лени, многочисленные базы отдыха, растянувшиеся вдоль берега на нес-
колько километров. Впереди река раздваивалась, огибая густо заросший де-
ревьями и камышом остров, на высоком правом берегу раскинулся город -
старые, обреченные на снос кварталы: частные домишки, бесконечные забо-
ры, сады, огороды, приусадебные участки. Сзади лесополоса, а потом, до
самого горизонта - голая степь...
- Почему вы такой невеселый?
Он молча пожал плечами.
"Скрытен", - отметила про себя Вершикова.
- Расскажите что-нибудь! Хотя бы новый анекдот!
Вершикова откровенно разглядывала своего спутника. Крепкий, пра-
вильные черты лица, круглые зеленые глаза, как у большого внимательного
кота. Даже в вылинявшей клетчатой рубашке и в старых джинсах он выглядел
неплохо. А если приодеть по высшему классу... Интересно, почему он не
привезет себе шмоток? Неужто все сбывает барыгам? Вряд ли, непохоже. Мо-
жет, Золото не брешет на этот раз и действительно привел стоящего жени-
ха? Солдатик-то как возможный муж совершенно неинтересен, тут Валерка
прав. Да она его почти забыла: много всякого было за эти годы, а тот да-
леко, в казенной шинелишке. Переписка шла больше по инерции, да и про
запас надо кого-то иметь.
- Хотите пожевать резинку?
Федор протянул Марине яркую пачечку. Она кивнула и энергично зарабо-
тала челюстями.
- Приходит муж домой, а у жены любовник. Она ему: "Прыгай в окно!" -
"Так ведь восьмой этаж..." - "Если любишь меня, прыгай!" Ну, он прыга-
ет...
- Знаю, - со смехом перебила Вершикова. - Она высовывается и кричит:
"А теперь отползай подальше!"
- О, слышу, здесь веселье!
В проеме люка показалась голова Золотова.
- Держите, - он протянул бутылку шампанского, на горлышко которой бы-
ли надеты три картонных стаканчика, и довольно ловко выбрался на площад-
ку. Втроем они еле разместились.
Золотев приложил ладонь козырьком ко лбу, над бровями, пристально ос-
мотрелся и тонким голосом закричал:
- Вижу вражеские струги! Тревога! По местам стоять! Огонь! - Хлопнула
откупоренная бутылка. - За успешный исход битвы!
Скомканный стаканчик он швырнул под ноги.
- А теперь - все вниз!
Ресторанный зал был полупуст, но Золотов направился к столику, за ко-
торым сидел смуглый худощавый человек в белом джинсовом костюме.
- Познакомьтесь, мой товарищ, гость нашей страны, Хамид. Он случайно
оказался здесь, и я пригласил его присоединиться.
"Ну и лиса, - подумала Вершикова. - Не иначе что-то задумал". В слу-
чайные встречи она уже давно перестала верить.
- Выпьем за дружбу и сотрудничество между народами!
Золотов умело разлил водку, потом, чтобы не сбавить темп, произнес
еще два тоста, рассказал несколько анекдотов. Атмосфера стала свободной,
завязалась общая беседа. Хамид говорил почти без акцента, держался рас-
кованно, громко смеялся, одним словом, вошел в компанию.
Раскрутив веселье, Золотов отошел в тень и, хотя не забывал наполнять
рюмки и продолжал участвовать в разговоре, погрузился в размышления.
Если для всех остальных участников застолье было просто развлечением,
то для него - ответственным и важным мероприятием, от которого зависела
реализация дальнейших планов. Во-первых, Федор познакомился с Хамидом.
Теперь они знают друг друга в лицо, что значительно упрощает будущие
контакты. А во-вторых, Федька, кажется, заглотнул наживку - вон как он
рассматривает девочку, так бы и съел глазами. Это хорошо, очень хорошо.
- А где, наш друг Сурен? - обратился к нему Хамид. - Что-то я его
давно не видел.
При упоминании имени Шаха Вершикову передернуло.
- Он... э-э-э... уехал, - выдавил из себя Золотов. - Уехал отдыхать
на море.
- На Белое, - ядовито рассмеялась Вершикова. - Но скоро вернется. Че-
рез каких-нибудь восемь лет!
Золотов напрягся, но Хамид продолжал улыбаться и понимающе кивал го-
ловой, отнеся несуразность ответа на счет своего незнания нюансов языка.
