ет, домогается.
- И чем кончилось? - не утерпел Валек.
- Проводили с почетом на заслуженный отдых, - Лагин качнул пышной се-
дой шевелюрой.
- Вот, пожалуйста! - приглушил вырвавшееся ругательство Валек. - Про
то я и толкую! Получается, псевдосы неуязвимы? Эта, например, семейка, -
он ткнул в лежащие рядом зеленую тетрадь и амбарную книгу. - Копили ма-
териал для доносов на знакомых, может, пописывали втихую анонимки, млад-
ший следователя грязью облил, а с виду - обычные люди. Что мы можем сде-
лать таким? Попробуй их разгадай.
- Элементарно, - пренебрежительно хмыкнул Лагин. - Птицу видно по по-
лету!
- Чего ж ваш профессор остался безнаказанным? - съехидничал Валек.
- Это другой вопрос! - Лагин резко наклонился вперед. - Я спросил у
декана: почему не дадите принципиальной оценки? А он мнется: раз следст-
вием вина не доказана... Мы-то что можем сделать? Да отторгнуть негодяя,
не общаться с ним, руки не подавать - испокон веку известно, как обхо-
диться с проходимцами! Он взгляд отводит: сейчас так не принято...
Не штука - отличить, нужно желание - отличать! А оно, вишь, "не при-
нято"! Вот и жируют расхитители в открытую, никто не спрашивает: на ка-
кие деньги, подлец ты этакий? Ждут. Когда арестуем, конфискуем, осудим -
тогда прозреют!
- Ну а как распознать тех же золотовых и им подобных? - настаивал на
своем Валек. - Тысячными тратами не выделяются, смердят потихоньку...
- Вот по запаху и распознавай, - поддержал я Ладно - давая ему время
успокоиться. Сердчишко у Юрия Львовича барахлило, и нервничать лишний
раз ему совершенно ни к чему.
- Манеры, речь, запросы, интеллект, круг общения... Десять минут с
человеком поговори - и он весь как на ладони. Поэтому и сбиваются в
стаи. И выкобениваются друг перед другом: я книжку достал про интриги
французского двора, а я попал на закрытый просмотр, а я с писателями на
охоту ходил... Вот, мол, какие мы умные да способные, а что аттестат в
тройках да в каждом слове ошибку делаем - ерунда, с оценок не пить, не
есть, не развлекаться, пусть отличники себе глаза портят да язву нажива-
ют, а мы ничуть не хуже! Только карлик и на ходулях - карлик!
Наблюдая за мной, Лагин успокоился и улыбнулся, как бы подтрунивая
над собственной горячностью.
- Если бы кучковались в своем стаде - полбеды. Но им надо с нор-
мальными людьми перемешаться, чтобы не бросаться в глаза, внимания не
привлекать, да и для самомнения... Чего только не придумывают! - Юрий
Львович улыбнулся шире, с обычным сарказмом. - Один завмаг держал в ка-
бинете портрет Дзержинского. Спросят - объясняет: я, мол, старый чекист,
двадцать лет в органах, вышел в отставку, послали на укрепление торгов-
ли... Врал, конечно. Но действовало. На недовольных покупателей, общест-
венных контролеров, корреспондентов. Даже на молодых сотрудников ОБХСС!
- Лагин подмигнул мне. - Старый стал, болтливый, завожусь с пол-оборота.
Но это я для них, - он кивнул практикантам. - Помните, заманивает такая
нечисть нормальных людей в свою стаю. Лестно им с актерами знаться, пи-
сателями, журналистами, а особенно с нашим братом. Ничего не пожалеют:
улыбаться будут, приятные слова говорить, услуги оказывать, дефицит
предлагать... Психологи великие: слабости отыскивают, пристрастия и иг-
рают на них умело!
Лагин снова стал серьезным, даже мрачным.
- А палка копченой колбасы из-под прилавка, даже за свою цену - это
первый крохотный шажочек... Второй, третий, все безобидно, а оказывается
- повязан накрепко! - Юрий Львович встал. - Заболтался, пойду работать.
А вы, ребятки, имейте в виду: собрались заниматься следствием - думайте,
чьими услугами пользоваться, с кем дружбу водить, к кому в гости ходить.
- Фраза прозвучала слишком официально, и Лагин смягчил ее шуткой: - А то
ваш наставник, Юрий Владимирович, повеселился в одном зале с Золотовым,
а потом неделю оправдывался да отписывался!
