Приключения - Ульрих Комм

Фрегаты идут на абордаж

   Ульрих Комм
   Фрегаты идут на абордаж

   Перевод с немецкого Е. Галкина
   OCR Палек, 1998 г.


   ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Стояли последние дни февраля 1655 года.
   Западный ветер, разгулявшийся после полудня, вскоре погнал перед  со-
бой косые струи холодного дождя к низовьям Эльбы в сторону вольного  им-
перского и ганзейского города Гамбурга. И  тогда  снежные  сугробы,  еще
вчера сверкавшие ослепительной белизной, потемнели и съежились,  истекая
грязными ручейками. Смешиваясь с дождем, они наполняли сточные желоба  и
канавы бурными потоками, которые неслись, увлекая за  собой  скопившийся
за зиму мусор, в свинцовые воды Эльбы и Альстера,  в  городскую  гавань,
где уже понемногу начинали пробуждаться после долгой  зимовки  парусники
гамбургского торгового флота.
   День клонился к вечеру, и, хотя погода по-прежнему не  располагала  к
прогулкам, стрельчатая дверь одного из домов в  Новом  городе  распахну-
лась, и на улицу вышел низкорослый худощавый мужчина в длинном плаще без
рукавов, из-под которого виднелись густо  смазанные  ворванью  сапоги  и
кончик шпаги. Вслед за ним в дверном проеме появилась молодая женщина  в
накинутом на плечи темном шерстяном платке. Зябко поеживаясь и отводя со
лба прядь льняных волос, она пыталась уговорить мужчину остаться.
   - И что тебе не сидится дома, Берент, да еще в  такую  погоду,  когда
хороший хозяин и собаки на улицу не выгонит. Ведь рано  или  поздно  все
равно узнаешь, кого выберут: тебя или другого.
   Мужчина замешкался было на мгновение, однако тут же решительно надви-
нул широкополую черную шляпу на самые брови и возразил:
   - Нет, Анна, все же я пойду. Не мешает самому поглядеть, как отнесут-
ся шкиперы и капитаны к решению старейшин гильдии.  Речь-то  идет  не  о
комнибудь, а о преемнике Карстена Реймерса.
   - Карстен Реймерс, Карстен Реймерс... Да будет ему земля  пухом.  Ну,
хорошо, только ты там не засиживайся, чтобы мне не ждать тебя понапрасну
к ужину, слышишь, Берент?
   - Я потороплюсь, - отвечал мужчина и, повернувшись, быстро зашагал по
переулку к мосту через Альстер, разделявший Старый и Новый город.
   Этой зимой корабль жизни капитана  Карстена  Реймерса  отправился  на
вечную стоянку в небесную гавань, и его стул в  зале  собраний  братства
мореходов теперь пустовал. Как раз сегодня члены  правления  капитанской
гильдии собрались здесь, чтобы решить, кто достоин занять место Карстена
Реймерса. Дело в том, что  именно  члены  правления  гильдии  были  теми
людьми, которые представляли интересы гамбургских капитанов и  шкиперов,
имели право назначать капитанов на большие и малые суда и принимали при-
сягу у молодых капитанов. Они же устанавливали  размер  взноса,  который
каждый гамбургский моряк был обязан отчислять из своего жалованья в  так
называемую "кассу восьми реалов", деньги из которой шли на выкуп их  то-
варищей, попавших в плен к алжирским или  тунисским  пиратам.  Правление
гильдии устанавливало также очередность выкупа, если в кассе недоставало
талеров и гульденов для того, чтобы купить свободу всем, попавшим в  не-
волю. В то же время авторитет правления считался непререкаемым  по  всем
вопросам мореходства и в совете города, и в адмиралтействе,  и  в  суде.
Наконец, должность эта позволяла рассчитывать на самое  солидное  реноме
даже за пределами круга гамбургских моряков. Ибо кому, как не своим  от-
важным и бравым мореходам, вольный ганзейский город Гамбург  был  обязан
славой богатейшего во всей империи! Вот почему возможность попасть в эту
коллегию избранных, наделенную такой властью, представляла  собой  нечто
гораздо более важное, нежели просто новое назначение.
   Перейдя мост, мужчина направился вдоль берега Альстера по направлению
к его устью в сторону гавани. Прежде чем свернуть к дому братства  море-
ходов, он остановился и обвел взглядом лес мачт, поднимавшийся  над  ка-
менной набережной и над островерхими крышами амбаров и портовых  складов
к свинцово-серому, струящемуся дождем небу.
   Здесь еще не кипела обычная для летней навигации жизнь: лишь время от
времени протарахтит по неровному  булыжнику  мостовой  подвода,  везущая
груз к кораблю или одному из пакгаузов. Однако с палуб стоявших на  при-
коле судов кое-где доносился уже стук плотницких молотков, а  в  воздухе
витал едва ощутимый запах свежей смолы и краски. Хотя непогода и загнала
многих в теплые дома, наметанный глаз мужчины успел  оценить,  насколько
усердно город готовился к предстоящей навигации.  Пройдя  еще  несколько
шагов, он увидел на привычном месте у пирса и свой собственный корабль -
единственный уцелевший из всей флотилии его отца. Остальные стали  жерт-
вами ураганов и штормов, погибли в морских сражениях, были разграблены и
сожжены морскими разбойниками, которых англичане  называли  приватирами,
французы - корсарами, а немцы - каперами. Последние, получив от правите-
ля своей страны каперскую грамоту, на собственные деньги  снаряжали  ко-
рабли и на свой страх и риск вели крейсерскую войну  на  морях,  тоесть,
попросту говоря, охотились за торговыми судами противника. Часть награб-
ленной при этом добычи им надлежало отдавать своему правителю. Семь  лет
тому назад, незадолго до того, как колокольный звон возвестил мир  опус-
тошенным немецким землям, в стычке с французскими  корсарами  погиб  его
родной брат - сгинул в морской пучине вместе с кораблем.
   Мужчина глубоко вздохнул и двинулся дальше. Один-единственный корабль
достался ему в наследство, к тому же они были ровесниками: вот уже трид-
цать с лишним лет бороздил "Мерсвин" морские просторы, знавал лютую сту-
жу в гавани Архангельска и невыносимый жар тропического солнца у берегов
Гвинеи и Бразилии. Что и говорить, одряхлел трудяга "Мерсвин".  Но  если
его хозяину суждено стать членом правления гильдии капитанов и шкиперов,
тогда...
   У противоположного берега покачивались на волнах корабли Томаса Утен-
хольта: добрая дюжина солидных "купцов", многие  из  которых  выделялись
хорошим пушечным вооружением. Старый Утенхольт распорядился  перестроить
свои самые большие парусники на манер военных фрегатов: со сплошными ба-
тарейными палубами. И в самом деле, его трехмачтовые  галионы,  будь  то
"Солнце" или, к примеру, "Св. Бернхард", если не ходовыми качествами, то
мощью бортового залпа могли потягаться с иным фрегатом. Конечно, все это
делалось за счет места в грузовых трюмах, да и команду приходилось наби-
рать вдвое большую против обычной для торговых судов, а  это  влекло  за
собой двойные расходы на провиант и жалованье матросам и офицерам. Но уж
кто-кто, а Утенхольт считать умел. Ведь все эти расходы с лихвой  окупа-
лись только тогда, когда в трюмы таких судов  грузили  серебро,  золото,
слоновую кость или пряности, ценившиеся не менее золота: имбирь, гвозди-
ку, шафран, перец или совсем редкие в Европе корицу и  мирру,  мускус  и
ладан. Но и это не было пределом предприимчивости Томаса Утенхольта. Де-
ло в том, что город Гамбург не располагал собственными военными корабля-
ми для защиты торговых караванов от пиратов и каперов, и Утенхольт сумел
извлечь для себя выгоду из этого обстоятельства,  заставляя  шкиперов  и
судовладельцев платить большие деньги, если они желали выйти в море  под
охраной бортовых батарей его судов.
   О да, этот Утенхольт всегда умел с выгодой использовать любые обстоя-
тельства, от чего и стал одним из самых влиятельных людей  в  городе,  с
мнением которого приходилось считаться не только тем,  кто  имел  непос-
редственное отношение к гильдии капитанов. В правлении последней его го-
лос стоил подчас десяти. И если бы Утенхольту пришло в голову поддержать
его, Берента Карфангера, на выборах в правление гильдии, вряд ли нашелся
бы человек, посмевший ему перечить. Только все это представлялось весьма
сомнительным: с чего бы это Утенхольту, не заработавшему на  охране  его
судна ни гроша, за него голосовать? И дело тут не в том,  что  "Мерсвин"
пускался в плавание од охраной пушек других частных конвоиров - нет, его
хозяин вообще никогда не плавал в сопровождении конвойных судов, и всег-
да полагался лишь на собственную голову да на сноровку команды. И у него
были все основания действовать таким образом, ибо в одиночку он мог  хо-
дить под парусами намного быстрее и маневреннее, чем в составе  каравана
неповоротливых "купцов", когда приходилось подстраиваться под самый  ти-
хоходный из них и в каждом порту ждать, пока не будут разгружены и вновь
загружены все суда до последнего. Вот и выходило, что он нередко успевал
сделать по два рейса в год, в то время как другие довольствовались  лишь
одним. Кроме того, отпадала необходимость придерживаться большей  частью
раз и навсегда строго установленных морских путей, по  которым  торговые
караваны ходили в Архангельск, к берегам Англии, Голландии, Франции, Ис-
пании и Португалии, иногда отваживаясь заходить  в  Средиземное  море  и
достигать итальянского берега. Плавание в Балтийском море стало  опасным
делом, с тех пор как морскими путями и всей торговлей там завладели шве-
ды. Гораздо чаще он отправлялся к побережью Западной Африки, а то и  пе-
ресекал Атлантический океан, чтобы попасть в Бразилию или к островам Ка-
рибского моря, где можно было загрузить трюм ценнейшим  товаром  самому,
не прибегая к услугам перекупщиков из Кадиса и Лиссабона,  Амстердама  и
Лондона - этих пройдох с бульдожьей хваткой. Разумеется все эти выгодные
обстоятельства требовали изрядного мужества  и  сопровождались  огромным
риском, на который мог пойти далеко не каждый, тем более  что  рисковать
приходилось, в первую очередь, собственной головой. Что касается походов
в Индию, к остиндским островам или к западному побережью Америки, то они
были сопряжены, пожалуй, с не меньшим риском: ведь  нужно  было  огибать
мыс Доброй Надежды или зловещий мыс Горн и порой неделями  противостоять
натиску ураганов и гигантских волн.
   Мужчина,  уже  основательно  промокший,  повернул,  наконец,  к  дому
братства мореходов, и тут ему вдруг пришла на ум еще  одна  причина,  по
которой он предпочитал выходить в море в одиночку - причина,  о  которой
менее весе следовало знать Томасу Утенхольту, по крайней мере, до  поры.
Позднее, если ему и впрямь суждено стать членом правления гильдии, он ее
скрывать не станет. А пока лучше всего осторожно помалкивать насчет  то-
го, что сам он к частным конвоирам не питает никакого доверия,  а  уж  к
Томасу Утенхольту - и подавно. Ясно, что тот заботится  лишь  о  толщине
собственного кошелька: какое ему дело до безопасности гамбургских торго-
вых судов, пусть даже он и разглагольствует о  ней  при  каждом  удобном
случае.
   А что же город и его премудрый совет? Почему он никак не раскошелится
на постройку хотя бы одного-едииственного хорошо  вооруженного  фрегата?
Почему охрану купеческих караванов от пиратов и каперов поручают частным
конвоирам? Неужто эти господа полагают, что таким путем им удастся  сох-
ранять нейтралитет и не ввязываться в военные действия, заявляя, к  при-
меру, что все столкновения конвойных кораблей, будь то утенхольтовы  или
чьи-либо еще, с каперами и рейдерами есть дело частное и к городу  ника-
кого отношения не имеющее? Такую политику отцы города вели  вот  уже  на
протяжении тридцати лет: рассуждая о  нейтралитете,  продавали  мушкеты,
пушки, картечные ядра, порох и свинец и императору, и  Лиге,  и  протес-
тантской унии, неплохо на этом наживаясь. Город богател. Он уже  оставил
далеко за собой Любек - некогда гордую главу Ганзы, - которому не соста-
вило в свое время труда помочь Густаву Вазе овладеть шведским престолом,
а Фридриху Голштинскому - датским, и который без малого сто лет тому на-
зад одолел Швецию в изнурительной семилетней войне на море.  И  что  же:
Гамбург, этот главный вывозной порт империи, не держит в море даже зава-
лящего четырехпушечного флейта, не говоря уже о фрегате!
   Возле дома братства Карфангер на минуту задержался, отряхивая  мокрый
плащ, затем решительно  толкнул  дверь  и  вошел  в  пивную,  занимавшую
большую часть нижнего этажа. Здесь за столами сидели капитаны и  шкиперы
числом не менее полусотни: одни сдвинули широкополые черные шляпы далеко
на затылок, другие побросали их прямо на добела  выскобленные  столы,  в
беспорядке заставленные пивными жбанами, глиняными кружками и  кувшинами
с вином. В руках у некоторых  дымились  глиняные  голландские  трубки  с
длинными чубуками. Несколько наполненных китовым  жиром  светильников  и
восковых свечей кое-как освещали заведение, в котором стоял гомон десят-
ков хриплых голосов, привыкших заглушать вой ветра  и  грохот  бьющей  в
борт корабля волны. Временами помещение  оглашалось  раскатами  дружного
хохота; собеседники в разговоре не скупились на крепкие словечки, понят-
ные любому завсегдатаю портовых кабаков от Киля до Лиссабона.
   На палубах своих судов  эти  морские  волки  получали  неограниченную
власть над телом и душой каждого из команды, как  только  в  гамбургском
порту отдавались швартовы и поднимались паруса. Одни  командовали  кито-
бойцами - их гамбургский флот насчитывал свыше пятидесяти,  -  другие  -
"купцами", кое-кто и сам владел судном, которым командовал,  большинство
же было капитанами на службе у судовладельцев. Это были разные люди: мо-
лодые, не бывавшие дальше Ла-Манша, и старые, успевшие на своем веку из-
бороздить едва ли не все моря и океаны и выпить рому  во  всех  портовых
кабачках Старого и Нового Света.
   Едва Карфангер появился на пороге, как его окликнул один из  сидевших
возле двери:
   - Эге, да это Карфангер! Проходи, садись к нам, старый морской  волк!
Какие дьяволы в такую погоду гонят тебя из дому, да еще и от молодой же-
ны? Поди и двух недель не прошло с вашей свадьбы?
   -  Приветствую  тебя,  Маттиас  Дреер,  и   тебя,   Мартин   Хольсте,
здравствуйте все, - отвечал Карфангер,  бросая  плащ  на  спинку  стула.
Слегка наклонившись над столом, он кивком головы указал на видневшуюся в
глубине помещения дверь, которая вела в залу собраний правления гильдии.
   - Э, да вот оно что! Теперь понятно, почему ты  здесь,  -  воскликнул
Маттиас Дреер, молодой шкипер лет двадцати пяти, а Мартин Хольсте, кото-
рый был на десять лет старше, добавил:
   - Пришел поздравить нового члена правления? Рановато, однако, явился,
мог бы дождаться и лучшей погоды. Еще неизвестно, сумеют ли старики  се-
годня вообще договориться.
   Ясно, значит пока что не выбрали никого.  Однако  Беренту  Карфангеру
хотелось разузнать обо всем поподробнее. Оглядевшись по сторонам, он за-
метил за одним из столов у самой двери в залу собраний своего тестя  Ио-
ханна Хармсена и тотчас встал и направился к нему. Торопливо поздоровав-
шись и вешая промокший плащ на спинку стула, он спросил:
   - Ну, как там?
   Хармсен пожал плечами и протянул:
   - Хм! Сдается мне, на этот раз роды будут нелегкими.
   - А мой дядя уже говорил!
   - Пока еще нет, садись, подождем немного.
   Берент Карфангер уселся за стол напротив  тестя.  Темно-русые  волосы
молодого шкипера, расчесанные на прямой пробор, спадали  на  белоснежный
кружевной воротник. Его узкое бледное лицо, которое  подошло  бы  скорее
кабинетному ученому, чем моряку, оттеняли небольшая, по тогдашней  моде,
бородка и тонкая полоска  усов.  Руки  его  казались  нежными.  Вряд  ли
кто-нибудь из посторонних поверил бы, что эти руки могут всадить  гарпун
в горб гренландского кита по самое древко или в хорошую волну удерживать
штурвал фрегата, идущего в крутой бейдевинд. И уж вовсе трудно было себе
представить, что этот молодой человек далеко не богатырского  телосложе-
ния умел так обращаться с, мягко говоря, не очень-то покладистыми  морс-
кими волками из команды своего судна, что у  последних  не  возникало  и
мысли перечить капитану.
   А между тем обстановка в зале собраний стала ничуть не менее оживлен-
ной, чем в пивной, правда, по несколько иной причине: вот уже более двух
часов старейшины гильдии не могли прийти к соглашению относительно  пре-
емника покойного капитана Карстена Реймерса. Споры грозили затянуться за
полночь, и это явно надоело одному из сидевших за длинным столом - Алер-
ту Хильдебрандсену Гроту, статному мужчине пятидесяти с  небольшим  лет.
Резким движением отодвинув наполовину отгороженную пивную кружку, он об-
ратился к присутствующим:
   - Ну, хорошо, любезные братья и друзья, я отлично  понимаю,  что  те,
кто ходит в Гренландию, хотели бы видеть в кресле Карстена Реймерса сво-
его, "гренландца", кто ходит в Испанию - "испанца", а те,  кто  ходит  в
Архангельск - "россиянина". Это все ясно, как ясно небо в морозную  лун-
ную ночь. Ясно и то, что мы хотим и должны выбрать нового члена  правле-
ния до того, как корабли начнут выходить в море.  Карстен  Реймерс  знал
Гренландское море не хуже, чем пруд возле своего дома, он бывал и в рос-
сийских, и в испанских портах. Не раз и не два он огибал мыс Горн и  мыс
Доброй Надежды, видел берега Бразилии и Ост-Индии.
   Многие из присутствующих согласно закивали при  этом,  и  Алерт  Грот
продолжал:
   - Вот почему я сейчас хочу предложить на его место  такого  человека,
который одинаково устраивал бы всех нас, как это было при жизни Карстена
Реймерса.
   Тут Алерт Грот сделал долгую паузу, и некоторые стали уже  выказывать
нетерпение, по зале прокатился ропот, грозивший вновь обратить  собрание
в бесплодную перепалку, как вдруг раздался  надтреснутый  голос  старого
Томаса Утенхольта:
   - Так кого же все-таки имеет в виду уважаемый господин Грот?
   Презрительная усмешка, на мгновение скривившая губы старика, не укры-
лась от Алерта Грота, он почувствовал, как в груди закипает ярость,  од-
нако тут же сдержал себя. Томас Утенхольт не только мог повлиять на  ис-
ход выборов, он был еще и судовладельцем, на службе у  которого  состоял
сам Алерт Хильдебрандсен Грот, нередко принимавший командование одним из
кораблей-конвоиров. Помимо этого, все, кто  когда-либо  имел  неосторож-
ность потерять благорасположение Утенхольта, очень быстро начинали  ощу-
щать это на собственной шкуре. Не раз  тот  или  иной  капитан,  боцман,
штурман или парусный мастер оказывался на берегу без жалованья и без на-
дежды наняться на какое-нибудь другое судно. Впрочем,  это  были  далеко
еще не самые  крутые  меры  мстительного  старика.  Поговаривали,  будто
кое-кто из повздоривших в свое время с  Утенхольтом  вовсе  не  случайно
утонул, свалившись по пьяному делу в Альстер, или поутру  был  найден  в
темном переулке с кинжалом в спине и вывернутыми карманами.  Находились,
правда, и такие, кто утверждал, что слухи эти распускает  не  кто  иной,
как сам Томас Утенхольт с единственной целью поддержать молву, будто это
его талеры и гульдены направляют клинок шпаги или дуло  пистолета  туда,
куда ему нужно, на самом же деле он отродясь ничем подобным на  занимал-
ся, ему вполне было достаточно, что об этом болтают на каждом углу.  Как
бы там ни было, от мнения Томаса Утенхольта сегодня зависело многое, ес-
ли не все, поэтому Алерт Грот подавил вспышку ярости, набрал в грудь по-
больше воздуха и провозгласил:
   - Я имею в виду всем вам известного  и  почитаемого  шкипера  Берента
Якобсона Карфангера, сына капитана и судовладельца Иоханна Якобсона Кар-
фангера и его супруги Анны, дочери шкипера Дитриха Янсена.
   Последние его слова прозвучали во внезапно наступившей тишине,  кото-
рую через несколько мгновений нарушил грохот  опрокинувшегося  кресла  -
столь поспешно вскочил со своего места Карстен Хольсте. С размаху  грох-
нув кулаком по столу, он возопил:
   - Кого?! Мы что, торчим здесь целый вечер ради того,  чтобы  выслуши-
вать ваши шутки, господин Грот? А если вы говорите серьезно, то я  хотел
бы спросить вас, на кой дьявол нам этот молокосос? Тогда  уж  и  я  могу
предложить моего Мартина: он как-никак на три года старше вашего племян-
ника Карфангера!
   И тут, как ни странно, именно Томас Утенхольт  сделал  попытку  унять
разбушевавшегося Хольсте, положив ему руку на плечо:
   - Успокойтесь, крестный, надо полагать, капитан Грот достаточно хоро-
шо обдумал свои слова, и наш долг - столь же серьезно к  ним  отнестись.
Давайте послушаем те доводы, которыми может подкрепить свое  предложение
один из наших почтенных сограждан и старейшин гильдии Алерт Хильдебранд-
сен Грот.
   Такого поворота событий Алерт Грот ожидал менее всего.  Еще  не  было
такого случая, чтобы Томас Утенхольт что-либо  предпринимал,  не  будучи
заранее уверенным в собственной выгоде. Однако времени  на  раздумья  по
этому поводу не оставалось, надо было немедленно  дать  достойный  отпор
Карстену Хольсте, поэтому Алерт Грот обратился к присутствующим:
   - Найдется ли в Гамбурге еще один шкипер, который бы с пятнадцати лет
ходил в море, знал все морские пути от Гренландии  до  Ост-Индии  и  при
этом всегда плавал в одиночку? К тому же этот шкипер, к досаде  английс-
ких приватиров, испанских и французских корсаров, не потерял еще ни  од-
ного корабля с тех пор, как здесь, в этой зале, десять лет назад  принял
морскую присягу, как полагается каждому шкиперу и капитану. Ни карибским
флибустьерам, ни берберийским пиратам из Алжира, Туниса  и  Триполитании
еще никогда не удавалось захватить и разграбить его судно. Не удавалось,
ибо искусство сражаться один на один с этим коварными разбойниками и по-
беждать их Берент Карфангер постигал у одного из величайших  флотоводцев
нашего времени - адмирала генеральных штатов Михиэла Адрианезона де Рюй-
тера. Так что вряд ли кому бы то ни было пристало называть его молокосо-
сом.
   - Вот-вот, к голландцам он подался постигать премудрости морского де-
ла, - прошипел из своего угла старый Хольсте, - в Гамбурге,  видите  ли,
ему не нашлось учителей, ха!
   - Да, к генеральным штатам, которые в сорок восьмом  году  откололись
от империи, - поддержал Хольсте кто-то из старейшин, а тот добавил:
   - Лучше не напоминайте мне об этих голландцах. Не они ли  прибрали  к
рукам всю нашу торговлю?
   - И весь промысел сельди!
   - И китовый тоже!
   Шум нарастал; все новые и новые голоса принимались поносить все  гол-
ландское, и в первую очередь тех гамбургских шкиперов и членов правления
капитанской гильдии, кто был голландского происхождения - всех этих  Ма-
ринсенов, Дорманов, Антонисенов, Карфангеров. Не забыли помянуть и само-
го Алерта Хильдебрандсена Грота. Некоторые кричали, что, дескать,  Алерт
Грот для того и предложил своего племянника, чтобы в  правлении  гильдии
снова стало одним голландцем больше. Наступал такой момент в споре, ког-
да словесные аргументы уступают место кулакам. И тогда вновь среди  нео-
писуемого гвалта раздался голос старого Утенхольта:
   - Тихо на корабле! Зачем понапрасну поднимать шум,  любезные  братья?
Разве не все мы в равной мере гамбургские мореходы? И разве не всех  нас
одинаково задевает то, что гамбуржцев повсеместно вытесняют с наезженных
торговых путей, из тех мест, где некогда все держала  в  руках  немецкая
Ганза? А вы тут ударяетесь в междоусобицы и распри. Если Берент  Якобсон
Карфангер кого-то не устраивает, пусть встанет и выскажется, как подоба-
ет члену правления гильдии.
   И Томас Утенхольт поочередно оглядел всех сидевших за  столом.  Вновь
поднялся со своего места Карстен Хольсте и заявил, что, по  его  разуме-
нию, если кто-то проплавал десять лет и не потерял при  этом  ни  одного
судна, то тут что-то нечисто. Не иначе этот Карфангер носит под  платьем
какой-нибудь там колдовской амулет или ведьмино зелье, а то и вовсе зап-
родал свою душу дьяволу, и дух его обречен после смерти вечно  скитаться
над морями, как тот голландец, что не сумел своими силами  обогнуть  мыс
Доброй Надежды и потому прибег к помощи сатаны.
   - Все вы знаете, - вещал старик, - что немало есть на свете  моряков,
кому привелось своими глазами видеть Летучего Голландца,  и  всякий  раз
эта встреча не предвещала ничего, кроме беды: или  жестокий  шторм,  или
подводные камни в тумане, или повальная болезнь среди матросов на судне.
   Приподнявшись, он наклонился над столом и, глядя в глаза Алерту  Гро-
ту, продолжал зловещим голосом:
   -   Подумайте   хорошенько,   отчего   это   ваш   племянник,    имея
один-единственный корабль, рискует больше любого другого шкипера?  Отче-
го, хочу я вас спросить, может он себе такое позволить, а? Истинно гово-
рю вам, Алерт Грот: хотите верьте, хотите нет, а много  есть  непонятных
вещей между небом и землей, и еще больше - между небом и водой,  гораздо
больше, чем вы думаете, провалиться мне на месте, если это не так!
   Ситуация вновь грозила обернуться против Карфангера, который и в  са-
мом деле происходил из голландской семьи, если бы не вмешательство Тома-
са Утенхольта, призвавшего собравшихся еще раз как  следует  обдумать  и
взвесить предложение Алерта Грота. Сказав это, он отодвинул свой стул  с
высокой спинкой и резными подлокотниками и направился к двери, бросив на
ходу, что собирается поглядеть, какая на дворе погода. Тут же сорвался с
места Карстен Хольсте и выскочил вслед за Утенхольтом, продолжая  его  в
чем-то убеждать. Через несколько минут оба вернулись в зал, и по выраже-
нию лица Карстена Хольсте можно было догадаться, что он больше не  будет
выступать против Берента Карфангера.
   Пока в зале разворачивались все эти события, Хармсен  и  Карфангер  в
пивной вели разговор о будущем гамбургского мореходства. Карфангер  счи-
тал, что использовавшееся до сих  пор  частное  конвоирование  рано  или
поздно приведет его к упадку. "Ганза, - говорил он, -  всегда  опиралась
на могучий военный флот империи, и хотя та не всегда оказывала ей непос-
редственную поддержку, все же без империи ганзейский союз ни за  что  не
достиг бы такого могущества. Нынче, однако, силы и власть империи уже не
те, как, впрочем, и города тоже, потому так  вольготно  живется  частным
конвоирам. И все это перед лицом того обстоятельства, что  помимо  такой
традиционно могучей морской державы, как Англия, на  сцену  выходит  еще
одна - Голландия: недавно отгремевшая война на море между  британцами  и
генеральными штатами не оставляет на этот счет никаких сомнений. И  если
гамбургский торговый флот собирается и в дальнейшем не сдавать своих по-
зиций в морской торговле, то в самом ближайшем  будущем  следует  начать
поиски новых средств для этого".
   Иоханн Хармсен поставил на стол рюмку, которую только  что  собирался
поднести ко рту. И чем только его зять забивает  себе  голову!  Едва  он
собрался что-либо ответить, как возле их стола появился Алерт Грот,  по-
ложил руку на плечо Карфангера и произнес:
   - Ступай за мной, Берент, выслушай решение правления гильдии.
   Войдя следом за ним в зал, Карфангер остановился у стола, за  которым
сидели старейшины в широкополых шкиперских шляпах, затенявших  их  лица.
Томас Утенхольт поднялся и огласил решение собрания, в  котором  говори-
лось, что почтенный, мужественный и многоопытный шкипер  Берент  Якобсон
Карфангер, гражданин вольного имперского и ганзейского города  Гамбурга,
избирается членом правления гильдии капитанов и шкиперов вместо скончав-
шегося Карстена - Реймерса. Затем судовладелец вручил  вновь  избранному
тяжелый почетный кубок братства и подвел его к стулу, на котором  раньше
сидел Карстен Реймерс.
   Так молодой шкипер Берент Карфангер, владелец "Мерсвина", был  избран
- и, судя по всему, единогласно - членом правления гильдии капитанов го-
рода Гамбурга. А между тем порывистый западный ветер без устали гнал над
Эльбой сплошную стену холодного дождя, и снег, еще вчера сверкавший  бе-
лизной, превращался в мутные потоки, уносившие с собой оставшийся с зимы
мусор в свинцовые воды Эльбы и Альстера, где в гавани уже начинали поти-
хоньку пробуждаться после долгой зимовки парусники торгового флота.
 
