своем языке, тот снисходительно улыбался: "Ни в коем случае, это от чис-
того сердца, просто мы с Валерием Федоровичем большие друзья!" А вечером
вручил стольник, не пожадничал.
Золотову нравилось разыгрывать такие представления, да и Шах был в
восторге от его артистических способностей.
- С тобой фармазонить хорошо, - скалил он крепкие белые зубы. - Нап-
ример, бриллианты найденные продавать. Знаешь этот прием?
И подробно рассказывал, как работающие в паре мошенники по-крупному
обирают доверчивых людей. Золотов неодобрительно качал головой и брезг-
ливо морщился.
- Чего кривишься? Все одинаковы! - раздражался Шах. - Каждый занима-
ется чем может!
Золотов был не согласен: бизнес - это одно, а уголовщина - совсем
другое. Когда Шахназаров рассказывал про знакомого дельца Семена Федото-
вича по прозвищу Полковник, свободно оперирующего суммами, которые ему,
Сурену, и не снились, Золотов слушал как зачарованный и искренне распо-
лагался к собеседнику. Но когда сквозь пристойный облик деловика прогля-
дывала уголовная физиономия Ермолая, Золотов пугался, вспоминал лес, мо-
гильный овраг, пистолет и начинал жалеть, что вообще связался с этим че-
ловеком.
Все кончилось неожиданно. Шах встретил его утром возле работы, завел
в проходной двор, сунул в "дипломат" небольшой, но тяжелый пакет из пе-
рехваченной шпагатом газетной бумаги.
- Пусть у тебя побудет пару дней. Если... - Смуглое лицо отливало се-
рым, голос напряженный. - В общем, пусть пока полежит, как в сберкассе,
до востребования... Никому не болтай. Отдашь мне или человеку, которого
я пришлю. Да, и еще... - Он пристально посмотрел Золотову в глаза. - Я
тебя не предупреждаю, это и так ясно, но за сохранность отвечаешь голо-
вой. Понял?
Золотев кивнул.
- А что случилось, Сурен?
- Да, может, и ничего. Предчувствие у меня скверное. Или просто нервы
разгулялись. Ну, я пошел!
Предчувствие не обмануло Шаха - в ту же ночь его арестовали.
Когда стал известен приговор, Золотов развернул пакет. Он знал, что в
нем, но хотел убедиться, насколько велик капитал, волею судьбы попавший
к нему на целых восемь лет. Капитал оказался значительным, и он позволил
себе запустить в него руку, позаимствовать на время малую толику. Раз,
другой, третий... Азартно поиграл на скачках, погудел с восхищенной его
щедростью компанией в лучших ресторанах, где улыбчивые знакомые офици-
антки, не особенно скрываясь, обсчитывали самым наглым образом, но изоб-
ражали такое внимание и почтение к дорогому гостю, что еще получали щед-
рые чаевые.
Хотел заполнить выпивкой и закусками погреба баркентины "Кейф", но
решил пересчитать казну и обнаружил, что спустил уже много. Пришлось ос-
тановиться, задуматься. Ничего страшного, восемь лет - долгий срок, все
можно возместить. Но вдруг уже завтра в дверь постучит человек от Шаха?
Или, чего доброго, он сам?!
Страх заставил вернуться к мысли о Деле. Он придумал сложную многохо-
довую комбинацию, которая могла поправить положение, вернуть утраченное
и принести немалый доход. Но... Только в том случае, если каждый участ-
ник сработает точно, умело, четко.
Началось самое трудное. Упрямо не давался в руки Федя, уходила из-под
влияния Марочникова, даже Вершикова время от времени пыталась бунто-
вать... Чтобы держать их в повиновении, приходилось все время изобретать
новые способы, что-то придумывать, постоянно плести интриги. Это раздра-
жало, возбуждало глухую, затаенную злобу...
Прямо над ухом послышалось надрывное жужжание. Золотов открыл глаза.
В толстой, геометрически правильной паутине отчаянно билась большая на-
возная муха. Видать, погналась за запутавшейся здесь же мошкой. Едят му-
хи мошкару? Впрочем, теперь она сама попадет на обед... Ишь как дергает-
ся... Чувствует что-то, соображает... Или просто инстинкт? А где же хо-
зяин?
Паук не спеша спускался из левого верхнего угла сложной ажурной
конструкции. Желто-коричневого цвета с белым крестом на жирной спине.
