- Завтра исполнение. - Лицо Викентьева снова окаменело. - Оно предс-
тавляет сложность двумя обстоятельствами. Первое - неопытность капитана
Попова. Второе - чрезвычайная опасность объекта.
Фразы были рубленые и четкие.
- Это Лесухина-то? - презрительно спросил Сергеев.
Викентьев пристально посмотрел на него, и сразу стала очевидной недо-
пустимость вольного тона и развязной позы майора. Сергеев заерзал, сел
ровно и подобрал ноги.
"И правда Железный Кулак", - подумал Попов.
- На Лесухина отказ пока не пришел, - продолжил Викентьев. - Завтраш-
ний объект - Кадиев.
В кабинете воцарилась тишина. Попов не понимал, в чем дело.
- Точно! - Сергеев растерянно похлопал себя по мощному загривку. -
Как же мы про него забыли?
- Побег все спутал. Месяц искали, месяц лечили. Отказ в помиловании
пришел, а исполнять нельзя - он снова под следствием. Так и выпал из на-
ших планов. - Викентьев казался обескураженным, и стало ясно, что он не
каменный и не железный, обычный мужик, немолодой, жизнью битый, одним
словом, "хмурый", не привыкший ошибаться и оправдываться. - А неделю на-
зад вступил в силу последний приговор - три года лишения свободы за по-
бег из-под стражи. Это наказание поглощается основным.
- Зачем же было вола вертеть? - спросил Попов. - Следствие, суд, кас-
сация... Чтобы смертнику три года добавить? Глупость какая-то...
- А лечить не глупость? - вмешался Сергеев. - В этом кабане пять пуль
сидело - пусть бы и загибался! Так нет - оперировали, кровь переливали,
лекарства дефицитные тратили... Ради чего, спрашивается?
Викентьев прищурился.
- Ради одной совсем незначительной вещи, - елейным голосом проговорил
он и доброжелательно улыбнулся. - Закон называется! Приходилось слышать,
мальчики?
И тут же подался вперед, стер улыбку и совсем другим тоном добавил:
- А виноват в этой канители тот, у кого не хватило там, на месте, со-
образительности на шестую пулю...
Заметив кривую ухмылку Сергеева, подполковник назидательно поднял па-
лец.
- Кстати, тоже в рамках закона, может, чутьчуть на грани... Но на
месте эти рамки всегда пошире, чем в кабинете!
- Вы это прокурору объясните, - не переставая кривить губы, сказал
Сергеев.
- Ладно, к делу! - Викентьев хлопнул ладонью по крышке стола. - Кади-
ев личность известная, но все равно прочтите...
Он протянул картонную папку с приговором и фотографиями. Члены спецо-
пергруппы всегда знакомились с материалами дела, чтобы сознательно, в
соответствии со своими убеждениями, выполнить ту работу, которая им
предстояла. И хотя Сергеев и Попов достаточно хорошо знали преступную
биографию Кадиева, они самым скрупулезным образом принялись изучать до-
кументы, призванные сформировать у них необходимый настрой.
Кадиева знали во всех органах внутренних дел страны, наряду с самыми
выдающимися преступниками он навечно вошел в криминальную летопись уго-
ловного розыска под прозвищем Удав. В отличие от остальных фигур этого
мрачного пантеона его не отличали оригинальность преступных замыслов,
тонкая хитроумность расчетов или баснословные доходы. То, что он делал,
было по сути гнусно и примитивно, доступно любому опустившемуся бродяге.
Другое дело, как он все обставлял... Феномен Кадиева обусловило сплете-
ние болезненно извращенной фантазии и биологических свойств организма,
которые вопреки законам природы были в большей степени звериными, нежели
человеческими.
Чудовищная физическая сила, нечувствительность к боли, не исключающая
вменяемости сексуальная психопатия с садистской окраской. Каждое прес-
тупление он называл "свадьбой". Сначала долго и тщательно выбирал "не-
весту". Абы кто на эту роль не подходил - претендентка должна была
чем-то выделяться из общей массы. Актриса местного театра, манекенщица
Дома моделей, победительница конкурса красоты, стюардесса... Или просто
симпатичная общественница, имевшая несчастье попасть на газетный фотос-
нимок.