 
   ГЛАВА ВТОРАЯ
 
   В этом году Карфангер поначалу собирался  отправиться  в  Бразилию  и
ВестИндию, для чего зимой потратил много времени и сил  на  приобретение
партии хорошего скобяного товара и инструментов -  и  небезуспешно.  Уже
заготовлены были пилы и молотки, топоры и плуги, гвозди и прочие  товары
такого рода, которые на тех далеких берегах расходились быстро и по  хо-
рошей цене. К тому же не  приходилось  ломать  голову  насчет  обратного
фрахта: красное дерево, сахар, табак или пряности обходились в тех краях
недорого и всегда были в Гамбурге нарасхват. Однако за несколько  недель
до отплытия через Атлантику докатились до Гамбурга дурные вести:  порту-
гальцы вытеснили голландцев в севера Бразилии, а британцы - испанцев  из
Ямайки. Для Карфангера это означало потерю долголетних и надежных торго-
вых партнеров. Поиски и налаживание новых торговых  связей,  -  все  это
требовало времени, поэтому он решил отложить эти дела до будущей зимы.
   Ввиду всех этих обстоятельств  Карфангеру  пришлось  довольствоваться
лишь партией силезского полотна, которую надлежало доставить в испанский
порт Кадис. Обратный фрахт - несколько сотен бочонков малаги - был обес-
печен почти наверняка. На сей раз Карфангер  охотно  бы  изменил  своему
правилу плавать в одиночку: путь его лежал в испанские воды, а  западное
Средиземноморье и Гибралтарский пролив буквально кишели  североафриканс-
кими пиратами: целые эскадры их быстроходных  и  маневренных  парусников
рыскали здесь в поисках добычи. Но ожидать попутного конвоя  -  означало
потерять много драгоценного времени, да и "Мерсвин", как видно,  отправ-
лялся в свое последнее плавание: после этой навигации Карфангер собирал-
ся начать постройку нового корабля, который  полностью  отвечал  бы  его
представлениям об идеальном судне. Что касается старика  "Мерсвина",  то
без капитального ремонта, который стоил бы кучу денег, нечего было и по-
мышлять о выходе на нем в Атлантику. В то же время он еще мог  сослужить
хозяину добрую службу, плавая в Англию, Голландию или страны балтийского
побережья.
   Как раз в постройку нового корабля Карфангер и собирался вложить  всю
прибыль от этой навигации. Пока что его кошелек был почти что пуст:  по-
купка дома в Новом городе, всей обстановки обошлась гораздо дороже,  чем
он рассчитывал.
   Таким образом, выбора у Карфангера не было. Он еще более укрепился  в
своем решении отправиться в Испанию, когда оттуда через Голландию пришла
добрая весть. Адмирал Михиэл де Рюйтер со своей могучей эскадрой  высту-
пил против берберийских пиратов, дерзость которых перешла  все  границы,
пока Англия и Голландия целых три года воевали между собой за господство
на морях.
   Но уже вскоре после отплытия стало казаться, что на сей  раз  фортуна
отвернулась от капитана Карфангера. Началось с того, что отплытие "Мерс-
вина" состоялось на несколько недель позже обычного,  затем  в  Ла-Манше
судно попало в полосу непроглядного тумана. Когда туман наконец рассеял-
ся, задул крепкий встречный вест, так что им понадобилась почти  неделя,
чтобы выйти из пролива.
   И только в первых числах мая паруса "Мерсвина" наконец выгнулись  под
напором свежего атлантического бриза, и его капитан приказал взять  курс
зюйд-вест. Вот уже несколько дней подряд Карфангер не снимал тяжелых ма-
тросских сапог и задубевшего промасленного плаща. Иногда днем при  хоро-
шей видимости он поручал свой старый бравый корабль заботам штурмана Яна
Янсена, а сам усаживался на бухту пенькового троса, прислонясь спиной  к
бизань-мачте, чтобы подремать часок-другой. Все остальное время он мерил
шагами палубу на шканцах, то и дело поднося к  глазам  подзорную  трубу,
наблюдал за волнением и капризами ветра, вглядывался в очертания показы-
вавшихся на горизонте парусников и отдавал команды по маневрированию ко-
раблем.
   Теперь же, когда паруса "Мерсвина" наполнял свежий ветер и судно  шло
новым курсом через просторы Атлантического океана, у него появилась воз-
можность ненадолго отвлечься вт мыслей и забот о людях, судне и грузе  в
его трюме. Карфангер окликнул штурмана:
   - Янсен, я думаю, в ближайшее время ветер не переменится. Ближе к ве-
черу, когда он задует в корму, можно будет поставить лисели. Я пока пой-
ду, прилягу ненадолго. Команда пусть тоже отдохнет. Вы же глядите в оба.
   - Есть глядеть в оба, господин капитан, - отозвался Ян Янсен. Он  был
не новичок в морском деле. В свое время ему приходилось огибать  грозный
мыс Горн, под началом де Рюйтера бороздить просторы Тихого и  Индийского
океанов. Много лет прошло с тех пор, десятка полтора, не  меньше.  В  ту
пору Ян Янсен служил простым матросом, а де Рюйтер был  молодым  капита-
ном, вроде нынешнего Карфангера. Совместная служба под началом голландца
де Рюйтера прочно связывала капитана и штурмана "Мерсвина".
   - Желаю спокойной вахты, штурман, - Карфангер еще раз обвел  взглядом
горизонт, оглядел такелаж и паруса судна и лишь после  этого  отправился
на полуют, спустился по трапу в узкий проход  между  жилыми  помещениями
правого и левого борта, в которых размещались корабельный плотник, таке-
лажный мастер, боцман и штурман. Проход вел к  капитанской  каюте,  мало
чем отличавшейся от подобных кают на других торговых суднах.  В  боковых
отсеках, выдававшихся за наружную обшивку  обоих  бортов,  располагались
друг за другом отделенные от прохода занавесками койки - по две с каждой
стороны, - освещавшиеся крошечными иллюминаторами. Под  пятью  кормовыми
окнами, параллельно ахтерштевню, стоял обитый толстым сукном топчан,  по
обе стороны от него - ряд невысоких,  всего  до  нижнего  края  кормовых
окон, шкафов. Еще два шкафа, но уже высоких, достававших до самой  пере-
борки, виднелись по обе стороны от двери. Возле топчана стоял стол, при-
битый к покрытому ковром полу железными скобами. Единственную  подвижную
мебель составляли три кресла с клешнеобразными ножками,  расположившиеся
полукругом у стола, над которым раскачивался, описывая самые  замыслова-
тые фигуры, подвешенный на цепях к переборке окованный железом фонарь.
   Некоторое время Карфангер, словно завороженный, не отрывал взгляд  от
этого маятника, затем энергично встряхнул головой.
   "Чепуха, - подумалось ему, - фонарь неподвижен, неподвижен как и Сол-
нце. Зато все остальное находится в беспрестанном движении - звезды. Лу-
на и Земля. Ветер и волны движут корабль, раскачивают его,  в  то  время
как фонарь... Еще недавно он светил в Гамбурге, теперь вот приплыл вмес-
те с судном сюда, сам оставаясь неподвижным... неподвижным ли?"  Карфан-
гер провел ладонью по лбу, словно стирая эту мысль из памяти. Как был, в
тяжелых сапогах и задубевшем от сырости плаще, он рухнул в одно из  кре-
сел с ножками-клешнями у стола, заваленного книгами, морскими картами  и
всевозможными измерительными инструментами. В огромном количестве книг и
заключалось, собственно, единственное отличие этой капитанской каюты  от
ей подобных: стопы книг на немецком, голландском, английском и французс-
ком языках громоздились и на маленьких шкафах, чуть ли  не  до  половины
закрывая кормовые окна. Конечно, капитан "Мерсвина" отдавал Богово Богу,
однако в повседневной жизни и  труде  предпочитал  руководствоваться  не
только мудростью Писания.
   Он вдруг подумал о том, как много в мире изменилось с  тех  пор,  как
Христофор Колумб в поисках Индии отправился на запад, и  последний  уце-
левший корабль Фернана Магеллана впервые совершил кругосветное путешест-
вие. Протянув руку, Карфангер извлек из вороха книг на столе Ветхий  за-
вет, открыл его и стал читать. "И нарек Адам жену свою Евой,  ибо  стала
она матерью всех живых". "Всех живых" стояло там, а не "всех живущих", и
прежде чем Карфангер успел задуматься над этим, его сморил  сон.  Голова
его опустилась на согнутую руку, закрывавшую притчу об изгнании из  рая.
Фонарь над столом перестал раскачиваться.  "Мерсвин"  по-прежнему  ходко
шел вперед, переваливаясь с боку на бок на крутых гребнях волн  Атланти-
ческого океана.
   Одинокая фигура Яна Янсена с подзорной трубой под мышкой  по-прежнему
маячила на шканцах. Уже несколько часов подряд штурман мерил шагами  па-
лубу; остановившись, он взглянул на небо и едва только  успел  подумать,
что солнце уже в зените, как сверху, с мачты, донесся крик дозорного:
   - О-го-го! Парус впереди слева по борту!
   Ян Янсен буквально взлетел по лесенке на  полуют  и  навел  подзорную
трубу. Но встречный корабль находился еще далеко, и прошло не менее  по-
лучаса, прежде чем он приблизился настолько, чтобы можно было сказать  о
нем что-либо определенное. Это был раздутый в боках низко сидящий в воде
галион, наполовину скрытый огромным блинд  -  парусом,  построенный,  по
всей вероятности, на одной из английских верфей. Но на топе его фок-мач-
ты развевался флаг принца Оранского,  а  на  топе  грот-мачты  -  нидер-
ландский флаг. Флагов на бизань-мачте и на кормовом  флагштоке  не  было
видно: их скрывали паруса и такелаж. Штурман прикинул, что водоизмещени-
ем встречный парусник будет тонн на  пятьсот,  против  неполных  трехсот
"Мерсвина". Отсюда следовало, что у незнакомца  больше  пушек.  Все  это
следовало оценить как  можно  раньше,  на  тот  случай,  если  намерения
встречного корабля окажутся не  самыми  лучшими.  От  наметанного  глаза
штурмана не укрылось и преимущество незнакомца  в  парусном  вооружении,
тем более, что "Мерсвину" пришлось бы, если дело и впрямь дойдет до сра-
жения, убрать лисели, чтобы лучше маневрировать. Парусник  подходил  все
ближе, вскоре Янсен мог уже отчетливо различить в его левом борту четыр-
надцать орудийных портов. Еще четырнадцать орудий правого  борта  и  две
кормовых пушки - на судах такого типа они обычно устанавливались по  обе
стороны от руля - давали в общей сложности тридцать орудий, в  то  время
как "Мерсвин" нес всего пять восемнадцатифунтовых пушек по каждому борту
и две двадцатичетырехфунтовых на корме.
   Тут на полуюте появился боцман Клаус Петерсен.
   - Ну, что там видно, лейтенант? - Всякий раз, когда в  воздухе  пахло
порохом, боцман величал штурмана лейтенантом - такое звание обычно носил
первый помощник капитана на военных кораблях, а Берент  Карфангер,  про-
шедший выучку у адмирала де Рюйтера, поставил на "Мерсвине"  дело  таким
образом, что в опасных ситуациях на его корабле начинали действовать во-
енная дисциплина и субординация.
   - Гляди, у встречного на фок-мачте Оранский флаг, а судно английского
образца.
   - Думаешь, тут что-то нечисто?
   - Был у алжирцев раньше один капитан  из  вероотступников.  Мой  отец
дважды встречался с ним в море. Он называл себя Морад-реис, однако  нас-
тоящее имя его было Ян Яне, родом из Фландрии...
   - Ух ты, вроде как тезка твой, - попробовал, было,  сострить  боцман,
однако штурман резко оборвал его:
   - Еще раз от тебя такое услышу - смотри!.. Да, так вот этот Морад-ре-
ис в двадцать седьмом году отправился в Исландию, рассчитывая там  пожи-
виться кой-какой добычей, однако из этого мало что вышло. Тогда он  взял
в плен сотни четыре исландцев, погрузил их на свои суда и потом продал в
рабство. Вот что рассказывал мой отец. И еще он говорил, помню, что  тот
Морад-реис вместо алжирского - со звездой и полумесяцем -  часто  плавал
под флагом принца Оранского, совсем как этот там.
   - Погоди, но ведь со времени исландского рейда прошло добрых тридцать
лет, - высказал свои сомнения боцман.
   - Это ни о чем не говорит. Что бы там ни было, надо будить капитана и
готовить пушки к бою.
   - Мои пушки всегда наготове, - тоном  уязвленного  самолюбия  отвечал
боцман, исполнявший на "Мерсвине" и обязанности констебля, командовавше-
го всей корабельной артиллерией. Все еще недовольным голосом он окликнул
юнгу Хейна Ольсена:
   - Эй, постреленок! Беги, разбуди хозяина.
   Не прошло и минуты, как на полуюте появился капитан, все в тех же са-
погах и плаще. Пока штурман скороговоркой докладывал о результатах своих
наблюдений, он пристально следил за маневрами чужака,  который,  лавируя
длинными галсами против все больше забиравшего к  северу  ветра,  вскоре
прошел мимо "Мерсвина" с подветренной стороны  на  расстоянии  не  более
двух полетов пушечного ядра. Теперь стал отчетливо виден и  красно-бело-
синий нидерландский флаг на корме незнакомца. Но Карфангер не спешил по-
верить в то, что на этот раз все обойдется: слишком часто случалось  ему
наблюдать, как пираты показывали свое истинное лицо лишь перед самым на-
падением. К тому же встречный корабль пока находился в невыгодном  поло-
жении, так что оставалось лишь ждать дальнейшего  развития  событий:  он
вполне мог развернуться за кормой гамбуржца, чтобы затем,  идя  на  всех
парусах в фордевинд, поравняться с "Мерсвином" и одним  бортовым  залпом
разнести ему в клочья такелаж, после чего взятие судна на  абордаж  было
бы для многочисленной пиратской команды детской забавой.
   Но незнакомец не сворачивал со своего курса, его орудийные порты  ос-
тавались закрытыми, и ничего пока не  предвещало  возможного  нападения.
Вряд ли в эти минуты среди команды "Мерсвина" нашелся бы такой,  кто  не
молил в душе Бога оставить порты и дальше закрытыми, отвести от их судна
угрозу стычки с пиратами. Не то чтобы они трусили или не доверяли своему
капитану, или впервые попали в такую переделку - нет, просто каждый  от-
лично понимал: в случае чего не очень резвому "Мерсвину" не угнаться  за
маневрами более быстроходного чужака, а в абордажной схватке его команде
не устоять против нескольких сотен пиратов, даже  если  гамбуржцы  будут
показывать чудеса храбрости и ловкости. Если не случится чуда или не по-
доспеет откуда-нибудь нечаянная помощь, у всех у них  одна  дорога  -  в
жестокие цепи рабства. Но напрасно вглядывался марсовый в горизонт: спа-
сительного паруса нигде не было видно. Более того, он вдруг с ужасом об-
наружил, что чужак развернулся и помчался вслед за "Мерсвином", настигая
его, словно морской орел, ринувшийся из-под облаков на зазевавшуюся  ут-
ку. Страх клещами сдавил горло марсового, он лишь нелепо замахал руками,
не в силах издать ни звука. Снизу донесся голос капитана:
   - Эй, на марсе, протри-ка, приятель, глаза!
   Тут оцепенение дозорного словно рукой сняло; свесившись вниз, он  за-
вопил что было мочи:
   - О-го-го! Они повернули! Господи Иисусе, спаси нас и помилуй!
   В то же мгновение на его глазах с топа грот-мачты исчез нидерландский
флаг и вместо него на ветру заполоскался алжирский.
   - Пираты!! Морские разбойники! Они выкинули зеленый флаг!
   Карфангер, уже совещавшийся с боцманом и штурманом, обернулся на  ис-
тошный вопль матроса - марсовый не ошибся. Теперь оставалось только дей-
ствовать, и действовать быстро и решительно. Карфангер приказал свистать
всех наверх и тотчас принялся отдавать распоряжения к предстоящему  бою.
Пока оставалась хоть малейшая возможность уйти или отбиться от  пиратов,
он и не помышлял о капитуляции. Прежде всего он приказал спустить на во-
ду большую шлюпку, взяв ее на буксир: тем самым на орудийной палубе  ос-
вобождалось место для канониров, уже суетившихся вокруг пушек. Так  пос-
тупали капитаны всех военных кораблей. Тем  временем  боцман  следил  за
тем, как сковывают кусками толстой цепи попарно ядра и заряжают ими пуш-
ки, в том числе и обе двадцатичетырехфунтовые на  корме.  Матросам  было
приказано держаться наготове и убрать лисели, как только прозвучит  при-
каз капитана. Затем Карфангер обратился к своим людям, стараясь  придать
голосу как можно больше спокойствия и проникновенности:
   - Теперь наша судьба в руках Божьих: одному ему известно, удастся  ли
нам отстоять нашу жизнь и свободу. Помните, что Господь не вознаграждает
трусов и нерадивых. Я же требую, чтобы приказы мои исполнялись в точнос-
ти и без малейшего промедления. В противном случае не миновать кары Все-
вышнего всем нам, а растяпам - в первую очередь. С Богом, братья?
   - С Богом, капитан! - откликнулось несколько голосов; многие забормо-
тали уже "Отче наш", и Карфангер хотел было поторопить их, но  передумал
и обернулся к Яну Янсену.
   - Штурман, становитесь сами за штурвал и внимательно следите за моими
приказаниями.
   Карфангер не спускал глаз с пиратского корабля, который шел в кильва-
тере "Мерсвина" на расстоянии в несколько кабельтовых. В том, что он на-
стигнет гамбуржцев, сомневаться не приходилось, это был лишь вопрос вре-
мени, каждая минута которого становилась для "Мерсвина"  дороже  золота,
ибо пушки все еще не были заряжены. Прошло не менее часа, прежде чем бо-
цман поднялся на полуют и доложил, что все готово.
   - Хорошо, Петерсен, - по обыкновению сдержанно отозвался Карфангер. -
А теперь слушайте меня внимательно. Мы  будем  постоянно  держать  такой
курс, чтобы преследователи оставались у нас в кильватере. Если они заду-
мают обойти нас слева, мы отвернем вправо, если справа - отвернем влево.
Таким образом, им, чтобы не отстать, придется  повторять  наши  маневры.
Боцман, вы лично примете команду над обеими кормовыми  пушками,  и  если
вам не удастся с одного залпа срубить алжирцу фок-мачту  -  лучше  сразу
прыгайте за борт!
   - Неужто вы полагаете, капитан, что они подойдут так близко? - засом-
невался боцман. - Будь я ихним капитаном, ни за что не полез бы под дула
кормовых пушек кого бы то ни было.
   - Не беспокойтесь, боцман, на этот счет у меня имеются кое-какие  со-
ображения, - и Карфангер подозвал к  себе  такелажного  мастера  Хинриха
Моллера. Когда тот подошел, он изложил обоим суть  своего  замысла:  для
начала убрать лисели, чтобы легче было маневрировать, а когда пираты по-
дойдут кабельтова на два-три,  моментально  убрать  марсели,  так  чтобы
"Мерсвин" резко потерял ход.
   - Гром и дьяволы! - вскричал при этих словах боцман. -  Вот  уж  чего
они никак не ожидают. Ты, Хинрих, поддай там жару  своим  ребятам,  чтоб
поживее поворачивались, не то эти молодцы за кормой раскусят  наш  замы-
сел, а я уж позабочусь о фейерверке.
   Убедившись, что такелажный мастер тоже понял его намерения, Карфангер
приказал убрать лисели. Тотчас десятка полтора матросов, с кошачьей лов-
костью перебирая руками и ногами выбленки, вскарабкались  по  вантам  на
марса-рей, добрались до ноков и мигом  свернули  дополнительные  паруса.
"Мерсвин" замедлил свой бег по волнам. Карфангер не спускал глаз  с  пи-
ратского корабля, приближавшегося с каждой минутой,  чтобы  своевременно
распознать каждый его маневр и не опоздать с ответным. Он  знал,  с  кем
имеет дело: североафриканские рейсы - так турки и арабы  называли  своих
пиратских капитанов - не зря слыли опытными мореходами.
   Тем временем боцман Петерсен и два лучших канонира-наводчика вновь  и
вновь проверяли заряды пушек, и тщательнее всего - обеих кормовых.
   - Пушку левого борта наведите чуть повыше, - наставлял боцман канони-
ров, - чтобы уж наверняка перерубить им фока-рей. И помните, ребята,  не
сделаете это с первого залпа - можете становиться на последнюю  молитву,
ибо на второй залп у нас времени не будет.
   В этом боцман был абсолютно прав, поскольку  канониры,  способные  за
час произвести три выстрела из одной и той же пушки, попадались не чаще,
чем серебряные талеры в нищенской суме. Большинству из  них  требовалось
на перезарядку пушки не менее получаса. Пристроившись сбоку от неуклюже-
го баллера руля, Петерсен высматривал через  полукруглый  гельмпорт  пи-
ратский корабль, по-прежнему державшийся в кильватере, но еще не прибли-
зившийся на расстояние пушечного выстрела. "Не приведи Господь, -  поду-
мал он, - ежели рейсу взбредет в голову прямо  сейчас  отвернуть  вправо
или влево, тогда все расчеты капитана пойдут прахом".
   Как раз в этот момент Карфангер отдал приказ взять марсели не гитовы,
и "Мерсвин" почти задрейфовал. Алжирцы не ожидали такого маневра,  и  их
корабль на всех парусах мчался прямо на корму  гамбургского  судна,  где
боцман Петерсен пытался поймать момент для залпа: судно то  взлетало  на
гребнях волн, то вновь проваливалось. Вдруг за его спиной появился  юнга
Хейн Ольсен.
   - Боцман, капитан велел передать: приготовьтесь, убираем всю  паруси-
ну!
   Петерсен, не оборачиваясь, махнул рукой в знак того, что услышал  юн-
гу, продолжая безотрывно следить за пиратским кораблем. Подле обеих кор-
мовых пушек уже стояли канониры с дымящимися фитилями в руках.
   Такелаж алжирца заслонял почти полнеба. Боцман, чувствуя, как струйки
пота текут у него между лопаток, прижал к груди стиснутые кулаки, выждал
еще какое-то мгновение - и, разом выбросив руки в стороны, рявкнул:
   - Пли!!
   В ту же секунду ему заложило уши от грохота; обе пушки, разрядившись,
дернулись на канатах, которыми были принайтовлены к гакаборту;  содрога-
ние прокатилось по корпусу корабля, клубы дыма заволокли все  вокруг,  и
на несколько мгновений воцарилась тишина.
   Но Клаус Петерсен не стал ждать, пока дым рассеется, а  снова  погнал
канониров к пушкам. Зашипели мокрые тряпки, навернутые на банники, кото-
рыми пушкари прочищали горячие стволы орудий от пороховой гари -  и  тут
эти звуки заглушили радостные крики палубной команды. Боцман  кинулся  к
гельмпорту: на том месте, где у алжирца только что возвышалась  фок-мач-
та, из дикой неразберихи исковерканного такелажа, обломков стеньги и ре-
ев, из рваной парусины торчал лишь куцый обрубок.
   - Хо-хо, сынки! - вскричал боцман, готовый пуститься в пляс от радос-
ти. - За такую работу с меня причитается, будет вам в Кадисе добрая  вы-
пивка!
   Однако торжествовать победу было еще рано, и  боцман  вновь  принялся
торопить канониров; впрочем, они  и  без  того  чуть  ли  не  летали  на
крыльях. Карфангер же своим энергичным голосом отдал  команду  брасопить
реи и ставить все паруса, кроме лиселей, отвел "Мерсвин" на добрую  милю
к югу и, оказавшись вне пределов  досягаемости  пушек  пиратов,  положил
судно в Дрейф.
   Сквозь скрип реев со стороны алжирца доносились дикие крики  и  прок-
лятья пиратов, лихорадочно суетившихся вокруг бесформенной груды из  ос-
татков такелажа и пытавшихся поставить запасную фок-мачту.
   - Что вы задумали, капитан? - встревоженно спросил штурман.
   - Хочу раз и навсегда отвадить их от дурной привычки нападать на мир-
ные торговые суда, - промолвил в ответ Карфангер.
   Ян Янсен от изумления потерял дар речи. Сам он был не из робкого  де-
сятка и не раз сумел доказать это, однако замысел капитана показался ему
чересчур легкомысленным и безрассудным.
   - Прошу на меня не сердиться, капитан, но я хотел бы заметить, -  ос-
торожно начал Янсен, - что мы,  против  ожидания,  необыкновенно  удачно
выбрались из переделки. Замахиваться на большее - значит без нужды иску-
шать судьбу. Подумайте, ведь даже у самого искусного ткача нить  нет-нет
да и рвется, а то, что приносит прилив, с такой  же  легкостью  уносится
отливом.
   - Штурман, - в голосе Карфангера зазвучал металл, - на судне командую
я, ваша обязанность - выполнять приказы. - С этими словами он  обернулся
к команде, сгрудившейся на палубе.
   - Робким нечего надеяться на удачу! - воскликнул  он.  -  Конечно,  с
зайцами не охотятся на волков, поэтому я предлагаю вам: пусть тот,  кому
не по себе, спускается вниз. Но только в Кадисе ему  придется  сойти  на
берег и поискать себе другое судно. Тем, кто остается на палубе и у ору-
дий, я хочу объяснить мой замысел. Мы подойдем к алжирцу с носа, где нет
пушек, и всадим ему в ватерлинию залп сначала правого, а потом и  левого
борта. Я думаю, десяти зарядов будет достаточно, чтобы отправить в гости
к морским чертям их корабль.
   - Или наш, - пробурчал кто-то из недовольных себе под  нос,  но  так,
чтобы эти слова не достигли ушей даже унтер-офицеров, не  говоря  уже  о
капитане. В конце концов, это не одно и то же: защищаться,  спасая  свою
жизнь и свое добро, или атаковать, пусть даже и морских разбойников, ко-
торых сам Бог велел истреблять при любой возможности. Но на судне  слово
капитана - закон, не подчиниться которому нельзя, и "Мерсвин", взяв курс
вест, описал вокруг пиратского корабля, дрейфовавшего боком  к  ветру  в
южном направлении, широкий полукруг и стал приближаться к нему.  Карфан-
гер велел зарифить паруса, и его корабль малым ходом прошел  примерно  в
полукабельтове от носа алжирца, что увеличило точность стрельбы  из  пу-
шек. Хотя пираты и встретили приближающийся "Мерсвин" дикой  пальбой  из
более чем полусотни мушкетов и аркебуз, полуфунтовые ядра которых проды-
рявили в нескольких местах грот-марсель, это не помешало боцману  и  его
пушкарям разрядить пушки правого борта в носовую часть пиратского галио-
на. Окутанный клубами порохового дыма "Мерсвин" тотчас  повернул  против
ветра, так что алжирец теперь дрейфовал прямо на него. Дым рассеялся,  и
выяснилось, что ядра только двух восемнадцатифунтовых орудий из пяти по-
пали в ватерлинию; этого было мало. Но так как  "Мерсвин"  на  этот  раз
почти не двигался, залп пушек левого  борта  оказался  куда  более  при-
цельным: четыре ядра так  продырявили  корпус  пиратского  корабля,  что
внутрь его неудержимыми потоками хлынула вода.
   И снова гамбуржцы отошли от пиратского парусника, чтобы канониры мог-
ли, не подвергаясь опасности, перезарядить пушки. Карфангер не сомневал-
ся, что после третьего залпа с пиратами будет покончено.  "Мерсвин"  еще
раз проделал тот же маневр - и в носовой части  алжирца  стало  на  нес-
колько дыр больше. Пираты же вновь открыли бешеный огонь из  мушкетов  и
аркебуз, пули так и щелкали вокруг, впиваясь в рангоут и переборки;  ко-
манда "Мерсвина" поспешила укрыться за фальшбортом, некоторые ничком по-
падали на палубу.
   Когда пальба стихла, один из лежавших так и  не  поднялся:  мушкетная
пуля пробила тощую шею корабельного плотника навылет, и его сын,  Михель
Зиверс, упав на колени, тщетно пытался сорванным с головы платком  унять
кровь, хлеставшую из раны.
   И тихо стало на палубе "Мерсвина", после недавнего грохота боя тишина
казалась еще более пронзительной. Никто даже не смотрел  в  сторону  пи-
ратского корабля, стремительно погружавшегося  в  пучину  носом  вперед;
умолкли  победные  крики.  Кое-кто  украдкой  поглядывал  на   капитана,
по-прежнему стоявшего на полуюте. Долго стоял он там, сняв шляпу и опус-
тив голову, потом медленно сошел на палубу  и  приблизился  к  погибшему
плотнику, которого товарищи уже уложили на крышку  люка.  Чувствуя,  что
все взгляды направлены теперь на него,  Карфангер  стянул  с  плеч  свой
плащ, накрыл им покойника и, повернувшись, хотел уже отойти  в  сторону,
как вдруг дорогу ему преградил Михель Зиверс.
   - Постойте, шкипер! Мой отец погиб по вашей вине.
   Карфангер поднял взгляд на матроса, который был выше его чуть  ли  не
на голову.
   - Последние слова ты мог бы оставить при себе, Михель Зиверс. Но я не
держу на тебя зла: гибель твоего отца и для меня тяжелый удар.  Посмотри
на мой плащ - в нем две дыры от алжирских мушкетных пуль;  будь  стрелки
поудачливее, я лежал бы сейчас здесь рядом с  твоим  отцом.  Но  Господь
распорядился иначе... О сумме, которая причитается вашей семье за потерю
кормильца, поговорим в Кадисе, сейчас не до того. Обещаю тебе не  поску-
питься.
   Однако Михель Зиверс не унимался; тем не менее Карфангер не стал  да-
лее препираться с матросом, а приказал тотчас брасопить реи и идти к то-
му месту, где над пиратским кораблем только что сомкнулись воды  океана.
Там на волнах, среди обломков  рангоута  и  пустых  бочонков,  болталась
большая шлюпка пиратов, ежесекундно грозя опрокинуться:  десятки  барах-
тавшихся вокруг алжирцев пытались ухватиться за ее борта, а  сидевшие  в
шлюпке били их по рукам и головам веслами.
   - Не иначе вы собираетесь вылавливать этих разбойников из воды, хозя-
ин? - недоуменно спросил штурман.
   - Разумеется.
   - Чтобы их потом перевешать?
   - Ни один из них повешен не будет, - отрезал Карфангер. - Я  отправлю
их назад в Алжир, где обменяю на пленных гамбургских моряков - ведь  вы-
куп каждого из них обходится "кассе восьми реалов" в добрую сотню  тале-
ров. И пусть об этом задумается каждый, кто сомневается  в  правильности
моих действий и в необходимости в третий раз атаковать алжирцев.
   Солнце давно перевалило зенит, когда "Мерсвин" наконец лег на прежний
курс. В его трюме помимо двадцати трех пленных пиратов  сидел  и  Михель
Зиверс, закованный в цепи по приказу Карфангера. Сын погибшего плотника,
вопреки приказу капитана не трогать безоружных алжирцев,  набросился  на
них и топором своего отца зарубил шестерых. До Кадиса у него будет время
подумать, сказал капитан, станет ли он еще требовать каких-то денег  или
они теперь квиты.
   Остальным за этот рейс было обещано двойное жалованье.
 