Огромный: между кончиками передних и задних лап не меньше трех сантимет-
ров. Мерзость!
Все как в жизни! Муха гонится за мошкой, паук сжирает муху. А есть
кто-то еще более сильный и могущественный.
Он подобрал сухую, с палец толщиной ветку и сильно ударил, размозжив
крестовика и сорвав паутину. Вот и все.
Он засмеялся над собой. Глупо! Ну а ты, Валерка, кто: мошка, муха или
паук? Крутишься, ловчишь, старательно плетешь хитроумную паутину, опуты-
вая тех, кто тебе нужен. Но и сам запутан в еще более крепкой и липкой,
дрожишь, прислушиваясь к ее подергиванию, потому что есть пауки крупнее,
сильнее и опаснее. А еще есть люди, которые могут разорить паучиные
гнезда, разорвать все их сети, а самих посадить в банку и отправить ку-
да-нибудь далеко-далеко на север, где они - и большие, и маленькие,
опасные и не очень, будут заниматься непривычным для себя делом: валить
лес, пилить дрова, дробить камни.
Черт возьми, те же самые мысли! Вот тебе и расслабился, отдохнул,
отвлекся! Но, в общем, день прошел хорошо, одновременно сделано нес-
колько дел. Осталось кое-что подшлифовать.
Золотов отряхнулся и вышел на трассу. Первый же частник притормозил и
довез его до города. Нащупав монету, Золотов вошел в кабину телефонаав-
томата.
- Мэри? Жених уже ушел?
- Он и не заходил. Проводил до подъезда, и все.
"Ну и дурак", - подумал Золотов.
- Не скучаешь?
- Мне не до этого: голова раскалывается! И вообще, ты меня вытащил из
постели.
- Дело поправимое. Жди, через пару часиков загляну.
Молчание.
- Слышала?
- Слышала.
Голос бесцветный, без интонаций, обреченный. Ну да плевать.
Федор лежал на кровати в одних трусах, бессмысленно глядя в потолок.
- Опять в меланхолии? Я надеялся, что сумею тебя расшевелить!
- Тошно, Валера. Все равно тошно.
- Так лечись, дурачок! Я же тебе и лекарство нашел. Или не понрави-
лась Маринка?
Федор поднялся.
- Понравилась. Только... Какая-то она чересчур свободная, развязная,
что ли.
Вот черт! Такую реакцию надо было учесть.
- Видишь ли, Федя, - печально начал Золотов, - к сожалению, это пе-
чать современной молодежи. Мы с тобой такими не были. А сейчас соблазнов
много: бары, рестораны, танцульки. Все это налагает определенный отпеча-
ток.
Он прошелся по комнате, озабоченно поглаживая затылок.
- Но у Марины все это внешнее, наносное. Она приехала из деревни,
стала приспосабливаться к городской жизни и, боясь в чем-то отстать, че-
ресчур активно копировала окружающих. А окружение - сам понимаешь. Так
что она по-своему несчастная - мечется, ищет чего-то, найти не может. Ей
бы помочь надо.
Краем глаза Золотов наблюдал за реакцией Федора. У того на лице отра-
зилось сочувствие. Еще подлить маслица.
- Оденься, Федя, пойдем воздухом подышим, а то ты опять закиснешь.
- Верно, - Петренко начал натягивать брюки. - Хорошо, что зашел. Од-
ному совсем тоскливо.
- Да, кстати, - сказал Золотов, когда они вышли из дома. - Ты Марине
понравился. Такой мужественный, говорит, самостоятельный, надежный. Ее
можно понять: одна в городе, опереться не на кого.
Федор промолчал. Значит, достаточно на эту тему, иначе можно перег-
нуть палку.
- Когда у тебя рейс?
- Через пять дней уходим. Короткий конец, за месяц обернемся. А потом
судно на ремонт станет.
- Ну ничего, хоть по твердой земле походишь. А то все волны, волны
кругом. Небось скукотища?
- Да нет. Привык.
- А что ты вообще думаешь дальше делать? В училище поступать, тут я
тебе помогу железно, а потом? Зарплату прибавят на полсотни, а остальное
все то же: три-шесть месяцев в море, коротенькая передышка и опять. Не
успеешь оглянуться - старость подошла. А что ты видел, кроме штормов,
штилей да торговых кварталов иностранных портов? Да ничего!
- Прямо-таки и ничего? А что я вижу здесь, если на то пошло?
- Здесь? Посмотри сам!
