- Да в азарт вошел, увлекся...
Ни голос, ни выражение лица не говорили о раскаянии, сожалении или
хотя бы простом сочувствии к распростертому без сознания партнеру.
Котов сжал губы.
- Ну-ка, дайте мне. - Он отстранил суетившихся ребят, распахнул на
Никодимусе кимоно, внимательно осмотрел грудную клетку и суставами сог-
нутых указательных пальцев надавил в найденные или показавшиеся ему най-
денными точки.
- Сейчас сразу очнется, - сказали за спиной.
Но Никодимус не пришел в себя. Котов нажал где-то у ключицы, у осно-
вания шеи - безрезультатно. Сзади просунулась рука с пузырьком, резко
разнесся запах нашатыря.
Никодимус открыл глаза и застонал. Ему терли уши, обмахивали полотен-
цем, на лоб положили мокрый компресс, а Котов стоял в стороне, неподвиж-
ным взглядом продавливал стену.
- Поеду с ним в больницу, - сказал боксер, пытаясь прорвать кольцо
осуждающего молчания.
- Ничего, другие отвезут, вот у Сопина машина, - ровно проговорил Ко-
тов, не поворачиваясь. - А мы с тобой немного поработаем.
- Да я уже вроде наработал. - Новичок кивнул на Никодимуса, ощупываю-
щего неверными руками голову и лицо. - Больше и охоты нет. Вы и так, ви-
жу, обиделись.
- Ничего, ничего, - не слушая, повторял Котов. - Становись.
Снова воцарилась напряженная тишина, снова собрался ожидающий зрелища
полукруг, только теперь нетерпеливые взгляды устремлены на зачинщика
спора.
- Могу и стать. - Тот вызывающе передернул округлыми плечами. - Все
равно, видать, мне искать другую секцию...
На этот раз не забыл поклониться и, верный прежней тактике, ринулся
вперед, но Котов сделал подсечку, а когда стриженый потерял равновесие,
той же ногой гулко ударил в грудь, сбив дыхание и остановив атаку. Сам
он не изменил позы, застыв в левосторонней стойке с ничего не выражающим
лицом и остекленевшим взглядом.
Переведя дух, крепыш вновь устремился на противника. Котов развернул-
ся на триста шестьдесят градусов, ушел от шквала, обозначил рубящий удар
в основание затылка, ногой пнул под коленный сустав и замер в прежней
позиции.
Прихрамывающий боксер потерял интерес к продолжению схватки и попы-
тался дотянуться до Котова с дальней дистанции, однако получил короткий,
но очень болезненный тычок в грудину, после чего ушел в глухую защиту.
Он был бы рад прекратить бой, но не знал, как это сделать, потому что
Котов превратился в механическую статую, и его неодушевленная целеуст-
ремленность вызывала страх.
- Ну, все, хватит...
Котов подпрыгнул, обозначил толчок в грудь, одновременно с приземле-
нием выбросил раскрытую ладонь в лицо, ошеломленный крепыш потерял ори-
ентировку и получил основанием кулака за ухо, после чего, как оглушенный
бык, повалился на колени.
Котов поклонился, лицо стало живым, он улыбнулся ученикам.
- Главное - работать хладнокровно. Руки и ноги действуют сами по се-
бе, бой контролируется внешним взглядом, со стороны. Дайте ему нашатыря.
В это время в зал вошел Колпаков. Он посмотрел на бледного, с заткну-
тыми окровавленной ватой ноздрями Никодимуса и беспомощно трясущего го-
ловой боксера, недобро взглянул на Котова, обвел взглядом остальных.
- Отправить пострадавших в травмпункт!
- Да ничего, я в норме, - слабо улыбаясь, проговорил Никодимус.
- Вижу. Перелом носа и сотрясение мозга. Если это у вас норма...
Недавних партнеров повели в машину. Колпаков построил группу.
- С этого дня секция распущена. Котов дисквалифицирован как тренер,
проводить занятия ему запрещено. Разойдитесь!
Затем подозвал Котова, протянул руку.
- Ключ от зала!
Тот ошеломленно протянул ключ.
- Круто берешь... Подумаешь, один другому нос разбил...
- Видел, все видел!
- Подумаешь, поучил слегка...
- Подумаешь, сломал руку, подумаешь, устроили драку, подумаешь, прев-
ратили спорт в кормушку, подумаешь, через косметичек устраиваем себе за-
лы... Все, хватит!