 
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 
   В то время как "Мерсвин", одевшись во все паруса,  бодро  шел  курсом
зюйд, его хозяин, погруженный в глубокие раздумья, расхаживал по палубе.
Нелепая губель корабельного плотника резко омрачила  радость  по  поводу
столь блестящей победы над пиратами. Да еще этот сумасбродный бунт Михе-
ля Зиверса. На море правит приказ капитана, только он один может  требо-
вать абсолютного повиновения. И все же между ним и матросами из палубной
команды наметилась отчужденность. Словно они никогда прежде не подверга-
ли свою жизнь риску и не попадали в передряги похуже этой... Что  ж  ему
теперь встать перед всеми, покаянно ударить себя  в  грудь  и  признать:
"Да, третья атака была ошибкой, и в гибели плотника  виновен  тоже  я!"?
Они еще не оставили за собой мыс Финистерре  -  северо-западную  оконеч-
ность Пиренейского полуострова, - еще простирались перед "Мерсвином" во-
ды коварного Бискайского залива, в котором в любое время и с любой  сто-
роны мог налететь шквал: и если в такой обстановке нельзя целиком  поло-
житься на команду, то опасность возрастает неизмеримо.
   Но неужели третья атака и впрямь была  излишней?  Конечно,  пиратский
корабль затонул бы и без того, но кто знает, сколько драгоценного време-
ни, которого они и так уже потеряли немало, ушло бы на ожидание? Или  же
надо было довольствоваться малым - срубленной фок-мачтой алжирца?  Ясное
дело, без нее берберийцам нечего было и помышлять о погоне  за  "Мерсви-
ном", но тогда в его трюме не сидели бы сейчас две дюжины пленных  пира-
тов. Капитан Берент Карфангер был  самым  молодым  из  членов  правления
гильдии капитанов Гамбурга, он не  имел  столько  судов,  сколько  Томас
Утенхольт и большинство других  судовладельцев,  поэтому  удачный  исход
сражения с алжирцами, да еще двадцать три пленных пирата намного повысят
его авторитет и влияние... Но не объяснять же все это команде!
   Над телом погибшего плотника тем временем  хлопотал  старый  парусный
мастер, зашивавший его в полотняный саван; в ноги покойника уже были по-
ложены два пушечных ядра, как этого требовал морской обычай. Тот же обы-
чай не позволял оставлять мертвеца на судне более суток, ибо это  прино-
сило несчастье. За  спиной  парусного  мастера  робко  жался  юнга  Хейн
Ольсен, следя за его сноровистыми руками. Мальчишка  трусил  не  столько
оттого, что видел перед собой покойника, а скорее по  той  причине,  что
про старика-мастера ходили слухи, будто он  может  предсказать  чью-либо
смерть или несчастье, которое должно непременно приключиться с кораблем,
и умеет разговаривать с мертвецами. Вот и сейчас он что-то бормотал себе
под нос, словно беседовал с мертвым плотником,  восковое  лицо  которого
еще виднелось из складок савана. Юнга никак не решался заговорить с мас-
тером, но когда тот вдруг проткнул толстой иглой нос покойника,  не  вы-
держал и взвизгнул:
   - Ой, да вы же воткнули иглу ему прямо...
   - В нос, хотел ты, верно, сказать, Хейн? - не дал ему договорить ста-
рик. - Да, последний стежок должен проходить через нос, а не то покойник
может вернуться и натворить бед. Так уж принято у моряков, и ничего  тут
не поделаешь.
   - Но как же мертвецы могут возвращаться?
   - Как? Да очень просто. Вот послушай, что приключилось  лет  двадцать
тому назад на голландском фрегате "Оран". Был у них там старший  боцман,
рыжебородый такой детина и кривой на  один  глаз.  Команда  его  любила.
Только был у него один большой недостаток - пил  без  всякой  меры.  Эта
страсть его и сгубила: помер он на "Оране". Как водится,  зашили  его  в
саван и сбросили через планшир ногами вперед. А парусный мастер,  то  ли
по неведению, то ли по забывчивости, последний-то стежок через нос и  не
пропустил. Ну и вот, потом пришел, стало быть, на "Оран"  новый  старший
боцман и занял койку рыжебородого. Вроде все опять пошло своим  чередом.
АН нет! Как-то ночью - дело было в апреле, и "Оран" как раз шел домой  -
все подвахтенные проснулись от диких воплей.  Офицеры  повыскакивали  из
кают, матросы повыпрыгивали из коек и видят:  новый  боцман  мечется  по
кубрику, от ужаса глаза выпучил и орет благим матом:
   - Мертвец, мертвец в моей койке, одноглазый и с рыжей бородой!!
   Тут несколько человек кинулись посмотреть на койку боцмана - и впрямь
она оказалась мокрой, хоть выжимай. Мертвеца они, правда, уже не  нашли.
Вот такая история произошла тогда на "Оране".
   - А потом, после этого, мертвец опять приходил?
   - Нет, больше не приходил.
   Юнга молчал, но старик чувствовал, что он хочет, но не  решается  еще
что-то сказать.
   - Боишься, что смерть старого Зиверса навлечет на нас беду?
   Хейн Ольсен кивнул. Старый мастер погладил его по вихрастой голове  и
сказал:
   - Знавал я капитанов, которые  без  всяких  разговоров  приказали  бы
вздернуть Михеля Зиверса на фор-брам-рее. А теперь беги, разыщи  боцмана
и передай, что с плотником все готово.
   Спустя немного времени по всему кораблю разнесся зычный голос  Клауса
Петерсена:
   - Все наверх хоронить моряка!
   Карфангер приказал положить "Мерсвин" в дрейф. Вся  команда  выстрои-
лась полукругом у подветренного борта, четверо маатов принесли  покойни-
ка, лежавшего на неширокой доске, и опустили его на палубу у фальшборта.
   - Приведите его сына, - велел капитан, - и без оков.
   Два помощника боцмана привели Михеля Зиверса и подтолкнули его к  ос-
тальным. Карфангер выступил вперед и произнес надгробное слово, в  кото-
ром прежде всего упомянул заслуги покойного, много  лет  служившего  ему
верой и правдой.
   - Памятуя о честности и порядочности отца, - продолжал он, - я не хо-
чу чрезмерно строго наказывать его сына, ибо сказано в Писании:  "И  ос-
тавь нам грехи наши, яко же и мы оставляем Тебя должникам нашим".  Пусть
об этом задумается каждый, кто собирается сеять вражду. Не давайте гневу
овладеть собой, ибо ярость - плохой советчик.
   Затем все обнажили головы и наскоро пробормотали "Отче наш".  Карфан-
гер подошел к покойному и промолвил:
   - А теперь предаем тебя морю.
   Четверо маатов подняли доску, положили ее на планшир, наклонили  -  и
тело корабельного плотника с глухим всплеском скрылось в океанской пучи-
не.
   Карфангер, штурман и боцман вновь поднялись на полуют,  и  не  успели
матросы переброситься парой слов, как вновь раздались энергичные команды
капитана. Десятки мозолистых ладоней ухватили брасы и шкоты, и  атланти-
ческий бриз вновь раздул паруса "Мерсвина". Вместе со  всеми  работал  и
Михель Зиверс.
   Старый "Мерсвин" степенно шел курсом зюйд-вест.  Справа  по  борту  в
пурпурно-лиловую, окаймленную золотом перину вечерних  облаков  садилось
солнце; казалось, что на борту царят те же мир и согласие, что и двенад-
цать часов назад. Однако дело обстояло далеко не так. На полубаке кучка-
ми толпились матросы, обсуждая происшедшее, а Михель Зиверс переходил от
одних к другим и уверял всех подряд, что в Кадисе он еще рассчитается  с
Карфангером.
   Вопреки опасениям, Бискайский залив встретил  их  мирно.  Правда,  на
следующее утро ветер заметно посвежел и начал срывать с  крутых  гребней
волн клочья седой пены, но это мало заботило команду,  так  как  корабль
шел в фордевинд, и работы у матросов  было  мало.  Некоторые  неудобства
создавала лишь вечная сырость в жилых помещениях  да  промокшая  одежда.
Всем не терпелось наконец  погреться  под  ласковыми  лучами  испанского
солнца, и оттого казалось,  что  корабль  слишком  медленно  тащится  на
юго-запад, хотя его реи жалобно скрипели, а стеньги  прямо-таки  трещали
под напором ветра.
   Тем временем Михель Зиверс затеял и вовсе опасную игру:  он  принялся
нашептывать каждому поодиночке, будто капитан "Мерсвина" определенно то-
го же сорта, что и тот голландец, который не мог обогнуть мыс Доброй На-
дежды, и что две дыры от мушкетных пуль в его плаще - лучшее тому  дока-
зательство. "Другой на его месте враз свалился бы замертво, а  ему  хоть
бы что", - то тут, то там слышался голос молодого Зиверса.
   Один выслушивали его бредни молча, другие гнали его прочь и грозились
рассказать обо всем капитану, если он не прекратит молоть всякий  вздор,
третьи же глубокомысленно замечали, что в кое-каких делах  и  впрямь  не
обходится без вмешательства нечистой силы.
   Так "Мерсвин" вошел в бухту Кадиса и бросил якорь в городской гавани.
   Карфангер приказал спустить шлюпку и отправился на  берег  заниматься
делами. Среди гребцов в шлюпке на своем обычном месте  рядом  с  рулевым
находился и Михель Зиверс; это место он занимал на протяжении  последних
трех лет. Сойдя на берег, Карфангер приказал помощнику боцмана  с  двумя
матросами оставаться у шлюпки, остальные  могли  дожидаться  возвращения
капитана в ближайшей таверне - и они не заставили себя долго упрашивать.
   Время было обеденное, поэтому в таверне, куда явились гамбургские мо-
ряки, царило оживление. Ее выбеленные стены буквально ходили ходуном  от
разноязыкого многоголосья, хохота, божбы, проклятий и матросских  песен.
Полногрудые черноглазые служанки, мелькая босыми пятками, разносили кув-
шины с вином, то с наигранной стыдливостью отбиваясь от грубых  ухажива-
ний подвыпивших моряков, то с веселой бесцеремонностью усаживаясь им  на
колени. Время от времени кто-нибудь из кутежников отправлялся  нетвердой
походкой вслед за одной из красоток  по  скрипучей  лестнице  на  второй
этаж.
   Не прошло и часа, как Михель Зиверс, не обращавший внимания на увеще-
вания товарищей, изрядно набрался и принялся поносить на чем свет  стоит
своего капитана и сыпать угрозами в его адрес. Брань  и  яростные  жесты
привлекли внимание сидевших за другими столами моряков,  принадлежавших,
как выяснилось, к команде одного английского торгового  судна.  Англичан
разбирало любопытство, и они начали расспрашивать гамбуржцев, чем это их
шкипер мог так насолить матросу: недодал положенной порции рома или  ве-
лел отхлестать у грот-мачты плеткой-девятихвосткой?
   Тогда товарищи Михеля Зиверса рассказали им, как  было  дело:  и  про
сражение с пиратами, и про гибель корабельного плотника, и про бунт  его
сына. "Конечно, - говорили они, - наш капитан шутить не любит, но уж че-
го-чего, а плетки-девятихвостки на "Мерсвине"  никогда  не  водилось.  А
ежели кто крупно проштрафится, того капитан в ближайшем порту высаживает
на берег, суровее наказания у нас не бывает."
   Услыхав все это, англичане дружно расхохотались. "К такому хозяину, -
кричали они наперебой, - мы нанялись бы, не раздумывая!" Некоторые  зад-
рали рубахи и показали Михелю Зиверсу спины, вдоль и  поперек  исполосо-
ванные рубцами от ударов плети.
   - Гляди, олд фрэнд, вот так нам посыпают  солью  черствый  матросский
хлеб!
   Однако Михель Зиверс не желал никого слушать и  с"  пьяным  упорством
настаивал на своем решении ни за что на свете больше не возвращаться  на
"Мерсвин".
   - Ты, приятель, наверное, мало повидал  на  своем  веку  шкиперов?  -
спросил его один из англичан, и гамбургские моряки подтвердили, что Кар-
фангер - его первый хозяин и что раньше Зиверс плавал юнгой на  однотон-
ном буере "Святой  Иоахим"  под  началом  капитана  Клапмютца  и  дальше
Гельголанда в море не бывал.
   Видя, что никакие уговоры не помогают, двое из команды "Мерсвина" от-
правились назад к шлюпке звать на подмогу помощника боцмана. Однако ког-
да тот появился в таверне, Михеля Зиверса там уже не оказалось. Англича-
не сказали, что он несколько минут тому назад отправился наверх в сопро-
вождении смуглолицой сеньориты Долорес.
   - Чтоб тебя громом поразило! - помощник боцмана, бранясь,  направился
к лестнице. Но тут на его пути встал хозяин таверны, приземистый  здоро-
вяк с бычьей шеей, и разразился потоком испанских слов, из которых  Фите
Альхорн сумел лишь разобрать, что хозяин явно не одобряет его намерений.
   - Прочь с дороги! - рявкнул Альхорн. - Не то получишь у меня!
   Шум в таверне, как по команде, стих, все головы повернулись в их сто-
рону.
   В ответ на повторное требование помощника боцмана  освободить  дорогу
хозяин таверны только энергичнее замотал головой.  Тогда  Фите  Альхорн,
недолго думая, размахнулся и двинул его кулаком прямо в  переносицу,  да
так, что испанец грохнулся навзничь на ступеньки. Вспыхнула всеобщая по-
тасовка.
   Заслышав шум, доносившийся снизу, Михель Зиверс одним пинком  распах-
нул окно, перелез через подоконник и, повисев на вытянутых руках, спрыг-
нул во двор. Оглядевшись по сторонам, он со всех ног пустился бежать  по
переулку и вскоре скрылся в лабиринте городских улиц.
   Когда Фите Альхорн и его спутники почувствовали,  что  настало  время
организованно отступить, им пришлось пробиваться к  выходу  из  таверны,
словно к воротам осажденной крепости. Запыхавшиеся, в изорванной  одежде
и со следами недавней схватки на физиономиях, они примчались  наконец  к
шлюпке, где, в довершение всему, встретили капитана.
   - Вы уже деретесь в портовых кабаках, Альхорн? - холодно  осведомился
Карфангер. - Это у вас называется править службу?
   Заметно сконфуженный помощник боцмана сорвал в головы шляпу и принял-
ся объяснять причины инцидента, однако капитан вскоре прервал его:
   - Лишь учитывая ваши благие намерения, Альхорн, я не стану вас строго
наказывать. Выи остальные любители помахать кулаками остаетесь без бере-
га до самого Гамбурга.
   Тут Фите Альхорн попытался было выгородить остальных, уверяя, что они
всего лишь выполняли его приказания.
   - Оставьте, Альхорн, - вновь прервал его капитан. - Разве не они поз-
волили Зиверсу так нализаться? Нет, все будет так, как  я  сказал,  -  с
этими словами Карфангер прыгнул в шлюпку и велел грести к "Мерсвину".
   К вечеру следующего дня тюки с полотном были уже переправлены из трю-
ма "Мерсвина" на берег, наутро можно было ставить паруса и  отплывать  в
Малагу, но Карфангер все еще не терял надежды раздобыть попутный  фрахт,
а кроме того ожидал известий о де Рюйтере. Встреча с голландским адмира-
лом сулила благоприятную возможность избавиться от пленных пиратов, что-
бы не тратить на них запас провианта, предназначавшийся для  команды.  О
том, чтобы взять их с собой в Гамбург, не могло быть  и  речи:  двадцать
три лишних рта на борту обойдутся недешево, а городская  казна  вряд  ли
пожелает возместить ему эти убытки. Он слишком хорошо знал, как все  эти
господа трясутся над каждым пфеннигом. К тому же столь  могучей  морской
державе, как Голландия, ничего не стоило вступить в переговоры с  алжир-
цами относительно обмена пленными, и напротив - кто станет решать такие,
можно сказать, дипломатические вопросы с капитаном  какого-то  там  гам-
бургского "купца"!
   Путь в Малагу лежал через Гибралтарский пролив  и  Средиземное  море,
поэтому крайне важно было узнать, где сейчас крейсирует эскадра де  Рюй-
тера. Может быть, его корабли бороздят море у берегов Сицилии,  и  тогда
"Мерсвин" поплывет наобум, не дай Бог, прямо под пушки первого  попавше-
гося пиратского фрегата?
   Еще два дня прождал Карфангер попутного фрахта и вестей о де  Рюйтере
- все напрасно. Вместо этого начались новые неприятности. Хозяин таверны
пожаловался алькальду, что гамбургские моряки разгромили его  заведение,
и Карфангеру не оставалось ничего  иного,  как  уплатить  за  поломанные
стулья и разбитые стекла.
   Вконец раздосадованный, он шагал по кривой улочке  по  направлению  к
гавани. По пути за ним увязалась девочка-нищенка, предлагавшая  за  нес-
колько медяков погадать по руке и предсказать будущее.
   - Наше будущее и наша судьба в руках Господа, - отвечал ей Карфангер,
не останавливаясь. Однако девочка вцепилась в него, словно репейник, так
что ему, чтобы хоть как-то от нее избавиться, пришлось протянуть ей  ру-
ку.
   - Ого! - воскликнула нищенка. - Сидеть вам за одним столом с  важными
господами, Много трудностей придется вам преодолеть, но наградой за  это
станут высокие почести. Однако остерегайтесь...
   - Чего я должен остерегаться? - быстро переспросил Карфангер. - Гово-
ри дальше.
   - Я... я вижу корабль, мой господин, большой корабль. И вы...
   - А что с ним, что с кораблем? - понукал гадалку Карфангер.
   - Это будет его последнее плавание. Корабль не вернется...
   Девочка боязливо подняла глаза на гамбуржца, а тот, протягивая ей се-
ребряную монету, промолвил:
   - Сколько их уже не вернулось... И каждому суждено  когда-то  уйти  в
свое последнее плавание.
   С этими словами он оставил нищенку и быстро зашагал прочь.
 
