пожалуй, одной детали: требуемой суммы.
- Вот и славненько!
Лена подсела к нему на диван, прижалась, обняла за шею, запах новой
кожи щекотал ноздри.
- Такой случай - раз в сто лет, прямо домой принесли... Я так обрадо-
валась, но дороговато - восемьсот рэ... А у меня только триста, не упус-
кать же из-за пустяка, вот я и подумала: муж у меня нежадный, женушку
свою любит, значит, поможет. А, Генчик?
В карманах его костюма деньги были разложены на три пачки: пятьдесят
рублей - за аренду зала, двести пятьдесят - Гончарову (брал в долг на
первый взнос в кооператив) и столько же Лене.
- Вообще-то я хотел заплатить Вениамину...
- Зачем спешить, Генчик? Занял на пять лет, а за год почти выплатил.
И как объяснишь, где взял? Опять скажешь, на скачках выиграл?
Колпаков действительно не был жадным, действительно любил жену, в ее
словах действительно имелся известный резон. Поэтому он сложил пачки ку-
пюр вместе и отдал Лене.
Она в восторге чмокнула его в висок, покрутилась перед зеркалом в
прихожей и упорхнула в ванную.
Колпаков сел к столу, придвинул папку с диссертацией и начал переби-
рать листы, пытаясь вникнуть в смысл написанного, но его отвлекал шум
льющейся воды. Потом вода перестала идти, но он все равно не мог сосре-
доточиться.
- Закрой глаза, Генчик!
По особой тональности фразы он сразу понял, какой сюрприз приготовила
Лена на этот раз.
Ночью Колпаков проснулся как от толчка. Чтото его тревожило, и он
быстро нашел причину - какая-то мысль пробивалась из подсознания, порож-
дая смутное беспокойство. В чем же дело?
Спорт? Нет, здесь все нормально. Когда Колодин подал в отставку, Ген-
надий вошел в должность председателя федерации, как рука в сшитую по
мерке перчатку.
Кооператив? Построили в срок, в хорошем месте, по протекции Писаревс-
кого он стал председателем, справился и здесь, за что получил право выб-
рать квартиру и отделать ее по своему вкусу.
Институт? Да, трения, появились недоброжелатели, иногда ощущается
противодействие, но Писаревский и его друзья помогают, тут он не соврал,
и все будет хорошо...
Нет, не с казенными делами связано это беспокойство - с личными, с
близкими и дорогими людьми...
Мать? Стыдно, нехорошо получилось, она настраивалась избавиться от
Петуховых с их скандалами и чадом сгоревшего сала, от протекающей крыши
и пересыхающих кранов, но вдруг ее место оказалось занятым Леной...
Беспокойное чувство ворохнулось, видно, причина рядом...
Лена? Ну, взбалмошная, своенравная, любит тряпки, водит предпенсион-
ных подруг, это ерунда, живут они хорошо, неплохо живут, лучше многих, и
к нему она хорошо относится, да, неплохо относится, хотя что тут хороше-
го, если жена "неплохо относится" к мужу, а он этому радуется?
Лена! Геннадий проснулся от того, что додумал наконец, надо же, во
сне, при отключенном сознании, то, что много раз походя, мимоходом цара-
пало его душу. Очень часто поступки ее увязывались с чем-то бесконечно
от нее далеким, лежащим в другой плоскости, в другом пространственном и
временном измерении, но ему знакомым до боли.
... изо всей силы...
... с максимально возможной скоростью...
... в наиболее уязвимую точку...
... чтобы добиться цели...
Знакомым, но почему до боли? Потому что мишенью служит он сам, и сра-
зу другими становятся немудреные строки основного принципа. Болезненны-
ми, острыми, угрожающими, страшными, раздавливающими...
Как кастет или тигровая лапа, надетые на неожиданную покорность, вне-
запную ласку, нечастую нежность...
И тогда, целуя искаженное страстью лицо, всего лишь касаешься губами
боевой маски опытного противника, умеющего выигрывать так, что побежден-
ный и не подозревает о своем поражении.
Не властелин над "окружающими живыми существами", а марионетка, кук-
ла, подвешенная за голову, руки, ноги...
Эта мысль поразила Колпакова окончательно.
