креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне?_ (3:13, 14). В конце концов он
все же крестит Иисуса.
Выходит, Иоанн встречался с Иисусом, знал его, признавал его
миссию. Но в этом же евангелии в другом месте мы читаем, что Иоанн,
_услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих
сказать ему: ты ли тот, который должен придти, или ожидать нам другого?_
(11:2, 3); то есть выясняется, что Иоанн не знал Иисуса, никогда с ним не
встречался и не крестил его.
Похоже, что сквозь слои пропаганды проглядывают то тут, то там
крохи исторической правды. А правда состоит в том, что существовала секта,
почитавшая одного лишь Иоанна Крестителя и не признававшая Иисуса.
Причем секта, судя по всему, многочисленная и деятельная; её приверженцы
имелись не только среди иудеев диаспоры, но и в кругах людей, уже
принявших христианство. В синоптических евангелиях недвусмысленно
сказано, что члены секты составляли замкнутую организацию, соблюдали
посты (Матфей, 9:14; Марк, 2:18; Лука, 5:33) и имели свои молитвы (Лука,
11:1). После смерти Иоанна Крестителя одним из очередных руководителей
секты был некий Аполлос, переехавший из Александрии в Эфес вместе со
своими двенадцатью апостолами. Вот что рассказано об этом в _Деяниях
апостолов_: _Некто иудей, именем Аполлос, родом из Александрии, муж
красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Ефес. Он был наставлен в
начатках пути господня и, горя духом, говорил и учил о господе правильно,
зная только крещение Иоанново. Он начал смело говорить в синагоге.
Услышавши его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь
господень_ (18:24_26). Рассказ, как легко заметить, последовательностью не
отличается. С одной стороны, Аполлос будто бы говорил и учил об Иисусе
правильно, а с другой _ знал _только крещение Иоанново_. Христианская
супружеская пара зачем-то принялась обращать его в свою веру и якобы
преуспела в этом. Но вот из первого послания Павла к коринфянам мы узнаем,
что это не так. Павел пишет: _Сделалось мне известным о вас, братия мои, что
между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: _я Павлов_; _я
Аполлосов_;
_я Кифин_; _а я Христов__ (1:11, 12). По-видимому, в эллинских
городах яростно соперничали между собой различные религиозные
группировки. Среди них были и почитатели Иоанна Крестителя. При жизни
автора _Деяний апостолов_ борьба эта была в разгаре. Она отразилась в
примененном им полемически-пропагандистском приеме, идентичном тому,
который применили синоптики к Иоанну Крестителю и Иисусу. Целью этого
приема было убедить читателей, что образованный Аполлос вместе со всей
сектой почитателей Иоанна принял учение Павла.
Христиане были очень заинтересованы в распространении этой
версии потому, что с годами культ Иоанна Крестителя не только не угас, а,
напротив, распространялся все шире. Особенно среди евреев, всегда
считавших его еврейским пророком. Культ этот нашел благодатную почву
также и в христианстве, и даже в исламе. Крестоносцы, грабя
Константинополь, похитили множество реликвий, в том числе целых две
головы Иоанна Крестителя, которые хранятся теперь в двух французских
храмах: в Суассоне и в Амьене. Когда потом Константинополь завоевали
турки, султан поместил в свою сокровищницу и с благоговением хранил
другие реликвии Иоанна: ладонь и осколок черепа.
Заканчивая разговор об отношениях между Иисусом и Иоанном
Крестителем, следует отметить, что обряд крещения, который связывают
главным образом с деятельностью Иоанна, не был его изобретением и не был
в Палестине новостью. Он не представлял собою посвящения в новую веру и
вообще не был исключительно христианским обрядом. Его соблюдали
некоторые иудаистские секты, прежде всего секта ессеев с центром в Кумране,
с которой Иоанн Креститель, несомненно, был как-то связан. Но родословная
крещения намного древнее, она уходит корнями в третье тысячелетие до
нашей эры, когда на берегах Евфрата родился культ воды. Как показывает
открытая археологами мозаика, изображающая божество реки Евфрат, культ
этот продолжал существовать вплоть до третьего века нашей эры
Американский востоковед В. Ф. Олбрайт, опираясь на древнюю иконографию,
доказал, что идея крещения, то есть духовного очищения через погружение в
воду, месопотамского происхождения. Кроме того, обряд крещения был
распространен в Египте, а также представлял собою магический способ
единения с богом в религиозных мистериях, в частности в елефсиской и
орфической мистериях, равно как и в митраизме. Итак, это был языческий
обычай, неразрывно связанный с миром религиозных представлений Ближнего
Востока.
