- Скажите, Петренко собирался учиться дальше?
- Появилась у него такая идея. Ни с того ни с сего. У него случались
завихрения всякие... Раз зашел в каюту, а он панель отвинчивает. Снял,
посмотрел и на место поставил. Я говорю: "Ты чего?" А он отвечает:
"Смотрю, нет ли здесь тараканов".
Свидетель округлил глаза и сделал паузу, чтобы я тоже почувствовал
всю нелепость такого поведения.
- А вы?
- А я говорю: "Ты лучше пойди в трюм, крыс погоняй, если больше за-
няться нечем. А тараканы у нас пока еще не завелись". В общем, чудакова-
тый был парень, ну а кто совсем без причуд? У каждого ето-то свое. Ку-
рить можно?
Егоров достал пачку иностранных сигарет, щелкнул диковинной зажигал-
кой. В рабочих, со сбиты - ми пальцами руках эти атрибуты "красивой жиз-
ни" смотрелись совершенно чужеродно.
- Я думаю, учиться он из-за Зойки надумал, - вслух размышлял свиде-
тель, выпуская дым. - Вначале вроде все у них складывалось, а потом...
Мамаша воду мутила, графиню из себя строила, да и сама Зойка начала но-
сом крутить. Она пединститут заканчивает. Федька и решил ее догонять.
Найти девушку Федора не составляло большого труда. Институт, имя,
размер одежды - сорок шестой, обуви - тридцать седьмой. Правда, занятие
хлопотное, но я располагал двумя помощниками, которые с энтузиазмом за-
нялись розыском и нашли Зою уже к полудню.
В тот же день ее мама нашла меня.
Когда в кабинет вошла увядающая женщина с надменным лицом и положила
на стол повестку, я несколько удивился: по возрасту и внешнему виду она
не походила ни на одного из вызванных свидетелей.
- Что это такое? - грозно спросила она.
- Повестка, по-моему, - разобрав написанную почерком Валька фамилию и
имя - Крольченко Зоя, я уже понял, в чем дело, и мог детально предска-
зать дальнейший ход этого визита.
- На каком основании моя дочь вызывается в прокуратуру? - Тон мамаши
по-прежнему не предвещал ничего хорошего. - По какому праву вы собирае-
тесь ее допрашивать?
Зоина мама относилась к категории людей, которые очень хорошо знают
свои права, но даже думать не хотят об обязанностях. Больше того, счита-
ют, что все окружающие чем-то обязаны им.
- Вы отдаете себе отчет, что подобные вызовы компрометируют молодую
девушку? Тем более - она студентка! Я пожалуюсь Первакову!
Этим она продемонстрировала, что знает фамилию прокурора области и
шутить не намерена. Одета неожиданная посетительница была дорого и кри-
чаще. В ушах посверкивали бриллианты, на шее - массивная золотая цепь с
кулоном, толстые пальцы обильно унизаны разнокалиберными кольцами и
перстнями. Чувства меры она не знала. И полагала, что блеск дорогих ук-
рашений компенсирует неряшливую прическу, грубо наложенную косметику и
облупившийся маникюр.
Мое молчание ее озадачило, и она на минуту умолкла, чем я воспользо-
вался.
- Простите, как вас зовут?
Она взглянула с таким недоумением, будто бы я заговорил по-японски.
- Калерия Эдуардовна, ну и что?
- Где вы работаете?
Калерия Эдуардовна саркастически улыбнулась.
- В гастрономе, заведующая секцией. Еще вопросы будут?
Следующий вопрос напрашивался сам собой, но я сдержался - начнет жа-
ловаться во все инстанции, придется отписываться, будут дергать, отры-
вать от дела, да и жаль непроизводительно тратить нервные клетки... Я
отвел глаза от ювелирной выставки. Не время. Но ответить ей все равно
придется, надо будет позвонить Грибову.
- У меня есть вопросы к вашей дочери. И связаны они с Федором Петрен-
ко.
Это имя сыграло роль искры, попавшей в бочку с порохом.
- У нее нет ничего общего с этим проходимцем! Если он попался на
контрабанде и говорит, что делал это для нее, - ложь! Какой мерзавец! А
еще в родственники набивался! Сволочь и больше никто!
Маска интеллигентности слетела с нее, как шелуха с арахиса, в изоби-
лии продававшегося в гастрономе.