 
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
   Позади уже остался Гибралтар. Море было спокойно, и капитан  "Мерсви-
на" приказал взять курс норд-ост. В Кадисе в самый последний момент Кар-
фангеру удалось раздобыть небольшую партию штучного  груза  для  Малаги,
отчего настроение у капитана и у его команды несколько улучшилось.  Кар-
фангер как раз собирался на полчаса прилечь после обеда, как в дверь его
каюты постучали. Это был боцман Клаус Петерсен.
   - Входите, Петерсен, - отозвался капитан, - в чем дело?
   - Капитан, мы узнали, что  среди  пленных  алжирцев  находится  ихний
рейс.
   - Рейс, говорите? Как же вам удалось об этом узнать?
   - Парусных дел мастеру пришлось в свое время побывать в плену у алжи-
рцев, он немного понимает по-ихнему. Сегодня с двумя матросами он  спус-
кал им в трюм хлеб и свежую воду и случайно услыхал,  что  к  одному  из
пленников обратились почтительно, как к капитану.
   Карфангер потер подбородок, немного поразмыслил, затем сказал  боцма-
ну:
   - Хорошо, Петерсен. Возьмите пару надежных людей, прихватите заодно и
парусника и приведите сюда этого молодца, да поскорее.
   - Слушаюсь, капитан! - боцман повернулся, чтобы уйти, но тут  Карфан-
гер снова окликнул его:
   - Нет, постойте. Возьмите-ка его под особую охрану, а  завтра  утром,
когда мы будем стоять на рейде Малаги, я взгляну на него поближе в  спо-
койной обстановке.
   - Как прикажете, капитан, - ответил боцман и вышел.
   В море Карфангер предпочитал не подчеркивать перед командой свое  по-
ложение хозяина и поэтому носил такую же простую одежду из грубой  пару-
сины, как и все остальные. Однако ему вовсе не  хотелось  представать  в
таком виде перед этим пиратским вожаком. Он намеревался встретить его  в
парадном обмундировании капитана гамбургского торгового флота.
   Свет нового дня уже заливал вершины Сьерра Невады, в то время  как  в
ее круто обрывающихся к морю ущельях  еще  прятались  последние  остатки
ночной тьмы. И замок Бигральфаро, возвышавшийся на вершине горы, уже ку-
пался в лучах утренней зари, но городские дома, сгрудившиеся вдоль  кри-
вых улочек у ее подножия, еще спали. Из буйных зарослей прибрежного кус-
тарника то тут, то там возвышались веероподобные кроны финиковых  пальм,
а над плоскими крышами домов вздымался к небу шпиль недавно  построенной
церкви. На рейде городской гавани стояли на якоре корабли, готовые  при-
нять в свои трюмы щедрые дары солнечных долин испанского юга:  виноград,
лимоны, апельсины, фиги и миндаль, чтобы доставить их к далеким берегам,
в чужие страны, где они попадут на стол к тем, кому  не  приходится  до-
вольствоваться лишь хлебом, овсяной кашей, треской да копченой селедкой.
   Среди всего этого скопища флейтов, галионов и каравелл стоял на якоре
и "Мерсвин"; правда, его капитана в настоящий момент занимало нечто сов-
сем иное, чем мысли и фрахте. Теперь он был  одет  в  длиннополый  синий
камзол из английского сукна с белым кружевным  воротником  и  такими  же
манжетами; под ним - оранжевый жилет, перехваченный красным шелковым по-
ясом; грудь наискось пересекала широкая расшитая  серебром  перевязь  со
шпагой, доставшейся Карфангеру в наследство  от  отца.  Вишнево-красного
цвета панталоны были заправлены в желтые ботфорты с отворотами. Все  это
великолепие венчала широкополая черная шляпа с пышным страусовым пером.
   Штурман и боцман последовали совету Карфангера и  также  надели  свое
лучшее платье, как подобает первым помощникам капитана; у обоих на пере-
вязях болтались внушительного размера шпаги.  Затем  капитан  "Мерсвина"
осмотрел свою команду, выстроившуюся на шканцах вдоль обоих бортов. Каж-
дый имел при себе оружие, которым ему полагалось сражаться в бою. Вполне
удовлетворенный осмотром Карфангер приказал привести пиратского  капита-
на, сам же спустился в свою каюту и уселся в одно из  кресел  с  клешня-
ми-ножками.
   Два старших маата ввели связанного рейса. Карфангер расположился поу-
добнее, закинул ногу на ногу и положил на колено  свою  короткую  шпагу.
Некоторое время он молча разглядывал пленника с головы до ног. На алжир-
це была белая шелковая рубаха с разорванным воротом и довольно  потертые
голубые шаровары, доходившие до икр. Карфангер вгляделся в лицо  пленни-
ка: на вид ему можно было дать не более тридцати лет. Из-под копны  кур-
чавых волос на гамбуржцев презрительно взирали черные  глаза  пиратского
капитана.
   - Назовите ваше имя, - обратился к нему Карфангер по-французски.
   Рейс не проронил ни слова.
   - Я хочу знать ваше имя, - настойчиво повторил Карфангер, - говорите.
   - Пока я связан, вы не услышите от меня ничего, - сквозь зубы  проце-
дил рейс.
   Карфангер секунду помедлил затем кивнул маатам.
   - Развяжите ему руки и можете идти. Вы, боцман, тоже.
   Тем временем штурман Янсен встал за спинкой кресла, в  котором  сидел
капитан, и выразительно поправил торчавшие за поясом пистолеты.
   - Вам не терпится узнать мое имя? - начал пленник, скрестив на  груди
руки. - Рейс Юсуф ибн Морад зовут меня мои люди,  сын  Морада,  которого
еще долго будут помнить в Исландии. Но кто вы такой, если  осмеливаетесь
обращаться со мной словно с паршивым шакалом? И кто дал вам право ковар-
но напасть на мой корабль и потопить его, хотя он мирно плыл своей доро-
гой?
   При этих словах у штурмана нестерпимо зачесались кулаки, и  он  прямо
затрясся, едва сдерживая кипевшую в нем ярость. Карфангеру тоже пришлось
сделать над собой усилие. Невозмутимым тоном он возразил, что ему еще не
доводилось встречать берберийский корабль, мирно плывущий своей дорогой.
Как раз наоборот: алжирские рейсы, а более всех сам  алжирский  бей,  не
раз демонстрировали, что не уважают даже договоры, заключенные их  пове-
лителем - султаном Османской империи.
   Юсуф ибн Морад скривил губы в презрительной усмешке.
   - На это я вам отвечу словами, которыми алжирский бей ответил  султа-
ну: "Наши рейды в открытом море не преследуют никакой иной  цели,  кроме
сдерживания натиска христиан, кои есть извечные враги всех  правоверных.
Ибо, если бы мы согласились признать справедливость притязаний всех, кто
за деньги хочет купить мир и свободу торговли, то нам не осталось бы ни-
чего иного, как сжечь наши корабли, отказаться от исполнения  священного
долга воинов ислама и уйти в погонщики верблюдов". Вот такой  ответ  дал
алжирский бей султану, своему повелителю. И почтите за великую честь то,
что я вам - ничтожеству в сравнении с великим султаном - пересказал  эти
слова.
   Выслушав эту тираду, Карфангер хладнокровно заявил, что считает  труд
погонщика верблюдов занятием в высшей степени похвальным  и  куда  более
достойным, нежели морской разбой, и что с людьми,  занимающимися  мирным
трудом, любой охотно согласится торговать.
   И в самом деле, турецкая Османская империя вот уже более ста лет  хо-
зяйничала на всех морских торговых путях от Европы до Индии. Это она пе-
рекрыла все старинные караванные пути, по которым с незапамятных  времен
китайские шелка доставлялись в Средиземноморье, в Италию, Францию и Гер-
манию. Именно засилье турок и вынудило  таких  отважных  мореплавателей,
как Христофор Колумб, Фернан Магеллан и Васко да  Гама,  отправиться  на
поиски морского пути в Индию. В конечном итоге такая политика привела  к
развалу хозяйства самой Турции: благодаря открытию новых торговых  путей
купцы перестали пользоваться услугами посредников и перекупщиков. Однако
гамбургский шкипер Берент Карфангер не мог, разумеется, знать всего это-
го досконально.
   Юсуф ибн Морад тем временем  пытался  опровергнуть  обвинение  в  пи-
ратстве.
   - Позвольте, я ни словом не обмолвился о морском разбое. Или  вы  по-
разному оцениваете одни и те  же  деяния,  совершаемые  мусульманином  и
христианином? Пирата Фрэнсиса Дрейка британская королева возвела в рыца-
ри и дала ему адмиральский чин - и немудрено, ведь изрядная  часть  наг-
рабленного Дрейком попадала в ее казну. Десять лет тому назад  всемилос-
тивейший султан пожаловал алжирскому рейсу Али Песелину титул паши.  Так
неужели пристало называть разбоем деяния, которым воздаются такие почес-
ти?
   - Оставьте ваши софизмы, - невозмутимо парировал Карфангер. - Вы  хо-
тите, чтобы я не видел разницы между вашими разбойными нападениями и ка-
перскими рейдами того же Фрэнсиса  Дрейка?  Хорошо,  вот  вы,  например,
действуете от имени алжирского бея...
   - А также во имя Аллаха и пророка его Магомета, - вставил пленник.
   - ... Фрэнсис Дрейк плавал под флагом  своей  королевы,  -  продолжал
Карфангер, пропустив мимо ушей реплику рейса. - Во время своих каперских
рейдов он нападал исключительно на испанцев, которые угрожали его родине
завоеванием и сдерживали развитие торговли и предпринимательства.  В  те
времена Испания занималась только грабежом и разбоем - совсем как в наши
дни Алжир, Тунис и Триполитания, эти гнездилища паразитов, которые  надо
выжечь каленым железом, словно чумной бубон. И клянусь вам: будь я адми-
ралом крепкой маневренной эскадры, я не знал бы покоя ни днем, ни  ночью
до тех пор, пока не отправил бы на дно последний из  ваших  разбойничьих
кораблей! - Сгоряча Карфангер наговорил больше, чем намеревался, поэтому
сделал небольшую паузу и продолжал уже более спокойным тоном:
   - Али Песелин из Алжира, говорите? Бросьте, вам же отлично  известно,
что он родом из Флиссингена, где в свое время появился на свет  в  семье
добропорядочных христиан. Он такой же вероотступник, как и ваш отец.
   - И такой же, как Симон Танцер, бывший фламандец, - в тон ему продол-
жал рейс, - такой же, как Уорд, Бишоп и Варни и все остальные, кто начал
задыхаться в такой добропорядочной и христолюбивой Англии.
   - Да замолчишь ты наконец, шелудивый пес! - вскричал тут штурман, уже
давно крепившийся изо всех сил. - Конечно, все они гнусные христопродав-
цы, для которых жалко  и  куска  хорошей  веревки.  Мало  им  грабежа  Е
убийств, так они еще и отреклись от веры Христовой. Протянуть  бы  тебя,
собаку, разок-другой под килем, чтобы дух вон вышел,  -  сразу  забудешь
свои богопротивные речи!
   - Спокойно, штурман, спокойно! - Карфангер отвел в сторону кулак  Ян-
сена, которым тот размахивал перед самым носом рейса.
   - То есть как, капитан?! Неужто вы собираетесь  продолжать  диспут  с
этим иудой? Чтобы он опять над вами насмехался?
   Карфангер повысил голос и велел  штурману  оставить  их:  "Отправляй-
тесь-ка вы лучше в город, Янсен, и разузнайте, нет ли вестей о де Рюйте-
ре", - напутствовал он его.
   После того как Ян Янсен, все еще вполголоса ворча и  ругаясь,  закрыл
за собой дверь каюты, Карфангер жестом пригласил пленника в одно из кре-
сел, достал из шкафа бутыль испанского вина и наполнил два бокала. Одна-
ко рейс от вина отказался, сославшись на запрет Корана. Вот если бы  ему
предложили стаканчик рома...
   Карфангер исполнил его желание и, пригубив из бокала, начал  расспра-
шивать Юсуфа ибн Морада о причинах, которые вынудили его  отца  покинуть
родину и отречься от христианской веры. При этом  он  старался  избегать
слова "вероотступник" в расчете на то, что его собеседник тоже не  будет
давать волю эмоциям, а станет говорить по существу. И  рейс  начал  свой
рассказ:
   - Отец моего отца всегда поступал так же, как и вы:  предпочитал  все
проверять, а не слепо верить. Но это пришлось сильно не по нутру  пропо-
ведникам религии любви к ближнему, как обожают именовать себя христианс-
кие попы, и они отправили моих деда с бабкой на пытки, а затем и на кос-
тер - разумеется, во славу их доброго Бога и во имя одной  лишь  христи-
анской любви. До этого дед мой плавал штурманом на испанском судне и мог
воочию убедиться, насколько прекрасно христианство, особенно в те момен-
ты, когда раздавался громогласный клич: "Золото! Серебро!", и на далеких
берегах неведомых ранее стран начинались грабеж, насилие и убийство. Ви-
дел он и то обхождение, которым христианские святоши жаловали несчастных
туземцев. Мой отец тоже стал штурманом и ходил в море до тех  пор,  пока
за ним не закрепилось прозвище "сын еретика и  ведьмы",  после  чего  ни
один судовладелец не желал с ним разговаривать. Тогда он нанялся простым
матросом на какую-то каботажную посудину, но и там братья во Христе пос-
тарались сделать его жизнь сущим адом. Спас его один алжирец, и  прокли-
наемый всем христианским миром Алжир принял моего отца в свои объятия  и
стал его новой родиной.
   Карфангер слушал рассказ пиратского вожака и думал о судьбе своих со-
бственных предков. Его дед, спасаясь от преследований испанской инквизи-
ции и от карательных полков свирепого герцога Альба, в числе многих сво-
их соотечественников покинул Голландию и  отправился  на  поиски  нового
пристанища.
   - Ваш отец уехал в Алжир, - задумчиво промолвил Карфангер, - мой  дед
по тем же причинам вынужден был покинуть Голландию, и  ганзейский  город
Гамбург гостеприимно распахнул перед ним свои ворота.
   Это сравнение не произвело на Юсуфа ибн Морада ни малейшего впечатле-
ния. Он лишь поинтересовался, откуда у Карфангера собственное судно, ес-
ли его родители были всего лишь бедными переселенцами.
   - Разве не верно, - спрашивал рейс, - что богатство многих домов пос-
тоянно возрастает, хотя их владельцы не утруждают себя  работой?  Но,  с
другой стороны, в таких городах появляется все больше и больше  нищих  и
голодных. Стоит ли удивляться, что многим из них надоедает нищенство,  и
они начинают искать других способов добычи хлеба насущного?
   Обо всех этих вещах Карфангер и сам задумывался уже не раз. Но  разве
мир не изначально поделен на богатых и бедных? И возможно ли вообще  та-
кое мироустройство, каким его описывает Томас Мор в своей "Утопии"?  Од-
нако сейчас ему меньше всего хотелось обсуждать с пленным алжирцем  свои
семейные дела, поэтому он перевел разговор в другое русло.
   - Правду ли говорят, что в Алжире, Тунисе и Триполитании нет нищих?
   - Много встречал я неверных, которые обходили все улицы Алжира в тще-
тных поисках нищих и попрошаек. А когда на их глазах каждый рейс  честно
делил добытое в море между своими людьми, то немудрено, что многие пред-
почли спасать свои души иным, отличным от проповедуемого  вашими  попами
образом.
   - И другой причины вы не видите? Насколько я знаю, кое-кто из престу-
пивших в свое время закон пытался таким способом избежать виселицы, что-
бы и далее промышлять разбоем и грабежом. Не спорю, возможно,  с  кем-то
обошлись несправедливо, ибо много еще несправедливости творится  в  этом
мире. Однако это не дает пострадавшим права мстить за  то,  что  с  ними
несправедливо обошлись, посредством такой же или еще большей  несправед-
ливости. Вы считаете себя и свое ремесло  достойными  почестей?  Но  как
можно почитать вас за то, что вы каждого попавшего к вам в лапы честного
моряка, не желающего становиться ни мусульманином, ни пиратом, отправля-
ете на галеры? Или ваши рейсы делятся добычей  с  гребцами-невольниками?
Вы сокрушаетесь по поводу бедности простого человека - и в то  же  время
отнимаете у его жены и детей единственного кормильца. Это, по-вашему,  и
есть достойное занятие?
   - Коль вы заговорили о чести и достоинстве, то подумайте  хорошенько:
чем рискуют ваши пузатые толстосумы, загребая деньги, заработанные вашим
трудом? Нет, это не они, а мы каждый день ставим  на  карту  собственную
жизнь. Выше этой ставки не бывает. Они же...
   - Ну все, довольно этих разговоров! - Карфангер прервал рейса на  по-
луслове, убедившись, что спорить с ним бесполезно. - Риск, на который мы
идем всякий раз, выходя в море, велик и благодаря усилиям таких, как вы,
не становится меньше. Теперь мне совершенно ясно, с кем приходится иметь
дело. И хотя беспощадное истребление пиратской нечисти есть святой  долг
каждого честного моряка, я все же намереваюсь отправить  вас  и  остатки
вашей шайки обратно в Алжир, чтобы вы могли рассказать вашему  бею,  как
один гамбургский "купец"...
   - О, конечно, конечно! Ваше великодушие сбережет  почтенным  бюргерам
города Гамбурга их драгоценные талеры, а не то я давно бы  уже  болтался
на фока-рее вашего вонючего корыта.
   Карфангер позвал боцмана и, когда тот явился, приказал:
   - Уберите его с моих глаз. Посадите снова в трюм к остальным.
   Боцман мигнул обоим маатам и те, не особо церемонясь, выдернули рейса
из кресла, заломили ему руки за спину и скрутили их концом, который дав-
но уже держали наготове. Когда они потащили алжирца к двери,  он  неожи-
данно уперся и воскликнул, обращаясь к Карфангеру:
   - Еще два слова, капитан, всего два слова!
   Карфангер, не оборачиваясь, махнул рукой, давая понять, что не желает
его больше слушать, однако рейс настойчиво повторил просьбу.
   - Ну что там еще? - недовольно проворчал Карфангер. - Мне кажется, мы
уже все выяснили.
   - Знакомо ли вам имя Тимона Афинского?
   - Тимон Афинский? Не знаю такого. А в чем дело?
   - Я заметил у вас на столе том в четверть листа,  принадлежащий  перу
мистера Шекспира. В одной из своих пьес он описывает жизнь некоего Тимо-
на Афинского. При случае непременно прочтите, быть может, там вы найдете
и другие причины превращения добрейшего из добрейших в ужасного  челове-
коненавистника - причины, кажущиеся порой непостижимыми. Может быть,  вы
поймете их. Да-да, обязательно прочтите.
   - Уильям Шекспир? - Карфангер явно заинтересовался, но тут же спохва-
тился и добавил уже другим тоном:
   - Ладно, посмотрим. И если это все, то убирайтесь! Вон из моей каюты!
   Помощники боцмана вытолкали рейса за дверь, и наступила тишина.
 
