ток.
По размеру и твердости пакета Журка сразу понял, что это такое.
Обрадованно и вопросительно взглянул на Иринку:
- А... как это?
- Очень просто. Взял и выкупил.
- Но ведь... а деньги-то...- забормотал Журка, совершенно не
зная, что делать и говорить.
Иринка отчеканила:
- Папа сказал, чтобы ты не пикал об этом. Бери и все. Ясно?
- Ясно,- с облегчением прошептал Журка, потому что понял: не
взять нельзя. К "пикать" тоже нельзя.
Он понимал, что теперь, когда станет листать эту книжку, будет
вспоминать обо всем плохом и страшном, что случилось из-за нее. Но
книжка же не виновата! Все равно он рад, что она вернулась. Он будет
вспоминать и о хорошем: о дедушке, об Иринке, об Игоре Дмитриеви-
че...
А Горька стоял рядом и молча поглядывал из-под медных волос.
Все время, пока шел разговор с Иринкой, Журка чувствовал это молча-
ние и этот взгляд. Посмотреть Горьке в лицо он не решался. К среди
всех других мыслей билась одна-колючая и тоскливая: "Что же теперь
ему сказать, как быть?"
Впрочем, Журка знал, как быть, только это очень трудно. Но на-
до. Чтобы потом не краснеть перед Горькой, перед Иринкой, перед со-
бой. Надо переступить через мучительный стыд и проговорить: "Горька,
прости меня, пожалуйста, я был самый последний идиот. Я сам не знаю,
как мог подумать такое..."
- Горька... ты... Горька перебил торопливо:
- Слушай, я там .тебе книжки притащил, а "Всадника"-то я еще не
дочитал. Я его по ошибке прихватил в одной пачке. Ты мне потом его
дай опять...
И стало понятно, что говорить ничего не надо.
Иринка и Горька принесли Журке домашние задания, но он сказал,
что лучше пойдет делать их к Иринке.
- Если, конечно, можно...
- Вот балда-то! Почему же нельзя? - возмути лась Иринка.
- Я, пожалуй, тоже приду,- сказал Горька.
Так они и сделали. Едва пришла Лидия Сергеев на, Журка поспешил
к Брандуковым. Горька был уже там. Они засиделись у Иринки до вече-
ра. Пришел Игорь Дмитриевич. Журка один на один, тихо и сбивчиво
сказал ему спасибо за книжку. А тот поспешно ответил, что все это
пустяки, мелочи жизни, не стоит говорить об этом, и поскорее перевел
разговор на Олаудаха Экиано. Оказалось, что приключения Олаудаха он
дочитал почти до конца и завтра попробует сделать несколько рисун-
ков...
Журка вернулся к Лидии Сергеевне около восьми часов и почувс-
твовал себя виноватым. Он узнал, что, пока его не было, Максимка ма-
ялся, тосковал и мучил родителей вопросами, когда Журка вернется.
Они сели дочитывать "Приключения Буратино".
...Наутро Журка пошел в школу, и там все было как всегда. Не
спросили даже, почему прогулял день. После школы он часа два играл с
Максимом в морское путешествие, а потом отпросился у него и побежал
к Иринке.
А еще через день, когда они с Максимом обедали на кухне, кто-то
позвонил у дверей. Лидия Сергеев на вышла и скоро вернулась. Тихо
сказала:
- Там твой папа... Хочет поговорить, но не заходит.
У Журки тоскливо засосало под сердцем. Он аккуратно отодвинул
тарелку, коротко вздохнул и вышел в прихожую.
Отец стоял у порога. И Журке на секунду показалось, что ничего
плохого не было. Потому что папа - вот он, такой же, как всегда. И
Журка потянулся к нему, чуть-чуть не шагнул, чтобы прижаться к зна-
комой старой кожанке, которую помнил с младенчества. И увидел руки
отца с нервными шевелящимися пальцами. И вспомнил, как эти руки
скручивали, ломали его. И отшатнулся - не от страха, не от обиды, а
от болезненного отвращения.
Но все случилось в один миг, незаметно для других. Журка молча
встал перед отцом и вопросительно посмотрел на него. Глядя в угол,
отец негромко сказал:
- Вернись домой, сегодня маму выписывают.
Мама! Журка обрадовался в душе, он истосковался по маме. И по
своей комнате с Ромкиным портретом. И по прежней жизни.
Хотя прежней жизни все равно уже не будет...
