рыжебородый такой детина и кривой на один глаз. Команда его любила.
Только был у него один большой недостаток - пил без всякой меры. Эта
страсть его и сгубила: помер он на "Оране". Как водится, зашили его в
саван и сбросили через планшир ногами вперед. А парусный мастер, то ли
по неведению, то ли по забывчивости, последний-то стежок через нос и не
пропустил. Ну и вот, потом пришел, стало быть, на "Оран" новый старший
боцман и занял койку рыжебородого. Вроде все опять пошло своим чередом.
АН нет! Как-то ночью - дело было в апреле, и "Оран" как раз шел домой -
все подвахтенные проснулись от диких воплей. Офицеры повыскакивали из
кают, матросы повыпрыгивали из коек и видят: новый боцман мечется по
кубрику, от ужаса глаза выпучил и орет благим матом:
- Мертвец, мертвец в моей койке, одноглазый и с рыжей бородой!!
Тут несколько человек кинулись посмотреть на койку боцмана - и впрямь
она оказалась мокрой, хоть выжимай. Мертвеца они, правда, уже не нашли.
Вот такая история произошла тогда на "Оране".
- А потом, после этого, мертвец опять приходил?
- Нет, больше не приходил.
Юнга молчал, но старик чувствовал, что он хочет, но не решается еще
что-то сказать.
- Боишься, что смерть старого Зиверса навлечет на нас беду?
Хейн Ольсен кивнул. Старый мастер погладил его по вихрастой голове и
сказал:
- Знавал я капитанов, которые без всяких разговоров приказали бы
вздернуть Михеля Зиверса на фор-брам-рее. А теперь беги, разыщи боцмана
и передай, что с плотником все готово.
Спустя немного времени по всему кораблю разнесся зычный голос Клауса
Петерсена:
- Все наверх хоронить моряка!
Карфангер приказал положить "Мерсвин" в дрейф. Вся команда выстрои-
лась полукругом у подветренного борта, четверо маатов принесли покойни-
ка, лежавшего на неширокой доске, и опустили его на палубу у фальшборта.
- Приведите его сына, - велел капитан, - и без оков.
Два помощника боцмана привели Михеля Зиверса и подтолкнули его к ос-
тальным. Карфангер выступил вперед и произнес надгробное слово, в кото-
ром прежде всего упомянул заслуги покойного, много лет служившего ему
верой и правдой.
- Памятуя о честности и порядочности отца, - продолжал он, - я не хо-
чу чрезмерно строго наказывать его сына, ибо сказано в Писании: "И ос-
тавь нам грехи наши, яко же и мы оставляем Тебя должникам нашим". Пусть
об этом задумается каждый, кто собирается сеять вражду. Не давайте гневу
овладеть собой, ибо ярость - плохой советчик.
Затем все обнажили головы и наскоро пробормотали "Отче наш". Карфан-
гер подошел к покойному и промолвил:
- А теперь предаем тебя морю.
Четверо маатов подняли доску, положили ее на планшир, наклонили - и
тело корабельного плотника с глухим всплеском скрылось в океанской пучи-
не.
Карфангер, штурман и боцман вновь поднялись на полуют, и не успели
матросы переброситься парой слов, как вновь раздались энергичные команды
капитана. Десятки мозолистых ладоней ухватили брасы и шкоты, и атланти-
ческий бриз вновь раздул паруса "Мерсвина". Вместе со всеми работал и
Михель Зиверс.
Старый "Мерсвин" степенно шел курсом зюйд-вест. Справа по борту в
пурпурно-лиловую, окаймленную золотом перину вечерних облаков садилось
солнце; казалось, что на борту царят те же мир и согласие, что и двенад-
цать часов назад. Однако дело обстояло далеко не так. На полубаке кучка-
ми толпились матросы, обсуждая происшедшее, а Михель Зиверс переходил от
одних к другим и уверял всех подряд, что в Кадисе он еще рассчитается с
Карфангером.
Вопреки опасениям, Бискайский залив встретил их мирно. Правда, на
следующее утро ветер заметно посвежел и начал срывать с крутых гребней
волн клочья седой пены, но это мало заботило команду, так как корабль
шел в фордевинд, и работы у матросов было мало. Некоторые неудобства
создавала лишь вечная сырость в жилых помещениях да промокшая одежда.
