эхом этого явления был, пожалуй, образ Иуды, о котором, как уже говорилось, не
известно, существовал ли он в действительности или олицетворял собою
тогдашнюю мрачную обстановку. Братоубийственная война достигла апогея,
когда к Иерусалиму приблизились легионы Веспасиана. Иосиф Флавий сравнил
город с обезумевшим зверем, сжирающим собственное тело. Действительно, то,
что там происходило, нельзя назвать иначе, как самоуничтожением народа.
Вместо того чтобы готовиться к предстоящей осаде, враждующие партии дрались
за храм и его сокровищницу, за продовольственные склады и арсеналы. По
мнению историка Поуэла Дэвиса, в междоусобицах погибло больше евреев, чем в
борьбе с римлянами. Присылаемые в Иудею римские прокураторы рассматривали
свою должность прежде всего как источник быстрого обогащения. Они
безжалостно грабили подвластную им страну, неоднократно заключали сделки с
грабителями и мятежниками, взимая с них плату за свое невмешательство,
занимались шантажом, сажая людей в тюрьму, чтобы получить выкуп. Император
Тиберий, когда его спросили, почему он оставляет своих наместников на
должностях на длительные сроки, сравнивал их с мухами, которые сосут кровь из
ран. Если их оставить в покое, они насытятся и перестанут мучить жертву. Если
же их спугнуть, налетят другие голодные мухи и пытка начнется снова.
Иудея стонала под тяжестью государственных податей и дани в пользу
храма. Английский востоковед Ф. С. Грант, автор книги _Экономический фон
евангелий_ (Оксфорд, 1926 г.), высчитал, что во времена Иисуса житель Иудеи
отдавал на подати и дани от 30 до 40 процентов своего дохода, не считая сумм,
выжимаемых у него сборщиками нелегально. Во времена Иисуса на самой
высокой ступени иерархической лестницы в Иудее стояли первосвященники. Но
они не пользовались у соотечественников моральным авторитетом и
политической поддержкой. Назначаемые и по любому поводу снимаемые с
должности наместниками римского императора, они были безвольным орудием в
руках ненавистных поработителей. Зачастую эту верховную должность могли
купить те, у кого было достаточно для этого денег.
В нашей весьма сжатой характеристике той эпохи мы упоминали также
события, имевшие место как до рождения Иисуса, так и после его смерти.
Читателю это может показаться странным, ибо принято считать, что появление
Иисуса было как бы демаркационной линией, разделившей историю Иудеи на две
различные эпохи. Но ведь в восприятии тогдашних евреев и римлян это было
совсем не так. Выше мы уже показали, что современники Иисуса не придавали
такого значения факту его существования. Историю этой страны следует
рассматривать как цепь взаимосвязанных событий, имеющих определенное
значение для характеристики времени, о котором идет речь. Все, что происходило
до и после Иисуса, имело своим источником одну и ту же социальную,
политическую, экономическую и религиозную обстановку в Иудее в последние
десятилетия её истории. И, например, братоубийственная борьба в храме во время
осады
Иерусалима, хоть она и имела место спустя тридцать с лишним лет после
распятия Иисуса, ретроспективно проливает свет на его время, ибо представляла
собой логический финал той же драмы, кульминационное проявление недуга,
издавна мучившего еврейский народ.
Не лучше была обстановка и в других районах Римской империи. За
фасадом роскоши и великолепия крупных городов Ближнего Востока скрывалась
печальная действительность. Социальная верхушка, стремясь удовлетворить свое
тщеславие, строила блестящие метрополии за счет безжалостной эксплуатации
народных масс. Английский историк Ч. Доусон в своей книге _Очерки
средневековой культуры_ пишет: _Римская империя и сопровождавший её
развитие процесс урбанизации были в действительности грандиозной системой
эксплуатации, которая организовала богатства провинций и концентрировала их в
руках привилегированных классов_. Внутри покоренных народов Ближнего
Востока росли противоречия, углублялась пропасть между немногочисленной
группой привилегированных граждан и теми, кто нес на своих плечах всю тяжесть
государственных расходов, - между земледельцами, ремесленниками и
бесчисленной армией рабов. Богатые становились ещё богаче, бедные - беднее. К
тому же это была эпоха непрерывных войн, экономических кризисов, падения
стоимости денег и эпидемий голода. Например, в 44-48 годах голод свирепствовал
почти на всей территории Римской империи.
Положение народных масс становилось в этих условиях невыносимым. И
мессианистские идеи иудеев и христиан встречали среди деклассированных
социальных низов чрезвычайно благодатную почву. Угнетенная беднота
эллинских городов была на редкость предрасположена к приятию учения о
спасителе и о _царствии небесном на земле_, ибо, казалось, только
сверхъестественные силы могут изменить её жизнь к лучшему.
Поэтому количество приверженцев Иисуса быстро росло. Повсюду
возникали многочисленные их общины. Христианские общины представляли
собой братские товарищества, прибежища для тех, кто ощущал свою
нравственную и социальную бесприютность в жестоком и чуждом мире Римской
империи.
Из посланий Павла мы знаем, что в эти общины проникали не только
достойные и искренне верующие люди. Некоторые искали там главным образом
материальную выгоду. Павлу пришлось, например, заклеймить группу прозелитов,
которые, ссылаясь на приближающийся конец света, отказывались работать и
жили за счет общины. Это не касалось, однако, большинства верующих, которых
привлекало в христианстве учение о любви к ближнему и обещание освобождения
от земных мук. И что, пожалуй, самое главное - новая религия, делая их братьями
среди братьев, помогала им вновь обрести чувство собственного достоинства.
В свете этих фактов и исторический Иисус, и Христос религии предстает
пред нами как символ жестокого времени, которое его породило. В его краткой
драматической биографии нашли отражение извечные страдания рода
человеческого и неугасимая вера людей в окончательную победу справедливости
на земле.