Христианство, под давлением традиций своих новых эллинских
адептов, вынуждено было довольно рано включить крещение в свой ритуал,
вкладывая в него, разумеется, новое теологическое содержание. Мы не знаем,
однако, когда произошла эта синкретизация, поскольку данные Нового завета
по этому вопросу весьма туманны. Например, в Евангелиях от Матфея и от
Марка Иисус, правда, велит своим ученикам крестить, но делает это лишь
после своего воскресения, то есть посмертно. К тому же в Евангелии от Марка
об этом говорится в той части текста, который признан исследователями более
поздней вставкой, не принадлежащей руке самого древнего из евангелистов
(Матфей, 28:19;
Марк, 16:16).
Иоанн между тем дает, как уже говорилось, две взаимоисключающие
версии: по одной _ Иисус крестил, по другой _ не крестил вообще. Крестили
будто бы его ученики, из чего можно заключить, что уже во втором поколении
крещение начало распространяться как христианский обряд. Любопытнее
всего, однако, то, что пишет Павел в своем первом послании к коринфянам:
_Благодарю бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия, дабы
не сказал кто, что я крестил в мое имя. Крестил я также
Стефанов дом; а крестил ли ещё кого, не знаю. Ибо Христос послал
меня не крестить, а благовествовать..._ (1:14_ 17). Судя по этим словам,
Павел не придавал особого значения этому обряду; сам крестил неохотно и
лишь от случая к случаю. И он недаром здесь ссылается на Иисуса, который,
как известно, весьма критически относился ко всяким формальным внешним
религиозным обрядам.
Протагонисты христианства, а также евангелисты были
заинтересованы в том, чтобы затушевать языческие корни крещения и
подчеркнуть его связь с иудаизмом, где, благодаря ессеям, у него была богатая
традиция. Таким образом возникла версия об Иоанне Крестителе как предтече
Иисуса. Вся история его подчинения новому мессии носит, по всей видимости,
характер мифа, который ретроспективно объясняет и санкционирует наличие в
христианстве обряда крещения. Давид Штраус в своей знаменитой
монографии об Иисусе пишет, что Иоанн Креститель был аскетом и мрачным
отшельником, в то время как Иисус был человеком жизнерадостным,
общительным, не постился и даже пил вино. Невозможно представить,
утверждает Штраус, чтобы этот аскетический, угрюмый пророк признал
высшим существом Иисуса, являвшего собою прямую противоположность
ему. Это позволяет нам понять, почему с самого начала существования
христианства возникла секта последователей Иоанна Крестителя, так
называемых иоаннитов. Она долго держалась отдельно от христианских
общин, и ещё летописи второго века упоминают о ней как об одной из
признанных сект иудаизма. Известный библеист Бультман отождествляет её с
сектой мандеистов, приверженцы которой, правда очень немногочисленные
(их не более двух тысяч), существуют и поныне. Они живут на нижнем
Евфрате, у Персидского залива. У них свое _священное писание_, в котором
Иоанн Креститель назван истинным пророком, а Иисус Христос _
лжепророком.
На горе Елеонской.
Если бы кто-нибудь захотел отметить на карте дороги, по которым
странствовал Иисус, проповедуя и исцеляя, он бы убедился, что это
совершенно невозможно. Несмотря на то что речь идет о важнейшем периоде
жизни Иисуса, авторы Нового завета не сумели здесь избежать крайней
путаницы. С одной стороны, синоптические евангелия, а с другой _
Евангелие от Иоанна дают две различные версии, перед которыми читатель
встает в недоумении, не зная, кому верить. Все четыре евангелиста
единодушны только в одном: Иисус начал свою общественную карьеру в
Назарете и закончил в Иерусалиме. Во всем же, что касается его деятельности
в период между этими двумя жизненными рубежами, они расходятся.