Фотография была обязательна для ритуала "помолвки". Удав вырезал их
из журнала, снимал с Досок почета, портрет актрисы выкрал прямо из фойе
театра. Если готовый снимок отсутствовал, он терпеливо выслеживал жертву
и незаметно фотографировал. Специально для этого купил фоторужье с мощ-
ным объективом и изготовил приспособление для скрытой съемки: в толстую
книгу встроил широкоформатный "Горизонт".
"Помолвка" проходила с цветами, конфетами и шампанским. Кадиев в чер-
ном костюме, со строгим галстуком и цветком в петлице поднимал хрус-
тальный фужер, чокаясь с бокалом, стоящим напротив, рядом с портретом
"невесты". Дождавшись щелчка автоспуска закрепленного в штативе фотоап-
парата, он символически пригублял бокал и выливал шампанское в раковину.
Спиртного Кадиев не употреблял, не курил и всю жизнь усиленно занимался
спортом. Имел первый разряд по тяжелой атлетике, был кандидатом в масте-
ра по боксу и дзюдо, хорошо владел карате. В толстом альбоме имелась
полная подборка фотографий, запечатлевших его спортивные достижения. В
другом, потоньше, были собраны снимки "невест" и сцены "помолвок".
Работал Кадиев на стройке. Характеризовался положительно, особо отме-
чалось увлечение спортом и фотографией. Товарищей у него не было, ребята
из бригады объясняли это крайней замкнутостью и нелюдимостью. Некоторые
побаивались могучего такелажника: мол, чувствуется в нем что-то дикое,
дурное, опасное... А факты? Нет, ничего конкретного...
После "помолвки" Удав готовился к "свадьбе". К этому времени он успе-
вал изучить образ жизни "невесты", ее маршруты, привычки, круг общения.
Если она жила одна - намечал пути проникновения в дом, если нет - подби-
рал подходящий сарай, чердак, подвал, открывал замки, смазывал петли,
приделывал изнутри задвижку, оборудовал "брачное ложе".
В выбранный день надевал неприметную спортивную одежду, брал дорогой
японский "Никон" со встроенной фотовспышкой, обильно прыскался душистым
одеколоном. Действовал всегда одинаково: молниеносное нападение, парали-
зация воли жертвы и изнасилование с медленным удушением. Если все прохо-
дило как задумано, он фотографировал последствия "свадьбы" и, умиротво-
ренный, возвращался домой, где подробно записывал в дневник происшедшие
события. Если что-то не получалось так, как он хотел, Удав приходил в
ярость и совершал нападения на первых попавшихся женщин. В этих случаях
снимков он не делал, но в дневник скрупулезно заносил свои чувства и пе-
реживания.
Маньяк безумствовал почти три года. За ним остались восемнадцать тру-
пов в разных городах страны. Расстояния Удава не останавливали: взяв от-
пуск, он мог вылететь на "свадьбу" за тысячи километров. По стране ходи-
ли пугающие слухи, деяния садиста многократно преувеличивались, молва
довела число задушенных до нескольких сотен. Некоторые слухи имели под
собой реальную почву. Удав действительно провел "помолвку" с известной
певицей, выследил ее, но довести замысел до конца не сумел: певица не
оставалась одна, а вскоре уехала на гастроли за рубеж. Между тем сотни
тысяч поклонников "похоронили" и оплакали своего кумира.
Слухи распространялись с огромной скоростью. Волны паники охватывали
города, районы, даже целые республики.
Сообщение о задержании Удава напечатали центральные и местные газеты,
подробности передали по радио и телевидению. Судили его в Красногорске,
по месту совершения двух последних преступлений. Процесс проходил при
закрытых дверях, бушующая толпа осаждала здание областного суда, требуя
применения к убийце высшей меры. Такое же требование содержалось в сот-
нях коллективных писем и телеграмм.
В подобном исходе сомневался, пожалуй, только один - сам Удав. Дер-
жался он дерзко, вину не признавал, презрительно слушал показания экс-
пертов и криво улыбался. Когда суд осматривал фотографии "помолвок" и
"свадеб" и председательствующую Герасимову - строгую сорокалетнюю женщи-
ну, известную своей чопорностью и официальностью, передергивало от отв-
ращения. Кадиев самодовольно хихикал и облизывался.