Журка потрогал языком подживший рубчик на нижней губе и ровным
голосом отозвался:
- Хорошо, я приду.
- Пойдем...
- Я один приду. Собраться надо.
- Тогда возьми ключ.- Отец протянул его, Журкин, ключик на тон-
ком шнурке.
...Максимка опечалился до глубины души, когда узнал, что Журка
уходит.
- Я буду у тебя часто бывать,- пообещал Журка. Ему тоже стало
грустно.- Часто-часто. Даже надоем.
- Нет, не надоешь!.. А зачем ты Федота забихаешь? Мне без него
скучно будет.
Журка растерянно посмотрел на Лидию Сергеевну.
- Может, правда, оставишь?- спросила она.- Пока в садике каран-
тин... Максимке все же веселее. Ты не будешь мучить Федота, Максим?
Журка, он не будет...
- Да разве мне жалко? Пускай!- Журка был рад, что хоть чем-то
может утешить Максима.
Лидия Сергеевна обняла Журку.
- Я думаю, ты помиришься с папой. Вы должны разобраться во всем
сами... Тут, Журавушка, никто вам не поможет: ни друг, ни учитель.
Может быть, только мама...
"А чем поможет мама?"- подумал Журка.
Отец, хотя и отдал ключ, не ушел. Ждал Журку на улице. Журка
увидел его, остановился на миг, потом пожал плечами и пошел. Сам по
себе. Отец нагнал, зашагал рядом.
- Надо поговорить, Юрий.
Журка молчал, глядя перед собой.
- Слышишь?
- Что?
- Поговорить надо.
- Я слышу,- сказал Журка.- Но я не знаю, про что говорить. Если
знаешь, говори.
День был хороший, синий и солнечный. Грязь подморозило, на лу-
жах блестел стеклянный дедок. Журка щурился от солнечных лучей.
Иногда трогал языком рубчик на губе.
- Я вот что...- стараясь держаться деловитого тона, сказал
отец.- Давай условимся маме ничего не рассказывать. Не надо ее вол-
новать после больницы.
- Хорошо, я не буду рассказывать,- отозвался Журка. Он и сам
понимал, что маму лучше не расстраивать.
- Ну, вот так значит... Что было, то было. Что ж об этом те-
перь...
- Теперь - ничего,- согласился Журка и проводил глазами воробь-
ев, стайкой сорвавшихся с забора.
- А в школе как?
- Что "как?- ровно переспросил Журка.
- Ну, как дела...
- Какие дела?
- Учеба, отметки...
- С отметками у меня все нормально. За первую четверть троек не
будет.
- Ну и молодчина!- бодро отозвался отец.- Если дальше так пой-
дет, к весне мопед купим.
- Зачем?
- Как зачем? Кататься будешь.
- Да? - сказал Журка и почувствовал, как подкатывает смех. Пос-
ле всего, что было,- мопед. Это надо же придумать! Удержаться Журка
не смог, начал смеяться сильнее и сильнее. Это было плохо. Страшно
даже. Потому что Журка понял: вслед за смехом сейчас рванутся слезы.
С испугом и отчаянием он скрутил себя, заставил замолчать, закусил
губу.
- Ты что?- удивленно сказал отец.
- Ничего. На мопеде можно ездить только с четырнадцати лет.
- Да ерунда какая! Все мальчишки ездят.
- Нет. Нельзя нарушать правила,- очень серьезно проговорил Жур-
ка.
Потом они долго молчали. Только у самого дома отец хмуро ска-
зал:
- Хотел я выкупить обратно твою книгу, только нету ее уже в ма-
газине.
- Книгу мне вернули.
- Кто?
- Ее купил Игорь Дмитриевич, отец Иринки.
- А... Ну, что ж... Деньги ему отнесешь потом.
- Думаешь, он возьмет? - со спокойным сомнением спросил Журка.
У отца прорвалась досада:
- А почему не возьмет? Презирает, что ли?
- Не знаю. Но он не возьмет, он ее мне подарил.
Дома было все, как прежде. Да и что могло измениться за три
дня? Это только казалось, что он, Журка, вернулся из далекой и дол-
гой поездки.
Веселый Ромка смотрел со стены вслед улетевшим птицам и готов
был вот-вот взглянуть на Журку.
- Ты не сердись, что я тебя здесь оставил.- прошептал Журка.
