явствовало, что пророк _ потомок царя Давида и новый царь израильский.
Сенсационный слух разнесся мигом, сбежался народ со всех концов города,
люди толпились в окнах, облепили крыши. Галилеяне, охваченные
мессианским энтузиазмом, бросали под ноги Иисусу свои одежды и зеленые
ветки, махали пальмовыми листьями. С этого момента все, что бы Иисус ни
делал и ни говорил, было в тогдашней политической обстановке открытым
вызовом. Уже самый его демонстративный въезд вызвал у властей опасение,
что объявился ещё один из тех галилейских фанатиков, которые выдавали себя
за пророков и подстрекали народ к мятежу. Ведь разрешил же он, чтобы его
спутники провозгласили его царем. Когда возмущенные фарисеи потребовали
от него заставить своих учеников замолчать, он отвечал:
_Сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют_ (Лука,
19:40). Это было заявление, чреватое серьезнейшими политическими
последствиями. Угнетенный еврейский народ искал утешения в мессианских
надеждах о возрождении царства Израильского в его былом блеске. И вот
теперь здесь, в Иерусалиме, Иисус открыто подтвердил свои мессианские
притязания. Объявить себя царем _ значило прежде всего восстать против
римского императора, а кроме того, объявить войну также иерусалимской
священнической верхушке. Каковы были подлинные намерения Иисуса, мы не
знаем, ибо впоследствии христиане стали изображать трагическое фиаско его
миссии в Иерусалиме (ведь даже ученики покинули его) как нечто
предрешенное заранее и неизбежное. Нам известно лишь, что с этого момента
Иисус действует бескомпромиссно, не считаясь с опасностью, которой себя
подвергает. Он заявлял, что в будущее царство божье будут допущены только
нищие, обездоленные и кроткие, а гордым, высокомерным, жестоким и
богатым, как любимцам сатаны, доступ туда будет закрыт. Он критиковал
законы, клеймил религиозное ханжество священников, фарисеев и книжников,
пренебрегал ритуальными запретами, касающимися питания и празднования
субботы, и, что самое главное, предсказал разрушение Иерусалима, вызвав в
городе переполох и возмущение. Однако самым бунтарским его шагом был
разгон менял из храма. Это, вероятно, встревожило не только священников, но
и римский гарнизон, квартировавший рядом, в крепости Антония, откуда
лестница вела во двор храма. Но тут евангелисты начинают явно путаться в
своих сообщениях. Ведь римляне, пригнавшие в город все свои войска для
наблюдения за порядком, не могли не обратить внимания на мятежные
действия Иисуса. И по логике вещей им бы следовало тут же схватить и
обезвредить новоявленного претендента на царский престол, тем более что он
был родом из Галилеи _ пристанища многих других подобных пророков.
Между тем что же происходит по версии евангелистов? Пилат, этот
тупой и жестокий римский чиновник, которого трудно заподозрить в
снисходительности или халатности в подобных вопросах и который казнил
уже многих других пророков, становится внезапно глух и слеп ко всему, что
творится в городе. А когда евреи сами приводят к нему на суд Иисуса, обвиняя
его в том, что он подстрекает народ к мятежу и именует себя царем
израильским, Пилат всячески пытается его спасти. Совершенно очевидно, что
сказание евангелистов не имеет ничего общего с исторической правдой. Их
версия абсолютно не соответствует характеру Пилата и противоречит всему,
что мы знаем о нем от Филона Александрийского и Иосифа Флавия. Тем более
что, например, Лука, приводя эту нелепую версию, отлично сознавал, каков
был Пилат в действительности. Ведь рассказывает же он о галилеянах, кровь
которых Пилат смешал с кровью их жертв (13:1); из этого следует, что Пилат
напал на них во время жертвоприношения, а значит, осквернил храм. Тут
налицо одна из тех вопиющих непоследовательностей в евангельских текстах,
которые неизвестно, чем объяснить: то ли наивностью авторов, то ли тем
фактом, что евангелия представляют собой компиляцию из различных, не
согласованных друг с другом народных преданий. Итак, согласно
евангелистам, на выступления Иисуса прореагировали только евреи, и они же
велели стражникам храма задержать его. Правда, Иоанну отсутствие римлян
показалось чересчур неправдоподобным, и он среди тех, кто арестовал Иисуса,
называет также римскую воинскую когорту, опровергая таким образом
утверждения остальных евангелистов, а также и свои собственные о том, что
римляне не имели к этому делу никакого отношения.