После оглашения приговора Удав страшно оскалился и заскрипел зубами.
- Вот вам хрен - "вышака"! У вас еще пули для меня нету!
На губах у осужденного выступила пена, тело изогнулось, солдаты кон-
воя пытались вывести его из зала, но не могли сдвинуть с места.
- А ты, сука, со мной не прощайся, - крикнул Кадиев Герасимовой. - Я
тебя... так же, как остальных! А снимки по суду разбросаю!
На помощь солдатам подоспел резерв, Кадиева выволокли за дверь, где
он продолжал буйствовать и откусил сержанту мизинец, после чего "упал с
лестницы", получив телесные повреждения. Судя по количеству ушибов и пе-
реломов, упал он не менее шести раз. Впрочем, в подробности никто не
вдавался, так как стало известно, что судью Герасимову прямо из кабинета
забрала "скорая помощь" с гипертоническим кризом. Да и сержанта пришлось
комиссовать.
Удав прокантовался на больничке не более трех недель - на нем все за-
живало как на собаке. Рассказывали, что в камере смертников он утром и
вечером делает по тысяче приседаний, каждый день два часа занимается
онанизмом и четыре часа отрабатывает боевые приемы карате. Но это уже не
вызывало интереса ввиду неотвратимости логического конца, медленно приб-
лижаемого судебноканцелярской волокитой. Осужденный Кадиев был списан из
мира живых, о нем постепенно забывали.
Но он напомнил о себе, его фамилия вновь заполнила оперативные сводки
и каналы шифрованной связи, снова ради него поднимались по тревоге ра-
йотделы, извлекались из архивов и заново размножались его фотографии и
описание примет, водворялись на стенды "Их разыскивает милиция". Смерт-
ник Кадиев совершил побег.
Его этапировали к месту дислокации спецопергруппы "Финал". Вагонзак
прибыл на станцию назначения по расписанию и отрыгнул из провонявшего
потом, испражнениями и карболкой нутра изжеванный человеческий материал
на грязный, заплеванный асфальт перегрузочного двора. Автозаков еще не
было, этап посадили на землю, конвой образовал охраняемый периметр, нач-
кар сорванным голосом прокричал традиционную угрозу о возможности приме-
нения оружия.
Смертник, как и положено, находился в наручниках, отдельно от ос-
тальных подконвойных. Сидел на корточках, чуть в стороне, ближе к
рельсам, выставив вперед скованные руки и остановившимся взглядом уста-
вившись в жирно блестящие сапоги своего персонального конвоира. Когда
мимо с лязгом и грохотом пошел товарняк. Удав рванулся, руки оказались
свободными (как это получилось - никто не понял, впоследствии в материа-
лах дознания получила закрепление невероятная мысль о разорванном кольце
наручников), и бросился в этот самый лязг и грохот между бешено вращаю-
щихся черных колес, стертых добела по кромкам, где они жадно закусывали
такой же стертый край рельса.
Конвойный - опытный сержант второго года службы, среагировал мгновен-
но: лязгнул затвором и распластался на перроне в положении для при-
цельной стрельбы. Кадиев проскочил между колесами еще раз и, оказавшись
по ту сторону состава, со всех ног несся к выходу из грузового двора.
Сержант дал очередь, крутящееся колесо отбросило пули, завизжали рикоше-
ты, подконвойные без команды вскочили и, матерясь, шарахнулись к хлипко-
му заборчику, возникла сумятица, начкар выстрелил в воздух.
Только через десять минут удалось вернуть этап к подчинению, уложить
всех лицом вниз и пересчитать, после чего начкар смог отлучиться к теле-
фону. За это время Кадиева и след простыл.
Милиция города была переведена на усиленный вариант несения службы,
аэропорты, вокзалы, автодороги надежно перекрыты, специальные группы по
квадратам прочесывали окрестности. Результата это не давало и вечно про-
должаться не могло. Через двадцать дней усиленный вариант отменили, ре-
шив, что беглец успел вскочить в поезд и выехал из города еще до объяв-
