патрон, что легко можно было сделать в лесу, не привлекая ничьего внима-
ния. Затем она придумала этот хитрый способ избавиться от оружия и для
этого пришла на мост. Когда мисс Данбэр появилась, она собралась с пос-
ледними силами и излила на нее всю свою ненависть, а затем, когда та бы-
ла далеко и не могла слышать, осуществила свой ужасный замысел.
Теперь все звенья на своих местах и цепь событий полностью восстанов-
лена. Газеты могут задавать вопросы, почему сразу не прочесали драгой
дно пруда, но все они задним умом крепки; во всяком случае, такое огром-
ное озеро, заросшее тростником, не так-то легко прочесать, не имея ясно-
го представления, что и где искать.
Ну, Уотсон, мы оказали помощь обаятельной женщине и заодно грозному
мужчине. Если они объединят в будущем свои усилия (что вполне вероятно),
то финансовый мир может считать, что мистер Нейл Гибсон кое-чему научил-
ся в той классной комнате, где Скорбь преподает нам уроки земной жизни.
Перевод А. Бершадского
1 Порт на реке Амазонке. - Прим. пер.
Артур Конан Дойл.
Долина ужаса
Перевод А. Москвина
Роман
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Трагедия в Бирлстоуне *
1. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
-- Я склонен думать...
-- Думайте, думайте, -- нетерпеливо бросил Холмс.
Я убежден, что принадлежу к числу самых терпеливых людей,
но это насмешливое замечание меня задело.
-- Послушайте, Холмс, -- сказал я ворчливо, -- вы иногда
слишком испытываете мое терпение.
Но он был чересчур занят собственными мыслями, чтобы мне
ответить, и целиком погрузился в изучение прибывшего по почте
листка бумаги, вынутого из конверта. Затем он взял конверт и
стал так же внимательно рассматривать его.
-- Это рука Порлока, -- задумчиво произнес он. -- Я не
сомневаюсь: это почерк Порлока, хотя до сих пор видел его
только дважды. Игрек с особенной верхушкой -- это очень
характерно. Но если это письмо Порлока, то оно должно содержать
важное известие, и прочесть его надо незамедлительно.
Он говорил скорее сам с собой, нежели обращаясь ко мне, но
все мое раздражение сразу исчезло.
-- Кто этот Порлок?
-- Порлок -- это только кличка, а за ней, Уотсон, стоит
чрезвычайно хитрая и ловкая личность. В предыдущем письме
Порлок извещал меня, что это его имя вымышленное, и просил не
разыскивать его. Впрочем, Порлок важен не сам по себе, а лишь
потому, что находится в контакте с неким значительным лицом.
Представьте себе рыбу-лоцмана, сопровождающую акулу, или
шакала, бредущего за львом, -- вообще какое-либо ничтожество в
обществе действительно грозного существа. И не только грозного,
Уотсон, но и в высшей степени таинственного. Вот почему Порлок
меня интересует. Я вам уже не раз говорил о профессии Мориарти?
-- Ученый и преступник, столь великий в своих хитроумных
замыслах, что...
-- Что я и теперь вспоминаю о своих поражениях...
-- Я, собственно, хотел сказать, что он остается
совершенно неизвестным обществу с этой стороны.
-- Это явный намек! -- воскликнул Холмс. -- В вас, Уотсон,
скрывается неожиданная жилка едкого юмора. Вас надо
остерегаться! Впрочем, назвав Мориарти преступником, вы сами
совершили проступок. Как ни удивительно, с точки зрения закона
это -- клевета. Один из величайших злоумышленников, организатор
едва ли не всех преступлений -- таков в действительности этот
человек. Но он настолько неуязвим, настолько выше подозрений,
что за эти ваши слова мог бы привлечь вас к суду за
необоснованное обвинение. Разве не он прославленный автор
"Движения астероидов", книги, затрагивающей такие высоты чистой
математики, что, говорят, не нашлось никого, кто мог бы
написать о ней критический отзыв? Можно ли безнаказанно
клеветать на такого человека? Это гений, Уотсон! Но придет и
наш черед торжествовать!