То, что, по евангельской версии, происходит с Иисусом дальше,_ для
нас снова сюрприз. Ибо перед синедрионом его обвиняют не в том, что он
выдает себя за царя израильского, а в том, что открыто назвал себя сыном
человеческим, который сядет по правую руку бога на небесах.
Первосвященник счел это таким ужасным кощунством, что разодрал на себе
одежды, а члены синедриона приговорили Иисуса к смертной казни,
сопровождая свой приговор плевками и ударами. И значит, это был процесс не
политический, а религиозный.
Евреи имели право выносить приговоры по религиозным делам, но
смертный приговор вступал в силу только после утверждения его римским
прокуратором. И вот в случае с Иисусом происходит, если верить евангелиям,
нечто совершенно абсурдное. Вместо того чтобы хлопотать перед Пилатом об
утверждении вынесенного уже синедрионом приговора, евреи ни с того ни с
сего осложняют дело, инкриминируя Иисусу политические преступления.
Таким образом они затевают новый суд и требуют от Пилата отдельного
приговора, не имеющего ничего общего с теологическим приговором
синедриона. И тут евангелисты, к нашему изумлению, изображают Пилата
снисходительным, гуманным судьей, который с благосклонностью
допрашивает Иисуса, объявляет его невиновным и делает все, чтобы защитить
его от ярости евреев.
Вот как это описывает Лука: _И поднялось все множество их, и
повели его к Пилату, и начали обвинять его, говоря: мы нашли, что он
развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя себя
Христом царем. Пилат спросил его: ты царь иудейский? Он сказал ему в ответ:
ты говоришь. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой
вины в этом человеке_ (23: 1_4). Нелепость этого рассказа совершенно
очевидна. Иисуса обвиняют в поступках, которые относятся к тягчайшим
преступлениям против императора, к категории _crimen laese maiestatis_,
(Преступное оскорбление его величества) и вдруг римский прокуратор безо
всякого расследования, с места в карьер оправдывает его. Этого не мог бы
сделать ни один, даже самый милосердный, представитель римских властей, а
тем более Пилат. Если бы даже Пилат с точки зрения римского права признал
Иисуса невиновным, то в соответствии с тогдашней судебной процедурой он
бы выдал его евреям (идя навстречу их требованиям), чтобы те казнили его по
своему обычаю, то есть побили каменьями, сожгли на костре, повесили или
отрубили голову.
Между тем Пилат подчиняется давлению и угрозам еврейской толпы,
и Иисуса предают типично римской казни _ распятию, унаследованному от
карфагенян и применяемому к рабам и политическим преступникам. Что
римляне имели непосредственное отношение к казни Иисуса, доказывает
также факт, что даже тело Иисуса пришлось специально испрашивать у
Пилата. Вот новое противоречие, обнаружив которое хочется спросить:
кто же, в конце концов, виновен в смерти Иисуса _ евреи, как
утверждают евангелисты, или все-таки римляне? Современные историки
указывают ещё на ряд несоответствий в этих евангельских сказаниях.
Например, с символическим жестом умывания рук после вынесения смертного
приговора Матфей что-то напутал. Это был не римский обычай, а еврейский, и
трудно поверить, чтобы такой человек, как Пилат, включил его в свою
судебную процедуру.