Вот идиотка! Золотов, не меняя равнодушного выражения лица, сильно
наступил Марине на ногу. Так и сгорают на мелочах. Одно лишнее слово мо-
жет спугнуть партнера, и с огромным трудом налаживаемый канал закроется,
не успев открыться.
- Что с тобой, Машенька? - участливо спросил он. - Нехорошо стало?
Пойдем на улицу...
Он помог Вершиковой выйти из-за стола, бережно придерживая за локоть,
провел к двери.
- Сдурела, стерва? Не знаешь, когда тебе можно пасть открывать? - Зо-
лотов говорил тихим голосом, выпучив бешеные глаза. - Ты со своими кури-
ными мозгами можешь мне все карты спутать в большой игре! Знаешь, что за
это бывает?
- Хватит пугать! Я уже устала бояться, надоело участвовать в твоих
аферах, думать над каждым словом! Когда ты оставишь меня в покое? Я уже
ничего не хочу, только отвяжись!
- Ничего не хочешь? Врешь, милая! А австрийские сапоги на зиму? А ка-
надскую дубленку? А югославское белье? А французскую косметику? Обой-
дешься? Нет, дорогая, ты уже порченая, к дорогим шмоткам приученная, к
дармовым деньгам! Посади тебя на зарплату и одень в ширпотреб, и все -
сразу же увянешь! Да и вид товарный потеряешь, а это ведь единственное,
что у тебя есть!
Золотов немного успокоился и теперь наслаждался, хлеща Вершикову сло-
вами, на которые она не могла ничего возразить.
- Никакой путной специальности ты не выучилась, даже лаком ногти ма-
зать и то я тебя пристроил. За душой ничего нет. Делать бизнес тоже не
способна. Что же остается? Сниматься в кабаках - по четвертаку за ночь?
Ну, годик покрутишься, примелькаешься, истаскаешься, цена и упадет! А
потом?
Вершикова молчала.
- Или я не прав? Тогда возрази, выложи свои козыри!
- Да чего ты взъелся? Что я такого сделала?
Воля у нее была сломлена уже давно, она привыкла приспосабливаться к
обстоятельствам, к тому же прекрасно понимала, что в чем, в чем, а в
этом Золотов прав.
- Не твоего ума дело! Лишнее сболтнула, а потому заруби себе на носу:
про знакомых, про дела при посторонних ни звука! Ясно?
- Ясно...
Вершикова высморкалась, глядя в зеркальце, поправила расплывшиеся
глаза.
- То-то. Ну как жених, нравится?
- Ничего. Но он на меня не реагирует.
- Ты просто к такому не привыкла. Медленно загорается - дольше горит.
Глаз на тебя положил, еще пару раз встретитесь, и все в порядке!
Когда они вернулись к столику, Федор и Хамид беседовали как давние
знакомые.
- Ну что? - участливо спросил Петренко.
- Нормально, - Вершикова как ни в чем не бывало села рядом. - Почему
не пьете? И у меня пустая рюмка!
- Но... Может быть, вам хватит?
- Ерунда! Давайте выпьем за любовь! Вы верите в любовь, Федя?
- Как сказать... Иногда да, иногда нет.
- В зависимости от настроения? - лукаво засмеялась она. - Или от жен-
щины?
- Даже не знаю, что вам ответить.
Федор растерянно подергал мочку уха.
- А почему мы до сих пор на "вы"? Живо брудершафт! - Вершикова выста-
вила согнутую полукольцом руку со стопкой.
Преодолевая неловкость, Федор выпил через переплетенные руки и замеш-
кался.
- Ну! - Марина ожидающе подняла лицо, и он поцеловал плотно сжатые
губы.
"Молодец девка! - подумал Золотев. - Умело работает. По-моему,
мальчик уже готов. Или почти готов. Но надо контролировать дальнейший
ход событий. Если они вдруг и впрямь надумают пожениться. Тогда плохо.
Перемкнутся друг на друга, и все - теряю обоих! Этого допустить нельзя.
Ну да ладно, видно будет... Используем старую любовь - солдатика служи-
вого, или еще что-нибудь придумаем. Не впервой..."
