мысленной деятельности не столько в том, чтобы дать выход спертым эмоци-
ям и неиспользованным психическим энергиям, сколько в том, чтобы привес-
ти в движение механизмы спонтанного самовыражения, проявления которых
поначалу могут показаться бессмысленными, но впоследствии приобретут ра-
зумные черты.
Упорядоченные спонтанные действия, как правило, кажутся насильствен-
ными, совершаемыми в дуалистическом стиле - путем принуждения себя с по-
мощью воли, которая якобы отличается от остального организма. Однако це-
лостные и интегрированные представления о человеческой природе требуют
нового подхода к дисциплине - упорядочивании не насильственных, а спон-
танных действий. Важно видеть дисциплину не как инструмент, которым воля
пользуется для подчинения организма, а как систему, под которую организм
подстраивается сам. В противном случае, чисто механические и организаци-
онные цели системы станут более важными, нежели цели организма. Так мы
оказываемся в ситуации, когда человек существует для отдыха, а не отдых
для человека. Однако прежде чем спонтанное действие выразится в упорядо-
ченной форме, должен прийти в движение поток. Это означает, что мы долж-
ны обладать намного большей чувствительностью в отношении всего, что хо-
чет сделать наш организм, и научиться реагировать на его внутренние по-
буждения.
Наш язык, можно сказать, обязывает нас выражать эту точку зрения неп-
равильно - так, будто "мы", которые должны быть чутки в отношении наме-
рений организма, которые должны своевременно реагировать на его побужде-
ния, являемся чем-то отличным от организма. К несчастью, наши выражения
построены по тому же принципу, что и социальный вымысел, отделяющий соз-
нательное внимание от остального мира и делающий его независимым
действующим лицом, которое направляет наши действия. Таким образом мы
остаемся в неведении относительного того, чем является наше эго,
действующее лицо или сознательная воля. Мы не видим, что эго - не биоло-
гическая и даже не психологическая реальность, а такая же социальная ус-
ловность, как промежутки времени, отсчитываемые по часам. Дело в том,
что, работающая вопреки инстинктам, сознательная воля, в совокупности с
личностью, или ролью, которую индивид унаследовал от родителей, учителей
и знакомых, представляют собой внутреннее проявление, сознательное эхо
предъявляемых к нему социальных требований. Это воображаемое, сфабрико-
ванное обществом "я" работает против организма, естество которого вырос-
ло биологически. Прививая ребенку фиктивное "я", родители учат его конт-
ролировать себя и подчиняться требованиям общественной жизни.
На первый взгляд, эго кажется хорошо сработанным и крайне необходимым
устройством для поддержания социального порядка, основанного на личной
ответственности. В действительности же, эго представляет собой суетливое
нерасторопное создание, порождающее намного больше проблем, нежели оно в
состоянии разрешить. В той мере, в которой общество учит индивида отож-
дествлять себя с отделенной от организма контролирующей волей, оно лишь
усиливает чувство его отчужденности от себя и других. По большому счету,
оно усугубляет проблему, которую призвано решать, поскольку создает тип
личности, в которой сильное чувство ответственности совмещается с острым
чувством оторванности.
Мистическое переживание, независимо от того, вызвано ли оно препара-
тами или как-то по-другому, позволяет индивиду быть столь открытым и
чувствительным в отношении органической реальности, что его эго начинает
казаться прозрачной абстракцией, которой оно на деле и является. На мес-
те эго возникает (особенно на поздних стадиях психоделического пережива-
ния) сильное ощущение единства с другими, которое, возможно, сродни то-
му, что присуще птицам, когда во время полета в ключе они поворачивают
все вместе, как одно существо. Подобное ощущение, несомненно, дает нам-
ного лучшие основания для всеобщей любви и благополучия, нежели иллюзия
отдельной воли.