Они проходили мимо стеклянной стены молодежного кафе. Хлопнули дверцы
кофейной "Лады", выпуская двух молоденьких, едва ли достигших совершен-
нолетия прехорошеньких девушек. Следом с достоинством выбрались усатые
молодцы в кожаных пиджаках и, оглаживая своих подруг, повели их к откры-
той двери, откуда вырывались бурные ритмы. Посередине зала на небольшом
возвышении весело прыгали нарядно одетые пары.
- Как видишь, жизнь бьет ключом!
- Да-а-а, - скептически произнес Федор. - Кабаки, машины, девочки...
На все это нужны деньги, и немалые!
- Ну уж тебе грех жаловаться!
- Имеешь в виду инвалютный оклад и импортные шмотки? Это, конечно,
кое-что, но особенно не разгуляешься!
- Пожалуй. Есть у меня один знакомый, так он завез себе на дачу гру-
зовик шампанского...
Такую байку Шах рассказывал про Полковника, насколько она достоверна,
Золотов не знал, но говорил уверенно, как человек вполне осведомленный.
- ...Однажды собралась у его веселая компания, шашлычки пожарили,
коньячку выпили, все как полагается. А потом хозяин послал четверых ре-
бят в погреб, и они вытаскивают ящиков десять шампанского. Гости в хо-
хот: "Зачем столько?" А они - в дом, выносят ванну, на клумбу ставят...
Хлоп, хлоп, хлоп - целый час бутылки откупоривали... Хозяин своей даме -
прошу! А та была красавица, избалованная, неприступная, надменная... Но
тут не устояла - разделась и бултых! Ну как! Что скажешь?
- Наверное, этот парень большой жулик!
- Да уж не маленький. И все?
- И девка, конечно, шлюха. Порядочная на виду у всех купаться не ста-
нет. Даже в шампанском.
Что же, тоже верно.
- Может быть, ты и прав. Но согласись - красиво! Кипение жизни, бур-
леск! Будет что вспомнить в старости!
- Это да. Но нам так не жить.
- Почему? Все зависит от тебя!
Петренко засмеялся.
- Даже наш капитан, если будет всю жизнь инвалюту копить, и то так
шиковать не сможет!
- Э, Федя, да ты узко мыслишь! Систематическое пересечение границы,
разная конъюнктура рынков, перепады цен - да это же золотое дно!
- Контрабанду вертеть, что ли? На это намекаешь?
- А почему бы и нет? Это же не грабеж, не разбой и даже не кража -
использование экономических законов!
- Знаю, - презрительно сплюнул Петренко. - Недавно на одном сухогрузе
за такие штучки... пересажали.
- Потому что дураки. Если все хорошо продумать, риска практически не
будет.
- А ты все хорошо продумал?
Золотов насторожился, почувствовал подвох.
- Чего я буду за тебя думать? У тебя своя голова на плечах. - Он про-
тянул Петренко распечатанную пачку сигарет. - Но на добрый совет всегда
можешь рассчитывать. Жизнь-то я знаю получше.
Они закурили.
- Корабль большой?
- Не корабль, а судно, - перебил Федор. - А говоришь - что-то знаешь!
- Какая разница! - удивился Золотов. - Разве это не одно и то же?
- Конечно, нет. Военный корабль, но торговое судно. Каждому видна
разница!
"Ах ты умник! - зло подумал Золотов. - Послать бы тебя к чертовой ма-
тери!"
А вслух сказал:
- Пусть будет так. Судно большое, ты в рейсе посмотри внимательно,
может, и найдешь какоенибудь укромное местечко. Обязательно найдешь. И
подумай на досуге между вахтами, что жизнь человеческая проходит очень
быстро.
Они шли по центральной улице - оживленной, нарядной, шумной. С Золо-
товым многие здоровались, он отвечал - сухим кивком, широкой улыбкой или
почтительным полупоклоном, в зависимости от каких-то неведомых посторон-
ним критериев оценки значимости того или иного лица.
Федор по-прежнему был мрачен.
- Да хватит страдать! - Золотов хлопнул его по плечу. - Самое лучшее
для тебя - выбросить Зойку из головы! Все равно у вас ничего не получит-
ся! И сам ты в этом виноват!
- Это еще почему?
- Потому, что кончается на "у"! Она привыкла к достатку, а что ты ей
можешь предложить? Ну привез бельишко, пару платьев, это хорошо, но ма-