- Ведите себя прилично, Калерия Эдуардовна! Не забывайтесь, вы не у
себя на работе!
Резкий тон подействовал, она сбавила тон, но останавливаться не соби-
ралась.
- Помолчите и послушайте меня! - Если не поставить ее на место, можно
потерять несколько часов и работоспособность на остаток дня. - Во-пер-
вых, Петренко нет в живых и поливать его грязью, основываясь на
собственных домыслах, по меньшей мере непорядочно. Вы знаете, что такое
порядочность?
Крольченко обмякла на стуле.
- Во-вторых, по закону следователь имеет право вызвать и допросить в
качестве свидетеля любое лицо. Любое! Для вашей дочери исключений не
предусмотрено. Вы знаете, что такое требования закона?
Вопрос был риторический, но она кивнула головой.
- И в-третьих, уклонение от дачи свидетельских показаний является
преступлением. Это вам известно?
Она снова кивнула, не выходя из оцепенения.
- Прекрасно. Тогда быстренько идите домой и пришлите ко мне Зою. Она
и так задержалась. Вам все ясно?
Калерия Эдуардовна еще раз кивнула и встала.
- Было приятно с вами побеседовать. Если надумаете, заходите еще.
Всего доброго.
- До свидания, - ошеломленно пискнула она и пулей вылетела из кабине-
та.
Зоя совсем не походила на свою мамашу. Изящная, красивая, со вкусом
одетая. Известие, принесенное Калерией Эдуардовной, произвело на нее уг-
нетающее впечатление.
- Он покончил с собой? - В широко открытых глазах поблескивала влага.
- Из-за меня? Он оставил записку?
- Почему вы говорите о самоубийстве?
- Мы расстались... Собственно, я порвала с ним... Он очень переживал,
писал, давал радиограммы... Из последнего плавания привез целый чемодан
вещей... Я, конечно, не взяла, хотя мама советовала - отдай деньги и ни-
чем не обязана, а в магазине такого не купишь... Но ни к чему, раз все
кончено... Он приходил в институт, встречал на улице, даже заходил до-
мой, хотя они с мамой терпеть друг друга не могли...
Она нервно комкала кружевной платочек.
- Потом вроде успокоился, во время последней встречи сказал: "Есть
два лекарства от любви - пуля в висок или другая любовь. Стреляться мне
рановато, а лечиться надо. Попытаюсь влюбиться". Старался говорить бод-
ро, а получилось как-то грустно, натянуто. И слова чужие. Мне его даже
жалко стало.
А сейчас мать пришла и говорит: "Впутал тебя Федька в историю! В про-
куратуру вызывают! Видно, руки на себя наложил и записку оставил, что
из-за тебя..."
- Если вы волнуетесь только из-за этого, то напрасно. Ни в какую ис-
торию вы не впутались.
- Ну зачем вы так... - Она действительно обиделась. - Как бы ни было,
а Федора нет в живых. Ужас! Какой ужас! - Зоя сжала пальцами переносицу.
- Что с ним случилось?
- Петренко убит. Сейчас ведется расследование, и вы должны нам по-
мочь.
- Убит... Как же так... Кто мог его убить? - Она недоумевающе смотре-
ла на меня. - Я готова вам помочь, но я же совершенно ничего об этом не
знаю...
- Расскажите о Федоре. Что он был за человек, с кем дружил, почему вы
расстались.
- Расстались? Не знаю... Мама его не любила: он ей как-то нагрубил.
Я вспомнил Калерию Эдуардовну - немудрено!
- ...И вообще мама считала, что он мне не подходит: без образования,
человек не нашего круга.
Я представил "круг" Калерии Эдуардовны. Тут она была права.
- К тому же, говорила, он девять месяцев в году в море, так и будешь
вдовой при живом муже.
- Значит, она вас убедила?
- Ну почему?.. Я и сама разбираюсь в жизни.
- А как вы, вы лично относились к Федору?
- В общем-то, он парень неплохой... Но потом присмотрелась и поняла:
мама права.
- Вот как?
- Ну представьте, каково одной сидеть по полгода? И потом, пока он
плавает, вещи всякие привозит, материальный достаток есть. А если что -
травму получит, спишут на берег или визу закроют... Не сможет ходить за
кордон - и все. Без специальности много не заработает.