Всем не терпелось наконец погреться под ласковыми лучами испанского
солнца, и оттого казалось, что корабль слишком медленно тащится на
юго-запад, хотя его реи жалобно скрипели, а стеньги прямо-таки трещали
под напором ветра.
Тем временем Михель Зиверс затеял и вовсе опасную игру: он принялся
нашептывать каждому поодиночке, будто капитан "Мерсвина" определенно то-
го же сорта, что и тот голландец, который не мог обогнуть мыс Доброй На-
дежды, и что две дыры от мушкетных пуль в его плаще - лучшее тому дока-
зательство. "Другой на его месте враз свалился бы замертво, а ему хоть
бы что", - то тут, то там слышался голос молодого Зиверса.
Один выслушивали его бредни молча, другие гнали его прочь и грозились
рассказать обо всем капитану, если он не прекратит молоть всякий вздор,
третьи же глубокомысленно замечали, что в кое-каких делах и впрямь не
обходится без вмешательства нечистой силы.
Так "Мерсвин" вошел в бухту Кадиса и бросил якорь в городской гавани.
Карфангер приказал спустить шлюпку и отправился на берег заниматься
делами. Среди гребцов в шлюпке на своем обычном месте рядом с рулевым
находился и Михель Зиверс; это место он занимал на протяжении последних
трех лет. Сойдя на берег, Карфангер приказал помощнику боцмана с двумя
матросами оставаться у шлюпки, остальные могли дожидаться возвращения
капитана в ближайшей таверне - и они не заставили себя долго упрашивать.
Время было обеденное, поэтому в таверне, куда явились гамбургские мо-
ряки, царило оживление. Ее выбеленные стены буквально ходили ходуном от
разноязыкого многоголосья, хохота, божбы, проклятий и матросских песен.
Полногрудые черноглазые служанки, мелькая босыми пятками, разносили кув-
шины с вином, то с наигранной стыдливостью отбиваясь от грубых ухажива-
ний подвыпивших моряков, то с веселой бесцеремонностью усаживаясь им на
колени. Время от времени кто-нибудь из кутежников отправлялся нетвердой
походкой вслед за одной из красоток по скрипучей лестнице на второй
этаж.
Не прошло и часа, как Михель Зиверс, не обращавший внимания на увеще-
вания товарищей, изрядно набрался и принялся поносить на чем свет стоит
своего капитана и сыпать угрозами в его адрес. Брань и яростные жесты
привлекли внимание сидевших за другими столами моряков, принадлежавших,
как выяснилось, к команде одного английского торгового судна. Англичан
разбирало любопытство, и они начали расспрашивать гамбуржцев, чем это их
шкипер мог так насолить матросу: недодал положенной порции рома или ве-
лел отхлестать у грот-мачты плеткой-девятихвосткой?
Тогда товарищи Михеля Зиверса рассказали им, как было дело: и про
сражение с пиратами, и про гибель корабельного плотника, и про бунт его
сына. "Конечно, - говорили они, - наш капитан шутить не любит, но уж че-
го-чего, а плетки-девятихвостки на "Мерсвине" никогда не водилось. А
ежели кто крупно проштрафится, того капитан в ближайшем порту высаживает
на берег, суровее наказания у нас не бывает."
Услыхав все это, англичане дружно расхохотались. "К такому хозяину, -
кричали они наперебой, - мы нанялись бы, не раздумывая!" Некоторые зад-
рали рубахи и показали Михелю Зиверсу спины, вдоль и поперек исполосо-
ванные рубцами от ударов плети.
- Гляди, олд фрэнд, вот так нам посыпают солью черствый матросский
хлеб!
Однако Михель Зиверс не желал никого слушать и с" пьяным упорством
настаивал на своем решении ни за что на свете больше не возвращаться на
"Мерсвин".
- Ты, приятель, наверное, мало повидал на своем веку шкиперов? -
спросил его один из англичан, и гамбургские моряки подтвердили, что Кар-
фангер - его первый хозяин и что раньше Зиверс плавал юнгой на однотон-
ном буере "Святой Иоахим" под началом капитана Клапмютца и дальше
Гельголанда в море не бывал.