Потом он разложил на столе учебники, поставил на полку "Способы
описи морских берегов". На прежнее место. Это было нетрудно. А как
расставить и разложить по местам все, что скомкалось и перемешалось
в жизни?
Отец заглянул в Журкину комнату, сказал насупленно:
- Я поехал за мамой. Значит, мы договорились, что ей ни гугу...
- Договорились,- со вздохом отозвался Журка.- Но только имей в
виду, что я тебя все равно ненавижу...
Он заметил, как опять побелело отцовское лицо, и даже испугался
на миг. Но только на миг. Он сказал то, что обязан был сказать. Он
нехотел ни злить, ни обижать отца: просто объяснил все полностью.
Отец выкрикнул с придыханием:
- Ты что! Опять?
- Что опять?- тихо спросил Журка.
- Думаешь, если я... если с тобой по-хорошему, можно на отца
опять плевать?! Сопляк! Или мало получил? Могу еще!
- Давай,- устало сказал Журка.- Ты сильнее в десять раз, спра-
вишься... А дальше что?
- А вот узнаешь что!
- Да не боюсь я,- сказал Журка.- До смерти все равно не изобь-
ешь, а боль я перетерплю. А д а л ь ш е - т о что? Думаешь, я тебя
снова любить начну?
Отец постоял, нагнул голову и шагнул из комна ты. Журка навз-
ничь лег на тахту. Прислушался к тишине. Потом привычно позвал:
- Кис-кис...- И вспомнил, что Федот остался у Максима.
Стенка
Как будто от мамы что-то можно было скрыть!
Она сразу поняла, что в доме неладно. Сразу спросила у Журки,
что случилось. Журка, однако, ответил:
- Ничего. Все нормально.- И поскорее сел за уроки. Он твердо
решил ничего-ничего не говорить.
Мама больше не расспрашивала его. Но вечером, когда Журка лег,
она взялась за отца. Журка, засыпая, смутно слышал их голоса. Один
раз он отчетливо разобрал мамин гневный вскрик:
- Ну что же ты за зверь!
Отец вопреки обыкновению отвечал тихо и, кажется, виновато.
"Так тебе и надо",- мстительно подумал Журка и не стал прислу-
шиваться, заснул.
...Утром его не будили, было воскресенье. Проснулся он поздно,
со скукой взглянул на пасмурное окно, лениво сел, спустил ноги. Стал
думать: идти с утра к Иринке или сесть за книжку. Но это были по-
верхностные мысли. А в глубине вертелась беспокойная мысль, что
предстоит разговор с мамой. Маме бы лучше не волноваться, но куда
денешься?
Мама осторожно вошла. Села рядом. Журка сразу понял, что она
знает все. Зябко свел плечи. Мама осторожно потрогала на его затылке
завитки волос. Тихонько спросила:
- Ну что? Плохо, да?
Журка сразу понял, о чем речь. Обида опять колыхнулась в нем, и
он сказал нарочно спокойным голосом:
- По-всякому. Одно плохо, другое хорошо...
- Я про папу. Как вы с ним...
- А с ним не плохо и не хорошо,- холодно проговорил Журка и
стал смотреть в окно.- Сначала было плохо, а теперь... никак.
- То есть будто и нет его?
Журка пожал плечами:
- Почему? Он, конечно, есть. Но мне все равно.
- Журка, ну нельзя же так! Он же твой папа...
- Да... А что же теперь делать?- негромко сказал Журка, потому
что и в самом деле не знал, что делать. Он подтянул коленки, уперся
в них подбородком и быстро, украдкой, взглянул на маму. Спросил с
надеждой:
- А может... я не его сын?
- Что?- Мама наклонилась к Журке, и он увидел, что она не зна-
ет: засмеяться или рассердиться.- Ты что городишь, дуралей...
- Ну... ты же говорила сама, что я весь в тебя, а на него ни
капельки не похож. Ничего общего...
Мама притянула Журку к себе, посидела молча. Потом серьезно
сказала:
- Есть у вас общее...
- Что?
- Ваше самолюбие. У обоих одинаковое. Гордость...
Журка подумал над этими словами. Честно подумал, а не так, что-
бы сразу сказать плохое. Но, подумав, беспощадно сказал:
- У него не самолюбие, а злость... И какая там гордость? Книжку
унес потихоньку и даже сказать побоялся. А я потом хоть сквозь зем-
лю...
- Но он же не знал! Журка!.. Ты пойми, что он совсем по-другому