 
   ГЛАВА ПЯТАЯ
 
   Оставшись в каюте один, Карфангер принялся обдумывать дальнейший  ход
своего предприятия. Если через два, самое позднее, через три дня не  бу-
дет благоприятных известий о де Рюйтере, то волей-неволей придется  гру-
зить обратный фрахт и дополнительный провиант для сидящих в трюме алжир-
цев. Где-то в глубине души он уже начал сомневаться, правильно ли посту-
пил, приказав повторно атаковать пиратский корабль, и без того уже поте-
рявший маневренность, а затем еще и поднять на борт барахтавшихся в оке-
ане пиратов. Теперь они превратились в балласт. Но,  с  другой  стороны,
ему очень хотелось максимально использовать свой успех.
   Уже последние ящики штучного груза перекочевали из  трюма  "Мерсвина"
на портовые шаланды, пришвартованные к гамбургскому кораблю. Боцман  до-
ложил, что можно начинать погрузку бочонков с вином; если все пойдет хо-
рошо, наутро можно будет поднимать паруса и отплывать к родным  берегам.
Нахмурившись, Карфангер поддел носком сапога валявшийся на палубе  обры-
вок троса - и тут заметил возвращающуюся шлюпку, в которой сидел Ян  Ян-
сен. Капитан поспешил к фалрепу.
   - Что нового, штурман? - от нетерпения Карфангер  не  мог  дождаться,
пока Янсен перелезет через фальшборт. - Где адмирал?
   - Шкипер с одного судна, которое недавно пришло из Неаполя,  говорит,
что между Сардинией и Балеарами встретил  в  море  голландскую  эскадру,
шедшую курсом ост.
   - Когда это было?
   - Четыре дня назад. А другой шкипер, из  Барселоны,  утверждает,  что
пять дней тому назад видел голландские военные корабли  между  Ивисой  и
Аликанте. Но за один день пройти триста миль невозможно!
   - Это верно. А что если де Рюйтер разделил свою эскадру? Возможно да-
же на три части? - И Карфангер на несколько минут глубоко задумался.
   - Из всего этого я могу заключить, - сказал он наконец, - что адмирал
крейсирует между берегами Испании и Сардинией. Вопрос лишь в том, в  ка-
кой из групп кораблей находится его флагман? До Картахены  или  Аликанте
отсюда рукой подать, но до Сардинии и обратно... За это время  мы  дошли
бы до Ла-Манша.
   - А спустя еще неделю - и до дома, - закончил его мысль штурман.
   - Хорошо, подождем еще два дня. Если до тех пор не будет лучших  вес-
тей, тогда - быстро грузиться и отдавать швартовы. Пора наконец  возвра-
щаться домой.
   - А что с теми, в трюме? - спросил Янсен.
   - Их, видно, придется взять с собой, - ответил капитан.
   В то самое время, когда гамбургский шкипер Берент  Карфангер,  сгорал
от нетерпения, ожидая известий о голландском адмирале Михиэле Адрианезо-
не де Рюйтере, последний вот уже больше недели крейсировал со своей  эс-
кадрой в тридцать линейных кораблей между Сардинией и Балеарскими остро-
вами. Голландские военные корабли шли  развернутым  строем,  на  большом
удалении друг от друга.
   Адмирал расположился на высоком квартердеке своего флагмана "Нептун",
усевшись на бухту троса прямо под красно-бело-синим кормовым флагом.  Он
изрядно устал, так как много дней подряд провел в  напряженном  ожидании
встречи с пиратами: ему было точно известно, что с  севера  должны  поя-
виться не менее двух десятков пиратских кораблей.  Они  возвращались  из
Тулона с трюмами, набитыми пушками, ядрами, порохом и тысячей  мушкетов,
- всем тем, что Франция обещала алжирскому бею согласно договору о пере-
мирии. Ведь теперь, после того как Англия и  Голландия  заключили  между
собой мир, они не замедлят повернуть пушки своих фрегатов против Алжира,
Туниса и Триполитании. Бей так спешил получить обещанное ему оружие, что
послал за ним свои собственные корабли. Адмирал подпер ладонью  широкий,
гладко выбритый подбородок и задумался. Неужели рейсы каким-то  непости-
жимым образом пронюхали, что он их здесь поджидает?  Неужели  они  прос-
кользнули у него в тылу, вдоль берегов Корсики и Сардинии, а то и запад-
нее Балеарских островов, вдоль испанского побережья? Но туда  он  забла-
говременно отправил несколько легких и быстрых фрегатов. Де Рюйтер  под-
нялся, положил длинную подзорную трубу на релинг и  обвел  ею  горизонт.
Ничего. Лишь далеко впереди по правому борту темнела узкая полоска земли
- остров Менорка. Не попытаются  ли  они  проскочить  между  Меноркой  и
Мальоркой? Как-никак это кратчайший путь отсюда до Алжира.
   За спиной де Рюйтера появился капитан "Нептуна" и негромко  кашлянул.
Адмирал опустил подзорную треубу и обернулся.
   - Если дозорные их обнаружили, то об этом надо громко кричать,  а  не
робко покашливать, капитан.
   - Сожалею, минхер адмирал, но горизонт по-прежнему чист. Я всего лишь
хотел спросить, не повернуть ли нам назад?
   - Отчего же?
   - Мы всегда здесь поворачивали, - отвечал тот, - и сейчас  до  самого
берега Менорки никаких парусов в море не наблюдается.
   - Всегда поворачивали, значит? А что, если нам на этот раз  поступить
иначе? - В уголках губ адмирала затаилась усмешка, а кончики его роскош-
ных черных усов едва заметно дрогнули. - Что вы скажете, если мы с одной
половиной эскадры станем на якорь у берега Менорки, а с другой - у Маль-
орки?
   - Вы полагаете, минхер адмирал?..
   - Разве это исключено, капитан? - вопросом на вопрос ответил де  Рюй-
тер.
   Капитан "Нептуна" с минуту поразмыслил.
   - Отнюдь нет, минхер адмирал.
   - Прекрасно, в таком случае прикажите взять курс норд-вест.
   Всю последующую ночь корабли де Рюйтера напрасно прождали  противника
у берегов обоих островов, правда, за это время команды успели отдохнуть.
С первыми лучами утренней зари адмирал послал быстрый флейт на север,  в
проход между островами, поручив его капитану разведать, не появились  ли
там пиратские корабли. Но не успел парусник, кстати,  больше  походивший
на торговый, чем на военный корабль, обойти мыс Форментор -  северо-вос-
точную оконечность острова Мальорка - как на горизонте показались паруса
более чем двадцати судов. Капитан Корнелис ван Гаден не стал даже  разг-
лядывать их в подзорную трубу: было ясно, что эти и есть та самая бербе-
рийская эскадра, простоявшая здесь всю ночь на якоре.
   Теперь флейт ван Гадена отделяли от одной половины голландской эскад-
ры, затаившейся за мысом Дель Фре, добрых пятнадцать морских миль - ров-
но столько же, сколько было и до другой, корабли которой стояли на якоре
у южного берега Менорки. На корабль и  его  команду  капитан  ван  Гаден
всегда мог положиться, как на самого себя. Для  начала,  чтобы  сбить  с
толку пиратов, он проделал несколько крайне неуверенных маневров, словно
не зная, в какую сторону удирать. Заметив, что пираты дружно бросились в
погоню, он повернул на встречный курс, и флейт, поймав в  паруса  свежий
норд-ост, помчался на юг, увлекая за собой всю берберийскую эскадру.
   Когда спустя два часа флейт ван Гадена с своим "эскортом" появился  в
виду флагманского корабля, де Рюйтер повернулся  к  капитану  "Нептуна",
довольно потирая руки.
   - Ну, как вам это нравится, капитан?
   - В любом случае гораздо больше, чем в феврале пятьдесят третьего го-
да у Портленда, минхер адмирал.
   - И я того же мнения, капитан. Но все же Портленд, не стал самым чер-
ным днем в нашей истории. Хоть англичане в конце концов и одержали верх,
но когда еще, скажите мне, флот генеральных штатов мог  в  течение  трех
суток успешно противостоять британцам?
   Этот успех не в последнюю очередь следовало отнести на  счет  суровой
выучки, почти муштры, которую исповедовал адмирал де  Рюйтер  и  которая
нравилась далеко не всем капитанам голландского военного флота.
   Капитан флагмана спросил, не пора ли ставить паруса. Хотя  де  Рюйтер
поначалу и намеревался сняться с якоря лишь в тот момент,  когда  пираты
окажутся на траверзе его кораблей, с тем чтобы, идя курсом зюйд,  зажать
их в клещи между двумя половинами голландской эскадры; но, прикинув силу
ветра, передумал и решил пойти на восток, чтобы перерезать пиратам доро-
гу. Другая половина эскадры, дрейфовавшая  чуть  севернее,  должна  была
закрыть берберийцам путь к бегству на север, через проход между острова-
ми. Адмирал приказал поднимать паруса и ложиться на курс ост.
   Замысел Михиэла де Рюйтера полностью удался, Завидев восемнадцать тя-
желовооруженных двухпалубных голландских военных кораблей, пираты повер-
нули на север, однако вскоре убедились, что путь к отступлению  преграж-
дает другая полуэскадра. И тут алжирцами овладело смятение, хотя все они
были опытнейшими моряками и умели управляться с пушками так  же  хорошо,
как с абордажными топорами и саблями. Они не привыкли  сражаться  такими
большими силами; другое дело - напасть с двумя-тремя фрегатами на торго-
вый караван. Здесь же пахло крупным морским сражением. И пока  пиратским
капитанам удалось выстроить свои корабли в более или менее  организован-
ный боевой порядок, прошло слишком много времени.
   Глухо бухнул первый пушечный выстрел - сигнал к нападению. В  следую-
щее мгновение над поверхностью моря загремели раскаты мощной канонады  -
это заговорили пушки голландских фрегатов. Сотни чугунных  ядер  обруши-
лись на пиратские корабли,  сметая  с  палуб  все  живое,  круша  мачты,
стеньги и реи, разрывая в клочья паруса и такелаж. Первым же залпом  ле-
вого борта "Нептун" отправил на дно крупный  двухпалубный  фрегат  фран-
цузской постройки; два других пиратских корабля, осыпанные градом  зажи-
гательных ядер, вспыхнули, слово факелы.
   Почти одновременно обе полуэскадры развернулись, чтобы ударить по пи-
ратам из пушек другого борта; тем временем  канониры  поспешно  заряжали
только что разрядившиеся пушки противоположных бортов. Наступил как  раз
тот момент, на который только и надеялся командир пиратской эскадры: по-
вернув на юго-восток, она попыталась вырваться из  тисков.  Голландскому
адмиралу не оставалось ничего иного, как лечь на тот же курс,  повернув-
шись, таким образом, к пиратам бортами с разряженными пушками. Повторный
залп из них мог теперь состояться не ранее, чем через двадцать минут.  К
тому же голландцам необходимо было держаться подальше от пушек алжирцев.
Но тут по пиратам вновь ударили орудия другой полуэскадры. Снова -  гро-
хот залпов, клубы дыма, разлетающиеся во все стороны  обломки  рангоута,
обрывки парусов и снастей. В треск и  скрежет  вплетались  беспорядочные
хлопки мушкетных выстрелов. Палубы трех пиратских кораблей занялись пла-
менем, через несколько минут оно взметнулось к небу гигантскими языками,
вмиг поглотив мачты и такелаж. Еще  один  алжирский  корабль  с  оглуши-
тельным грохотом взлетел на воздух - это взорвались бочки с порохом, ко-
торыми был набит его трюм. Куски горящего дерева и  парусины  посыпались
на одного из голландцев; мгновенно занялся такелаж. Но уже десятки креп-
ких рук рубили топорами ванты и пардуны, выбрасывали  за  борт  пылающие
обрывки такелажа. Корабль потерял способность маневрировать,  и  капитан
Поспешил вывести его из боя.
   Но вот наконец пушки правого борта полуэскадры, в которой находился и
флагман, были вновь заряжены, и она подошла к строю  алжирцев.  С  палуб
алжирских кораблей в сторону голландцев полетели мушкетные пули, ядра  и
картечь вперемежку с неистовыми проклятиями. Фор-марсель "Нептуна", про-
дырявленный картечным залпом, разорвался пополам, такелажник с подручным
бросился выправлять положение. И вот уже несколько  матросов,  сраженных
мушкетными пулями алжирских стрелков, распластались на палубе, но,  нес-
мотря на это, уже через четверть часа новый фор-марсель наполнился  вет-
ром. И тогда, под грохот батарей левого борта флагмана, окутанного  клу-
бами порохового дыма, на топе его грот-мачты заполоскался на ветру  сиг-
нальный флаг "Приготовиться к абордажу!"
   Пронзительные звуки труб и барабанная дробь подтвердили приказ  адми-
рала; канониры побросали банники и вымбовки и вооружились короткими саб-
лями, абордажными топорами, пистолетами и тесаками. Капралы строили сво-
их солдат из абордажной команды. Помощники боцманов уже держали наготове
абордажные крючья и мостки. В воздухе носились проклятья и  выкрики  ко-
манд, стоны раненых и хлопки пистолетных выстрелов; шершавые, продублен-
ные соленой морской водой, солнцем и ветром борта парусников  с  треском
сшибались друг с другом. У пиратов оставалось  еще  десять  боеспособных
кораблей, и отступать им было некуда. На их палубах уже засверкали клин-
ки кривых турецких ятаганов, тускло заблестели лезвия метательных  топо-
ров и края окованных железом круглых щитов - пираты готовились к послед-
ней рукопашной схватке не на жизнь, а на  смерть.  Абордажные  крючья  и
кошки впивались в фальшборты, сцепляя  корабли  намертво.  По  два  гол-
ландских корабля одновременно с двух сторон брали на абордаж один из ал-
жирских, и, несмотря на отчаянное сопротивление пиратов, схватка длилась
всякий раз не более нескольких минут.
   Через каких-нибудь полчаса все было кончено. На палубах алжирских ко-
раблей вперемежку с убитыми пиратами осталось и немало голландцев,  сра-
женных ударом ятагана или абордажного топора. Многие вернулись  на  свои
корабли с ужасными ранами. Но хуже всего было то, что  де  Рюйтер  после
сражения недосчитался в своей эскадре трех фрегатов. Большая  часть  пи-
ратских кораблей затонула, несколько было захвачено в абордажном бою,  и
лишь пяти самым отчаянным рейсам на вертких и быстрых парусниках удалось
выскользнуть из смертельных объятий голландской эскадры и уйти  в  южном
направлении. Де Рюйтер не стал их преследовать. Он отдал приказ выловить
из воды всех пиратов, набившихся в едва державшиеся на плаву шлюпки  или
барахтавшихся в волнах, вцепившись в обломки рангоута;  их  набралось  в
итоге несколько сотен. До самого захода солнца на палубах и мачтах  гол-
ландских кораблей кипела работа: матросы чинили паруса и такелаж, меняли
поврежденный рангоут и латали обшивку.
   Только к вечеру голландская эскадра взяла наконец курс на североафри-
канский берег. Незадолго до этого адмирал де Рюйтер отправил флейт  Кор-
нелиса ван Гадена к берегам Сардинии с приказом капитанам крейсировавших
там фрегатов также направляться в Алжир. Теперь де Рюйтер почти не  сом-
невался, что сумеет заставить алжирского бея подписать выгодный для  Ни-
дерландов мирный договор. Однако флейт ван Гадена  не  был  единственным
кораблем, покинувшим строй  голландской  эскадры:  крупный  двухпалубный
фрегат, взяв на борт раненых матросов и солдат из абордажных команд, на-
правился в Испанию, с тем чтобы доставить их в лазареты Картахены и  Ма-
лаги, где раненые могли рассчитывать на лучший уход,  чем  на  кораблях.
Еще неизвестно, что ждет их в алжирской гавани.
   Тем временем надежды Карфангера узнать что-либо о голландской эскадре
таяли с каждым часом. Вот уже последний  из  условленных  дней  ожидания
клонился к вечеру. Груз уже был размещен в трюме, равно как и запасы во-
ды и провианта. На следующее утро Карфангер собирался  выйти  в  море  и
взять курс к родным берегам. Но в тот самый момент, когда  он  вместе  с
Клаусом Петерсеном и Яном Янсеном хотел спуститься в каюту поужинать, на
рейде появился большой двухпалубный парусник, красно-бело-синие флаги на
его мачтах не оставляли сомнений по поводу его принадлежности.
   - Смотрите, голландский военный корабль! - воскликнул Карфангер.
   Тяжелый фрегат вскоре лег в дрейф неподалеку от "Мерсвина";  по  всем
признакам корабль только что побывал в морском сражении.  Карфангер  не-
медленно отправил своего штурмана с бочонком хорошего  вина  к  капитану
фрегата с тем, чтобы оказать ему полагающиеся в таких случаях знаки вни-
мания, а самое главное - расспросить его об адмирале де Рюйтере.
   Через некоторое время Ян Янсен вернулся и пересказал Карфангеру  все,
что услышал о сражении у Балеарских островов. "Что до  адмирала  Михиэла
де Рюйтера, то он сейчас скорее всего уже стоит на рейде алжирской гава-
ни", - сказал он в заключение.
   И вновь Карфангер обратился за советом к своему  штурману.  Если  они
отсюда пойдут в Алжир, то прибудут в Гамбург на неделю,  самое  позднее,
на десять дней позже намеченного срока, что большого значения не  имеет.
Зато им представляется прекрасная возможность передать Юсуфа ибн  Морада
и остатки его шайки адмиралу, который, вне всякого сомнения, также везет
с собой пленных алжирцев, чтобы обменять их на голландских моряков,  по-
павших в неволю.
   Штурман заговорил об опасностях, поджидающих любое судно  на  пути  в
Алжир: "Вдоль всего африканского побережья, от мыса Трес-Форкас до само-
го Алжира у берберийцев имеется достаточно укромных бухт,  где  прячутся
их быстроходные средиземноморские галеры, многочисленные команды которых
знают толк в абордажных делах. А что будет с нами, если мы,  упаси  Бог,
разминемся с голландской эскадрой?" - спрашивал он капитана.
   - Значит, вы не советуете идти в Алжир?
   - Ни под каким видом!
   - Хорошо, в таком случае, соберите всю команду на юте. Послушаем, что
думают по этому поводу остальные.
   Хотя экипаж "Мерсвина" уже давно привык к тому, что их  патрон  ведет
себя по отношению к команде не так, как большинство других шкиперов, все
же его решение посоветоваться с простыми матросами было встречено не без
удивления. Некоторое время все переминались с ноги на ногу и поглядывали
друг на друга, пока наконец не выступил вперед парусный мастер.
   - Капитан, это ваше судно, а мы его команда, посему мы поплывем туда,
куда вы прикажете. Мы знаем, что на недоброе дело вы нас поведете.
   - Все ли так думают? - громко спросил Карфангер.
   - Так точно, капитан! - дружно гаркнули в ответ матросы.
   Что и говорить, не всякий капитан мог похвастать таким  расположением
команды к своей персоне. Карфангер мог быть доволен. В свою очередь он в
нескольких словах похвалил решимость своих людей и  поблагодарил  их  за
доверие. Однако это не помешало ему упомянуть и о всех опасностях  заду-
манного предприятия.
   Тем не менее команда осталась тверда в своем намерении  следовать  за
капитаном в Алжир. Никто не принял предложения Карфангера сойти на берег
и дожидаться возвращения "Мерсвина". На следующее утро, еще  до  восхода
солнца, "Мерсвин" поднял паруса и взял курс на Алжир.
   До мыса Гата они шли вдоль испанского берега, ловя в паруса  попутный
вест, а когда Европа осталась далеко за кормой, старались держаться  по-
дальше от североафриканского побережья. Только на третье утро, после то-
го как "Мерсвин" прошел половину пути между Ивисой и Алжиром,  Карфангер
приказал повернуть на юго-восток, рассчитывая, если не спадет ветер, еще
до вечера встретиться с эскадрой де Рюйтера.
   Вскоре после полудня на северо-востоке показались двенадцать парусов;
корабли шли тем же курсом, что и "Мерсвин". Но кто это был  -  алжирские
пираты или голландские военные корабли - из-за большого удаления распоз-
нать пока не удавалось.
   Напряжение росло с каждой минутой. Карфангер почувствовал в душе пре-
дательскую неуверенность: слишком высока была ставка в этой игре. Счаст-
ливое возвращение домой с ценным грузом сулило ему возможность построить
новое судно. В случае же неудачи не приходилось сомневаться в  том,  что
ему предстоит стать мишенью для злорадных  насмешек  со  стороны  многих
шкиперов, судовладельцев и купцов, не говоря уже о потере доверия тех из
них, кто из года в год грузил на его корабль свои  товары.  Никто  и  не
вспомнит, что он намеревался вызволить из плена почти  две  дюжины  гам-
бургских моряков. Гораздо скорее ему зачтется стремление сберечь  талеры
из выкупной кассы: к звонкой монете интерес всегда самый живой. Что про-
тив него слезы вдов и сирот!
   Неустанно, час за часом, "Мерсвин" стремился на юг, рассекая форштев-
нем пенящиеся волны, подняв всю парусину, какую только  могли  выдержать
мачты, стеньги и реи. Но преследователи неумолимо приближались, и вскоре
последние сомнения развеялись: это были пираты. Горизонт прямо по  курсу
был по-прежнему чист - ни полоски берега,  ни  спасительной  голландской
эскадры.
   Но тут с грот-мачты донесся голос дозорного:
   - Пятнадцать, капитан, пятнадцать парусов на горизонте  за  кормой  у
пиратов!
   Теперь Карфангеру предстояло решить новую загадку - разобраться,  что
это за корабли. Он сложил подзорную трубу, сунул ее за пазуху и полез по
вантам на грот-мачту. Через минуту он уже сидел в "вороньем  гнезде"  на
брам-стеньге. Совсем не просто было удержаться на этом ненадежном  "сту-
ле" высоко над палубой, да еще разглядывая при этом  в  подзорную  трубу
корабли на горизонте. Флаги на их мачтах различить не удалось, и Карфан-
гер начал внимательно вглядываться в очертания парусников. В конце  кон-
цов он пришел к выводу, что это британские линейные  корабли,  те  самые
трехпалубные парусники, которых островная империя в последнее время ста-
ралась построить как можно больше в противовес двухпалубным военным  ко-
раблям голландцев.
   Далеко на юге едва виднелась полоска африканского берега,  и  сколько
он ни вглядывался в горизонт, кораблей де Рюйтера нигде не  было  видно,
Что касается англичан, то они явно гнались за пиратами, в то  время  как
последние спешили укрыться в спасительной для них гавани Алжира.
   Карфангер решил оставаться на прежнем курсе, составлявшем почти  пря-
мой угол с курсом пиратской эскадры. Но  поскольку  скорость  "Мерсвина"
уступала скорости пиратских кораблей по меньшей мере на узел, можно было
не сомневаться, что те гораздо быстрее достигнут алжирской гавани. И ес-
ли эскадры де Рюйтера там действительно не окажется, гамбургский корабль
сможет еще, повернув на север, попытаться уйти под защиту  пушек  англи-
чан. Маловероятным казалось, что пираты вздумают атаковать  его,  будучи
сами в положении беглецов.
   Однако Карфангеру было вовсе не безразлично,  кому  передать  пленных
алжирцев, сидевших в трюме "Мерсвина". Его личная дружба с прославленным
голландским адмиралом намного облегчила  бы  дело.  Англичане  же,  как,
впрочем, и любой другой голландский флотоводец кроме де  Рюйтера,  могли
заупрямиться и заявить, что не располагают  полномочиями  своего  прави-
тельства на посредничество в деле обмена пленными.  "Мерсвин"  продолжал
идти курсом зюйд-ост, и расстояние между ним и пиратами неумолимо сокра-
щалось. Вдруг сверху донесся крик дозорного:
   - Земля-а! Прямо по курсу земля!
   Вновь Карфангер мгновенно вскарабкался по вантам на  грот-мачту.  Те-
перь очертания алжирского берега просматривались  совершенно  отчетливо.
Ему сразу бросилось в глаза скопление кораблей на рейде. Это мог быть  -
нет! это должен был быть - не кто иной, как адмирал де Рюйтер  со  своей
эскадрой: красно-бело-синие флаги на кормовых  флагштоках  развеяли  все
сомнения.
   Однако опасность пока еще не миновала, ибо "Мерсвин" порядком  отстал
от пиратов, и если бы даже голландцы решили в этот момент прийти на  по-
мощь, им пришлось бы затратить много времени на то, чтобы сняться с яко-
ря и поднять паруса. Да и англичане все еще  оставались  далеко  позади,
так что экипажу "Мерсвина" по-прежнему оставалось уповать на собственные
силы и держаться начеку.
   Карфангер решил выждать некоторое время: приказал убрать лисели и для
начала повернуть на юг. Его команды были, как всегда, сноровисто  испол-
нены, и "Мерсвин" замедлил ход. В этот момент раздался крик марсового  с
фок-мачты:
   - Двое пиратов слева по борту отвернули в нашу сторону!
   Через некоторое время все, находившиеся на палубе "Мерсвина", увидели
два парусника, которые отделились от пиратской эскадры и  направились  к
гамбургскому кораблю.
   Карфангер ни минуты не сомневался в том, что, сохранив спокойствие  и
соблюдая необходимую осторожность, сможет отвести угрозу от  своего  ко-
рабля. Боцману было приказано расчехлить орудия и готовить их к бою, од-
нако орудийные порты держать до поры закрытыми: прежде  всего  Карфангер
хотел продемонстрировать свои мирные намерения, и в то же время,  удачно
лавируя, постараться пробиться к гавани Алжира. Не спуская  глаз  с  пи-
ратских кораблей, один из которых стремился зайти в корму "Мерсвину",  в
то время как другой далеко впереди отрезал ему путь  к  гавани,  капитан
приказал снова раздернуть лисели, чтобы  судно  пошло  побыстрее.  Впос-
ледствии он намеревался опять убрать дополнительные паруса: в их  ситуа-
ции маневренность становилась важнее скорости. Самое главное сейчас было
- держаться на почтительном расстоянии от пушек алжирцев, поскольку вол-
нения почти не было, и канониры могли вести прицельный огонь. Обстановка
накалялась.
   Далеко впереди, слева по борту, пиратская эскадра уже почти  достигла
алжирской гавани, где по-прежнему безучастно стояли на якоре голландские
корабли. Также слева по борту, но уже за кормой, совсем близко  раздува-
лись паруса англичан. В кильватере  "Мерсвина",  разбрасывая  форштевнем
клочья белой пены, словно несущийся во весь опор гончий пес, на всех па-
русах мчался алжирец. До него оставалось уже не более трех  кабельтовых.
Другой пират внезапно повернул к ветру и  медленно  дрейфовал,  поджидая
гамбургский корабль.
   Дело принимало скверный оборот. Теперь Карфангеру не оставалось ниче-
го иного, как ставить на карту все и любой ценой пробиваться к де Рюйте-
ру.
   - Убрать лисели! - разнесся над палубой его громкий голос.
   Прямо по курсу маячил алжирец, вдоль его ощетинившегося пушками борта
столпились пираты, размахивавшие абордажными крючьями и  тесаками.  Кар-
фангер продолжал отдавать команды. Загрубелые ладони вцепились в  канаты
и брасы, матросы повисли на них, упираясь ногами  в  палубу.  С  пронзи-
тельным скрипом повернулись вокруг мачт реи, "Мерсвин" заложил  галс  на
правый борт так круто, что нок марса-рея едва не коснулся воды, и  пошел
на восток.
   Пиратский корабль, поджидавший "Мерсвин", повторил его маневр -  Кар-
фангер только этого и ждал. Снова реи гамбургского парусника со  скрипом
повернулись, и зарываясь носом в пенную волну,  накренившись  на  правый
борт, он прошел курсом зюйд-ост на расстоянии полета пушечного  ядра  от
пиратского фрегата, с палубы которого доносились пронзительные вопли ал-
жирцев. Еще несколько раз пришлось Карфангеру  проделать  такой  маневр,
при этом пираты осыпали его корабль градом картечи и мушкетных пуль. По-
следние не нанесли большого урона, лишь продырявив  в  некоторых  местах
паруса и отколов несколько щепок от фальшборта. До алжирской гавани  ос-
тавалось еще не менее часа хода, и никто не мог бы поручиться, что "Мер-
свину" удастся добраться до нее целым и невредимым. Карфангер делал  все
возможное,  чтобы  ускорить  бег  корабля  по  волнам,  вновь   отправил
грот-марсовых к нокам марса-рея поднимать лисели, в надежде выиграть хо-
тя бы несколько десятков саженей в состязании с морскими разбойниками.
   Голландские корабли по-прежнему неподвижно стояли на рейде.
   - Эх, если бы минхер адмирал де Рюйтер только знал, кто мы  такие!  -
невольно вырвалось у Яна Янсена.
   - Твоя правда, штурман, -  отозвался  боцман.  -  Что  адмиралу  гол-
ландского флота до какого-то гамбургского торгового корабля? Надо  прив-
лечь внимание адмирала, долго нам не продержаться: команда валится с ног
от изнеможения.
   - Знаю, - только и ответил капитан.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   - Гром и молния! Да это алжирцы!
   Адмирал де Рюйтер опустил подзорную трубу и, обернувшись  к  стоявшим
поодаль капитанам своей эскадры, с которыми только  что  провел  военный
совет, спросил:
   - Не рановато ли мы заключили договор с беем?
   - Похоже, что так, минхер адмирал, - подтвердил капитан  флагмана.  -
Теперь эта свора ускользнет от нас. Вы только поглядите, они так  обнаг-
лели, что набрасываются на добычу, словно коршуны,  под  самым  носом  у
нас. - Он вытянул руку в направлении двух алжирских фрегатов, охотивших-
ся за "Мерсвином".
   - Неужели они посмеют напасть, дядя, теперь, сразу  после  подписания
договора? - Этот вопрос задал племянник адмирала Жан де Рюйтер,  пятнад-
цатилетний морской кадет.
   - Посмеют или не посмеют - для нас это не  имеет  большого  значения,
если тот, за кем они гонятся, не голландец.
   Адмирал внимательно наблюдал за отчаянно дерзкими маневрами, благода-
ря которым "Мерсвин" вновь и вновь отрывался от преследователей. Жан  де
Рюйтер попросил разрешения воспользоваться  подзорной  трубой  адмирала,
чтобы получше разглядеть корабль, которому грозила опасность. И  сказал,
возвращая ее де Рюйтеру:
   - Он идет под гамбургским флагом, дядя, - белая башня на красном  по-
ле. Что вы думаете по этому поводу?
   - Что я думаю? - Адмирал недовольно покосился на кадета. -  Я  думаю,
что господин племянник слишком много себе позволяет. Тебя разве  спраши-
вали, кадет?
   Юноша мгновенно покраснел до корней волос, однако тут  же  сдернул  с
головы шляпу, по-солдатски вытянулся и отчеканил:
   - Виноват, минхер адмирал!
   Де Рюйтер и сам уже давно заметил, что корабль  гамбургский.  Но  что
ищут граждане вольного города здесь, у берегов Алжира? Еще менее  понят-
ными были маневры преследуемого: корабль вновь и вновь пытался  уйти  от
погони то в восточном, то в южном направлении, как будто непременно  хо-
тел попасть в алжирскую гавань. Но если его  цель  Алжир,  тогда  почему
рейсы за ним гонятся? Некоторый  смысл  действия  гамбургского  капитана
приобретали лишь в том случае, если он спешил на встречу не с беем, а  с
ним, адмиралом де Рюйтером. Но почему он не поднимает голландский  флаг,
если, к примеру, спешит передать адмиралу важную весть? Надо быть ослом,
чтобы доверять важные сообщения таким вот сорвиголовам.  Но  с  кораблем
этот молодец управляется отменно, этого у него не отнимешь. Вот он опять
увернулся от преследователей, хотя расстояние до них неумолимо  сокраща-
лось. Нет, пожалуй, ему не уйти: алжирцы непременно его настигнут."
   Между тем "Мерсвин" приблизился настолько, что уже можно было разгля-
деть все подробности его рангоута и такелажа, и адмирал поманил  к  себе
племянника.
   - Ну-ка взгляни повнимательнее и ответь мне, когда и где строили  та-
кие галионы? И что ты можешь сказать о его фокгалсах?
   Жан де Рюйтер бойко отвечал, что корабль -  голландской  постройки  и
сошел со стапелей не менее тридцати лет назад. Только такелаж у него ны-
нешних времен, поскольку тридцать лет назад под лиселями еще не ходили.
   - Неплохо, - похвалил его адмирал.  -  Этот  парень  рискует  гораздо
больше, чем можно ожидать от гамбургского "купца". Жаль, он вполне  зас-
луживает, чтобы мы ему помогли.
   С этими словами адмирал вновь уставился в подзорную трубу - и тут  же
заметил на топе фок-мачты так хорошо ему знакомый вымпел Карфангера.  Де
Рюйтер немедля подозвал к себе Корнелиса  ван  Гадена,  капитана  самого
быстроходного судна своей эскадры.
   - Живее, ван Гаден, тотчас же отправляйтесь на свой  корабль,  подни-
майте всю парусину и позаботьтесь о том,  чтобы  эти  нехристи  оставили
гамбуржца в покое. Как вы это сделаете - мне безразлично.  Единственное,
что я вам запрещаю, это открывать огонь.
   Через минуту ван Гаден уже сидел в шлюпке, гребцы тут  же  навалились
на весла, и она полетела к стоявшему неподалеку флейту.  Еще  с  полпути
капитан ван Гаден прокричал своему лейтенанту первые команды и  приказал
пошевеливаться. Лейтенант быстро сообразил, в чем дело, и не успел капи-
тан подняться на борт своего корабля, как мачты его оделись парусами,  а
якорные канаты были выбраны.
   Оба алжирца уже настигли "Мерсвин" и выбирали момент, чтобы подойти к
нему с обеих сторон на расстояние  прицельного  выстрела;  как  вдруг  с
квартердека подлетевшего флейта раздался зычный голос ван Гадена, прика-
зывавшего пиратам прекратить охоту за "Мерсвином", который  прибыл  сюда
по приказу адмирала де Рюйтера. Если это требование не будет  выполнено,
адмирал сочтет себя обязанным разорвать только что заключенный  договор,
и тогда им не поздоровится от алжирского бея.
   Алжирцам некогда было разбираться в ситуации: на горизонте  угрожающе
белели паруса англичан, поэтому пираты, не мешкая, направились в гавань.
"Мерсвин" в сопровождении флейта подошел к флагману и стал на якорь.  На
его палубе воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом реев слегка  пока-
чивавшегося на волне корабля, Гамбуржцы в полном изнеможении попадали на
сырую палубу.
   Тем временем имя Карфангера уже пошло гулять  по  палубам  "Нептуна".
Некоторые из бывалых матросов и маатов знали  гамбургского  капитана  по
прежним морским походам, кое-кто помнил и его штурмана Яна Янсена. Адми-
рал де Рюйтер приказал дать салют  из  тринадцати  залпов  и  послал  на
"Мерсвин" адмиральскую шлюпку с приглашением Карфангеру прибыть на  борт
флагмана.
   Де Рюйтер, поджидавший гостя у самого трапа,  заключил  Карфангера  в
прямо-таки отеческие объятия; тепло приветствовал он и Яна Янсена.
   - Каким ветром занесло вас сюда, к этим богом забытым берегам? Уж  не
собираетесь ли вы торговать с беем? - смеялся де Рюйтер.
   - Я искал здесь вас, - отвечал Карфангер, - вас, адмирал. И не сочти-
те за шутку; я действительно не прочь поторговать с беем и хотел бы про-
сить вас - коль скоро это не пойдет вразрез с вашими собственными плана-
ми - о посредничестве в одной сделке.
   - В сделке с беем? - От изумления адмирал даже остановился, хотя  они
дошли уже до самых дверей его каюты. Пришлось Карфангеру наскоро разъяс-
нить, в чем тут дело. Более обстоятельный разговор состоялся затем в ад-
миральской каюте.
   - Взгляните, - говорил де Рюйтер, - широко распахнуты врата сокровищ-
ниц этого мира, распахнуты благодаря храбрости и дерзновенности  настоя-
щих мужчин, для которых и в большом, и в малом безмятежный покой  равно-
силен небытию, и которые готовы даже саму Землю поворотить в другую сто-
рону, если ее однообразное вращение однажды им наскучит. И что же - ста-
ли люди от этого лучше? Пока императору высшее дворянство и попы десяти-
летиями кромсали империю... Э, да что об этом много говорить! Оглянитесь
вокруг, посмотрите на Англию и на нас. Тем, кто привык рассуждать, глядя
на мир сквозь крошечное окно своего дома, не дано видеть  дальше  тесных
городских стен.
   Хотя Карфангер в целом и разделял мнение адмирала, все же он позволил
себе не согласиться с его последними словами, возразив, что  как  раз  в
городах дух свободы всегда ощущался сильнее, чем  в  остальной  империи.
Где еще можно было встретить такое стремление  к  единству,  какое  было
присуще, например, Ганзе? Но де Рюйтер стоял на своем:
   - Вы же прекрасно знаете, до чего дошла империя, если даже такое раз-
бойничье гнездо, как Алжир, осмеливается насмехаться над германскими по-
слами и отсылать их обратно. И Бремен, и Гамбург, и Любек не могут обой-
тись без помощи посредников в деле выкупа пленников из алжирской или ту-
нисской неволи. Они вынуждены обращаться за помощью то к  Англии,  то  к
Голландии - к маленькой Голландии, которая откололась  от  империи,  как
принято говорить у вас в Гамбурге.
   Карфангер охотно переменил бы тему разговора: уже не первый раз  кар-
тина бессилия империи вырисовывалась перед  ним  с  такой  пугающей  яс-
ностью. Поэтому он заметно оживился, когда де Рюйтер  обещал  ему  более
подробно обсудить предстоящую сделку с беем, - но позже.
   - А теперь, - заключил адмирал, - давайте примем джентльменов с бере-
гов Темзы и выслушаем, чего изволят желать их  сиятельства.  Готов  пок-
лясться - я уже знаю чего. - Его слова сопровождались семью залпами при-
ветственного салюта английского фрегата, подошедшего к  голландской  эс-
кадре; спущенная с него шестивесельная шлюпка уже летела к "Нептуну".
   - Что-что? - Адмирал нахмурился. - Всего семь залпов? До сих пор  по-
лагалось давать девять.
   Он повернулся к капитану "Нептуна".
   - Отлично! Если джентльмены того желают - дайте им в ответ тоже  семь
залпов. И ни одним больше, вы поняли меня?
   - Так точно, минхер адмирал: семь залпов и ни одним больше.
   Капитан флагмана послал кадета Жана де Рюйтера передать приказ  адми-
рала констеблю орудийной батареи правого борта,  и  вскоре  над  гаванью
раскатился грохот пушек "Нептуна". Тем временем шлюпка англичан  подошла
к трапу. Молодой морской офицер в парадной форме ловко  вскарабкался  на
борт "Нептуна" и обратился к встречавшему  его  голландскому  офицеру  с
просьбой передать адмиралу де Рюйтеру, что он, капитан Спрэгг,  командир
фрегата "Сандерболт", прибыл на "Нептун" с поручением от  адмирала  бри-
танской эскадры Блейка выяснить у адмирала де Рюйтера ряд вопросов.
   Голландский адмирал,  стоявший  поодаль,  сделал  рукой  приглашающий
жест:
   - Прошу вас, сэр, всегда к вашим услугам.
   В суховато-казенных выражениях, в точном соответствии с морским уста-
вом капитан Спрэгг доложил, что адмирал  Блейк,  командующий  британской
средиземноморской эскадрой, приветствует  адмирала  эскадры  генеральных
штатов де Рюйтера и просит у него разъяснений относительно причин, побу-
дивших его беспрепятственно пропустить в Алжир двенадцать, алжирских пи-
ратских кораблей, за которыми он, адмирал Блейк, гнался по пятам в тече-
ние нескольких дней, после того как нанес сокрушительное  поражение  ту-
нисскому флоту.
   В ответ на это де Рюйтер сослался на обстоятельства, при  которых  он
несколько дней тому назад подписал договор с беем, после того как  пушки
его кораблей потопили несколько алжирских судов в Гибралтарском  проливе
и восемнадцать других - возле Балеарских островов.
   - Сами по себе эти потери, - продолжал адмирал, - еще не побудили  бы
бея пойти на заключение перемирия, если  бы  не  сильное  землетрясение,
случившееся в этих местах неделю назад. Почти все береговые укрепления и
орудийные бастионы были разрушены, к тому же страшной силы шторм  разме-
тал стоявшие в гавани корабли, при этом многие из них разбились о камен-
ный мол порта. Тут я пригрозил бею, что мои корабли войдут в порт и отк-
роют огонь по дворцу его мусульманского сиятельства. И бей явно  струсил
- как было этим не воспользоваться? Или, по-вашему,  мне  следовало  еще
повременить с договором? Дожидаться, пока алжирцы возведут новые берего-
вые укрепления и наставят там пушек или пока бей соберет все свои  рыщу-
щие по морям пиратские эскадры в один кулак?
   - Но почему же господин адмирал не привел в исполнение угрозу  разру-
шить Алжир? - настойчиво добивался ответа Спрэгг. - Ведь для этого  были
все условия.
   - Я думаю, сэр, вы согласитесь со мной в том, что любая угроза обяза-
тельно должна подкрепляться наличием достаточной  силы?  -  вопросом  на
допрос ответил де Рюйтер.
   - Я понял вас, - отвечал капитан Спрэгг, - и обо  всем  доложу  моему
адмиралу.
   - Передайте господину адмиралу Блейку, - добавил де Рюйтер, -  что  я
весьма сожалею по поводу того, что мне не посчастливилось сражаться  бок
о бок с таким знаменитым флотоводцем.
   Капитан Спрэгг отвесил церемонный поклон.
   Тем временем стюард принес бокалы с вином. Адмирал де Рюйтер провозг-
ласил тост за здоровье адмирала Блейка и лорда-протектора Оливера  Кром-
веля и чокнулся со Спрэггом. Англичанин произнес ответный тост, в  кото-
ром в самых изысканных выражениях пожелал  процветания  Нидерландам,  их
государственному секретарю Йохану де Витту и,  конечно  же,  доблестному
адмиралу де Рюйтеру.
   - Кстати, мистер Спрэгг, - заговорил после паузы голландский адмирал,
- алжирцы до сих пор не успели установить на бастионах, охраняющих  вход
в порт, пушки, попадавшие с лафетов во время землетрясения, так что ору-
дийные батареи ваших фрегатов вполне могли бы довести дело до конца, че-
го я, к сожалению, ввиду подписанного договора об перемирии, сделать  не
могу.
   Капитан Спрэгг поблагодарил за беседу и заверил, что в точности пере-
даст адмиралу Блейку ее содержание, затем раскланялся с  де  Рюйтером  и
вышел в сопровождении капитана "Нептуна".
   В адмиральской каюте де Рюйтер, ван Гаден и Карфангер  заговорили  об
английской эскадре.
   - Более высокий борт - конечно, недостаток, -  говорил  Карфангер,  -
однако английские военные корабли с их тремя орудийными  палубами  имеют
гораздо большую огневую мощь, чем двухпалубные голландские.
   - Это, в свою очередь, нельзя считать недостатком наших военных кора-
блей, и они это не раз доказывали, - возразил де Рюйтер. - У нас вы ниг-
де не найдете таких глубоких гаваней и бухт, как у  берегов  Англии  или
Франции.
   - В этом я, пожалуй, с вами соглашусь, - сказал Карфангер. -  Двухпа-
лубные корабли хороши не только для голландских портов, они  к  тому  же
еще и гораздо быстроходнее этих английских плавучих комодов. Только  что
мы имели возможность убедиться, что адмирал Блейк со своей эскадрой не в
состоянии сражаться с алжирцами. О да, хороший военный  корабль  в  моем
понимании должен быть тяжелым фрегатом с двумя  орудийными  палубами,  а
кроме того, иметь добрую дюжину стволов приличного калибра на баке и  на
корме. Как бы мне хотелось видеть хотя бы  несколько  таких  фрегатов  в
гамбургском порту, как сразу стало бы легче дышать нашему торговому фло-
ту! Чего скрывать: наши мореходы год от года чувствуют себя  в  открытом
море все более беззащитными, ведь по морям и  океанам  сейчас  болтается
столько разбойного сброда, и неважно, есть ли у них  каперские  грамоты,
нет ли...
   Адмирал де Рюйтер принялся расспрашивать, как обстоят в Гамбурге дела
с конвоированием торговых судов, которое сохранилось  со  времен  Ганзы.
Ведь в те времена в вольном городе было образовано адмиралтейство, изда-
вшее указ об охране торговых судов и статут для конвойных кораблей.
   - И разве нет у вас хорошо вооруженных, принадлежащих городу,  кораб-
лей для охраны торговых караванов? Мне не раз приходилось встречаться  с
ними в море, я имею в виду и "Солнце", и "Пророка Даниила",  и  "Святого
Бернхарда" или как их там еще.
   - Самое слабое место, - вставил Ян Янсен, - судовые команды. Капитаны
- те люди надежные, а вот среди матросов часто встречаются такие типы...
Многих из них нанимают за гроши прямо в захудалых портовых кабаках.  Не-
даром ведь говорится: море и виселица не отказывают никому. И таких  лю-
дей потом приходится обучать военному делу, от  них  зависит  боеспособ-
ность корабля. Тем не менее, судовладельцам вроде Томаса Утенхольта  все
это только на руку.
   На последнее де Рюйтер заметил, что слова штурмана "Мерсвина"  звучат
не очень-то ободряюще, и спросил Карфангера, как, на его  взгляд,  можно
было бы поправить положение. Капитан "Мерсвина" решительно  заявил,  что
лично он против крупных эскадр кораблей сопровождения, каковые  имеются,
к примеру, у Англии и Голландии или у Ост-Индских компаний  этих  стран,
тем более, что Гамбург не собирается впутываться ни в какие военные афе-
ры. Гамбург не хочет враждовать ни с кем, не помышляет о  захвате  коло-
ний, единственное его стремление - жить со всеми в мире и вести  взаимо-
выгодную торговлю. Однако частный конвой должен непременно уступить мес-
то военным кораблям, принадлежащим городу, для того, чтобы их капитаны и
команды мыслили лишь о благе всего города, а не какого-нибудь одного су-
довладельца.
   - И вы, будучи новоиспеченным членом правления  капитанской  гильдии,
намереваетесь приложить все усилия к тому, чтобы претворить эти планы  в
жизнь? - спросил де Рюйтер.
   - Безусловно, - отвечал Карфангер.
   - В таком случае вам придется нелегко, ибо ваши  намерения  подрывают
основу существования не только частных конвоиров. Ведь  вы  отнимаете  у
них источник надежной прибыли.
   - Я ни секунды не сомневаюсь в том, что все эти утенхольты  и  иже  с
ними будут чинить всяческие препятствия созданию военной флотилии  горо-
да. Но кого еще вы имеете в виду?
   - Не исключено, что это будут городские власти. Поскольку город  при-
держивается нейтралитета, - пояснил свою мысль де Рюйтер, - сенату  без-
различно, с кем сражаются в море корабли Утенхольта. Но  если  заговорят
пушки фрегатов, принадлежащих городу, то это уже перестает быть  частным
делом отдельных гамбургских судовладельцев, А посему вам не стоит  расс-
читывать на особый энтузиазм совета, адмиралтейства, сената и парламента
- они, скорее всего, останутся глухи к вашим призывам.
   Карфангер задумался, тем временем де Рюйтер уже  принялся  расспраши-
вать своего гостя, каким образом он рассчитывает покинуть целым и невре-
димым алжирскую гавань. "Вы же знаете, я связан договором и  помочь  вам
не в силах. Как только бею донесут, кто сидит у вас  в  трюме,  за  вашу
жизнь никто не даст и ломаного гроша", - говорил адмирал.
   Эти опасения имели под собой серьезные основания: во всех испанских и
португальских портах пираты держали своих соглядатаев  и  доносчиков.  И
даже если с их помощью весть о пленении алжирского рейса пока еще не до-
стигла ушей бея, он все равно узнает об этом, самое  позднее,  в  момент
начала переговоров с де Рюйтером об обмене пленниками, и тогда  в  любую
минуту можно ожидать нападения на "Мерсвин".
   Да и сами эти переговоры не обойдутся без сложностей. Через час солн-
це скроется за горизонтом, а после захода солнца во дворец бея не пуска-
ют никого. Еще несколько дней назад бей, пожалуй, и сам прислал бы своих
нукеров на борт адмиральского корабля; теперь же рассчитывать на это  не
приходилось, надо было самим сходить на берег. К тому же визит к бею ни-
когда не считался приятной миссией даже в самые скверные для Алжира вре-
мена. Ни послам, ни посредникам не дозволялось въезжать верхом в касбу -
крепость, возвышавшуюся над городом: каждому  чужеземцу  надлежало  спе-
шиться, в то время как сопровождавшие его янычары  оставались  в  седле.
Затем посланнику предписывалось стоять перед старым дворцом бея с непок-
рытой головой под палящим солнцем,  продолжительность  этой  "церемонии"
зависела от прихоти тех же янычар. Во время аудиенции всем  чужестранцам
- за исключением французского консула - полагалось целовать бею руку,  и
никто не смел садиться в его присутствии.
   Де Рюйтер рассказал об одном венецианском посланнике, недавно побыва-
вшем у бея. Тот предложил ему вместо кресла колченогую табуретку и  пот-
ребовал уплатить за это тридцать тысяч франков. Посланник стал протесто-
вать, заявляя, что нельзя требовать денег за оказание гостю почестей. На
это ему ответили: "Алжирцы не требуют денег  с  тех,  кто  действительно
заслуживает почестей, поэтому лучше сразу гони монету и радуйся, что  за
эту цену тебе оказана такая честь".
   После краткого совещания было решено отправить бею послание с  извес-
тием о том, что на борту "Нептуна" находятся алжирцы, захваченные в мор-
ском бою одним гамбургским шкипером. Рассчитывали на то, что бей пришлет
посредников. Чтобы обезопасить гамбургский корабль от возможного нападе-
ния алжирцев, решили поставить его меж двух голландских фрегатов. В этом
случае алжирцы могли бы попасть на "Мерсвин" только  через  палубы  гол-
ландцев, что означало бы нарушение договора, а на это бей, ввиду плачев-
ного состояния городских укреплений, пойти сейчас не мог. Бак и ют свое-
го корабля гамбуржцы вызвались охранять собственными силами.
   Прошло немногим более получаса. Багровый  диск  солнца  уже  коснулся
своим нижним краем лазурной поверхности моря, когда "Нептун" и флейт ван
Гадена стали по обоим бортам "Мерсвина", и корабли были надежно пришвар-
тованы друг к другу. Карфангер, приглашенный де Рюйтером на ужин,  вновь
отправился на флагман; тем временем Ян Янсен расставлял ночную вахту.  И
сколь бы ни радовался Карфангер предстоящей беседе с  адмиралом  и  сов-
местным воспоминаниям о плаваниях и приключениях прошлых лет, он уже  не
ощущал в себе той непринужденности и приподнятого настроения. Здесь,  на
рейде алжирской гавани, казалось, сам воздух  был  наэлектризован  опас-
ностью; в душе гамбургского капитана царила тревога.
 
