздушные гимнасты
из Паижа - Жорж и Антуан!
Оркестрик грянул положенную музыку, морды распахнули занавес и "все-
мирно известные" вышли на арену.
Проходя мимо хозяина, они слегка поклонились ему, и хозяин сделал
благодушный круглый приглашающий жест рукой.
Из-под купола уже свисали две веревочные лестницы. Вася и Федя вышли
на середину арены и, улыбаясь, поклонились зрителям. Зрители зааплодиро-
вали.
Вася и Федя взялись за свои лестницы и быстро полезли наверх.
Они так красиво и ловко поднимались к куполу, что зрители продолжали
аплодировать. И под аплодисменты, не прекращая движения, Вася сказал Фе-
де:
- Все помнишь?
- Все...
- Левое слуховое окно. Не перепутай!
- Пропадем, Васька...
- Держи хвост морковкой!
Пятнадцать метров высоты. Узенькая дощечка - "мостик".
На этот мостик встал Вася. Напротив него в нескольких метрах - "лови-
торка". В нее сел Федя и сразу стал раскачиваться.
Вася натер руки магнезией, взялся за трапецию и спрыгнул с мостика.
Веревочные лестницы униформисты оттянули ко второму ярусу. Вася раскачи-
вался на трапеции. Уже висел вниз головой в "ловиторке" Федя.
Внизу соломенное канотье поглаживает колено дамы, перепачканной в шо-
коладке, и страстно пожимает руку второй своей приятельницы. Все трое
смотрят вверх, следя за раскачивающимися гимнастами.
- Алле... - негромко говорит Вася.
- Ап! - командует Федя.
И Вася перелетает с трапеции в руки Феди.
- Ах! - вскрикивают дамы и цирк разражается аплодисментами.
Трюк следует за трюком, сальто-мортале за сальтомортале...
Все задрали головы к куполу, на "всемирно известных Жоржа и Антуана",
и только их превосходительства, отделенные друг от друга собственными
женами и детьми, получили, наконец, возможность пересчитать деньги, ле-
жащие у них в карманах.
Одно превосходительство приятно удивлен суммой и, не в силах сдержать
себя, бормочет:
- Великолепно! - и начинает аплодировать.
Другому превосходительству кажется, что денег могло быть и больше, и
поэтому кисло соглашается:
- Ничего, - и дважды вяло хлопает в ладоши.
Усевшись в "ловиторке", Федя тоже делает "комплимент" публике.
У занавеса стоит "рыжий". Он единственный из артистов труппы, которо-
му разрешено находиться на манеже во время исполнения чужого номера.
Вася улыбается публике и глазами показывает Феде на левое слуховое
окно в куполе. Оно находится как раз на уровне мостика, ловиторки и тра-
пеции.
Под куполом жарко. Окно открыто для притока свежего воздуха и в него
видна южная черно-синяя ночь, усыпанная звездами.
Федя раскачивается в ловиторке, Вася на трапеции. Оба они не открыва-
ют глаз от окна. Оно то приближается к ним почти вплотную, то удаляется.
- Алле! - командует Вася.
Теперь они смотрят только друг на друга.
- Ап! - кричит Федя.
Вася отрывается от трапеции, делает два с половиной сальто-мортале, и
Федя ловит его за ноги.
- Может быть не стоит, Васька? - задыхаясь от напряжения, шепчет Фе-
дя. - Может, потерпим, а?
- Швунгуй меня на курбет! Я тебя плохо слышу, - вися вниз головой,
хрипит Вася.
На каче вперед Федя резко перебрасывает Васю и ловит его за кисти
рук. Теперь их лица почти рядом.
Качается под ними арена...
Качаются под ними зрители...
Тревожно смотрит на них невеселый, измотанный "рыжий".
- Возьми себя в руки! - говорит Вася. - Алле!
И перелетает на трапецию, а с трапеции на мостик.