"... По ниточке, по ниточке ходить я не желаю, отныне я, отныне я жи-
ва-а-я".
Они с Леной сидели в ресторане, в каком-то там из залов, сразу после
свадьбы, а эту песню исполняла высокая худая певица в пиджаке из золотых
чешуек, похожая на рыбу, а Лена смотрела на нее, помешивала проволочкой
шампанское, выпуская газ, и как-то странно улыбалась неизвестно чему.
Может, уже тогда она чувствовала себя кукловодом, умело дергающим не-
видимые упругие нити?
Лунный свет положил на пушистый палас тень улучшенной, с форточкой,
рамы, сверкнул на тонкой резьбе хрустальных рюмок в серванте, высветил
безмятежное лицо покойно спящей Лены.
Да нет, ерунда!
И все же... Раньше Лена открыто пыталась взять его в руки, подавить
волю, напрямую не удалось, и она изменила тактику - ведь в конечном сче-
те он выполнял все ее желания... И вряд ли это происходило само собой -
с первого телефонного звонка ее действия отличала расчетливая целеуст-
ремленность. ... максимум силы в уязвимую точку...
Он сам руководствовался этим принципом и добивался успеха.
Знаток карате побеждает любого непосвященного, но все меняется, если
встретились два каратеки, тогда исход схватки зависит от большего мас-
терства одного из них. Решающую роль играют неожиданность, умение вла-
деть собой, скрывать свои намерения и уровень подготовки.
Колпаков смотрел на красивый профиль жены, и душу терзали сомнения,
самые страшные, которые существуют на свете: можно ли верить близкому
человеку? Не являются ли ее слова, чувства, поступки ширмой, прикрываю-
щей другой, чужой и совершенно незнакомый облик?
Тогда и история Одуванчика может оказаться ложью; Колпаков был готов
бросить карате, а в планы Лены это, конечно же, не входило, наоборот -
рушило все ее замысли и расчеты.
Куда он ударил "семерку"?
Колпаков выругался про себя.
"Что за чушь! Приписывать жене изощренное коварство, чудовищную хит-
рость - стыдно, батенька!"
Он лег на спину, расслабился, подышал низом живота, отключаясь от
всего на свете. Не получалось. Буддийские монахи не были связаны тысячей
нервов с окружающим миром, у них существовал обет безбрачия, они не по-
дозревали близкого человека в лживости, и вообще монастыри наглухо отго-
раживались от всего суетного и мирского... Есть котлеты японскими палоч-
ками...
Колпаков встал, прошел на кухню, к аптечке, и выпил первую в жизни
таблетку снотворного. Лекарство подействовало, через полчаса он спал. Но
спал беспокойно, мчался с крутой горы на велосипеде или лыжах, а может,
просто на груде бочек и ящиков, скорость угрожающе нарастала, впереди
вспыхивали десятки красных огней. Стоп, стоп, стоп... Он и рад бы оста-
новиться, но не мог: инерция неумолимо несла вниз, прямо на запрещающие
сигналы.
Проснулся Колпаков поздно, вяло сделал разминку, пообещав себе, что
вечером полностью выполнит положенные нагрузки. В последнее время он все
чаще давал такие обещания и все реже их исполнял.
Зато Лена активно занималась спортом и по совету моложавых подруг
каждое утро бегала вокруг искусственного озера неподалеку от их дома.
Пока Колпаков заваривал по специальному рецепту чай и варил яйца, Ле-
на вернулась, весело поздоровалась, приняла душ и бодрая, освеженная
уселась к столу. Она прекрасно выглядела, и у нее был отменный аппетит.
После завтрака Колпаков отвез ее на работу, исполняя свою неукосни-
тельную обязанность.
- Если красивую женщину не возит муж, обязательно предлагает услуги
кто-то другой, - сказала она сразу после приобретения автомобиля. - А
это, как ты сам понимаешь, чревато...
Она любила подобные перлы житейской мудрости, почерпнутые из извест-
ных ему источников. И была очень уверена в себе.
Высаживая жену возле обшарпанного здания торгово-закупочной базы,
Колпаков взглянул на часы. Почти одиннадцать. Лена не знала толчеи об-
щественного транспорта, спешки, не боялась опозданий. "Надо уметь устро-
иться так, чтобы не тратить нервы по пустякам, - говаривала она. - Тогда
дольше проживешь и не состаришься".