 
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
 
   Когда Карфангер возвратился на "Мерсвин",  была  уже  глубокая  ночь.
Спал он недолго и беспокойно. Едва лишь на востоке между склонами гор  и
белой полосой прибоя заалели первые  лучи  восходящего  солнца,  капитан
"Мерсвина" вышел на палубу. Внешний рейд алжирской  гавани  был  пуст  -
английская эскадра ночью снялась с якоря и ушла.
   Спустя два часа гамбуржцы передали пленных алжирцев де Рюйтеру.  Пос-
ледним перелез через планшир Юсуф  ибн  Морад.  Парусный  мастер  трижды
сплюнул ему вслед: старик, наверное, снова отгонял всякие напасти.
   Когда Юсуфа ибн Морада провели мимо Карфангера, он  замедлил  шаги  и
крикнул, обращаясь к капитану: "До скорой встречи! Но зачем было  делать
крюк через Голландию? Или у гамбуржцев недостает смелости  самим  отпра-
виться к бею?"
   Карфангер промолчал, не удостоив его и взглядом. Де  Рюйтер  подозвал
профоса и приказал:
   - Этого содержать под особым надзором!
   - Слушаюсь, минхер адмирал! - Профос мигнул  своим  подручным,  и  те
увели рейса на нижнюю палубу. Адмирал пригласил Карфангера  разделить  с
ним на прощание трапезу.
   И тут вдруг выяснилось, что бей неожиданно быстро отреагировал на по-
слание адмирала: к флагману голландской эскадры  направлялась  небольшая
алжирская галера, подгоняемая быстрыми ударами весел.
   - Отчего это бей так заторопился? - вопросом встретил адмирал ван Га-
дена, появившегося на палубе.
   - Похоже, что этот Юсуф ибн Морад у него в любимчиках. На  галере  не
менее трех дюжин гамбуржцев из числа рабов бея.
   - Ясно. Значит этот Морад-реис в действительности стоит  раза  в  три
больше, если его повелитель добровольно проявляет такую щедрость.
   Однако последнее качество бея адмирал сильно переоценил. Это  выясни-
лось, как только его люди поднялись на борт "Нептуна", и самый важный из
них на вид изложил условия обмена:
   - Могущественный бей, владыка Алжира, в своей милости снизошел до то-
го, что приказал представить гамбуржцам - хотя они того и не заслуживают
- всех их пленных соотечественников, из которых им  позволяется  выбрать
двадцать три человека. Двадцать три гамбуржца в обмен  на  двадцать  три
алжирца - вполне честная сделка, к тому же вам предоставляется право вы-
бора.
   Де Рюйтер обменялся несколькими фразами с Карфангером, после чего за-
явил алжирцу, что они выберут из числа  пленников  не  двадцать  три,  а
двадцать два гамбуржца и готовы обменять их на двадцать два алжирца.  Но
если бей желает получить своего рейса Юсуфа ибн Морада, то пусть  отдает
за него остальных тринадцать невольников. И добавил: "Как можно  равнять
рейса с простым матросом? Гамбургский  капитан  Берент  Карфангер  также
считает невозможным настолько унизить своего храброго противника,  чтобы
обменять его какого-нибудь фор-марсового".
   Посланник бея изъявил готовность немедленно отправиться к своему гос-
подину и изложить ему эти встречные требования. Де Рюйтер, в  свою  оче-
редь, предложил ему захватить с собой двадцать два пленных пирата,  пре-
доставив для этой цели флейт Корнелиса ван Гадена. Прочие  же  гамбуржцы
пусть остаются на галере, пока посланник не вернется с ответом бея.
   Посланник стал возражать, что его повелитель непременно разгневается,
узнав о сделке, совершенной без его предварительного согласия.
   - Я тоже могу разгневаться! - повысил голос де Рюйтер. - И вашему бею
в этом случае сильно не поздоровится.
   Посланник понял, что благоразумнее всего будет согласиться с  предло-
жением голландского адмирала, и вскоре остатки команды пиратского кораб-
ля перешли на палубу флейта, а двадцать два невольника-гамбуржца  подня-
лись на борт "Нептуна". Это были те, кто дольше других пробыл в рабстве.
   Флейт ван Гадена возвратился лишь к полудню. Посланник изложил  пове-
ление своего господина: "Алжирский бей не может согласиться с ценой,  за
которую ему предлагают выкупить одного из рейсов. Однако  всемилостивей-
ший из повелителей готов пойти и на такую сделку, но лишь в том  случае,
если гамбургский капитан воздаст ему полагающиеся почести, как  надлежит
каждому, кто становится на якорь в алжирской гавани: то есть  произведет
салют тринадцатью пушечными залпами".
   Нетрудно было догадаться, в чем заключалась хитрость  бея.  Для  того
чтобы  стрелять  из  пушек,  "Мерсвину"  пришлось  бы  высвободиться  из
"объятий" голландских кораблей, а до алжирской галеры, что маячила  нев-
далеке, было рукой подать. На ней, правда, имелось  всего  шесть  пушек:
четыре на баке и две на корме; по  части  артиллерии  "Мерсвин"  намного
превосходил ее. Но на галере находилось не менее  сотни  вооруженных  до
зубов алжирцев, знавших толк в абордажном бою. Кроме того, гребная гале-
ра, в отличие от "Мерсвина", не зависела от капризов ветра. Более  быст-
рая, верткая, она в любой момент могла пронзить борт гамбургского кораб-
ля своим острым тараном, торчавшим, словно рог.
   Все это де Рюйтер успел обдумать мгновенно, и  в  голове  его  созрел
план ответного маневра.
   - Капитан Карфангер безусловно исполнит желание бея и прикажет  салю-
товать в его честь залпами бортовых орудий. Я же, как адмирал  этой  эс-
кадры, хотел бы лишь поставить бея в известность насчет  того,  что  ко-
рабль капитана Карфангера с сегодняшнего полудня принят в ее  состав  и,
таким образом, обязан подчиняться моим приказаниям.
   Посланник низко склонился, прижимая руки  к  груди,  затем,  медленно
распрямляясь, отвечал:
   - Повелитель Алжира милостиво примет воздаваемые ему почести,  однако
он ожидает их не от одного из кораблей вашей эскадры, а от гамбуржца.
   И посланник выразительно поднял глаза на алый флаг  с  белой  башней,
попрежнему развевавшийся на кормовом флагштоке "Мерсвина".
   - Гамбургский флаг останется на своем месте до тех пор, пока не будет
подписан договор о найме судна, в настоящий момент мой  писарь  как  раз
готовит беловой экземпляр.
   Не успел он проговорить последние слова, как на палубе появился запы-
хавшийся писарь с поддельным договором в руках и принялся извиняться  за
задержку. На самом же деле адмирал всего несколько минут назад незаметно
для всех успел дать ему соответствующее поручение.
   Де Рюйтер взял у него из рук гусиное перо и протянул его  Карфангеру.
Тот собрался уже было поставить свою подпись под договором, но тут  вме-
шался посланник.
   - Постойте, постойте! Сначала извольте дать салют.
   - А что от этого изменится? - насмешливо спросил адмирал. - Разве ко-
рабль перестанет быть гамбургским? Я ведь его нанимаю, а не покупаю.
   И Карфангер подписал договор. Затем адмирал поставил свою подпись  и,
посыпая бумагу песком, обратился к посланнику бея:
   - "Мерсвин" даст салют под гамбургским флагом, однако в  момент  пос-
леднего залпа флаг будет сменен на голландский.
   Посланник понял, что игра проиграна, и со вздохом согласился.
   После этого стороны перешли  к  согласованию  деталей  самого  обмена
пленника. Переговоры длились довольно долго, и увенчались успехом: пере-
дачей пленных гамбургских моряков.
   Затем Карфангер одолжил у де Рюйтера одну пушку, так как на  "Мерсви-
не" их насчитывалось всего двенадцать, и алжирскому бею пришлось бы  це-
лых полчаса дожидаться тринадцатого залпа; только после этого  Карфангер
приказал отдавать швартовы. Когда над алжирской гаванью раскатились пер-
вые залпы салюта, на топы стеньг "Мерсвина" уже карабкались мааты с фла-
гами генеральных штатов за пазухой. На десятом залпе  гамбургские  флаги
были отвязаны от стеньг и до двенадцатого  мааты  держали  их  полностью
развернутыми в руках, а когда выстрелила тринадцатая  пушка,  на  мачтах
"Мерсвина" уже реяли голландские флаги. Гребцы  в  шлюпке,  спущенной  с
флагмана, налегли на весла, и вскоре  остальные  тринадцать  бывших  не-
вольников в радостном возбуждении перелезали через фальшборт гамбургско-
го корабля.
   Все это время Карфангер с Янсеном не спускали глаз с алжирской  гале-
ры. Как только посланник бея и Морад-реис ступили на ее  палубу,  галера
развернулась и стала быстро удаляться в  направлении  алжирского  порта.
Вздох облегчения вырвался из груди Берента Карфангера; он приказал  тот-
час идти к "Нептуну", не забыв распорядиться насчет того, чтобы о только
что освобожденных из неволи как следует позаботились.  Вскоре  он  снова
ступил на палубу флагмана и направился в адмиральскую каюту,  желая  еще
раз поблагодарить де Рюйтера за помощь и проститься с ним. Он  рассчиты-
вал выйти в открытое море еще до сумерек, чтобы наверстать хотя бы часть
потраченного на заход в Алжир драгоценного времени: ведь он еще  в  этом
году собирался  начать  постройку  нового  корабля  -  флейта  наподобие
"Дельфина".
   - Значит, вы хотите иметь такой же корабль, как "Дельфин"? -  пересп-
росил де Рюйтер. Карфангер кивнул в ответ.
   - В таком случае вам нечего тратить время и талеры на постройку ново-
го корабля, ибо двухсоттонный "Дельфин" с его не особо внушительным воо-
ружением - всего шестнадцать пушек - можно скорее  назвать  быстроходным
торговым судном, чем солидным военным кораблем. К тому же его все  равно
собирались продавать после этого рейда, следовательно, ничто  не  мешает
вам стать его покупателем. Разумеется, только в том случае, если  вы  не
захотите во что бы то ни стало строить новый корабль.
   - Но как же вы можете без ведома генеральных штатов?.. -  начал  было
Карфангер, но адмирал прервал его:
   - Разумеется, я не собираюсь уступать вам "Дельфин"  сию  же  минуту.
Однако я в любой момент могу вывести его из состава эскадры, скажем,  за
отсутствием надобности в нем, - и адмирал хитровато сощурил глаза.
   Тогда Карфангер осторожно спросил, как скоро флейт должен вернуться в
Голландию.
   - "Дельфин" поплывет вместе с вами, - ответил де Рюйтер. - Если хоти-
те, я выдам ван Гадену документ для адмиралтейства, в котором будет зас-
видетельствовано ваше право на покупку флейта.
   Лучшего Карфангеру и желать было нельзя,  и  не  только  потому,  что
"Дельфин" был именно таким кораблем, о котором он всегда мечтал. На  нем
можно было еще в этом году, не дожидаясь весенней  навигации,  отправить
фрахт в Англию.
   Теперь капитану "Мерсвина" некуда было спешить, поэтому и на  "Непту-
не", и на "Мерсвине" веселье продолжалось до  самой  полуночи.  Корнелис
ван Гаден провел Карфангера по всем палубам "Дельфина"; гамбуржцу с тру-
дом верилось, что корабль вскоре будет принадлежать ему.
   Лишь за полночь Карфангер распрощался наконец с де Рюйтером и возвра-
тился на свой корабль, где боцман направо и налево раздавал  команды,  а
матросы уже крутили якорный шпиль. Тотчас  же  были  подняты  паруса,  и
"Мерсвин" направился к выходу из алжирской гавани.
   Тем же курсом шел и флейт под  командованием  Корнелиса  ван  Гадена.
Чтобы не потерять из виду "Дельфин", быстро скользивший по залитым  лун-
ным светом волнам, Карфангер велел ставить лисели. Клаус Петерсен  полу-
чил приказ дать прощальный салют адмиралу де Рюйтеру и его эскадре.
   Пушечные залпы прогремели над сонной гаванью, и отраженное от скалис-
того берега эхо смешалось с громом орудий "Нептуна", отвечавшего  "Мерс-
вину" салютом. Восточный ветер медленно нес густые клубы порохового дыма
вслед кораблям, на всех парусах уходившим курсом норд-вест.
 