От этих слов повеяло железным рационализмом Крольченко-старшей.
- Понятно... А кого из знакомых Федора вы знали?
- Только Валерия Золотова.
Мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица.
- Кто такой?
- Он где-то в горисполкоме работает. Федор как-то зашел к нам с ним,
а, оказалось, мама его хорошо знает - он ее постоянный покупатель. Так
она мне все уши прожужжала - вот это тебе пара, человек солидный, обсто-
ятельный, со связями, и деньги имеет.
Что ж, Золотов действительно по всем статьям вписывался в "круг" за-
ведующей секцией гастронома Калерии Эдуардовны Крольченко.
- Потом Золотов еще несколько раз к маме заходил, они сидели, разго-
варивали.
Я представил содержание этих светских бесед.
- Что общего у Федора с Золотовым?
- Честно говоря, не знаю. Люди они совсем разные. Но мне казалось,
Золотов в Федоре заинтересован... Хотя, с другой стороны, маме говорил,
что Федя долго на загранрейсах не продержится - с дисциплиной слабовато
и на руку вроде нечист, дескать, вот-вот визу закроют... Непонятно
как-то... Если дружишь с человеком, разве будешь про него сплетни рас-
пускать?
- Скажите, как Федор вел себя с женщинами?
- Что вы имеете в виду? - вскинулась Крольченко.
- Обвиняемая утверждает, будто он напал на нее, пытался изнасиловать.
- Ложь! Гнусная и грязная ложь! - возмущенно выкрикнула Крольченко.
Кровь ударила ей в лицо, медленно краснели уши. - Федор мог ввязаться в
драку, мог выругаться сгоряча, но такое... - Она отвернулась. - В этом
отношении он был очень деликатен. Даже странно: казалось бы - моряк,
резкий, несдержанный парень, но вел себя как джентльмен и никогда, ни-
когда, слышите - никогда не позволял себе ничего лишнего! Эта дрянь, эта
стерва врет!
Крольченко замолчала и подозрительно посмотрела на меня.
- Вы, надеюсь, ей не поверили?
- Работа следователя предполагает веру только в факты. А они пока та-
кого заявления не подтверждают.
Порыв прошел, Зоя опустила голову.
- Сижу, разговариваю, отвечаю на вопросы... А человека нет. Так вне-
запно, дико, нелепо... Почему? Виновата ли я? Ничего сейчас не понимаю.
Да и не верится. Не могу осознать... Можно мне уйти?
ВЕРШИКОВА
- Почему меня до сих пор не выпустили? - враждебно спросила она с по-
рога следственного кабинета.
- А почему, собственно, вас должны освободить?
Я сделал вид, что не замечаю злого тона и нескрываемой взвинченности
собеседницы.
- Потому что статья легкая, потому что призналась, потому что женщи-
на, потому что не привлекалась, потому что не скроюсь никуда! - с нена-
вистью цедила Вершикова.
- Все вами перечисленное - ложь, - холодно сказал я. - Кроме того,
что вы женщина. Но это не основание для освобождения из-под стражи обви-
няемой в тяжком преступлении.
- Почему "в тяжком"? - настороженно перебила она.
- А каким вы считаете умышленное убийство?
- Неосторожное, при самозащите! - с надрывом выкрикнула Вершикова. -
Я же рассказывала!
- Ваш рассказ не подтверждается ни одним доказательством. Зато опро-
вергается многими фактами.
Я говорил сдержанно и спокойно, не поддаваясь эмоциям.
- Где вы их набрали, факты-то? - скривилась обвиняемая. - Кто видел?
Я и он, а те двое - наверху. Чего на пушку берете?
- Вы книжки читаете? Ну хотя бы в кино ходите? Видели, как расследуют
преступления?
Сохранять вежливо-официальный тон удавалось с трудом.
- Ну подумайте - неужели убийства, грабежи и прочие мерзости творят
при свидетелях? Нет, скрываются, осторожничают, концы в воду прячут. И
что? Удается избежать наказания?
- Конечно, - презрительно усмехнулась она. - Дураки попадаются, а ум-
ные гуляют на свободе и плюют в потолок!
- Это вас соседки по камере научили такой премудрости?
- А хотя бы! Не все же такие растяпы, как я!
- Значит, соседки ваши умные?
- Еще бы! Ларка-управдом кого захочет вокруг пальца обведет. Да и
