кончилась. Арестовывайте командиров, комиссаров, бросайте
оружие и переходите в плен. Вас ожидают хорошие условия, и все
вы пойдете по домам, чтобы мирно трудиться. Отправляясь в
плен, имейте при себе смену чистого белья, мыло, котелок и
ложку".
Я почувствовал что-то неладное и обернулся. Шурка сидел в
траве бледный, с перепуганными глазами.
-- Толик, -- сказал он, -- а я же, по-ихнему, жид...
3. Болик пришел
Все это время я умирал от горя: будь я чуть старше,
записался бы в добровольцы или, как Болик, хотя бы на
строительство оборонительных сооружений, а там, смотришь, и
остался бы их оборонять.
И вдруг по нашему кутку разнеслась новость: Болик пришел. Я
кинулся к нему. Мама его копошилась над ним, он ел картошку,
давился, рассказывал:
-- Рыли ров, длинный, гадюка, через все поля. Народу тыщи,
профессора всякие, девчонки. Кашу из котлов давали. "Мессер"
как налетит, как даст из пулеметов -- смотрю, мой профессор
лежит и стекол в очках нет... А я в сене прятался.
Потом появились немецкие танки, и все побежали кто куда.
Болик шел через леса и поля, спасался от "мессеров" в болоте.
Его трясло, било, когда он говорил о них, он ненавидел немцев
так, что заикался:
-- Летит прямо на тебя, нацелится, вот ты ему нужен, твоя
смерть -- и никаких, хоть кричи, хоть плачь, хоть падай...
Ладно, братцы, по секрету: вот теперь мы достанем пулеметик,
установим на чердаке, и когда они пойдут -- эх, как чесанем:
"Ы-ы-ы-ы-ы-ы!"
Тетя Нина, его мать, плакала от радости, что он живой,
отмыла, нарядила в чистый костюмчик, дала денег на кино, и мы
с Боликом пошли на пару в кинотеатр на Крещатике на "Праздник
святого Иоргена". Обхохотались там до слез над проделками
Игоря Ильинского, хотя за стенами слышались сирены,
раздавались взрывы: сеанс во время налета не прекращали.
Вышли, купили мороженого, шатались по Крещатику, и было нам
хорошо, и ничего-то мы на знали: что Киев уже обречен, что
видим Крещатик последний раз, что Болика завтра же эвакуируют
с остатками училища и он опять исчезнет, даже не попрощавшись.
А по Крещатику кричали громкоговорители: "Говорит Киев,
говорит советский Киев! Родина, ты слышишь? Киев есть и будет
советским!" Киеву отвечала Москва: "Вы вновь воскресили
бессмертные традиции героики Великого Октября и гражданской
войны. Вы не одиноки. С вами Красная Армия, с вами весь наш
советский народ".
Домой мы шли против потока войск, видимо, отступавших.
Красноармейцы были усталые, запыленные. А на тротуар высыпали
бабы, смотрели, скрестив руки, вздыхали, сморкались, тихо
плакали. У столба стоял дряхлый старичок с палочкой, плакал,
говорил парню, игравшему "полечку":
-- Голубчики, возвращайтесь, возвращайтесь...
Очень народ плакал, провожая отступающие наши войска.
Сквер на нашей площади был забит сидевшими и лежавшими
усталыми красноармейцами. Один водился с пулеметом "Максим" и
мы подсели и стали внимательно смотреть. Он сказал:
-- Сынки, я вам дам рубль, а вы принесли бы молока.
Мы помчались к моей бабке, она разохалась, не взяла рубля,
вручила нам кувшин с молоком. Красноармейцы подставляли
котелки, мы наливали, но что это -- капля в море.
Мой дед вез по улице хлеб. В магазинах хлеб уже не
продавали, а распределяли по спискам. Каждая семья сшила
мешочек, написала чернильным карандашом свою фамилию, в
магазине делили хлеб по этим мешочкам, а мой дед подрядился
развозить тачкой. Нас распирала жажда деятельности, и мы
кинулись толкать тачку, стучали в квартиры, опорожняли
мешочки. С тачкой сложно было лавировать по улице среди идущих
войск.
-- А что, хлопцы, дело табак? -- сказал дед. -- Киев сдают.
Мы возмутились:
-- Ого, дед, еще знаешь, какой бой будет!
-- Какой там бой, -- махнул дед рукой. -- Вы посмотрите:
куды им воевать?
Уставшие, измордованные лошаденки тянули военные фуры,
орудия, просто телеги. Красноармейцы были в корке от пыли,
заросшие, израненные. Некоторые, видно, до крови разбив ноги,
шли босиком, перекинув ботинки через плечо. Шли, сгибаясь под
тяжестью мешков, скаток, оружия, звякая котелками.
-- О несчастные расейские солдаты, -- пробормотал дед,
снимая шапку.
ОТ АВТОРА
Эта глава воспоминаний ни в малейшей степени не претендует
на какое-либо обобщение. Здесь только несколько штрихов для
лучшего понимания некоторых событий, для лучшего понимания
характера мальчишки, о котором я пишу. Он очень многого не
видел и еще больше не понимал. Ему было всего двенадцать лет.