Все окружающие ее дамочки - Зверева, Хомутова, Клавдия, Элеонора -
безусловно, умели устраиваться. Колпаков вспомнил измученную переполнен-
ным автобусом мать, стремящуюся выйти пораньше, до начала часа "пик",
нервно ожидающую, пока Петуховы освободят ванную, бросающую быстрые
взгляды на пожелтевший циферблат допотопных ходиков.
Они были разными людьми и, хотя жили в одном городе, пожалуй, не име-
ли шанса повстречаться: слишком разные интересы и круги общения, непохо-
жие формы времяпрепровождения. Разве что в магазине... Да нет - те не
заходят в продуктовые, в универмаги проникают со служебного входа и то
редко: в основном заказывают, и все необходимое доставляется им прямо на
дом.
А про чековые магазины мать узнала совсем недавно от Лены, удивленно
рассматривала незнакомые бумажки с водяными знаками и толком так и не
поняла, что это такое.
Ей это было чуждо и неинтересно, а Лена посмотрела с сожалением. Та-
кие взгляды бросали на мать все ее наставницы во время свадьбы, они, ко-
нечно же, считали ее не сумевшей "устроиться", неудачницей.
Фасонный звук итальянского, за триста рублей сигнала оторвал Геннадия
от размышлений. Мимо, солидно помахав рукой, прокатил бородатый Кулаков,
за которым закрепилась красноречивая кличка Кулак.
Пока Колпаков смотрел вслед замызганной, в царапинах машине, мысли
его переключились на Другое.
Городской мир карате за прошедшие годы здорово изменился. Получив на
соревнованиях тяжелую травму и провалявшись несколько месяцев в больни-
цах, бросил занятия Зимин. Побывал на всесоюзных курсах и приобрел ква-
лификацию тренера-инструктора Окладов, совсем недавно удалось достигнуть
того же и Котову. За драку с тяжким исходом осужден на пять лет Слямин.
Теперь официальных инструкторов было четверо, каждый вел одну спор-
тивную группу. Кроме того, Колпаков, Габаев и Котов имели по одной або-
нементной, статус которых четко не определялся, а оплачиваемость трени-
ровок не афишировалась.
Все "дикие" группы "ушли в подполье". Они снимали ведомственные залы,
устраивались в переоборудованных подвалах, находили и приспосабливали
любые пустующие помещения. Многие маскировались под секции самбо или
дзюдо.
Незаконные секции были разношерстны: и небольшие группы фанатиков-эн-
тузиастов, и целые платные школы, возглавляемые имеющим какоеникакое имя
сенсеем. Последние преобладали: карате-бизнес получил широкий размах.
Изворотливые дельцы, не упускающие случая поживиться, широко эксплуа-
тировали интерес к новому виду спорта и всячески его подогревали. По ру-
кам ходили всевозможные самоучители, трактаты и наставления стоимостью
от десяти до двадцати пяти рублей, продавались портреты столпов карате и
комплекты фотографий, на которых они пробивали лбом толстенный слой че-
репицы, рубили ладонью бутылки, протыкали пальцем подброшенную тыкву.
К дефицитным товарам черного рынка прибавились кимоно, протекторы,
складные макивары, доспехи и другой карате-инвентарь.
Но главным средством обогащения служили тренировки. Бизнесмены-сенсеи
набирали по три-четыре группы, занятия проводили помощники, сами они по-
являлись в каждой на полчаса-час, благо все успели обзавестись автомаши-
нами и резко повысили мобильность.
Спеша урвать побольше, каждый отталкивал от денежной лохани соперни-
ков, конкуренция была острой, и Зверев, попытавшийся организовать
собственную школу, чуть не сломал себе шею и поспешно вернулся под кры-
лышко Колпакова.
В лидеры подпольных сенсеев довольно быстро пробивался Кулаков. Этому
в немалой степени способствовала физическая мощь, природная жестокость и
навык ломать кости, о котором очень быстро стало известно заинтересован-
ным лицам.
Кулак не признавал авторитетов и даже своего бывшего наставника не