Воздействие психоделиков, кажется, проявляется еще и в том, что они
ослабляют защитные психические механизмы, не притупляя при этом восприя-
тия, как происходит в случае употребления алкоголя. Мы начинаем осозна-
вать то, против чего защищаем себя в обычном состоянии, что, по-видимо-
му, может служить объяснением, почему на ранних стадиях эксперимента че-
ловек легко поддается беспокойству. Когда же защитные механизмы оставле-
ны позади, мы начинаем видеть не галлюцинации, а аспекты реальности,
обычно упускаемые из виду, - в том числе чувство социального единства,
которое было давно потеряно цивилизованным человеком. Чтобы вернуть себе
это чувство, мы не должны отказываться от культуры и возвращаться на
первобытный уровень, так как ни при психоделическом, ни при обычном мис-
тическом переживании человек не утрачивает привычек и представлений, яв-
ляющихся достоянием цивилизации.
Я отметил, что в подобных переживаниях мы получаем проблески понима-
ния, которым нужно следовать в медитациях. Существуют ли другие пути,
следуя по которым мы можем, даже без помощи психоделиков, приходить к
такому же чувству единства с другими людьми? Культурный человек Запада
обладает вполне оправданной нелюбовью к толпе, к потере себя в "массовом
сознании". Однако между бесформенной толпой и органическим социальным
окружением имеется громадное различие. Органическое социальное окружение
представляет собой относительно небольшой коллектив, каждый член которо-
го общается со всеми остальными, тогда как толпа - это довольно большая
группа, члены которой общаются только с лидером. В силу особенностей
своей организации толпа не является целостным организмом. Считать людей
"массами" означает видеть в них существа, не достигшие человеческого
уровня развития.
Коллективное поклонение в церквях вполне могло бы соответствовать
требованиям естественного человеческого общения, если бы богослужение
было построено по принципам органического коллектива, а не толпы. Однако
прихожане в церкви, как правило, размещаются друг за другом, видя перед
собой только затылок впереди сидящего человека и общаются только с лиде-
ром - проповедником, священником или символом авторитарного Бога. Многие
церкви пытаются изменить такое положение вещей, отводя специальное время
для общения прихожан и танцев. Однако такое времяпровождение имеет опре-
деленно мирское звучание, поскольку общение людей в данном случае, как
правило, оказывается прохладным и сдержанным. Существуют, конечно, дис-
куссионные группы, в которых лидер или "массовик-затейник" дает возмож-
ность высказаться каждому, однако общение, построенное таким образом,
также оказывается всего лишь словесным и идейным.
Трудность в том, что защищающаяся защита нашего эго сторонится того
самого, что способствует избавлению от нее, - общения, построенного на
физических жестах привязанности: ритуалов, танцев и других разновиднос-
тей игр, которые явно символизируют взаимную любовь представителей груп-
пы. Иногда такая игра естественно и неожиданно начинается между близкими
друзьями, однако какое чувство неловкости возникает, когда пытаешься ус-
тановить подобные отношения между незнакомыми людьми! Тем не менее су-
ществуют многочисленные объединения людей, которые, называя себя близки-
ми друзьями, не могут отважиться выразить свое восхищение друг другом
физическим и эротическим прикосновением, возвышающим дружбу до уровня
любви. Наша проблема - чувство неуверенности и неловкости - возникла по-
тому, что мы упустили из виду огромный диапазон любви, лежащий между
формальной дружбой и половым актом. Поэтому мы боимся, что как только
наши отношения переступят порог формальной дружбы, мы сразу же скатимся
до крайностей сексуальной распущенности или, что еще хуже, гомосексуа-
лизма.
Незаполненный промежуток между братской духовной любовью и сексу-
альной любовью соответствует размежеванию духа и материи, ума и тела -
причем мы привыкли разделять их таким образом, чтобы каждое наше пред-
почтение или действие относилось к одной стороне. Между этими двумя
крайностями нет плавного перехода, и поэтому братская любовь становится
безвкусной, а сексуальная любовь грубой. Вот и получается, что отход от
братской любви не может не быть стремительным падением в противоположную
крайность. Таким образом, тонкие и чудные возможности, находящиеся между
этими двумя полюсами, оказываются полностью потерянными. Другими слова-
ми, большая часть спектра любви требует отношений, которые мы не можем
себе позволить, и вся эта традиция переживать любовь лишь в ее крайних
проявлениях напоминает ситуацию, когда вместо целой буханки хлеба поку-
пают только две корки.
