прошептал: _Свершилось!_ А теперь вернемся к кресту: на этот раз не к символу
христианства, а к тому настоящему, деревянному кресту, на котором был распят
Иисус. Нет, пожалуй, в мире христианина, который бы не слышал о том, что его
нашла св. Елена, мать императора Константина. Согласно легенде,
благочестивая императрица, жившая примерно в 247- 327 годах, совершила на
склоне лет паломничество в Иерусалим. Там какой-то еврей отвел её на место,
где якобы распяли Иисуса, заверяя, что сведения об этом месте передавались в
его роду от отца к сыну. Там начали вести раскопки и с быстротой, какая
современным археологам даже во сне не снилась, извлекли из засыпанной
пещеры три креста, горсть гвоздей, табличку с надписью _Иисус назорейский,
царь иудеев_, терновый венец, пику, которой Иисусу прокололи грудь, и губку, с
помощью которой его напоили уксусом.
Вопрос о том, на котором из трех крестов был распят Иисус, решили
элементарно: смертельно больную женщину клали по очереди на каждый крест,
и на кресте Иисуса она моментально выздоровела. Для пущей уверенности тот
же эксперимент повторили с умершим мужчиной, и покойник, разумеется, тут
же воскрес. Император Константин построил потом на этом месте храм, куда в
течение нескольких столетий толпами стекались паломники. Оно и немудрено.
В храме (в 614 г. его разрушили персы) кроме названных выше реликвий были
выставлены напоказ такие сокровища, как блюдо, на котором якобы лежала
голова Иоанна Крестителя, ониксовый бокал с Последней вечери и иссоп, на
котором поднесли ко рту Иисуса губку, пропитанную уксусом. Сегодня вряд ли
кто-нибудь станет возражать против того, что вся история с обнаружением
крестов и реликвий - типичная легенда. Кроме таких доводов, как то, что
деревянный крест, пролежав три столетия в земле, неизбежно бы сгнил,
обратился в прах, что никто не мог указать Елене место распятия, поскольку
Иерусалим был разрушен и надолго покинут населением, существуют и другие,
более веские аргументы. В то самое время, когда св. Елена якобы совершила
свое открытие, епископом иудейской Кесарии был знакомый нам уже первый
историк христианства Евсевий, а епископом Иерусалима - св. Кирилл (315-383).
Евсевий занимал должность епископа целых двадцать пять лет и пользовался
таким влиянием, что его называли _царем Иудеи_. Совершенно немыслимо,
чтобы они не встречались лично с матерью императора и не знали, по крайней
мере понаслышке, о таком эпохальном для церкви факте, как её открытие. И тем
не менее ни тот, ни другой, хотя и посвящали истории христианства очень
много места в своих сочинениях, не упоминают об этом ни словом. Причина их
молчания нам известна. Учеными неопровержимо доказано, что легенда о св.
Елене возникла на целое столетие позже, примерно в то время, когда родился и
получил распространение культ креста как символического знака христианства.
Воскресение
Казалось бы, сообщения о столь важном, ключевом для христианства
факте, как воскресение, должны быть идентичны, совпадать во всем вплоть до
мельчайших деталей. Однако это не так. Уже Лессинг обнаружил в различных
версиях этого сказания ни больше ни меньше как десяток непримиримых
противоречий. Если бы их рассматривать как свидетельские показания, то ни
один суд не мог бы на их основании вынести окончательное заключение. Как
показывают исследования, сказание евангелистов о пустой могиле и
воскресении Иисуса возникло значительно позднее описываемых в евангелиях
событий, оно родилось из веры в то, что Иисус воскрес, обнаружив таким
образом свою божественную сущность. В первом послании к коринфянам Павел
пишет: _А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна и вера наша_
(15:14). Чтобы понять, как могла возникнуть вера в воскресение Иисуса,
необходимо помнить об особенностях мышления людей древнего мира.
Предположение, что человек может физически подняться из могилы, не было
для них чем-то необычным. Это одна из древнейших эсхатологических идей
человечества.