Синоптики утверждают, что Иисус действовал только в Галилее. Если же
покидал её пределы, то ненадолго и большей частью по принуждению,
спасаясь от враждебной толпы или от фарисеев. Он трижды, например,
переправлялся на восточный берег Генисаретского озера, один раз дошел до
северной границы страны и остановился в Кесарии, бывал в финикийских
городах _ Тире и Сидоне. Согласно синоптикам, Иисус до своего последнего
торжественного въезда в Иерусалим ни разу не был в этом городе и вообще в
Иудее. Таким образом, когда его арестовали, поставили перед судом
синедриона, били и распяли, жители Иерусалима считали его чужаком,
прибывшим к тому же из презренной, мятежной Галилеи. Между тем в
Евангелии от Иоанна сказано совсем другое, прямо противоположное. Да,
Иисус действовал и в Галилее. Но главным местом его деятельности была
Иудея. Там он проповедовал свое учение_ там исцелял больных и воскресил
Лазаря, там у него были и друзья, и основные антагонисты. И именно к
галилеянам, которые, если верить синоптикам, якобы покушались на его
жизнь, он бежит, спасаясь от агрессивности своих иудейских соплеменников.
Торжественный въезд в Иерусалим не был первым его визитом в этот город.
Он бывал там до этого четыре раза по случаю разных иудейских праздников.
Кроме того, он бывал в Вифании и в течение долгого времени скрывался от
священников в городке Ефреме, на краю иудейской пустыни. Будучи в
Иерусалиме, он не чурался людей, много времени проводил во дворе храма,
открыто проповедуя свое учение, и, значит, был местным жителям хорошо
знаком.
Евангелисты сильно расходятся даже в описании Страстной недели, и
библеисты по сей день тщетно пытаются установить, хотя бы приблизительно,
очередность событий и их даты. До сих пор не до конца ясно, в каком году и
какого числа Иисус был распят. Неизвестно в точности, была ли Последняя
вечеря традиционной пасхальной трапезой, которая происходит по еврейскому
календарю в месяце нисане, 14-го числа (как утверждают синоптики), или
какой-то другой трапезой, имевшей место (по Евангелию от Иоанна) 13-го
числа того же месяца. Мы не будем здесь заниматься анализом этих
противоречий, но для наглядности остановимся немного более подробно на
описании пребывания Иисуса в Вифании. Тут единодушны только Матфей и
Марк. По их версии, Иисус гостил в доме Симона прокаженного. Какая-то
женщина, не названная по имени, принесла сосуд с драгоценным миром и
возлила на голову Иисусу. Присутствовавшие при этом не то гости, не то
ученики возмутились такой расточительностью, говоря, что миро можно было
продать, а деньги раздать нищим. Марк добавляет, что можно было выручить
огромную сумму _ триста динариев. Кроме того, оба евангелиста вне всякой
связи с этим инцидентом тут же сообщают о предательстве Иуды Искариота.
Когда же мы отыскиваем соответствующий отрывок в Евангелии от
Луки, то оказывается, что это два совершенно разных сказания. Если верить
Луке, трапеза в Вифании происходит намного раньше и никак не связана с
событиями Страстной недели. Хозяина дома, правда, тоже зовут Симоном, но
тут он не прокаженный, а фарисей. Эпизод с возлиянием мира здесь явно
принадлежит перу человека с беллетристическими наклонностями. Краткое,
деловое описание Матфея и Марка превратилось у Луки в волнующую сценку
с моралью, насыщенную драматическим, подлинно человечным содержанием.
Вместо анонимной женщины мы видим здесь грешницу, которая в порыве
раскаяния обливает ноги Иисуса слезами, целует их, вытирает своими