- Раскомандовался! Ну и что дальше?
- А то! Теперь тренировать имеют право только те, у кого есть квали-
фикационное удостоверение. Остальных - вон из залов, вон из соревнова-
ний, разряды "диким" тоже присваиваться не будут!
Котов ошарашенно замолчал, заметно растерявшись. В следующую секунду
он сам это понял и озлился - на себя за то, что потерял лицо, и на Кол-
пакова.
- И мы наведем порядок, отучим драться, отобьем охоту делать нунчаки
и тому подобные штучки, выбросим из секций контактное карате, заставим
соблюдать правила!
- Черта с два! Поздно! Джинн выпущен из бутылки, к этому, кстати,
приложил руку и ты со своими друзьями, а загнать его обратно не в вашей
власти! - Котов вызывающе оскалился. - Нужны мне, Слямину и остальным
твои разряды! Или места для тренировок не найдем? Раньше находили, сам
небось помнишь! А тренировать не запретишь...
Он со сладостной злостью покачал ладонью.
- ...Никак не запретишь, хоть лопни. Руки же ты мне не свяжешь? И не
оштрафуешь - нет такого закона! Хочу - в футбол с ребятами гоняю, хочу -
карате занимаюсь. Вот так-то!
- Слушай, Петька, а кем у тебя мать работает? Отец, я помню, востоко-
вед, сейчас, наверное, уже профессор, а мать?
Котов недоуменно запнулся.
- Ты что, того? При чем одно и другое?
- Сейчас узнаешь. Так кем?
- В управлении бытового обслуживания, замначальника. И что с того?
- Сходится, - усмехнулся Колпаков. - Пусть передает привет Зверевой -
есть у нее такая подчиненная. Она вполне может выхлопотать для тебя зал,
да что зал - целую школу... где-нибудь на Окинаве. Или монастырь на Ти-
бете. Представляешь: монастырь имени Петра Котова! Звучит? Только помни.
- Усмешка стала еще язвительней. - Пусть не хлопочет через Габаева, ина-
че дело обречено на провал! Габаев нынче на Окинаве не котируется.
Колпаков отсутствовал чуть больше месяца, но, когда пришел в инсти-
тут, показалось, что не был здесь давным-давно. Потому что не вспомнил -
центр тяжести интересов переместился в другую сферу.
За это время прошла зональная научно-практическая конференция, на ко-
торой он должен был выступить с докладом - упущена возможность апробиро-
вать результаты части разработок. Жаль. Но нельзя одновременно нахо-
диться в двух местах.
- Как съездил? - поинтересовался Гончаров. - Все испытания выдержал,
экзамены сдал? Так я и думал. - Похоже, шеф был не в духе. - Только
нельзя одновременно заниматься разными делами. Одинаково успешно, имеет-
ся в виду. У тебя же достижения отмечаются только на спортивном поприще.
Гончаров действительно недоволен. Незапланированная отлучка Колпакова
поставила кафедру в сложное положение, заведующий должен был выполнять
ассистентскую работу - проводить практикумы: других специалистов по уз-
кой специальности не имелось.
- Представленная статья требует доработки - мал эмпирический матери-
ал, выводы поверхностны. Редакция "Вестника" тоже вернула твою статью -
аналогичные недостатки! Даже в студенческие годы ты не допускал подобных
ошибок! - Гончаров отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столу. -
Я уже говорил с тобой на эту тему. Ты изменился, стал другим. Отчужден-
ным, что ли... Раньше мы часто общались, к Дронову ты заходил пять раз
на день. Сейчас впечатление такое, что тебе никто не нужен.
"А ведь верно, - подумал Колпаков. - Нити, связывавшие с окружающими,
ослабели, перезамкнулись на самого себя. Плохо? Повышение жизнеспособ-
ности объекта обеспечивает его автономность - что же здесь плохого?"
- Ты даже сейчас уходишь куда-то, отключаешься, сразу заметно - глаза
становятся стеклянными. И вообще отгородился от мира стеной самосозерца-
ния...
"Все-таки шеф дьявольски наблюдателен".
- ...Как твои монахи.
- Да при чем здесь...
- Кстати, кто их кормил? Если восемнадцать часов в сутки созерцать
пуп, когда работать? Или на это есть монастырские крестьяне?