Я не имею ни малейшего представления, как можно исправить это положе-
ние вещей в обществе, в котором достоинство личности определяется тем,
насколько ей удается держаться в стороне от других, и в котором многие
не допускают даже мысли о том, чтобы держать руку того, с кем их не свя-
зывают семейные или сексуальные отношения. Насильственная пропаганда ус-
тановления более близких контактов с другими едва ли сможет дать ре-
зультат, отличный от замешательства. Остается лишь надеяться, что ког-
да-нибудь наступит время, когда наши защитные механизмы спонтанно дадут
трещину, как скорлупа яйца, когда из него должен вылупиться птенец. Эта
надежда может снискать себе оправдание в тех отраслях философии и психо-
логии, религии и науки, которые говорят нам, что человек - это не дух,
заключенный в строптивую плоть, а организм, неотделимый от своего соци-
ального и физического окружения.
Разумеется, такое же представление о человеке мы получаем и под воз-
действием замечательных препаратов, которые временно подавляют наши за-
щитные механизмы и позволяют нам видеть то, что дуалистическое сознание
обычно игнорирует - мир как нерасчленимое целое. Это видение, очевидно,
не имеет ничего общего с наркотическими галлюцинациями и суеверными фан-
тазиями. Оно являет нам удивительное подобие той таинственной вселенной,
которую пытаются описать современные физики и биологи. Не остается сом-
нений, что их мысль устремлена в сторону создания единой космологии, ко-
торая уже не тяготится старыми представлениями о несоотносимости ума и
материи, субстанции и формы, вещей и событий, действующего и действия,
вещества и энергии. И если окажется, что в этой вселенной человек не
чувствует и не мыслит себя отдельным субъектом, противостоящим враждеб-
ным и угрожающим объектам, мы получим не только космологию единства, но
и космологию радости.
А.Личко, В.Битенский
Учебник по наркомании для подростков
Сокращенный вариант
ГАЛЛЮЦИHОГЕHЫ
ИСТОРИЯ РАСПРОСТРАHЕHИЯ ГАЛЛЮЦИHОГЕHОВ
КЛИHИЧЕСКАЯ КАРТИHА
ИHТОКСИКАЦИИ ГАЛЛЮЦИHОГЕHАМИ ПРИ АСТМАТОЛОВОМ ДЕЛИРИИ
ЦИКЛОДОЛОВЫЙ ДЕЛИРИЙ
ОПЬЯHЕHИЕ ПАРАМИ ПЯТHОВЫВОДИТЕЛЕЙ
ОПЬЯHЕHИЕ ПАРАМИ АЦЕТОHА
ОПЬЯHЕHИЕ ПАРАМИ ТОЛУОЛА И РАСТВОРИТЕЛЕИ HИТРОКРАСОК
ОПЬЯHЕHИЕ ПАРАМИ HЕКОТОРЫХ СОРТОВ КЛЕЯ
АТИПИЧHЫЕ ОПЬЯHЕHИЯ
ГАЛЛЮЦИHАТОРHО-ПАРАHОИДHОЕ АТИПИЧИОЕ ОПЬЯHЕHИЕ
ИHГАЛЯHТЫ (ЗЛОУПОТРЕБЛЕHИЕ И ТОКСИКОМАHИИ)
ОПРЕДЕЛЕHИЕ И ИСТОРИЯ РАСПРОСТРАHЕHИЯ
КАРТИHЫ ОПЬЯHЕHИЯ ИHГАЛЯHТАМИ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ВЕЩЕСТВА
ОПЬЯHЕHИЕ ПАРАМИ БЕHЗИHА
ГАЛЛЮЦИHОГЕHЫ
ИСТОРИЯ РАСПРОСТРАHЕHИЯ ГАЛЛЮЦИHОГЕHОВ
Употребление галлюциногенов известно с давних времен. Индейские пле-
мена в Америке во время религиозных ритуалов использовали высушенные
верхушки одного из видов кактуса -пейота. Вызванным галлюцинациям припи-
сывалось мистическое происхождение, а самому растению -- божественная
сила. Действующим началом оказалось вещество, названное мескалином, хи-
мически сходное с адреналином, но совершенно отличное по фармакологичес-