Однако непосредственное, прямое влияние на умы ранних христиан в
этом отношении оказали верования Египта, Персии и некоторых восходящих к
ним сект иудаизма. По представлениям египтян, умершие, после того как
Осирис рассмотрит их хорошие и плохие поступки на земле, возвратятся в свои
телесные оболочки; поэтому египтяне мумифицировали тела умерших и
хранили их в пирамидах или в скальных гробницах. Телесное бессмертие
проповедовала также религия Заратуштры, в особенности же митраизм.
Являвшийся в первые века нашей эры опасным соперником христианства,
митраизм главное ударение в своих догмах делал на обещании воскресения
усопших. Что касается иудаизма, то идея физического бессмертия, ведущая, по
всей видимости, свою родословную от персидских источников, явственно
проступает в пророческих книгах Ветхого завета. Согласно этим пророчествам,
когда-нибудь настанет _день Яхве_:
страшный суд и новая, счастливая эра в истории человечества. В этот
день мертвые поднимутся из могил, чтобы предстать перед судом божьим,
который их оправдает или осудит. При этом одни говорят, что все люди
воскреснут и предстанут перед судом, другие - что это случится только с
иудеями. Есть ещё и такие пророчества, по которым воскреснут одни лишь
праведники, остальные же, отягченные грехами, будут обречены на вечное
пребывание в _шеоле_ - подземном царстве теней.
В пророчестве Исаии говорится: _Оживут мертвецы твои, восстанут
мертвые тела_ (26:19), а пророк Даниил предсказывает: _И многие из спящих в
прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и
посрамление_ (12:2). Таких цитат можно привести множество. Их обилие
говорит о том, как сильно владела умами евреев мысль о смерти и телесном
воскресении. Из евангелий известно, что среди евреев распространился слух,
будто Иисус - это воскресший пророк Илия или Иоанн Креститель. В Евангелии
от Марка говорится: _Ирод же, услышав, сказал:
это Иоанн, которого я обезглавил; он воскрес из мертвых_ (6:16). На
этом фоне нетрудно понять, почему ученики Иисуса так охотно поверили в его
воскресение. Это объясняется тем, что они принадлежали к своей эпохе и были
во власти её понятий и представлений, а также, и прежде всего, их душевным
состоянием после гибели любимого Учителя. Подавленные скорбью, отчаянием
и угрызениями совести - ведь они отступились от него в самые тяжелые минуты
его жизни, удрученные ослаблением веры в его миссию и невозможностью
понять смысл его позорной смерти на кресте, они внезапно воспряли духом и
возликовали:
Иисус воскрес!
Первой увидела его, должно быть, Мария Магдалина, особенно
предрасположенная к подобным видениям. Иисус изгнал из нее в свое время
семь демонов, из чего можно заключить, что она временами страдала каким-то
психическим расстройством. Психологической науке известно, сколь
заразительны такие видения. Произошла как бы цепная реакция, и Иисуса
вскоре увидели многие его спутники. Весть об этих встречах с Учителем
передавалась из уст в уста. Сердца его приверженцев наполнились надеждой. В
такой полной нервного напряжения обстановке даже трезвые и уравновешенные
люди часто поддаются внушению и перестают отличать субъективное от
объективного, галлюцинации от действительности. Вероятно, именно тогда
приверженцы Иисуса начали отождествлять его с мессией, предсказанным
Ветхим заветом. В книгах пророков, особенно в пророчестве Исаии, они нашли
все, что случилось с Иисусом в его жизни: что слуга Яхве будет отторгнут от
живых людей, презренный и униженный, погибнет среди преступников, жертвуя
жизнью за грехи человечества, но восстанет на третий день и будет жить между
великими и сильными. Их, несомненно, вдохновляло и то, что сказано в
пророчестве Осии: _Оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и
мы будем жить пред лицем его_ (6:2).