Вместо заключения.
Христианство не было в истории человечества чем-то исключительным
и необъяснимым, не было сверхъестественным явлением. Оно представляет собой,
как и все другие верования, определенную веху в развитии общественного
сознания в целом и религиозных идей в частности. Его возникновение и эволюция
были обусловлены также определенными социально-политическими факторами.
В середине девятнадцатого века основатель теологической школы в
Тюбингене, Фердинанд Баур, писал: _Сутью христианства является не личность
Иисуса, а абстрактная идея, разработанная в течение столетий, предшествовавших
нашей эре_. А бельгийский религиовед Кюмон следующим образом подытожил
результаты своих исследований: _По мере изучения истории религий Римской
империи становится все очевидней, что торжество христианства представляло
собой кульминацию долгой эволюции культов_. Словом, ни о какой
оригинальности и исключительности христианства не может быть и речи. Его
родословная явным образом связана с религиозными течениями иудаизма и
эллинизма, а также с религиями Месопотамии, Египта, Персии, Индии и др. Как
было показано выше, наши сведения о жизни основоположника христианства
Иисуса ничтожны. То, что рассказано о нем в Новом завете, - результат полной
мифологизации его личности и учения, лишающей Иисуса каких бы то ни было
живых человеческих черт. Он стал одним из типичных образов, повторяющихся в
истории различных религиозных культов, потеряв именно то, что стремились в
нем подчеркнуть евангелисты: свою единственность и неповторимость.
Послесловие.
Перевёрнута последняя страница книги. Перед читателями прошли во
всей их противоречивости сказания об основателе христианской религии Иисусе
и его ближайших последователях. Автор не ставил своей целью осветить всю
историю раннего христианства. Он, по его собственным словам, хотел ответить
только на несколько вопросов: _Кто такой Иисус из Назарета _ центральная
фигура новой религии? Имеются ли доказательства, подтверждающие его
историчность? И как случилось, что скромный бродячий учитель, названный
своими учениками мессией, похожий на многих других мессий, то и дело
появлявшихся в маленькой, далекой провинции Римской империи, стал
основателем одной из влиятельнейших религий мира?_ _Сказания евангелистов_
адресованы самому широкому кругу людей, интересующихся проблемами
возникновения христианства. Эта книга раскрывает перед читателем
историческую эпоху, в которую возникло христианство, показывает социальные
условия и социальную психологию, оказавшие решающее воздействие на
формирование новой религии, знакомит с научным анализом
раннехристианских произведений. Она написана живым, ярким языком. Автор
не просто анализирует и сопоставляет тексты, в его рассказе действуют живые
люди, тесно связанные со своей эпохой и средой и в то же время наделенные
индивидуальной психологией. Популярность хорошо сочетается в книге 3.
Косидовского с научностью. Автор рассказывает о новых открытиях в области
библеистики, приводит точки зрения современных ученых, выбирая самое
основное и органически включая его в ткань своего повествования.
Пожалуй, единственное существенное открытие, связанное с личностью
Иисуса, мимо которого проходит 3. Косидовский, _ это недавно
опубликованный арабский перевод свидетельства Иосифа Флавия об Иисусе
(само это свидетельство, как оно дошло до нас, автор приводит и разбирает на
стр. 17). Перевод содержится в рукописи египетского епископа Агапия,
написавшего _всеобщую_ историю вплоть до Х века. В версии, приведенной
Агапием, сказано: _В это время был мудрый человек, которого звали Иисус.
Весь его образ жизни был безупречным, и он был известен своей
добродетельностью, и многие люди среди евреев и других народов стали его
учениками. Пилат осудил его на распятие и на смерть. Но те, кто стали его
учениками, не отказались от его учения. Они рассказывали, что он им явился
через три дня после распятия и что он был тогда живым;
таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных деяниях
которого возвестили пророки_.
Текст Агапия отличается от текста греческих рукописей Иосифа Флавия
прежде всего тем, что воскресение Иисуса предстает в нем не как факт, а как
рассказ его учеников; нет там и упоминания о доносах _знаменитейших_ иудеев,
на основании которых Пилат якобы осудил Иисуса. Текст Агапия может быть
переводом подлинных слов Иосифа Флавия; в распоряжении Агапия мог
находиться список, которого, не коснулась рука христианского переписчика.
Вряд ли епископ стал бы вносить в текст то, что ставило под сомнение
божественный ореол вокруг образа Иисуса. Подробнее об этом тексте см.:
Дубленое М. М. Возникновение христианства. М., 1974, с. 67_ 69; Амусин И.
Д. Об одной забытой публикации тартуского профессора Александра
Васильева._ Труды по знаковым системам, 7. Тарту, 1975. Текст Агапия
заставляет пересмотреть оценку, данную Косидовским свидетельству Флавия
как законченной фальшивке, но к нашим знаниям об историческом Иисусе этот
текст прибавляет мало: он свидетельствует только о том, что Иосиф Флавий
слышал об Иисусе и его мессианстве. Но об этом было известно и раньше.
Иисус для него _ один из многих пророков, о которых он упоминает в своей
книге. Если суммировать коротко концепцию 3. Косидовского по поводу
зарождения христианства, то она сводится к следующему: на рубеже нашей эры
и в первые её века обстановка в Римской империи, и в частности в Палестине,
была такова, что мессианистские идеи иудеев и первых христиан встречали
среди деклассированных слоев населения благодатную почву; народные массы
верили, что только сверхъестественные силы могут изменить их жизнь к
лучшему. В ту эпоху пользовались популярностью проповедники самых разных
религиозных учений, лишь бы они обещали спасение. _Это было время,_ писал