-- Как бы мне хотелось это увидеть! -- воскликнул я. -- Но
вы говорили о Порлоке...
-- Ах да... Так вот, этот так называемый Порлок -- лишь
одно из звеньев в длинной цепи, созданной этим необыкновенным
человеком. И звено довольно второстепенное. Более того: звено,
давшее трещину. В этом то и кроется крайняя важность для нас
Порлока. Подгоняемый отчасти пробудившейся в нем совестью, а
главным образом чеками на десять фунтов, которые я ему посылал,
он уже дважды доставлял мне ценные сведения. Настолько ценные,
что удалось предотвратить преступления. Если мы найдем ключ к
шифру, то, не сомневаюсь, и это письмо окажется сообщением того
же рода.
Холмс развернул письмо и положил его на стол. Я склонился
над ним и стал рассматривать загадочное послание. На листке
бумаги было написано следующее:
534 Г2 13 127 36 31 4 17 21 45
Дуглас 109 293 5 37 Бирлстоун.
26 Бирлстоун 9 18 171
-- Что вы думаете об этом, Холмс?
-- Очевидно, намерение сообщить какие-то секретные
сведения.
-- Но если нет ключа, какова польза шифрованного послания?
-- В настоящую минуту -- ровно никакой.
-- Почему вы говорите "в настоящую минуту"?
-- Потому что немало шифров я могу прочесть с такой же
легкостью, как акростих по первым буквам каждой строки. Такие
несложные задачки только развлекают. Но тут -- иное дело. Ясно,
что это ссылка на слова, которые можно найти на странице
какой-то книги. Однако пока я не буду знать название книги, я
бессилен.
-- А что могут означать слова "Дуглас" и "Бирлстоун"?
-- Очевидно, этих слов нет на взятой странице.
-- Почему же не указано название книги?
-- Дорогой Уотсон, ваши ум и догадливость, доставляющие
столько радости вашему покорному слуге, должны бы подсказать
вам, что не следует посылать зашифрованное письмо и ключ к
шифру в одном и том же конверте. Скоро, однако, принесут вторую
почту, и я буду удивлен, если не получу письма с объявлением
или, быть может, самой книги, которой так недостает.
Действительно, спустя несколько минут появился рассыльный
Билли, принесший ожидаемое письмо.
-- Тот же почерк на конверте. И на этот раз письмо
подписано, -- удовлетворенно прибавил он, развернув листок. Но,
просмотрев его, нахмурился. -- Наши ожидания не оправдались.
Видно, с этим Порлоком у нас ничего не выйдет. Слушайте!
"Многоуважаемый мистер Холмс, я больше не могу ничем помочь вам
с этим делом. Оно слишком опасно. Я вижу, он меня подозревает.
Я только надписал адрес на конверте, как он неожиданно вошел ко
мне. Я успел прикрыть конверт, но прочел в его глазах
подозрение. Сожгите шифрованное письмо -- оно для вас теперь
бесполезно. Фрэд Порлок".
Некоторое время Холмс сидел молча, держа письмо в руке и
сосредоточенно глядя на огонь в камине.
-- В сущности, -- промолвил он наконец, -- что его могло
так напугать? Возможно, всего лишь голос нечистой совести.
Чувствуя себя предателем, он заподозрил обвинение в глазах
другого.
-- Этот другой, я догадываюсь, профессор Мориарти?
-- Никто иной. Когда кто-нибудь из этой компании говорит
"он", то ясно, кого они подразумевают. У них только один "он",
главенствующий над всеми остальными.
-- И что он затевает?
-- Это сложный вопрос. Когда против вас оказывается один
из первых умов Европы, а за его спиной стоит целое полчище
темных сил, допустимы любые варианты. Как бы то ни было,
Порлок, видимо, растерян. Сравните письмо с адресом на
конверте, написанным до неприятного визита. На конверте почерк
тверд, в письме его можно разобрать с трудом.
-- Зачем же он писал, а просто не бросил это дело?
-- Боялся, что я буду добиваться разъяснений и тем самым
навлеку на него неприятности.