Видя, что никакие уговоры не помогают, двое из команды "Мерсвина" от-
правились назад к шлюпке звать на подмогу помощника боцмана. Однако ког-
да тот появился в таверне, Михеля Зиверса там уже не оказалось. Англича-
не сказали, что он несколько минут тому назад отправился наверх в сопро-
вождении смуглолицой сеньориты Долорес.
- Чтоб тебя громом поразило! - помощник боцмана, бранясь, направился
к лестнице. Но тут на его пути встал хозяин таверны, приземистый здоро-
вяк с бычьей шеей, и разразился потоком испанских слов, из которых Фите
Альхорн сумел лишь разобрать, что хозяин явно не одобряет его намерений.
- Прочь с дороги! - рявкнул Альхорн. - Не то получишь у меня!
Шум в таверне, как по команде, стих, все головы повернулись в их сто-
рону.
В ответ на повторное требование помощника боцмана освободить дорогу
хозяин таверны только энергичнее замотал головой. Тогда Фите Альхорн,
недолго думая, размахнулся и двинул его кулаком прямо в переносицу, да
так, что испанец грохнулся навзничь на ступеньки. Вспыхнула всеобщая по-
тасовка.
Заслышав шум, доносившийся снизу, Михель Зиверс одним пинком распах-
нул окно, перелез через подоконник и, повисев на вытянутых руках, спрыг-
нул во двор. Оглядевшись по сторонам, он со всех ног пустился бежать по
переулку и вскоре скрылся в лабиринте городских улиц.
Когда Фите Альхорн и его спутники почувствовали, что настало время
организованно отступить, им пришлось пробиваться к выходу из таверны,
словно к воротам осажденной крепости. Запыхавшиеся, в изорванной одежде
и со следами недавней схватки на физиономиях, они примчались наконец к
шлюпке, где, в довершение всему, встретили капитана.
- Вы уже деретесь в портовых кабаках, Альхорн? - холодно осведомился
Карфангер. - Это у вас называется править службу?
Заметно сконфуженный помощник боцмана сорвал в головы шляпу и принял-
ся объяснять причины инцидента, однако капитан вскоре прервал его:
- Лишь учитывая ваши благие намерения, Альхорн, я не стану вас строго
наказывать. Выи остальные любители помахать кулаками остаетесь без бере-
га до самого Гамбурга.
Тут Фите Альхорн попытался было выгородить остальных, уверяя, что они
всего лишь выполняли его приказания.
- Оставьте, Альхорн, - вновь прервал его капитан. - Разве не они поз-
волили Зиверсу так нализаться? Нет, все будет так, как я сказал, - с
этими словами Карфангер прыгнул в шлюпку и велел грести к "Мерсвину".
К вечеру следующего дня тюки с полотном были уже переправлены из трю-
ма "Мерсвина" на берег, наутро можно было ставить паруса и отплывать в
Малагу, но Карфангер все еще не терял надежды раздобыть попутный фрахт,
а кроме того ожидал известий о де Рюйтере. Встреча с голландским адмира-
лом сулила благоприятную возможность избавиться от пленных пиратов, что-
бы не тратить на них запас провианта, предназначавшийся для команды. О
том, чтобы взять их с собой в Гамбург, не могло быть и речи: двадцать
три лишних рта на борту обойдутся недешево, а городская казна вряд ли
пожелает возместить ему эти убытки. Он слишком хорошо знал, как все эти
господа трясутся над каждым пфеннигом. К тому же столь могучей морской
державе, как Голландия, ничего не стоило вступить в переговоры с алжир-
цами относительно обмена пленными, и напротив - кто станет решать такие,
можно сказать, дипломатические вопросы с капитаном какого-то там гам-
бургского "купца"!
Путь в Малагу лежал через Гибралтарский пролив и Средиземное море,
поэтому крайне важно было узнать, где сейчас крейсирует эскадра де Рюй-
тера. Может быть, его корабли бороздят море у берегов Сицилии, и тогда
"Мерсвин" поплывет наобум, не дай Бог, прямо под пушки первого попавше-
гося пиратского фрегата?
Еще два дня прождал Карфангер попутного фрахта и вестей о де Рюйтере
- все напрасно. Вместо этого начались новые неприятности. Хозяин таверны
пожаловался алькальду, что гамбургские моряки разгромили его заведение,
и Карфангеру не оставалось ничего иного, как уплатить за поломанные
стулья и разбитые стекла.