Теперь, с расстояния пройденных лет, легче разбираться, кто
был кто и что было что, радоваться, досадовать или
возмущаться, почему было так, а не иначе. Но я рассказываю не
так, как должно было быть, а так, как было. Как по крайней
мере виделось моему герою. Еще в небытии скрывались
Сталинград, падение Берлина и все другое. Надвигалась
мощнейшая лавина фашизма, и неясно было, как ее остановить,
можно ли ее остановить, сыпались бомбы, листовки "Бей
жида-политрука", восемьдесят три дня шла непрерывная оборона
Киева, партизаны экипировались и уезжали на возах в лес, Иван
Свинченко бросал оружие и шел домой, красноармейцы с разбитыми
ногами шли босиком, дед Семерик ждал немцев, Болик хотел
строчить из пулемета, и среди всего этого -- я, очень
маленькая козявка. Нетерпеливому читателю, готовому уже к
каким-то выводам и обобщениям, я бы советовал не делать их,
чтобы не оказаться в положении деда Семерика.
Слушайте лучше, что было дальше.
ГЛАВА ПОДЛИННЫХ ДОКУМЕНТОВ
+------------------------------------------------------------+
| ПРИКАЗ |
| Жителям (всем лицам) запрещено выходить на улицу от 18 до|
|5 часов по немецкому времени. |
| Нарушители этого приказа могут быть расстреляны. |
| Комендант г. Киева.|
+------------------------------------------------------------+
("Украинское слово", 29 сентября 1941 года.)
Из объявления:
+------------------------------------------------------------+
| "Все мужчины в возрасте от 15 до 60 лет обязаны явиться в|
|жилуправление своего района..." |
+------------------------------------------------------------+
("Украинское слово", 30 сентября 1941 года.)
Заголовок подвальной статьи в газете:
"САМЫЙ БОЛЬШОЙ ВРАГ НАРОДА -- ЖИД"
(Там же, 3 октября 1941 года.)
+------------------------------------------------------------+
| Въезд лиц, не проживающих в Киеве, строго воспрещен. Кто|
|прибыл в Киев после 20 сентября, обязан немедленно выехать|
|из города. Кто по уважительным причинам хочет остаться в|
|городе, должен получить на это разрешение коменданта города.|
|Это разрешение выдается в отделе пропусков, ул. Коминтерна,|
|№ 8. |
| Кто без разрешения будет пребывать в городе до 15/X -- 41|
|г., подлежит суровому наказанию. |
| Комендант города.|
+------------------------------------------------------------+
("Украинское слово". 9 октября 1941 года.)
Из статьи "Задачи украинской интеллигенции":
+------------------------------------------------------------+
| "Наша задача -- восстановить разрушенную|
|жидо-большевиками украинскую национальную культуру". |
+------------------------------------------------------------+
(Там же, 10 октября 1941 года.)
Объявление коменданта:
+------------------------------------------------------------+
| В качестве репрессивных мер по случаю акта саботажа|
|сегодня 100 жителей города Киева были расстреляны. |
| Это -- предупреждение. |
| Каждый житель Киева является ответственным за каждый акт|
|саботажа. |
| Киев, 22 октября 1941 г. |
| Комендант города.|
+------------------------------------------------------------+
("Нiмецько-фашистський окупацiйний режим на Укpaiнi",
збiрник документiв i матерiалiв. Киiв, 1963. Стр. 45.)
+------------------------------------------------------------+
| ПРИКАЗ |
| Всех голубей в городе и пригородной полосе надо|
|немедленно уничтожить. |
| Кто после 26 октября будет держать еще голубей, тот будет|
|РАССТРЕЛЯН как саботажник. |
| ЭБЕРГАРД, комендант города.|
+------------------------------------------------------------+
("Украинское слово", 25 октября 1941 года.)
Из номера в номер газета печатает, как призыв, в рамках:
+------------------------------------------------------------+
| Фюрер немецкого народа сказал: |
| "Миллионы немецких крестьян и рабочих наилучшим образом|
|выполняют свои обязанности". |
| Украинцы, выполняйте и вы свою обязанность и старательно|
|работайте! |
+------------------------------------------------------------+
(Там же, 22 октября 1941 года.)
Фюрер Адольф Гитлер сказал 3 октября 1941 г.:
+------------------------------------------------------------+
| "Мы ставим весь континент на служение нашей борьбе против|
|большевизма". |
| Украинец, твое место -- рядом с Германией в борьбе за|
|лучшую Европу! |
+------------------------------------------------------------+
(Там же, 25 октября 1941 года.)
Объявление коменданта:
+------------------------------------------------------------+
| Случаи поджога и саботажа, распространяющиеся в городе|
|Киеве, заставляют меня принять решительные меры. |
| Поэтому сегодня расстреляно 300 жителей Киева. За каждый|
|новый случай поджога или саботажа будет расстреливаться|
|значительно большее число жителей Киева. |
| Каждый житель обязан обо всяком подозрительном случае|
|немедленно сообщать в немецкую полицию. |
| Я буду любой ценой и всеми способами поддерживать порядок|
|и спокойствие в Киеве. |
| Киев, 2 ноября 1941 г. |
| ЭБЕРГАРД,|
| генерал-майор и комендант города.|
+------------------------------------------------------------+
("Нiмецько-фашистський окупацiиний режим на Украiнi", зб.
док. i мат. Киiв. 1963. Стр. 46.)
Приказ генерал-лейтенанта Байера от 6 ноября 1941 г.:
+------------------------------------------------------------+
| Все имеющиеся у штатского населения валяные сапоги,|
|включая и детские валенки, подлежат немедленной реквизиции.|
|Пользование валяными сапогами запрещается и должно караться|
|так же, как и недозволенное ношение оружия. |
+------------------------------------------------------------+
("Киiв -- герой", збiрник матерiалiв про подвиг киян у
Великiй Внтчизнянiй вiини. Киiв, 1961, стр. 234.)
Объявление комиссара города:
+------------------------------------------------------------+
| Согласно договоренности с штадткомендантом, сообщается|
|населению г. Киева, что штатские лица имеют право пребывать|