Раньше, когда Колпаков, пытаясь заинтересовать товарища, излагал пос-
тулаты Системы, между ними вспыхивали ожесточенные споры, и в дальнейшем
Гончаров не упускал возможности при каждом удобном случае обрушиться на
использованные им аргументы.
- Разделение людей на две категории: высших и низших! Одни думают,
развивают свой мозг и исследуют других - тех, кто убирает навоз, рубит
дрова, готовит пищу.
Очевидно, Дронов пересказал его ответ на кандидатском экзамене.
- Ты, безусловно, относишь себя к посвященным, так, может, заведешь
служку: чтобы писал за тебя статьи? Только пусть делает это качественно!
Колпаков едва не вспылил, и неизвестно, чем бы кончился разговор, ес-
ли бы в кабинет не зашел Писаревский.
- Вы заняты, Вениамин Борисович? У меня небольшое поручение от мест-
кома, ну да ладно, зайду попозже.
Он подождал Колпакова под дверью, любезно поздоровался, оттеснил мяг-
ким животом за угол.
- Кто старое помянет... Погорячились, понервничали... Забыто и похо-
ронено! Что это за обращение? - Картинный жест в сторону кабинета завка-
федрой. - Я все слышал и негодовал. Есть же предел неблагодарности, чер-
ной неблагодарности, о которой я предостерегал вас - неискушенного моло-
дого человека! И этот предел перейден. - Писаревский тяжело, возбужденно
дышал, глаза светились горячечным блеском. - Вы удивлены таким отношени-
ем вчерашних друзей? Чистота и наивность. - Он снисходительно улыбнулся.
- Да ничего удивительного! Вас хотят убрать как ненужного свидетеля.
Мавр сделал свое дело, мавра можно удалить! Не выйдет!
Писаревский сделал серьезное лицо и погрозил кулаком невидимым вра-
гам.
- Мы будем за вас бороться.
- Кто это "мы"?
Толстяк умильно улыбнулся.
- Неужели не понятно? Ваши настоящие друзья! Поддержка обеспечена! -
Он понизил голос. - Не надо громких слов, перейдем к делу. Забраковали
ваши статьи? Ха-ха! Возможно, они и далеки от совершенства, не обижай-
тесь, я человек прямой, но, конечно, не ниже того уровня, который гос-
подствует в институте! Вы на голову выше остепененных бездарностей, им
это и не нравится, да, именно так! Короче, дайте мне ваши материалы, и
они в ближайшее время увидят свет!
Статьи действительно были слабыми. Но ведь печатают и худшие! Это не
оправдание. Переделать? Дополнительные измерения, обработка полученных
данных, оформление - уйдет уйма времени. И потом, при всей одиозности
фигуры Писаревского он во многом прав, на фоне общего уровня... Согла-
ситься? Почему бы и нет? Глупо валандаться с проблемой, которую можно
решить одним махом!
- Две статьи - в институтский сборник и в "Вестник", по пол-листа
каждая.
- Нет проблем!
Писаревский задышал еще чаще, долго тискал пластилиновыми руками же-
лезную ладонь Колпакова и убеждал в могуществе и доброжелательности но-
вых друзей, сулящих ему неисчислимые выгоды - и преимущества в самом
ближайшем будущем.
А Колпаков думал, что, пожалуй, впервые столь явно воплотил в жизнь
принцип, которым исподволь руководствовался уже много лет, хотя не всег-
да отдавал себе в этом отчет. Система требует убежденности на уровне
подсознания, только тогда действия молниеносны и максимально эффективны.
Очевидно, он достиг такого состояния.
На следующий день его отыскал Габаев.
- У меня все готово!
Он вытащил из портфеля десяток красиво оформленных, переплетенных
инструкций мастера Масатоши Накаяма.
- Продаю по десять рублей - из рук вырывают. Все расходы окупились!
Кстати, тебе за перевод коечто причитается.
Он полез в карман. Колпаков растерялся.
Подрабатывать черчением не вышло - нудная, тяжелая работа, выкраивать
из зарплаты не удавалось, а новая жизнь требовала расходов. Но взять
деньги у Гришки...
Он озлился и вспомнил обиду.
- Что же ты, приятель, выполняешь чужие просьбы моими руками, а запи-
сываешь их на свой счет?
Гришка сразу понял, но всерьез упрека не принял.
- Ты же не спрашивал, чья просьба. Сегодня ты человеку помог через