 
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
 
   В гамбургском портовом трактире "Летучая рыба" столов не  было  -  их
заменяли добела выскобленные бочки, вокруг которых сидели  на  корточках
моряки, предаваясь возлияниям в игре в кости.
   Стоял теплый летний день, и прислуга в "Летучей рыбе" только успевала
поворачиваться. Навигация давно шла полным ходом,  кошельки  гамбургских
матросов, изрядно похудевшие за зиму, вновь наполнились звонкой монетой.
Уже вернулись в родной порт первые "испанцы", и "россияне"  тоже  успели
побывать в Архангельске. Корабли, ходившие  к  атлантическому  побережью
Франции, вернулись с трюмами полными соли. Помимо этого, ганзейский  го-
род Гамбург по-прежнему  оставался  крупнейшим  рынком  найма  матросов:
представители самых разных стран и народов оседали тут зачастую на меся-
цы в поисках более выгодного найма.
   Каких только языков не слышалось здесь! Но хозяин трактира Йохен Мар-
тене без труда понимал любого из своих клиентов: как  и  большинство  из
них, он с юных лет чувствовал себя на качающейся палубе корабля не менее
уверенно, чем на твердой земле, пока несколько лет назад пуля,  выпущен-
ная из мушкета какого-то дюнкерского корсара, не  раздробила  ему  левую
ногу.
   Как всегда в этот послеполуденный час Йохен Мартенс стоял за стойкой,
возвышавшейся у самой двери. Отсюда он мог наблюдать за всеми, кто нахо-
дился в трактире, в то время как его жена и  несколько  девушек-служанок
обслуживали гостей.
   Вот поднялись и направились к двери двое англичан,  до  сих  пор  до-
вольно тихо сидевших в своем углу. Плечи одного из них были в добрую са-
жень шириной, другой своей фигурой напоминал бизань-мачту.  Зоркий  глаз
трактирщика мгновенно уловил это перемещение, Мартенс вышел из-за стойки
и преградил им дорогу:
   - Вы куда, джентльмены? А платить кто будет?
   - Мы уже уплатили, - заплетающимся языком заявил долговязый.
   - Лжешь, парень, ничего вы не платили!
   - Что! Ты еще будешь называть меня лжецом?! А ну, прочь с дороги!
   Слово за слово - и перепалка грозила уже  обернуться  скверными  пос-
ледствиями для самого Йохена Мартенса, но в этот момент в трактир  вошли
несколько его старых приятелей, проходивших мимо и  не  устоявших  перед
соблазном завернуть в "Летучую рыбу", чтобы  пропустить  по  стаканчику.
Любителям бесплатного угощения сразу стало ясно, что  дешевле  обойдется
уплатить все без разговоров.
   Среди вошедших был и Михель Зиверс, которого приятели Йохена Мартенса
подобрали в голландском Мидделбурге без гроша в кармане, провели на свой
корабль и тайком привезли в Гамбург.
   - Разве ты не уходил в море вместе с Берентом Карфангером? Что  прои-
зошло? Что-нибудь случилось с "Мерсвином"? -  допытывался  трактирщик  у
Михеля Зиверса.
   Они расположились вокруг одной из бочек у двери так, что Мартенс поп-
режнему мог вести за ней наблюдение. Служанка поставила перед каждым  по
жбану любекского пива.
   Михель Зиверс принялся рассказывать про то, как Берент Карфангер отп-
равил на корм рыбам его отца. Без всякой  последовательности,  намеренно
искажая детали, повествовал он и о сражении с фрегатом алжирского  рейса
Юсуфа ибн Морада, умолчав при этом о своем "подвиге" -  шестерых  заруб-
ленных алжирцах. Его собеседники остались в полной уверенности, что  Зи-
верс в Кадисе попросил у капитана, как положено, расчет и сошел  на  бе-
рег, но тот не выдал ему причитающегося жалованья, а кроме того, и  сун-
дучка с вещами отца, как, впрочем, и  его  собственного.  К  концу  этих
россказней вокруг Зиверса собралось довольно много  слушателей,  и  тот,
ободренный всеобщим вниманием, плел все новые и новые небылицы.
   - После боя камзол Карфангера был весь дырявый, что  твое  решето.  И
почему он все время ходит в море один? Почему не в караване, под охраной
конвоиров, как все порядочные шкиперы? Зачем ему скрывать,  куда  он  на
самом деле отправляется, и что у него вообще на уме? - рассказчик  пере-
водил взгляд с одного на другого, пока не остановил его на  трактирщике.
Тот поднялся и позвал Михеля Зиверса за собой в отдельную маленькую ком-
нату, где они могли без помех продолжить разговор.
   Йохен Мартенс именовал эту комнату "шкиперской горницей". Многие гам-
бургские капитаны и шкиперы появлялись здесь до выхода в  море  и  после
возвращения из рейса. С этой комнатой, как, впрочем, и со  всем  тракти-
ром, дело обстояло так. В былые времена  Йохен  Мартенс  плавал  старшим
боцманом на одном из конвойных кораблей Томаса Утенхольта, а когда поте-
рял ногу, тот помог ему купить "Летучую рыбу". Этот же Утенхольт  прило-
жил руку к тому, чтобы Йохен Мартенс заведовал и выкупной кассой.  Адми-
ралтейство и старейшины гильдии капитанов некогда  учредили  эту  "кассу
восьми реалов", и Йохен Мартенс ежегодно получал сто талеров для ее  по-
полнения. Благодаря глазам и ушам трактирщика Томас  Утенхольт,  в  свою
очередь, знал все, о чем говорили капитаны в "шкиперской горнице",  отс-
читывая Мартенсу очередной взнос в выкупную кассу.
   Здесь стояли столы и удобные кресла с подлокотниками. Сквозь  разноц-
ветные стекла окон в комнату лился  приглушенный  дневной  свет.  Тускло
блестели оловянные кувшины и кружки, расставленные на карнизе из дубовой
доски, вделанном  в  облицованные  деревом  стены.  В  полумраке  самого
дальнего угла стоял деревянный ларец, богато украшенный резьбой,  крышка
которого была заперта на два висячих замка, сделанных  руками  искусного
кузнеца. Кроме того, ларец был крепко-накрепко привинчен к полу большими
винтами. Казалось, что выкупная касса находится в полной безопасности.
   - Заходи, заходи, малый! - торопил Йохен Мартенс молодого Зиверса,  -
рассказывай, как все было на самом деле.
   И Зиверс выложил ему все, даже то, о чем охотно предпочел бы не расп-
ространяться. Трактирщик выслушал его и спросил:
   - И что теперь ты собираешься делать? Опять пойдешь наниматься к Кар-
фангеру?
   - Ни за какие деньги я не пойду в море со шкипером, на  чьей  совести
гибель моего отца!
   Трактирщик даже удивился тому, сколько ненависти вложил молодой моряк
в эти слова. Он задумался. Такой человек всегда мог пригодиться на одном
из кораблей Томаса Утенхольта, который не питал особого  расположения  к
этому Карфангеру.
   - Я мог бы замолвить за тебя словечко старому Утенхольту, - сказал он
Зиверсу. Тот не возражал.
   - Но учти, все его корабли пока  еще  в  море.  -  Трактирщик  указал
пальцем на ларец в углу. - Я помогу тебе перебиться до поры до  времени:
получишь пару талеров из выкупной кассы.
   С этими словами Йохен Мартенс полез за ворот рубахи и извлек огромный
ключ, висевший у него на шее на кожаном шнурке. Отперев замки  и  подняв
крышку ларца, он спросил через плечо:
   - Сколько тебе, двадцать, тридцать?
   - Неплохо бы побольше... Талеров, так, пятьдесят, - промямлил Зиверс.
   - Ладно, пятьдесят, так пятьдесят. Вернешь шестьдесят,  понял?  Через
полгода и ни днем позже, к концу года деньги снова должны лежать в  кас-
се.
   - Тогда хватит и половины, - разочарованно протянул Зиверс.
   Трактирщик отсчитал двадцать пять талеров и вручил их матросу со сло-
вами: "К рождеству вернешь тридцать, понятно?".
   - Понятно, понятно, - ответил сын плотника.
   В то время как Михель Зиверс тщательно рассовывал по карманам  сереб-
ряные талеры, а Йохен Мартенс запирал сундук с деньгами, вновь  и  вновь
напоминая молодому матросу, чтоб он держал язык за  зубами  относительно
происхождения этих денег, в устье Эльбы вошли "Мерсвин" с "Дельфином"  и
стали на якорь у Ритцебюттеля. Не успели первые моряки сойти  на  берег,
как набежавшая  толпа  мужчин,  женщин  и  детей  обступила  их  плотным
кольцом, и отовсюду посыпались бесчисленные вопросы. Как  всегда,  молва
оказалась быстрее кораблей, и весть об успешном  сражении  "Мерсвина"  с
пиратским фрегатом, о вызволенных из  рабства  гамбургских  моряках  уже
давно докатилась до этих мест. Их родные не побоялись отправиться в  да-
лекий путь до Ритцебюттеля - последнего клочка земли у самого моря,  еще
принадлежавшего вольному городу, - хотя это было далеко не безопасно. Со
времен большой войны левый берег Эльбы в ее нижнем течении был  вотчиной
шведов, а на правом обосновались датчане. Здесь повсюду еще рыскали шай-
ки мародеров, не бросивших своего  ремесла  и  после  окончания  военных
действий; поэтому большинство граждан Гамбурга предпочитало не  покидать
пределов городских стен и укреплений.
   Толпа все разрасталась. Со всех сторон неслись крики "Гип-гип ура!" и
"Виват Карфангеру!". Поначалу капитан "Мерсвина"  собирался  всего  лишь
дождаться здесь прилива, чтобы тотчас  же  отправиться  вверх  по  Эльбе
дальше, в Гамбург, однако вскоре ему пришлось уступить настояниям ликую-
щей толпы. Команду его корабля растащили по близлежащим кабакам и  трак-
тирам, а самого капитана несколько дюжих моряков подняли на плечи и  по-
несли по улицам. Возле каждого злачного заведения их встречал  хозяин  и
подносил Карфангеру лучшее вино из своего погреба. Как ни  старался  тот
всего лишь пригубливать из бесчисленных кубков,  бокалов  и  кружек,  их
оказалось так много, что в конце концов у Карфангера зашумело в  голове.
Но народ не желал ничего слушать: всем  хотелось,  чтобы  этот  праздник
продолжался как можно дольше.
   Около полудня, когда веселые спутники Карфангера сделали остановку  у
очередного трактира под названием "У кита", и его хозяин почти  насильно
усадил Карфангера за стол, вдруг появился юнга Хейн Ольсен, с превеликим
трудом протиснулся сквозь толпу и, едва переводя дух, выпалил:
   - Господин капитан, штурман велел передать, что они  с  боцманом  уже
собрали команду на борт и подготовили все к отплытию, потому  что  скоро
прилив, и только что задул крепкий вест, который все свежеет, так что мы
уже к вечеру могли бы швартоваться в Гамбурге.
   У Карфангера мгновенно улетучился весь хмель. Отсюда до  Гамбурга  не
будет и пятидесяти миль: до вечера "Мерсвин" вполне бы  мог  их  преодо-
леть.
   В следующее мгновение юнга обнаружил в ладони серебряный талер - наг-
раду капитана за добрую весть - и  стремглав  кинулся  обратно  доложить
штурману, что капитан скоро прибудет на борт.
   С большим трудом Карфангеру все же удалось как можно  незаметнее  ус-
кользнуть от своих почитателей, и скорым шагом он направился к гавани.
   Первым, кого он встретил, поднявшись на палубу "Дельфина", был хорошо
одетый мужчина, который отвесил ему низкий поклон, сняв при этом  шляпу,
так что украшавшее ее страусовое перо коснулось палубы.
   - Прошу простить за вторжение на ваш корабль. К сожалению, я не  имел
возможности испросить предварительно вашего на это согласия, однако, ес-
ли позволите, я хотел бы плыть вместе с вами до Гамбурга. Я почел бы  за
честь путешествовать с таким знаменитым капитаном, как вы: с самого утра
я только и слышу рассказы о вашей храбрости. К сожалению, тот восторжен-
ный прием, который был вам здесь оказан, лишил меня возможности своевре-
менно представиться. Отто фон Герике, к вашим услугам.
   Карфангер удивленно вскинул брови и невольно отступил на шаг:
   - То есть как? Вы... Простите, но это невозможно. Я полагал,  что  вы
гораздо старше.
   - О, вы путаете меня с моим батюшкой, - рассмеялся фон Герике.
   - В таком случае, прошу простить и меня.  Добро  пожаловать  на  борт
"Дельфина", сударь, имя фон Герике не  нуждается  в  рекомендациях.  Ваш
отец так много сделал для многострадального  Магдебурга  и  как  большой
ученый, и как бургомистр. - И Карфангер пригласил гостя в свою каюту.
   Молодой Герике сделал знак рукой скромно  одетому  молодому  человеку
примерно одного с ним возраста, которого Карфангер  поначалу  принял  за
его слугу. Оказалось, что молодого человека зовут Петер Эркенс и что они
с фон Герике дружат с детства. Их  семьи  жили  по  соседству,  мальчики
вместе играли в руинах сожженного Магдебурга. Часто они бегали на  Эльбу
купаться, и однажды Петер Эркенс спас сына бургомистра от верной гибели:
тот попал в один из опасных водоворотов и уже  скрылся  под  водой;  его
друг несколько раз нырял за ним, пока не ухватил за волосы и, сам  выби-
ваясь из сил, вытащил его на берег. Узы братской дружбы  связывали  сына
плотника с судоверфи Петера Эркенса и доктора обоих прав фон Герике.
   Карфангер пригласил в свою каюту и корабельного плотника. С  недавних
пор фон Герике-младший состоял на  дипломатической  службе  у  курфюрста
Бранденбургского, в этом качестве он объездил западные владения:  Клеве,
Марк и Равенсберг. Имелся у него и кое-какой опыт дипломатической работы
с генеральными штатами, за ростом могущества которых курфюрст  следил  с
особым вниманием. В этот раз служебные дела привели фон Герике в Эмден и
Бремен. Теперь он намеревался попасть в Гамбург, чтобы оказать помощь  в
делах бранденбургскому посланнику, у которого в последнее время  неважно
обстояло со здоровьем.
   Карфангер внимательно слушал молодого дипломата, хотя выпитое недавно
вино не давало сосредоточиться и следить за  ходом  мыслей  гостя.  Лишь
когда фон Герике попутно посетовал на то, что ему ни в Эмдене, ни в Бре-
мене не удалось устроить своего друга Эркенса на верфи, Карфангер встре-
пенулся и спросил, обращаясь к плотнику:
   - Отчего же вы не хотите заниматься вашим ремеслом дома, в  Магдебур-
ге? Насколько я знаю, в речных судах для  плавания  по  Эльбе  нужды  не
меньше, чем в морских.
   - Магдебург по-прежнему в упадке, - отвечал Петер Эркенс, - не у всех
есть даже крыша над головой, где уж тут думать о речных судах! А в  пор-
товых городах владельцы верфей избегают нанимать мастеров со стороны.
   - А вы никогда не пытались наняться на судно корабельным плотником?
   - Да, конечно, но для этого необходимо по меньшей мере три года проп-
лавать матросом, иначе никакой шкипер не захочет взять вас даже  простым
корабельным плотником, не говоря уже о старшем - ведь это какникак  офи-
церский чин. Не идти же мне, мастеру, снова в ученики или подмастерья!
   - А если я предложил бы вам место на моем судне?
   - Сударь!.. Неужели вы говорите всерьез?
   Тут вошел Ян Янсен, и беседа прервалась. Штурман доложил, что корабли
готовы к отплытию.
   - Очень хорошо, штурман. Теперь послушайте меня. Этого человека зовут
Петер Эркенс, с сегодняшнего дня он нанят мною старшим корабельным плот-
ником. Будьте ему хорошим товарищем. А вы, Петер Эркенс, извольте выпол-
нять распоряжения штурмана Янсена, моего первого заместителя, с таким же
усердием, как и мои собственные. Об остальном поговорим в Гамбурге. -  С
этими словами он протянул Петеру Эркенсу руку, и тот порывисто пожал ее.
   - Вот это быстрое решение! - с восторгом воскликнул молодой фон Гери-
ке. Этим решительным поступком гамбургский капитан окончательно завоевал
расположение бранденбургского посланника.
   Они вышли на палубу флейта и поднялись на полуют. Отсюда  фон  Герике
мог наблюдать за сноровистыми действиями команды. Капитан осторожно  вел
корабль по узкому фарватеру, обходя многочисленные мели. Лишь изредка им
навстречу попадались небольшие суда: прилив все еще набирал силу.
   Когда они на закате солнца проплывали мимо Штаде, Карфангер, не  обо-
рачиваясь, махнул рукой в сторону города:
   - Неплохой порт, к тому же на добрых двадцать миль ближе к морю,  чем
Гамбург. Они здесь держат хорошую китобойную  флотилию,  да  и  торговый
флот не из худших: их корабли ходят даже к берегам Африки. Господа шведы
в сорок восьмом году очень хорошо знали, зачем присваивают себе этот ку-
сок бременской земли. Н-да... вот и получается, что между  Ритцебюттелем
и Гамбургом не осталось и пяди немецкой земли, у империи фактически  нет
владений на побережье.
   - Вас это сильно тревожит, капитан? - спросил фон Герике.
   - Не радоваться же мне, в самом деле. Подумайте хорошенько: ведь дат-
чане под Глюкштадтом или Альтоной и шведы здесь, под Штаде, могут в  лю-
бой момент запереть вход в устье Эльбы. И Бремен не в лучшем  положении:
там шведы перекрыли устье Везера крепостью Карлсбург.
   - Но у вас же есть мирные договоры и с Данией, и со Швецией?
   - Да, если их можно так называть. Легко может показаться, что они со-
ответствуют своему названию, - возразил Карфангер, -  однако  не  весьма
приятно ощущать чужие пальцы на собственном горле, даже если они его  не
сдавливают.
   - Но позвольте, разве датчане вас тоже беспокоят? Разве король Макси-
милиан не объявил в тысяча пятьсот десятом году Гамбург имперским  горо-
дом, чтобы оградить его от притязаний датского короля?
   - Мало толку быть имперским городом  в  такой  империи.  Если  разоб-
раться, за нами нет никакой реальной силы.
   Несколько минут они молчали. Фон Герике думал о намерениях  курфюрста
также обосноваться на побережье Северного моря. Хотя  Бранденбург  после
недавнего завоевания Восточной Померании и получил выход  к  Балтийскому
морю, все же ему было мало проку от крошечного кольбергского порта,  так
как в Штеттине, возле устья Одера, тоже хозяйничали шведы. Чтобы всерьез
строить планы относительно создания сильного  флота,  надо  было  бы  по
меньшей мере иметь Штеттин, Штральзунд и остров Рюген, а кроме того, хо-
тя бы один порт на Северном море. Для этого флота понадобились бы и пер-
воклассные мореходы, такие, как этот капитан Карфангер.
   Когда фон Герике услыхал, что Карфангер недавно купил "Дельфин",  ему
вспомнились собственные усилия - правда, окончившиеся безрезультатно,  -
которые он приложил к тому, чтобы купить в  Голландии  для  курфюршества
Бранденбург несколько кораблей. "Генеральным штатам самим нужны корабли,
- сказали ему, - во-первых, из-за неутихающего соперничества между  Анг-
лией и Францией, а во-вторых, из-за постоянной угрозы, которой подверга-
ются Нидерланды". Говорят такое - и в то же время  уступают  этот  флейт
Гамбургу...
   Снова воцарилось молчание. Вдали показались огни Альтоны, и Карфангер
вновь обратился к фон Герике:
   - Поскольку вы остаетесь без ночлега, я почел бы за честь  пригласить
вас в мой дом.
   Фон Герике с благодарностью принял приглашение. Он надеялся  услышать
от Карфангера много нового и интересного, в особенности его интересовала
дружба гамбургского капитана с адмиралом де Рюйтером.
   К вечеру корабли Карфангера ошвартовались у портового мола, неподале-
ку от таможенного пакгауза. Карфангер приказал четверым матросам  воору-
житься пистолетами и тесаками, чтобы сопровождать его  вместе  с  гостем
сквозь лабиринт переулков к новому городу.
   - Я вижу, вас удивляет такой эскорт? - с улыбкой спросил Карфангер. -
Я считаю себя обязанным позаботиться о безопасности моего  гостя:  здесь
предостаточно шляется всяких сомнительных личностей.
   И действительно, вскоре им повстречались первые нищие  и  попрошайки,
вылезавшие из глухих переулков и грязных подворотен. На улицах и  площа-
дях перед церквами становилось все  многолюднее,  молодой  дипломат  не-
вольно старался держаться поближе к Карфангеру; тот велел двум  матросам
идти впереди и расчищать дорогу.
   Встречались им и богато украшенные портшезы и кареты, запряженные по-
родистыми лошадьми и с ливрейными лакеями на запятках. Они видели разве-
вающиеся страусовые перья, блеск шелковых нарядов, сверкание драгоценных
камней; из-за полуопущенных занавесок карет и портшезов доносился  вызы-
вающе-кокетливый смех. Из окон бюргерских домов порой слышалась музыка.
   - Смотрите, - проговорил Карфангер, указывая на солидный многоэтажный
дом, на фасаде которого светились все окна, - вон там веселится человек,
имеющий, возможно, миллион талеров. А там, по другую сторону  дворца,  в
подвалах, куда не проникают лучи солнца, ютятся вольные  граждане  импе-
рии, которые хоть и не считаются бедняками, по сути же дела ничем не от-
личаются от обитателей казенных ночлежек.
   Уже стемнело, когда они наконец добрались до нового города. Анна под-
жидала мужа и его гостя - Карфангер заранее послал к ней матроса с изве-
стием. Из прихожей они перешли в гостиную, где  вокруг  накрытого  стола
располагалось несколько удобных, глубоких кресел.  Анна  постаралась  на
славу: стол ломился от всевозможных блюд из мяса и птицы, на нем  стояли
вазы с фруктами и бутылка старого вина.
   На стенах висели гравюры Франца Поотса с видами Бразилии, где  худож-
ник побывал во время плавания на корабле де Рюйтера как раз в те  време-
на, когда Карфангер служил у голландца штурманом.
   За ужином Карфангер начал рассказывать о своем новом  корабле.  Затем
извлек из кармана сюртука красивое янтарное ожерелье и надел его на  шею
своей супруге. Большие и маленькие бусины поблескивали, словно  огоньки,
на темно-зеленом бархате ее платья.
   Они еще не успели отужинать, как в дверь постучали, и Карфангер пошел
открывать. Это были боцман Клаус Петерсен и Петер Эркенс. Боцман расска-
зал, что пригласил своего нового товарища в  "Летучую  рыбу"  выпить  по
стаканчику за их дружбу, и там они невольно подслушали разговор  Михиэля
Зиверса с судовладельцем Утенхольтом.
   - Как, и Утенхольт был там? Вы не  ошиблись,  боцман?  -  переспросил
Карфангер.
   - Что вы, капитан, я сразу узнал его скрипучий голос.  Вот  только  о
чем они говорили, я не смог как следует разобрать. Зиверс вроде бы хотел
наняться к Утенхольту, а тот ему отказал. Отчего и почему - этого  я  уж
не знаю, слышал только, как Утенхольт что-то такое говорил насчет соблю-
дения дисциплины, что это, мол, первейшая обязанность каждого моряка.
   Петер Эркенс подтвердил слова боцмана и добавил, что, как ему показа-
лось, Томас Утенхольт посоветовал Зиверсу вернуться к прежнему  хозяину,
так, мол, будет лучше для всех, и в первую очередь для него самого.  По-
том они перешли чуть ли не на шепот.
   Карфангер поблагодарил боцмана и плотника, хотя было заметно, что эта
новость для него не из самых приятных. Однако он в глубине души  все  же
надеялся, что Утенхольт на этот раз ничего дурного не  замышляет.  После
этого они еще долго просидели за столом все вместе.
   На следующее утро Карфангер первым делом пошел в адмиралтейство, что-
бы ему там подсчитали размер причитающеюся с него взноса в выкупную кас-
су. Сразу после этого он намеревался зайти в "Летучую рыбу"  и  уплатить
деньги Йохену Мартенсу. Все, с кем бы он ни встретился по дороге,  позд-
равляли его с успехом, и опять вопросам не было конца. И хотя  Карфангер
уверял всех любопытных, что ему совершенно некогда и что со временем  он
обстоятельно расскажет, как было  дело,  хотя  старший  писарь  адмирал-
тейства Рихард Шредер постарался сделать все расчеты как  можно  скорее,
ему не удалось попасть в "Летучую рыбу" раньше полудня.
   Йохен Мартенс принялся рассыпаться перед ним мелким бесом и расточать
столько похвал отваге и смекалке капитана Карфангера,  позволившей  сбе-
речь так много драгоценных талеров в выкупной кассе,  что  тот  в  конце
концов не выдержал и довольно нелюбезно прервал трактирщика на  полусло-
ве:
   - Слушайте, Мартенс, довольно этой патоки! Вы же когда-то были бравым
боцманом, а теперь треплете языком, словно записной  придворный  льстец.
Перейдем-ка лучше к делу.
   Карфангер отсчитал деньги, которые ему полагалось уплатить в кассу, и
положил их на стол рядом со счетом, выписанным  Рихардом  Шредером.  Тем
временем Йохен Мартенс отпер ларец, поднял крышку и вернулся к  столу  с
приходно-расходной книгой. Карфангер молча придвинул к нему деньги, рас-
писался в книге, затем взял шляпу и направился к  двери.  Уже  приоткрыв
ее, он обернулся.
   - Ах да, чуть не забыл! На "Мерсвине" остались матросские сундучки  с
вещами Михеля Зиверса и его покойного отца. Пусть заберет их  как  можно
скорее, я скоро снова уйду в море. Передайте ему мои слова, ведь он  ос-
тановился у вас, не так ли?
   - Может быть, господин Карфангер сам желает с ним поговорить?  -  до-
вольно вкрадчиво спросил Мартенс и сделал рукой приглашающий жест: - Де-
ло в том, что он опять хотел бы наняться к вам.
   - Что вы говорите! Кто же дал ему такой совет, уж не вы ли?
   Тут Йохен Мартенс несколько смешался. Пристроить Зиверса на  один  из
кораблей Томаса Утенхольта ему не удалось. Данное  ему  новое  поручение
гласило: заставить Зиверса вернуться к Карфангеру.
   Утенхольт не собирался портить отношения с Карфангером.  Более  того,
он рассчитывал привлечь этого молодого и подающего  надежды  капитана  к
осуществлению своих собственных планов. Будь Михель Зиверс в команде од-
ного из кораблей Карфангера, он мог бы оказаться намного полезнее: преж-
де всего Утенхольту надо было знать, о чем говорят меж собой его  матро-
сы. И уж если Зиверсу так хочется во что бы то ни стало напакостить Кар-
фангеру, то пусть делает это на свой страх и риск.
   - Значит, вы не хотите дать молодому Зиверсу шанс вновь завоевать ва-
ше доверие? - спросил напоследок Йохен Мартенс.
   - Нет! - отрезал Карфангер. - Нет, и точка. И  передайте  ему:  пусть
немедля забирает сундучки с "Мерсвина".
   - Непременно передам, - с нескрываемым сожалением в голосе протянул -
трактирщик.
 
 
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
 
   Лето шло на убыль. В то время как Берент Карфангер  обдумывал  детали
предстоящего рейса в Англию, который намеревался предпринять еще до нас-
тупления холодов, от берегов Испании отплывал  караван  из  десяти  гам-
бургских торговых судов. Среди них были довольно крупные корабли  грузо-
подъемностью в шестьсот и более тонн, были и поменьше. Их трюмы под, са-
мые переборки были набиты бочонками с вином, ящиками с фруктами и тюками
с пряностями. Некоторые везли золото и серебро -  плату  за  гамбургские
товары, проданные в Испании и Португалии. Искусные мастера вольного  го-
рода изготавливали из этих драгоценных металлов всевозможные  украшения,
отчего цена их возрастала в десятки раз. Но ничей глаз, даже самый  зор-
кий, не сумел бы разглядеть, что все эти кольца и  перстни,  браслеты  и
ожерелья, шкатулки и подсвечники сделаны из того самого серебра и  золо-
та, которое испанские конкистадоры, в том числе Писарро и Кортес, награ-
били в землях инков и ацтеков еще сто лет назад.
   Они шли кильватерным строем, держа курс на север, к  родным  берегам.
Днем - раздутые паруса идущего впереди корабля, ночью - его кормовые фо-
нари, больше впереди ничего не было видно. Много сотен миль отделяли  их
от Гамбурга, грозный Бискайский залив еще не принял их в свои воды. А до
тех пор, пока не был пройден остров Уэсан, нельзя  было  с  уверенностью
сказать, что опасность встречи с пиратами миновала, ибо конвой  двигался
медленно, со скоростью самого медлительного из своих  кораблей.  И  горе
тому, кто потеряет из виду идущих впереди!
   Слева по борту каравана, на расстоянии в добрую милю от него,  словно
пастушья овчарка, стерегущая стадо, шел один из кораблей-конвоиров, при-
надлежащих Томасу Утенхольту. Это было "Солнце", которым командовал Мат-
тиас Дреер. За крышками его орудийных портов таились жерла тридцати двух
пушек, и даже самый маленький из "купцов" в караване имел  на  борту  не
менее шести орудий. Не всякий пират посмел бы к ним сунуться.
   Наступал вечер вторых суток плавания; они как раз проходили  на  тра-
верзе мыса Финистерре, когда на горизонте, далеко на юго-западе, показа-
лись паруса, принадлежавшие, по всей видимости, трем быстрым кораблям. С
тревогой поглядывал за корму Даниэль Людерс, капитан "Анн-Шарлотт",  са-
мого малотоннажного судна в караване и потому шедшего одним  из  первых.
Его опасения не были беспочвенными. Если это на самом деле пираты, "Анн-
Шарлотт" придется туго - остальные поднимут все паруса и  пустятся  нау-
тек: старушке "Анн-Шарлотт" в жизни за ними не угнаться, а Маттиас Дреер
вряд ли полезет в драку с таким противником из-за одного судна. Конечно,
по договору это - его святая обязанность. Но кто знает, как  уговорились
меж собой Утенхольт и Дреер на такой случай, да и Захариас  Спрекельсен,
владелец "Анн-Шарлотт", скорее всего, тоже не остался в стороне. Не ина-
че старый хрыч застраховал свое прогнившее корыто на  такую  сумму,  что
его потеря обернется ему еще и прибылью! На собственную команду  Даниэль
Людерс не очень-то полагался. Тревога в его душе  еще  более  усилилась,
когда трое из шедших позади "Анн-Шарлотт" "купцов" обогнали ее.  Капитан
обернулся к своему штурману Михелю Шредеру.
   - Не поднять ли нам еще пару простыней, как думаешь?
   Михель Шредер был еще весьма молод, однако невзирая на свои  двадцать
с небольшим лет, считался неплохим мореходом. Он тоже  давно  следил  за
тремя подозрительными парусниками, поэтому сразу понял, куда клонит  Лю-
дерс.
   - Как прикажете, капитан. Можно поставить грот-брамсель  и  крюйсель.
Но позвольте заметить, что ветер крепчает.
   - Нам надо догонять остальных, если не хотим угодить в лапы к  бербе-
рийцам, - буркнул капитан.
   Штурман вытянул вверх руку, указывая на такелаж.
   - Посмотрите туда. Старые снасти могут  не  выдержать  напора  ветра:
стоит ему задуть посильнее - и они полопаются, как гнилое  тряпье.  Сей-
час, напротив, самое время зарифить грот-марсель.
   Даниэль Людерс еще раз оглянулся и убедился, что незнакомцы приблизи-
лись. Взглянув вперед, он заметил, что на "Солнце" подняли даже топсели.
Тогда, отбросив все колебания, он погнал матросов на  бизань-мачту  ста-
вить крюйсель.
   Теперь "Анн-Шарлотт" стала так зарываться форштевнем, что волны пере-
катывались через бак; находившиеся там матросы в одно мгновение  вымокли
до нитки. Капитан Людерс, широко расставляя ноги  и  с  трудом  сохраняя
равновесие на скользкой палубе, отправился на бак, где  тотчас  принялся
щедро раздавать пинки и тычки забившимся в носовой  кубрик  промокшим  и
продрогшим матросам, выгоняя их ставить грот-брамсель. Озлобленные  мат-
росы беззастенчиво огрызались в ответ на брань капитана, но все  же  по-
лезли на грот-мачту и развернули брамсель, который ветер буквально  рвал
из рук.
   Расстояние между "Анн-Шарлотт" и ушедшими вперед кораблями стало  по-
немногу сокращаться. Однако судно теперь  настолько  глубоко  зарывалось
форштевнем, что пена с гребней волн порой долетала до кормовой надстрой-
ки, где стояли, вцепившись в леера, капитан Людерс и  его  штурман.  Оба
старались не потерять из виду ни караван, ни его преследователей и в  то
же время следить за ходом собственного судна.  Ветер  разыгрался  не  на
шутку: они находились уже почти в самом центре Бискайского залива. Одна-
ко капитан Людерс и не помышлял о том чтобы  зарифить  паруса,  стремясь
любой ценой не отстать от каравана.
   Сумерки, между тем, начали сгущаться, и Михель Шредер потерял из виду
гамбургский караван. Ни один из кораблей  не  зажег  кормовых  огней,  и
сколько ни напрягал штурман "Анн-Шарлотт" зрение, он не смог увидеть да-
же парусов последнего судна в караване. Внезапно у него над головой раз-
дался громкий треск: лопнули лик-тросы крюйселя, и ветер мгновенно  унес
сорванный парус в темноту.
   От неожиданности Даниэль Людерс потерял дар речи. Молча спустился  он
на палубу и знаками показал маатам, что надо убрать фор-брамсель и грот-
брамсель. Но едва лишь матросы полезли по вантам на мачты, лопнули грот-
пардуны, просвистев над головами  стоявших  на  палубе,  словно  кончики
хлыстов. Грот-стеньга переломилась пополам, а  марса-рей  и  брам-рей  с
треском обрушились на палубу, увлекая с собой остатки такелажа.
   Михель Шредер в два прыжка слетел с полуюта на палубу  и  поспешил  к
основанию грот-мачты, где двое матросов только что вытащили старого  Лю-
дерса из-под рухнувшего марса-рея. Но капитан уже не  подавал  признаков
жизни: ему раздробило череп.
   Вместе с капитаном погибли двое матросов, третий отделался лишь  сло-
манной рукой. Шредер велел отвести его в свою  каморку.  Затем  отправил
всю команду чинить такелаж, поднимать и крепить стеньги  и  реи.  Улучив
минуту, он попытался разглядеть ушедшие вперед остальные корабли, но  не
обнаружил их. Неужели они не заметили, что  случилось  с  "Анн-Шарлотт"?
Ведь за нею следовало не менее трех судов каравана. Может  быть,  стоило
подать сигнал бедствия, выстрелив из  пушки?  Нет,  это  могло,  скорее,
привлечь внимание пиратов, которые обычно только того и ждали, чтобы ка-
кой-нибудь "купец" отбился от каравана.
   Тогда Михель Шредер дал команду поворачивать на  восток,  намереваясь
уйти с курса трех незнакомцев, которые, скорее  всего,  могли  оказаться
пиратами. Спустя час с небольшим "Анн-Шарлотт" снова  взяла  курс  норд:
Шредер хотел дать команде хоть немного отдохнуть, а, кроме того, надеял-
ся, что море к утру успокоится.
   Крутые,  пенящиеся  волны  Бискайского  залива  безжалостно   швыряли
"Анн-Шарлотт", словно скорлупку, в  ее  поврежденных  снастях  неумолчно
свистел ветер. Михель Шредер созвал команду на  шканцы  и  велел  выдать
каждому двойную порцию рома.
   - Караван бросил нас, ребята, - начал он. - Поэтому я спрашиваю,  до-
веряете ли вы мне привести с вашей помощью судно в Гамбург? Если да,  то
я требую, чтобы вы подчинялись мне как новому капитану - так велит морс-
кой устав в случае, если старый капитан гибнет или не в состоянии больше
командовать кораблем.
   - Доверяем, доверяем! - закричали все. - Будь нашим капитаном, Михель
Шредер!
   В этот момент кто-то дернул новоиспеченного капитана  за  рукав,  тот
обернулся и сразу же явственно увидел на западе, где небо еще  призрачно
светилось, силуэты трех  фрегатов,  шедших  под  всеми  парусами  курсом
норд-ост; до них было не больше мили.
   Михель Шредер решил уклониться от встречи с незнакомцами, взяв запад-
нее, и приказал поднимать марсели и бизань. "Анн-Шарлотт", пританцовывая
и переваливаясь с боку на бок, направилась на северо-запад,  в  Атланти-
ческий океан.
   Когда море немного успокоилось,  на  "Анн-Шарлотт"  вместо  сломанной
грот-стеньги поставили и закрепили на мачте марса-рей. Кое-как  починили
и остальной рангоут.
   Два дня и две ночи плыли они на северо-запад. Когда Михель Шредер по-
считал, что они достигли нужной северной широты, чтобы, идя  с  попутным
западным ветром, еще через два дня выйти в пролив Ла-Манш,  он  приказал
привести судно к ветру. А для того чтобы застраховаться на  случай  воз-
можной ошибки в расчетах и, если это будет неизбежно, уткнуться все же в
английский, а не во французский берег, он наметил курс на несколько гра-
дусов севернее. Дул ровный, крепкий ветер, поэтому команда  могла  снова
немного отдохнуть.
   Уже вечером следующего дня из "вороньего гнезда" на  фокмачте  донес-
лось:
   - Прямо по курсу земля-а-а!
   Перед ними прямо из морских волн круто вырастали отвесные скалы  ост-
ровов Силли.
   Старый парусный мастер всегда повторял, что лучше избегать этих мест.
Он без конца рассказывал об опасных отмелях между многочисленными остро-
вами, о населявших их рыбаках, которые были сущими  разбойниками,  подс-
тать береговым пиратам. Не раз им удавалось захватывать и грабить заплу-
тавшиеся здесь корабли, перебив их команды. Поди докажи потом,  что  ко-
рабль не разбился о скалы и не затонул вместе с грузом и экипажем, а по-
гиб при совершенно иных обстоятельствах.
   И Михель Шредер решил к островам не идти. Если уж ему удалось довести
"Анн-Шарлотт" до этих чертовых островов, то до  Плимута  они  как-нибудь
доберутся.
   Старый парусный мастер посоветовал ему идти в Фалмут, туда они  могли
добраться уже на следующий день. В Фалмуте с них  не  станут  драть  три
шкуры, когда речь зайдет о плате за ремонт судна,  тамошние  маклеры  не
такие пройдохи, как их коллеги в Плимуте - гораздо более крупном  порту.
Помимо этого, в Плимуте матросов частенько заманивали на английские  во-
енные корабли, а того, кто попадал служить во флот ее величества, англи-
чане не отпускали ни за какой выкуп.
   - А голова у тебя ничего, соображает! - не удержался от  похвалы  Ми-
хель Шредер.
   - Зря я что ли столько лет хожу в море на  кораблях  Спрекельсена?  -
отозвался польщенный старик и сплюнул через фальшборт. - Я еще  подумаю,
может, поищу себе другого хозяина.
   - С чего бы это? - заинтересовался Шредер.
   - Э, видно ты еще толком не знаешь этого Спрекельсена,  а  то  бы  не
спрашивал. Этот старый черт - еще какая хитрая лиса, скажу я тебе, и  не
счесть, скольких он на своем веку обвел вокруг пальца.
   - Может, ты и прав, старик... Однако нам еще надо  пройти  Английский
канал и Северное море. В Гамбурге поглядим, что будет дальше.
 