Суд синедриона над Иисусом давно уже вызывал у историков
серьезные сомнения. Прежде всего, возникал вопрос, откуда евангелисты
знали все подробности, если на суде отсутствовали даже ближайшие
сподвижники Иисуса. Ведь, согласно евангельской версии, все они покинули
его и бежали. К тому времени, когда создавались Евангелия от Матфея, Марка,
Луки и Иоанна, после суда прошло уже несколько десятилетий. А тот факт,
что евангелисты так расходятся в изображении множества деталей,
доказывает, что они пользовались сведениями из вторых или даже из третьих
рук. Матфей и Марк рассказывают о двух судебных заседаниях, первое из
которых состоялось вечером, а второе _ с утра. Что же до Луки и Иоанна, то
они упоминают лишь об одном, утреннем заседании. Авторитеты в области
истории иудейского права утверждают, что заседание синедриона после захода
солнца, особенно в канун пасхи, когда священники были заняты подготовкой к
великому празднику, никак не могло состояться. А крупный протестантский
библеист, профессор университета в Геттингене Э. Лозе обнаружил в этом
сказании евангелистов целых 27 нарушений судебной процедуры синедриона.
Исходя из этого, некоторые библеисты пришли к выводу, что суд
синедриона над Иисусом вообще не имел места. И в самом деле, если убрать из
текста отрывок об этом суде, остальная часть сказания евангелистов становится
вроде бы даже более убедительной. На след того, что произошло в
действительности, нас наводит Иоанн в своей версии. Прежде всего, как нам
уже известно, он утверждает, что Иисуса арестовали не только евреи, что в этом
принимали деятельное участие также и римляне. А ещё раньше священники на
общем совещании решили: _Если оставим его Иисуса так, то все уверуют в него,
и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом_ (11: 48). А
первосвященник Каиафа добавил: _Лучше нам, чтобы один человек умер за
людей, нежели чтобы весь народ погиб_ (11: 50). Из этого неопровержимо
явствует, что Иоанн нечаянно проговорился и выдал то, что замалчивают
остальные евангелисты: арест Иисуса был вызван не религиозными, а
политическими мотивами. Правящая каста священников, державшая в руках
власть и богатства, боялась как огня всяких социальных пертурбаций, которые
могли бы послужить Пилату предлогом для репрессий и поставить под угрозу
их имущество и привилегии. Иисус же был слишком похож на тех мессий и
пророков, которые то и дело появлялись в Палестине, вызывая беспорядки и
кровопролитие. Священники наверняка приложили руку к тому, что Иисуса
потащили в римский трибунал и приговорили к распятию как политического
преступника.
По всей вероятности, именно таков и был подлинный ход событий. Суд
синедриона, вставленный в сказание авторами, не позаботившимися о его
логической связи с контекстом, ломает своими несоответствиями драматургию
основного действия, так что в результате читатель не может разобраться, за что,
в сущности, был осужден Иисус: за то, что назвал себя сыном божьим, или за то,
что объявил себя потомком Давида и царем израильским.
Кто пустил в ход версию о суде синедриона и откуда вообще возникла
подобная идея? Можно было бы предположить, что её выдвинул Марк, а
Матфей и Лука лишь повторяют прочитанное у него. Но о процессе пишет
также Иоанн, о котором известно, что он не пользовался синоптическими
евангелиями. Стало быть, генезис этой идеи надо искать в другом месте. Уже
Павел обвинил евреев в богоубийстве. Однако самый суд в таком виде, в каком
мы знаем о нем из евангелий, является, очевидно, драматическим воплощением
настроений вражды и ненависти к евреям, вспыхнувших в христианских кругах
в первые годы после разрушения Иерусалима, когда, в связи с большим
притоком в эллинские города еврейских беженцев, начались резкие
столкновения и конкурентная борьба между общинами двух родственных
религий.
В этой атмосфере споров и взаимных обвинений в среде христиан
возникло и укоренилось убеждение, что не римляне виноваты в гибели Иисуса, а
евреи, приговорившие его к казни за то, что он явился им как сын божий. Это
тяжкое обвинение, которое было поначалу лишь оружием в ожесточенной