-- Верно, -- сказал я и, взяв шифрованное письмо, стал
напряженно его изучать. -- Можно с ума сойти от обиды, что в
таком клочке бумаги заключена важная тайна и что невозможно в
нее проникнуть.
Шерлок Холмс разжег трубку, бывшую спутницей самых
глубоких его размышлений.
-- Может быть, здесь все же имеются зацепки, ускользающие
от вас. Давайте рассмотрим проблему при свете чистого разума.
Этот человек ссылается на какую-то книгу -- это исходный пункт.
-- Нечто весьма неопределенное, надо признаться.
-- И все же эта проблема, когда я вдумываюсь в нее, не
кажется мне неразрешимой. Какие указания содержатся
относительно этой книги?
-- Никаких.
-- Ну, не так уж все скверно. Шифровка начинается крупным
числом пятьсот тридцать четыре. Мы можем принять его в качестве
предположения, что речь идет о той странице, к которой нас
отсылают как к ключу шифра. Значит, эта книга толстая. Какие
еще указания имеются относительно этой толстой книги? Следующий
знак -- Г два. Что вы скажете о нем?
-- "Глава вторая".
-- Едва ли так, Уотсон. Раз дана страница, то номер главы
уже несуществен. Кроме того, если страница пятьсот тридцать
четыре относится только ко второй главе, то размеры первой
главы должны быть чудовищны.
-- Графа! -- воскликнул я.
-- Великолепно, Уотсон! Вы прямо-таки блещете сегодня
умом! Наверняка это или графа, или столбец. Итак, мы начинаем
теперь из предпосылки наличия толстой книги, напечатанной в два
столбца значительной длины, тем более что одно из слов
обозначено номером двести девяносто третьим. Теперь еще такое
соображение. Если бы книга была из редко встречающихся, он
сразу прислал бы ее мне. В действительности же он собирался,
пока его планы не были нарушены, сообщить лишь ключ к шифру. А
это означает, что книгу я без труда найду у себя. Иначе говоря,
Уотсон, речь идет о какой-то очень распространенной книге.
-- Весьма похоже.
-- Итак, мы можем сильно сузить область наших поисков,
поскольку Порлок ссылается на толстую и очень распространенную
книгу, отпечатанную в два столбца.
-- Библия! -- воскликнул я с торжеством.
-- Так, хорошо!.. Впрочем, эта догадка, к сожалению,
отпадает. Ведь именно Библию труднее всего представить на руках
у кого-либо из сподвижников Мориарти. Кроме того, различных
изданий Библии существует такое множество, что он не мог
рассчитывать на наличие у меня экземпляра с одинаковой
нумерацией страниц. Нет, он ссылается на нечто более
определенное, он знает наверняка, что указанная им страница
окажется тождественной моей пятьсот тридцать четвертой
странице.
-- Однако книг, отвечающих всем этим условиям, очень
немного?
-- Верно. И именно в этом наше спасение. Наши поиски
должны быть теперь ограничены книгами с постоянной нумерацией
страниц, и притом такими, которые обычно есть у всех.
-- Какой-нибудь ежемесячник.
-- Браво, Уотсон! Ежегодник! Возьмем номер " Ежегодника
Уайтэкера". Он очень распространен. В нем имеется нужное
количество страниц. И отпечатан он в два столбца. -- Холмс взял
томик с книжной полки. -- Вот страница пятьсот тридцать
четвертая... столбец второй... о бюджете и торговле Британской
Индии. Записывайте слова, Уотсон. Номер тринадцатый --
"Махратта": Боюсь, начало разгадывания шарады не особенно
благоприятное. Сто двадцать седьмое слово -- "правительство".
Здесь уже есть какой-то смысл, имеющий, правда, мало отношения
к нам и к профессору Мориарти. Теперь посмотрим далее. Что же
делает правительство Махратты? Увы! Следующее слово -- "перья".
Неудача, милый Уотсон. Приходится поставить точку.
Холмс говорил шутливым тоном, но его нахмуренные брови
свидетельствовали о степени его разочарования.
Я сидел тоже огорченный, глядя на огонь в камине.
Воцарившееся молчание было нарушено неожиданным возгласом