Золотов на миг взглянул на себя со стороны. "А ведь я привык вертеть
людьми, распоряжаться чужими судьбами. Даже испытываю удовлетворение от
этого. И неплохо получается. А как расценить такую привычку с позиций
общепринятой морали? Безусловно, однозначно: значит, я мерзавец, отщепе-
нец и негодяй! Так? Лично я не считаю себя негодяем. Правда, ни один
мерзавец не признается в этом. Подсознательный барьер ограничивает пре-
делы самокритики. Можно сказать: "Ах, я недостаточно усидчив!" Или: "Я
ленив!" В чем еще не стесняются признаваться? "Грешен - люблю хорошо по-
есть (выпить, одеться, погулять)!" То есть в мелочах, подразумевая, что
в случае необходимости эти недостатки легко преодолеть...
А кто посмеет сказать: "Я глуп, жаден, подл, труслив"? Какая женщина
произнесет: "Я развратна"? Даже не произнесет, подумает? Нет таких! Пе-
ред собой всегда находится тысяча оправданий, объяснений, уважительных
причин и веских аргументов, чтобы задрапировать голую правду, сделать ее
более привлекательной и не такой стыдной. А если всетаки это не удается,
можно махнуть рукой и не держать ответа перед собой, а окружающим нет-
рудно замазать глаза, запудрить мозги, заткнуть рты. И все в порядке.
Как легко быть чистым, честным и порядочным! Мало кто занимается самоко-
панием.
Но я же не принадлежу к серой массе! Правда, так думают все - каждому
человеку свойственно оценивать себя выше остальных. Но я могу доказать
это очень просто: признаться себе в том, в чем рядовой середнячок приз-
наться не способен: да, если исходить из объективных критериев и общеп-
ринятых оценок, то иначе как негодяем меня не назовешь! То, что я это
понимаю, и возвышает меня над толпой!
Я не всегда был таким, и моя беда, а не вина, что я таким стал. Бытие
определяет сознание. Точно! Окружающим пришлось немало постараться, что-
бы сделать из меня того, кто я есть. Так что теперь пусть не обижаются".
- Валера, ты что, заснул? - Голос Федора вывел его из задумчивости.
- Да вроде задремал - разморило. По-моему, засиделись мы здесь.
Когда они вышли на улицу, оживление спало - то, что связывало этих
четверых людей, осталось в ресторанном зале. Первым откланялся Хамид,
потом засобиралась Вершикова, а Федор вызвался ее проводить.
- Счастливо, - улыбнулся им Золотов. - С Федей я не прощаюсь, вечером
зайду, поговорить надо.
Он шел в сторону лесополосы, и мягкая рыхлая земля приятно подавалась
под ногами. Между молодыми деревцами Золотов лег на траву и, заложив ру-
ки за голову, закрыл глаза. Хотелось безмятежности и абсолютного покоя,
но мысли о Деле продолжали терзать мозг.
О Деле он начал думать давно.
Достойного места под солнцем добиться не удавалось: крах честолюбивых
планов в институте положил начало цепочке аналогичных неудач. Он так и
топтался у подножия лестницы, в которой следующими ступеньками были от-
дельный телефон, отдельный кабинет, несколько телефонов, двойная входная
дверь, селекторная связь и длинный приставной стол для совещаний, прием-
ная с симпатичной секретаршей и персональный автомобиль с исполнительным
водителем. Все - предел!
Каждый человек имеет свое представление о внешней стороне успеха в
жизни. Для Золотова атрибуты высшего преуспевания связывались с водите-
лем, и секретаршей - людьми, обязанными за государственную зарплату обс-
луживать его персону, заботиться об удобстве, спокойствии, комфорте, из-
бавлять от прозаических житейских забот и ограждать от назойливых посе-
тителей.
Он прекрасно понимал, что не обладает способностями или талантом,
позволяющим шагнуть вверх от стола в комнате на четверых и трижды запа-
раллеленного телефона, но это не обескураживало: мало ли посредственных
середнячков важно перетаскивают геморроидальную задницу с пружинистого
автомобильного сиденья в мягкое кресло и обратно!
Главное - обзавестись нужными связями, проникнуть в определенный
круг, заручиться поддержкой, и все пойдет как по маслу!
Не получалось!
Одни шарахались от контакта, не подпуская обаятельнейшего и милейшего
Валерия Федоровича на пушечный выстрел, видно, чувствовали, сволочи, в
нем настоящее...
Другие были доступнее: охотно ездили на дачу, парились в баньке, жра-
ли на халяву водку, травили анекдоты, но вот беда - чем ближе сходились