Таким образом, распятие оказалось не поражением Иисуса, а его
победой, жертвой, заранее намеченной богом. Иисус скоро явится снова, чтобы
завести на земле новый, справедливый порядок. Такова была _благая весть_,
которую с жаром распространяли первые христиане. И народ повсюду: в
Иерусалиме и Антиохии, в Дамаске и Эфесе - воспринимал её с величайшей
готовностью. Так возникли ростки будущей церкви - первые христианские
общины. Чтобы правильно оценить имеющиеся в Новом завете сказания о
воскресении, нужно учитывать их хронологию. Они не возникли одновременно,
а создавались по очереди на протяжении без малого полстолетия. Самое древнее
из них дано в первом послании Павла к коринфянам, написанном в 57 или в 58
году, то есть примерно четверть века спустя после смерти Иисуса, самое
позднее - в Евангелии от Иоанна, относящемся к 90-м или 100-м годам. Как мы
скоро увидим, каждое из сказаний - новая веха в процессе возникновения легенд
об Иисусе. Относительно описания воскресения Христа евангелистами
немецкий иезуит Гюнтер Шиве в статье, опубликованной в журнале _Ди
штимме дер цайт_ (апрель 1966 г.), говорит: _Сказание о воскресении
евангелисты переписывали друг у друга, театрально развивая кое-какие
туманные намеки, причем они без зазрения совести переиначивали и
произвольно переделывали эти и без того мало правдоподобные истории, ставя
их на службу своим теологическим, педагогическим и апологетическим целям_.
Таким образом, единственным источником, достойным внимания, является
сообщение Павла, данное в упоминавшемся уже первом послании к
коринфянам. В послании сказано: _Ибо я первоначально преподал вам, что и
сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши по писанию, и что он
погребен был, и что воскрес в третий день по писанию, и что явился Кифе,
потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из
которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился
Иакову, также всем апостолам;
а после всех явился и мне, как некоему извергу_ (15:3-8). Отрывок, как
мы видим, крайне сух, деловит и лаконичен. И все же в нем содержится много
интересной информации. Прежде всего, поражает большое число
людей/которым якобы явился Иисус. Этот перечень во многом противоречит
версии евангелистов. Откуда у Павла эти сведения? Сам он не дает нам ответа
на этот вопрос, ограничиваясь туманным заявлением, что _принял_ их, не
уточняя от кого. Он не ссылается на столь авторитетных свидетелей, как Петр
или Иаков, с которыми он ведь должен был бы в свою бытность в Иерусалиме
обсуждать это важнейшее событие. В христианской общине Коринфа нашлись
скептики, не верившие в воскресение, и Павел пытается убедить их, направить
на путь истинный. Что могло быть лучше для достижения этой цели, чем
свидетельство отлично осведомленных и заслуживающих полного доверия
апостолов? И раз Павел не воспользовался этим свидетельством, то у нас есть
все основания полагать, что не они сообщили ему этот перечень, что он привел
в своем послании анонимные слухи, ходившие в кругах христиан.
Знаменательно и то, что в приведенном Павлом перечне не названа ни одна
женщина. Там нет ни матери Иисуса, ни Марии Магдалины, ни других женщин,
присутствовавших при этом событии согласно евангелиям. Поражает также в
его рассказе полное отсутствие всех подробностей, столь драматически
описанных евангелистами. Нет в нем ни слова о пустом гробе Иисуса, о со
вершившихся там чудесах, о встрече с воскресшим Иисусом двух учеников из
Еммауса, о Фоме Неверующем, коснувшемся раны Иисуса, о том, что
воскресший Иисус ел с апостолами печеную рыбу, пребывал сорок дней на
земле и, наконец, вознесся на небо на глазах у своих спутников. Мыслимо ли,
чтобы Павел сознательно умолчал обо всем этом? Ведь у него не было никаких
причин так поступить. И поэтому остается лишь предположить, что он просто
ничего об этом не знал, поскольку все эти повествовательные детали - более
поздние легенды, получившие распространение благодаря евангелистам. Павел,