...Когда через несколько дней я вызвал на допрос Золотова, он тоже
начал с ресторанных воспоминаний.
- Нехорошо, гражданин Зайцев! Вместе пьем, гуляем, а потом вы меня в
клетку... Как на это посмотрит начальство?
Бравада объяснялась просто: он смирился с новым положением, продумал
линию поведения и держался как человек, которому нечего терять.
- А вы черкните для памяти, при случае и просигнализируете. Письмен-
ные принадлежности имеются, времени много, прокурору писать разрешается.
Правда, тетрадочку вашу я изъял, придется завести другую.
Золотев на миг запнулся.
- Давайте ближе к делу!
- Пожалуйста, - я положил на стол обрезок плотной зеленой ткани. -
Обнаружен у вас дома. Марочникова шила из нее некие предметы. Один пред-
мет вы принесли Петренко, квартирная хозяйка подтвердила это на очной
ставке. Второй, начиненный золотом и валютой, изъяли у вас работники ми-
лиции.
Рядом с зеленым лоскутом я выложил хитроумные чехольчики с кнопками,
застежками, тесемками - пустой и наполненный.
- Цепочка доказательств опровергает объяснения о "провокации". Воп-
рос: откуда у вас ценности?
- Объясняю: нашел. Возвращался из города на дачу, под кустом - газет-
ный сверток. Принес, развернул. Как честный человек решил сдать властям.
Для большей сохранности упаковал в этот чудесный мешочек. Утром увидел в
лесу каких-то людей, подумал - грабители, попытался спрятать ценности в
дупло. Оказалось, советская милиция. Извините, ошибся. Прошу официально
зарегистрировать находку и выплатить мне причитающееся по закону вознаг-
раждение. Ясно?
Золотев издевательски ухмыльнулся.
- Не вполне. Есть некоторые неувязки. Их придется прояснить с помощью
Шахназарова и Гришакова.
Будто жесткая губка прошла по лицу подследственного, стирая не только
ухмылку, но и естественный цвет кожи: передо мной застыла безжизненная
гипсовая маска.
- Выяснив происхождение ценностей, мы должны будем объяснить, для че-
го изготовлялись из специальной ткани эти... как бы их лучше назвать? -
Я похлопал по зеленым чехольчикам. - Контейнеры для контрабанды!
Золотов заметно вздрогнул.
- Кстати, сколько у вас было по физике? Эта ткань от металлоискателя
не защищает, не стоило и стараться. Вообще, извините, у вас детские
представления о государственной границе!
- Пьете вино из моего бара, - голос у него был хриплым и напряженным.
- Да еще нахваливаете.
- То есть?
- Принимаете догадки за факты. Я запомнил вашу метафору.
- Почему же догадки? - Я вытащил из портфеля журнал, открытый на нуж-
ной странице. - Вот пожалуйста: "Граница на замке", репортаж с таможни.
И фотографии тайников, всевозможных контейнеров. Сравните этот снимок с
вашими изделиями - один к одному.
Золотов молчал.
- Разматываем цепочку далее, к моряку загранплавания Петренко, кото-
рого вы усиленно обхаживали последнее время, которому принесли контейнер
для контрабанды и который убит на вашей даче. Не слишком ли много совпа-
дений?
- М-м... Мало ли какие бывают совпадения, - с трудом выдавил он.
- Есть и факты. Вершикова рассказала, как вы старались прибрать к ру-
кам Петренко, как знакомили его с иностранцем, как просили взять на себя
убийство. Следственный эксперимент ее первоначальные показания не подт-
вердил. Судмедэксперт отметил необычную силу и технику удара. Фехто-
вальщик вполне может его нанести. О ваших занятиях спортом я говорил с
Григорьевым. Это еще не все, но попробуйте опровергнуть хоть что-нибудь.
- Н... не об... за... н. В... ввы... док... вайте.
Речь у Золотова стала почти нечленораздельной.
- Хотите воды?
Он кивнул.
Я набрал две цифры на разболтанном диске черного, образца пятидесятых
годов аппарата, привыкший ничему не удивляться старшина принес алюминие-
вую кружку. Золотов, давясь и обливаясь, выпил воду.
- Значит, кругом обложили? - ощерился он. - И Григорьева отыскали!
- Не только Григорьева. Следствие - это серьезно. Особенно по таким
преступлениям. Допрошены ваши учителя.
- И Фаина? - зло перебил Золотов. - Представляю, что она наболтала.
Хоть сразу к стенке!
- Как раз нет. Ваши бывшие товарищи, соученики, отзывались более рез-
ко. И ваша приятельница... - Золотов весь подобрался. - Валентина Хох-
ло...
- Какого черта! - Золотов вскочил. - Может, вскроете мне череп и ста-
нете копаться в мозге?
- Сесть! - резко приказал я, и подследственный медленно опустился на
потертый табурет.
- Собираете всякое, чтобы меня обмазать, - Золотов говорил спокойно,
своим обычным тоном, но я уже представлял, какое у него было лицо в мо-
мент смертельного выпада. - Даже эту дрянь спросили! Да если хотите,
из-за нее у меня жизнь сломалась! Застрелиться хотел! Утащил Марголина с
тренировки, лег на землю в лесочке возле дачи и сунул в рот дуло. Зади-
раю повыше, как в книжке читал, чтобы не искалечиться, а наверняка мозги
вышибить. Мушка высокая, небо царапает, не пускает, масло горькое, про-
тивное, короче, вырвало меня, валяюсь в блевотине с разбитой мордой.
Голос Золотова прервался. Сейчас он искренне верил, что именно так
все и было, а перевернутый мусорный контейнер, затхлые отходы под рука-
ми, узкий собачий лаз, скользкая финка в одеревеневшей руке - это кошмар
из чужой жизни, страшный сон, неведомо как затесавшийся в сознание.
- Значит, все на меня! И валютчик я, и контрабандист, и убийца! Мне и
говорить ничего не надо, вам уже все ясно, все расписано.
- Внешняя картина действительно ясна. А вот мотив. Из-за чего вы его
убили? - Этот вопрос действительно занимал меня больше всего. - Неужели
потому, что Петренко отказался участвовать в контрабанде?
Золотев провел рукой по лицу.
- Вас послушать - все хорошие, один я плохой. Несчастный случай вы-
шел, понимаете, несчастный случай!
Он откинулся назад, прислонившись к холодной грязно-серой стене, и
закрыл глаза. Из-за чего?
Федун раздражал независимостью, ослиным упрямством, нежеланием приз-
навать его, Валерия Федоровича, авторитет. Но не из-за этого же? Не надо
было брать морячка на дачу...
В конце вечеринки, когда свет стал мягким, расстояния неопределенны-
ми, очертания предметов зыбкими, а тело легким и сильным, девочки разош-
лись по спальням, он учил эту дубину уму-разуму, вместо признательности
натыкался на колкости и насмешки и допивал, не чувствуя вкуса, остатки
спиртного, а поток сознания бежал по причудливому, с неожиданными пово-
ротами руслу.
Тезка папахена. Тот, сволочь, мало издевался в детстве, надо же при-
думать - "эвакуатор", правдоподобно до жути, и сам-то без дела полный
ноль, даже машину купить не может, как собирался, гараж впустую простаи-
вает, а этот осел от верного дела нос воротит да умничает, фуфлыжник, а
что делать с фуфлыжниками, известно, где та железка, дохлая рыбка, узна-
ешь, как из параши жрут, чего он там молотит?
- А если надумаю, то зачем мне с тобой связываться? Или сам не справ-
люсь? Навар больше, а риска меньше. И обойдется дешевле: не будешь кровь
сосать да душить в своей паутине!
Не показалось, действительно фраер позорный его обзывает, а вот в
морду, нет, уклонился и сам, по щеке! На кого руку поднял, кранты, сле-
дом прет, ага, на ковре, раз - она, рыбка снулая, тусклая, как фиксы Ер-
молаевы, только сидит ловчее, отскочит, но пусть опасается - раз! Не
отскочил, повалился, крови нет, притворяется? Рукоятку вытереть, вста-
вай, хватит! Умыться, все пройдет, лента отмотается обратно, как тогда.
А-а-а-а-а!
Золотов вернулся в следственный кабинет ИВС.
- Не из-за чего мне было его убивать. Несчастный случай! - механичес-
ки повторял он.
Я дописывал протокол.
Золотов попросил сигарету, затянулся, без обычного форса выпустил
дым.
- Не повезло.
- Кому? - не понял я.
- Мне... - Он стряхнул пепел на пол. - Кому же еще? Люди живут в свое
удовольствие - и ничего.