 
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
 
   В гамбургском адмиралтействе барометр показывал "бурю". Волны возбуж-
дения одна за одной накатывались на высокий стол, за которым сидели чле-
ны коллегии адмиралтейства, и разбивались о него, как о скалистый берег.
Судовладелец Захариас Спрекельсен, старик с пронзительно-писклявым голо-
сом, вопил громче всех, требуя объяснить, куда подевалась его  "Анн-Шар-
лотт", тогда как все остальные корабли каравана уже  давно  благополучно
прибыли в Гамбург?
   Дискуссия, то и дело превращавшаяся в перепалку, не утихала  уже  до-
вольно долго, но от этого судьба пропавшей "Анн-Шарлотт" не  становилась
яснее. До сих пор, основываясь на рассказах нескольких  капитанов,  сош-
лись только в одном: вины Маттиаса Дреера в этом нет. Никто бы не согла-
сился развернуть караван и отправить его на поиски отставшего  судна,  а
капитан "Солнца" точно так же не мог бросить караван на произвол  судьбы
и в одиночку отправиться разыскивать  "Анн-Шарлотт".  Становилось  ясно,
что споры зашли в тупик. Тут со своего места поднялся секретарь адмирал-
тейства и высказал мысль о возможности мятежа, случившегося на "Анн-Шар-
лотт" в ту ночь.
   Захариас Спрекельсен даже поперхнулся от неожиданности.  Взбредет  же
секретарю такое в голову! И чего это все вдруг на  него  уставились?  Но
прежде чем старик вновь обрел дар речи, заговорил  глава  адмиралтейства
Дидерих Моллер, обратившись к секретарю с тем же вопросом, который  вер-
телся на языке у самого Спрекельсена:
   - Скажите, господин Шредер, на каком основании вы делаете столь чудо-
вищное предположение?
   - Мой брат служит на "Анн-Шарлотт" штурманом. Мне  часто  приходилось
слышать его сетования по поводу плачевного состояния, в каком  пребывает
корабль по причине чрезмерной бережливости его владельца. Команда в море
питается впроголодь, и даже этот скудный  паек  судовладелец  ухитряется
урезать. И неудивительно, если в портовых  кабаках  самых  разных  стран
матросы судачат о том, что у господина Спрекельсена житье хуже,  чем  на
кораблях голландской Ост-Индской компании.
   - Да это же!.. Да как вы!.. завизжал Захариас Спрекельсен, но Дидерих
Моллер жестом приказал ему замолчать и вновь обратился к Шредеру:
   - Не приходилось ли вам слышать от вашего уважаемого брата о том, что
на судне возможен мятеж?
   Рихард Шредер подтвердил и это.
   Захариас Спрекельсен клялся и божился, что все это бессовестная  ложь
и клевета, что командам его судов живется не хуже и не лучше,  чем  всем
другим, и если с матросами не обращаться сурово, то о какой дисциплине и
о каком порядке на корабле может идти речь?
   - Адмиралтейство не обязано выяснять, как обходятся шкиперы и  судов-
ладельцы со своими людьми, - прервал словесные излияния Спрекельсена Ди-
дерих Моллер, - господин Шредер изложил все это, вероятно, как возможную
причину исчезновения "Анн-Шарлотт".
   И тогда попросил слова капитан и судовладелец Берент Якобсон  Карфан-
гер, до сих пор молча сидевший на своем месте.  В  числе  других  членов
правления гильдии капитанов он был приглашен на заседание коллегии адми-
ралтейства как большой авторитет в вопросах мореплавания. Он повел  речь
о том, что все эти споры вновь наглядно демонстрируют, как остро  ощуща-
ется необходимость в солидных, хорошо вооруженных военных кораблях, спо-
собных гарантировать нейтралитет Гамбурга.
   - На море дела с этим обстоят точно так же, как и на суше, - развивал
он свою мысль. - На суше город смог  утвердиться  лишь  благодаря  своим
прочным бастионам. Но с тех пор как могущество империи и  кайзера  стало
уже не тем, что прежде, гамбургские мореплаватели вынуждены терпеть  са-
мый тяжкий произвол. Вслед за Нидерландами и Англия заключила мир с бер-
берийцами, не говоря уже о Франции, сделавшей это еще  раньше.  Следова-
тельно, в ближайшее время североафриканские пираты направят все свои си-
лы против того, кто имеет меньше всех средств для обороны, то есть преж-
де всего против Любека, Гамбурга и Бремена,  которым  просто  необходимо
сплотиться еще теснее и построить наконец несколько внушительных военных
кораблей для надежной охраны своих торговых караванов, главным  образом,
тех, что ходят в Испанию и Португалию.
   - Иначе говоря, вы полагаете, - подытожил Дидерих Моллер, -  что  для
охраны наших торговых караванов недостаточно даже таких надежных  кораб-
лей, как "Солнце" или "Святой Бернхард", которым командует  вас  дядюшка
Алерт Хильдебрандсен Грот?
   - Именно так, - подтвердил Берент Карфангер.
   - И почему?
   - Видите ли, я вполне согласен с тем, что это хорошие корабли, то  же
самое могу сказать и о капитанах, которые ими командуют. Но  какой  прок
от корабля, будь он даже тридцатипушечным, если на его борту  нет  места
для сорока, пятидесяти или шестидесяти  солдат,  на  случай  абордажного
боя? И не тридцать, а пятьдесят, шестьдесят пушек на орудийных палубах -
вот тогда я бы поглядел, осмелятся ли тунисские,  алжирские  или  трипо-
лийские рейсы насмехаться над гамбургским флагом. Всего несколько  таких
кораблей, милостивые государи, и отдать их под начало  таких  капитанов,
как Тамм, Шульте, Хольсте или Дреер,  которые  будут  ощущать  свою  от-
ветственность и перед советом города, и перед адмиралтейством. И  тогда,
смею вас заверить, до самой Турции  докатится  молва  о  том,  что  гам-
бургские караваны лучше обходить стороной.
   - Но вы же сами занимаетесь морской  торговлей,  -  возразил  Дидерих
Моллер, - у вас собственные корабли и кому, как не вам,  знать,  во  что
обойдется такое начинание. Где взять денег на постройку  военных  кораб-
лей, на их оснащение и вооружение, на жалованье командам и солдатам?
   Все члены коллегии согласно закивали.  Карфангер  медленно  обвел  их
взглядом.
   - Разумеется, я хорошо понимаю, что это  обойдется  недешево,  однако
состояние нашей морской торговли беспокоит меня еще больше. Англия, Фра-
нция и Голландия имеют мирные договоры с Турцией и все  же  выпускают  в
море свои торговые караваны только под охраной тяжелых фрегатов. Почему?
Да потому, что враждуют между собой, и каждый стремится урвать у другого
кусок пожирнее. За нашими же кораблями, ко всему прочему, охотятся еще и
берберийцы. И вы хотите, чтобы в таких условиях  наша  морская  торговля
процветала? Да где вы найдете купца, который станет грузить свой товар в
трюмы наших кораблей, а не английских, голландских или французских,  где
он почти ничем не рискует? А коль уж вы заговорили о  расходах,  позволю
себе задать вам такой вопрос: если один-единственный судовладелец  имеет
достаточно средств на постройку и содержание целой  боевой  эскадры,  то
почему этого не может себе позволить город Гамбург?
   На этом месте дебаты были неожиданно прерваны появлением  посыльного,
доложившего, что пропавшая  "Анн-Шарлотт"  только  что  ошвартовалась  у
альстерского бастиона. В Гамбург судно привел Михель Шредер,  который  в
настоящий момент ждет у дверей здания адмиралтейства.
   Поднялся невообразимый шум. Дидерих Моллер, стараясь не терять прили-
чествующего его должности достоинства, изо всех сил затряс колокольчиком
и закричал:
   - Прекратите гвалт, господа! Мы сейчас же призовем Михеля  Шредера  и
выслушаем его. Посыльный, приведите штурмана Шредера!
   В продолжение всего рассказа Михеля Шредера Томас Утенхольт и Маттиас
Дреер беспокойно ерзали на своих  местах,  чувствуя,  что  взгляды  при-
сутствующих направлены на них. Выслушав штурмана, Дидерих Моллер поинте-
ресовался, почему ни Маттиас Дреер, ни капитаны других судов  ни  словом
не обмолвились о трех фрегатах, которые шли в кильватере каравана?
   Маттиас Дреер заявил, что никому из них и в голову не пришло, что это
могли оказаться североафриканские пираты.
   - Мы просто на всякий случай решили держаться от  них  подальше,  ис-
пользуя сгустившиеся сумерки, - защищался Маттиас Дреер.  -  А  потом  я
своими глазами видел, как на "Анн-Шарлотт" подняли  брамсели,  и  решил,
что она последует за нами.
   - Я предупреждав капитана Людерса, что в такой ветер опасно идти  под
брамселями, - вставил Михель Шредер и спросил, обращаясь к Маттиасу Дре-
еру: - И вы не видели, как сразу после этого переломило грот-стеньгу?
   - Нет, не видел, - только и успел сказать  капитан  "Солнца",  потому
что в тот же момент подскочивший Захариас Спрекельсен вцепился в лацканы
его камзола и заверещал:
   - Вы бросили в беде мой корабль, мой славный корабль, бросили его  на
съедение туркам! Вы - и вы, Томас Утенхольт, вы оба еще ответите мне  за
это! Вы... вы предали Даниэля Людерса, продали его, как Иуда продал Гос-
пода нашего Иисуса Христа!
   Спрекельсен выпустил камзол Дреера и намеревался  уже  наброситься  с
кулаками на Томаса Утенхольта, хотя тот был чуть ли не вдвое шире его  в
плечах, но два шкипера оттащили старика и насильно усадили его в кресло.
   Томас Утенхольт, стараясь сохранять невозмутимый вид, попытался отра-
зить выпад владельца "Анн-Шарлотт":
   - Чего вы, собственно, хотите? Разве вы не на свой страх и риск  отп-
равили эту плавучую гнилушку вместе с караваном?
   Тут Дидерих Моллер поспешил объявить, что слушание прекращается,  ибо
дело теперь выходит за рамки прерогатив  адмиралтейства.  Если  господин
Спрекельсен считает, что действиями Томаса Утенхольта и Маттиаса  Дреера
ему был нанесен ущерб, пусть, подает на них в суд. С  этими  словами  он
поднялся и провозгласил:
   - Заседание коллегии адмиралтейства окончено!
   Собравшиеся быстро разошлись. Михель Шредер догнал Карфангера у самых
дверей.
   - Прошу прощения, что задерживаю вас, капитан, но мне сказали, что вы
говорили о необходимости конвоирования судов  фрегатами,  принадлежащими
городу. Не найдется ли у вас немного времени разъяснить мне это дело по-
подробнее? Мне сдается, что ваши слова были  сказаны  здесь  как  нельзя
кстати. Мой брат шепнул мне об этом, пока Спрекельсен выяснял  отношения
с Утенхольтом.
   Карфангер предложил отправиться в пивную. Однако там их ожидал  сюрп-
риз: за одним из столов сидели, потягивая из бокалов вино,  Томас  Утен-
хольт и Захариас Спрекельсен и почти задушевно беседовали.
   - Как это им удалось так скоро помириться? - недоумевал  Мухель  Шре-
дер.
   - Полагаю, что этому причиной мое выступление насчет создания эскадры
кораблей охраны, принадлежащей городу, - ответил Карфангер. -  Не  пойти
ли нам лучше в погребок ратуши?
 
 
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
 
   После неудачных попыток наняться к Утенхольту или  Карфангеру  Михель
Зиверс торчал на берегу без дела. Чем ближе надвигалась осень,  тем  от-
четливее вырисовывалась перед ним перспектива пребывать в этом состоянии
по меньшей мере до конца года. Надежды получить место у другого судовла-
дельца таяли, а вместе с ними таяли и серебряные талеры из выкупной кас-
сы: он тратил их с той же легкостью, с какой они ему достались.
   Последнее обстоятельство удручало Йохена Мартенса  даже  больше,  чем
самого Михеля Зиверса. И не потому, что у трактирщика не нашлось бы два-
дцати пяти талеров, чтобы внести их в кассу. Во-первых,  молодой  Зиверс
был далеко не единственным, кому он ссужал деньги таким способом, а вов-
торых, с чего бы это ему делать подарки этому проходимцу? Поэтому в один
прекрасный день трактирщик взял Михеля Зиверса за шиворот и заставил та-
скать бочки, мести пол в трактире и вообще взвалил на него самую тяжелую
и грязную работу.
   - Будешь делать все, что прикажу, пока не отработаешь все  деньги  до
последнего гроша. - И добавил с угрозой в голосе: - Учти,  парень,  если
бы твой отец не был моим другом, я б с тобой по-другому поговорил!
   Такой оборот дела пришелся совсем не по душе Михелю Зиверсу. Пойти на
открытый конфликт с Мартенсом он, правда, не решился, но  начал  потихо-
нечку расспрашивать заходивших в трактир моряков об их судовладельцах, о
жалованье и прочем. Как-то раз в "Летучую рыбу" завернули несколько  мо-
ряков с корабля Спрекельсена и уселись на корточки вокруг одной  из  бо-
чек.
   - Вот те на! - Йохен Мартенс от удивления даже присвистнул, ибо  люди
Спрекельсена крайне редко появлялись у него в трактире. - Неужели старый
скупердяй прибавил вам жалованья?
   - Ну, до этого пока не дошло, - отвечал один из моряков, -  зато  наш
новый капитан Михель Шредер, что командует теперь "Анн-Шарлотт",  сказал
Спрекельсену пару ласковых, да и мы не смолчали. А что, мы тоже не лыком
шиты! Теперь на днях пойдем в Англию, и старый Спрекельсен отвалил  каж-
дому по серебряному талеру - вроде аванса, что ли...
   - Не-е, никакой это не аванс, - перебил его другой, - это  вроде  как
карманные деньги, чтобы мы, значит, не разбежались.
   - И когда же вы отплываете? - поинтересовался трактирщик.
   - Денька через два-три, не раньше, когда капитан наберет  полную  ко-
манду, пока что одного-другого не хватает. Стариков из  прежней  команды
новый капитан не очень-то жалует - и силы уже не те, и ловкость.
   И моряки потребовали пива и  рому.  Йохен  Мартенс  обернулся,  чтобы
кликнуть жену или служанку, и тут увидел, как дверь за стойкой,  ведущая
в задние комнаты и к черному ходу, тихонько закрылась. Со  всей  быстро-
той, какую позволяла ему негнущаяся нога, трактирщик кинулся к  двери  и
распахнул ее. Там никого не оказалось, только в глубине двора Михель Зи-
верс катил пустую бочку из-под пива.
   Два дня спустя фрау Мартенс как обычно поутру поднялась наверх, чтобы
разбудить Михеля Зиверса, но в каморке никого не застала. Не было и мат-
росского сундучка, который по приказу Карфангера принесли  в  трактир  с
"Мерсвина". Под кроватью стоял лишь сундучок покойного отца Зиверса, на-
битый никому не нужным хламом.
   Тогда Йохен Мартенс извлек из-за стойки увесистую  вымбовку,  которую
всегда держал под рукой на случай потасовки в трактире,  и  заковылял  в
сторону альстерской гавани. Он не сомневался, что молодой  Зиверс  пошел
наниматься на "Анн-Шарлотт". И если ему не удастся притащить  обратно  в
трактир этого прохвоста, то пусть хоть вернет  остатки  денег,  выданных
ему из выкупной кассы.
   Однако в гавани трактирщика ждало разочарование: два  с  лишним  часа
назад, едва лишь кончился прилив, "Анн-Шарлотт" снялась с якоря  и  ушла
вниз по Эльбе.
   А в это время Михель Зиверс, вполне довольный собой и  остальным  ми-
ром, сидел на грот-марсе, болтая ногами и посвистывая, беззаботно наблю-
дая за чайками, кружившими над кораблем. "Анн-Шарлотт" шла  в  Лондон  с
грузом зерна.
   В первый же вечер, когда моряки с "Анн-Шарлотт"  сошли  в  лондонском
порту на берег и явились в близлежащий кабак, Михель Зиверс  начал  швы-
рять свои талеры направо и налево. Его товарищи, удивленные  такой  щед-
ростью, стали расспрашивать, как он ухитрился  так  разбогатеть.  Зиверс
поначалу ударился плести небылицы насчет необыкновенных выигрышей в кар-
ты и в кости, но к вечеру вино развязало ему язык, и он выболтал  тайну,
которая связывала его, Йохена Мартенса и  выкупную  кассу.  Собутыльники
вначале изумленно таращились то на него, то друг на друга и в конце кон-
цов порешили, что Зиверс спьяну несет околесицу.
   Последний, однако, стал орать еще громче,  доказывая,  что  все  было
именно так. Затем потребовал еще по кружке эля и по  стакану  джина  для
всех и после этой порции окончательно  опьянел.  Переводя  остекленевший
взор с одного на другого, он принялся задираться  с  товарищами,  словно
ощущая их неприязнь по отношению к своей персоне. Но когда самые  разум-
ные из них решили, что настала пора возвращаться на  "Анн-Шарлотт",  Зи-
верс начал изо всех сил сопротивляться. Остальные попробовали  его  поп-
росту окрутить и вытащить из кабака, однако, поскольку сами они не очень
твердо держались на ногах, Михель Зиверс сумел вырваться и выскочить на-
ружу. Когда его недавние собутыльники гурьбой вывалились вслед, в  пере-
улке уже не было никого.
   Надо сказать, что все время, пока Михель Зиверс щедро угощал  товари-
щей и болтал языком, все больше пьянея, за ним внимательно наблюдали не-
сколько плечистых  молодцов,  сидевших  неподалеку.  И  когда  гамбуржцы
предпринимали отчаянные усилия к тому, чтобы доставить своего  надравше-
гося товарища на борт "Анн-Шарлотт", мало кто из них  обратил  внимание,
что эти люди, словно по команде, исчезли за дверью.
   Первым сообразил, что произошло, старик такелажник.
   - Все ясно! - прохрипел он, покачиваясь, и сделал неопределенный жест
рукой. - Теперь ищи ветра в поле.  Его  сцапали  вербовщики  английского
флота.
   С тем они и вернулись на "Анн-Шарлотт". Наутро Михель Зиверс тоже  не
появился, и капитану Шредеру стало ясно, что пропавший матрос теперь на-
ходится на одном из британских линейных кораблей, стоявших  на  якоре  у
противоположного берега Темзы. Товарищи Зиверса  рассказали  капитану  о
его пьяной болтовне насчет Йохена Мартенса и талеров из выкупной  кассы,
но Михель Шредер поначалу отказывался им верить, пока один из помощников
боцмана не сказал ему:
   - Откуда трактирщик берет деньги, я не знаю, не буду врать,  но,  что
он уже многим морякам ссужал талеры под проценты, - это совершенно  точ-
но.
   От этих слов новый капитан "Анн-Шарлотт"  потерял  покой.  Именно  по
этой причине, едва лишь судно ошвартовалось в гамбургском порту, он отп-
равился к Беренту Карфангеру за советом.
   Карфангер был занят переделкой своего "Мерсвина". Поднявшись на палу-
бу по наклонной доске, один конец которой лежал на фальшборте, а  другой
- на причале, Михель Шредер увидел, что все кругом завалено  деревянными
брусьями, толстыми досками и кницами. На баке, прямо посередине  палубы,
зияло отверстие, в которое с полдюжины матросов опускали на толстых  та-
лях новый якорный шпиль. Карфангер, одетый в  такую  же  грубую  рабочую
одежду, как и остальные, вместе с другими повис на ходовом конце  талей,
удерживая на весу тяжелый шпиль.
   - У вас забот полон рот, как я погляжу, - здороваясь, заметил  Михель
Шредер. - Похоже, вы собираетесь сделать из "Мерсвина" новый корабль?
   - Вы почти угадали, - подтвердил Карфангер. - Мне  крупно  повезло  с
новым плотником - с ним мне никакая верфь больше не понадобится.
   Они спустились в капитанскую каюту, где Шредер  сразу  рассказал  обо
всем, что ему стало известно, и высказал кое-какие подозрения по  поводу
всей этой истории. Карфангер слушал его внимательно, не перебивая. Когда
Шредер умолк, он спросил:
   - Но почему вы пришли со всем этим ко мне?
   - Вы член правления гильдии капитанов. Если бы я по-прежнему оставал-
ся штурманом, то обратился бы к одному из старейшин гильдии штурманов  и
боцманов.
   - Да, вы правы, - задумчиво протянул Карфангер. -  Но,  надеюсь,  вам
понятно, какие последствия будет иметь для меня эта история, если я  со-
общу о ней адмиралтейству?
   - Не совсем... - Шредер недоуменно глядел в затылок Карфангеру,  сто-
явшему спиной к нему у кормового окна.
   Помолчав, тот ответил:
   - Вам известны мои размышления по поводу создания принадлежащей горо-
ду эскадры фрегатов для охраны торговых караванов. Следовательно, вы мо-
жете себе представить, как "обрадуется" Утенхольт, если этот замысел бу-
дет осуществлен.
   - Да он просто взбесится!
   - Безусловно. И во мне он будет видеть зачинщика всех этих нововведе-
ний и, таким образом, своего главного противника. А  в  настоящее  время
мне меньше всего хотелось бы портить отношения с Утенхольтом.
   - Но я не понимаю, причем тут Утенхольт.
   Пришлось Карфангеру разъяснить ему всю предполагаемую подоплеку взаи-
моотношений судовладельца с хозяином "Летучей рыбы".
   - Одним словом, я займусь всем этим, - заключил  Карфангер,  -  пусть
даже мне придется порой труднее, чем в морском бою. Как  и  там,  кто-то
должен нанести первый удар, на этот раз его хочу нанести я. Может  быть,
этот удар придется в пустоту - кто знает; поживем - увидим.
   И Берент Карфангер, не откладывая дела в долгий ящик, на следующее же
утро отправился в адмиралтейство. Сразу после полудня в  "Летучую  рыбу"
явились секретарь адмиралтейства Рихард Шредер, член коллегии Иоахим Ан-
кельман, шкипер Клаус Кольбранд, депутат конвойной коллегии  Петер  Бур-
местер и Карфангер. Без долгих предисловий они потребовали у трактирщика
кассовые счета и приходно-расходную книгу,  "чтобы  проверить  состояние
дел", как выразился секретарь адмиралтейства.  Йохен  Мартенс  с  готов-
ностью открыл ларец, извлек оттуда требуемые бумаги и вручил их господи-
ну Анкельману, который тотчас углубился в их изучение. Рихард Шредер  не
спускал глаз с трактирщика, хотя и усиленно делал вид,  будто  тщательно
суммирует колонки цифр в приходно-расходной книге.
   Так прошло около часа, пока Йохен Мартенс не попросил позволения выг-
лянуть на минутку в трактир проверить, все ли там в порядке. Трактирщика
отпустили. Через несколько минут он вернулся и занял  позицию  в  непос-
редственной близости от ларца с деньгами, крышка которого была  по-преж-
нему откинута.
   Рихард Шредер насторожился, хотя со стороны казалось,  будто  он  еще
усерднее занялся подсчетом цифр, покрывавших страницы приходно-расходной
книги. Не прошло и минуты, как он краем глаза приметил, что  Йохен  Мар-
тенс собирается незаметно сунуть в ларец кожаный кошелек.
   - Стойте! Что это вы там делаете?  -  воскликнул  Шредер.  Испуганный
трактирщик вздрогнул, и кошелек, выскользнув из его  пальцев,  шлепнулся
не в ларец, а прямо ему под ноги. Все взоры тотчас обратились на него.
   - Что это значит? - грозно вопросил господин Анкельман.
   Йохен Мартенс принялся извиняться, заикаясь и путаясь, объяснять, что
по забывчивости не внес вовремя в кассу последние платежи. Пусть почтен-
ные господа не гневаются на него за это - ведь деньги все, до последнего
гроша, в кассе.
   - Значит, вы из собственного кошелька внесли в выкупную кассу деньги,
которые одолжили из нее Михелю Зиверсу? - спросил Рихард Шредер.
   - Какому Михелю Зиверсу? Деньги из кассы?! - трактирщик изобразил  на
лице крайнюю степень удивления. - Ума не приложу, отчего вы задаете  та-
кой вопрос, господин Шредер?
   - А оттого, что вы теперь получите свои денежки  обратно  не  раньше,
чем рак на горе свистнет. Разве только вы так  подружитесь  с  адмиралом
лордапротектора Англии Блейком, что он заплатит вам долги Михеля  Зивер-
са.
   Йохен Мартенс в полном смятении переводил взгляд  с  одного  из  при-
сутствующих на другого, пока господин Анкельман не объяснил ему, где те-
перь пребывает его должник.
   Выходит, он сбежал на английский военный корабль?  -  по-прежнему  не
мог уразуметь случившегося трактирщик.
   - Сбежал? Насколько мне известно, Мартенс, вы сами много лет ходили в
море и знаете, что на английский военный корабль  добровольно  не  бежит
никто, даже те, кто задолжал тысячу дукатов. Уж лучше сразу  наняться  к
дьяволу в преисподнюю. Нет, господин трактирщик, вашего должника  завер-
бовали насильно. А незадолго до этого Михель Зиверс по пьяному делу про-
болтался насчет вашей сделки.
   Тут Йохен Мартенс  окончательно  убедился,  что  отвертеться  ему  не
удастся, и голосом кающегося грешника забормотал:
   - Ну да, конечно, почтенные господа совершенно правы: во всем  должен
быть порядок; и тут я дал маху, согласившись таким способом выручить мо-
лодого Зиверса, когда он оказался на мели. Верно, мне следовало  сначала
раскрыть свой собственный кошелек, но что было делать, если в  тот  день
пришлось выложить деньги за целую подводу с бочками любекского пива и за
всякий другой товар. Да, я многим помогал в трудный час, не только Михе-
лю Зиверсу, слава Богу, кой-какие деньжата у меня водятся.
   - Однако вы не стеснялись брать за эту помощь  хорошие  проценты,  не
так ли? - спросил Рихард Шредер.
   Трактирщик пожал плечами, и промычал что-то неопределенное, но секре-
тарь адмиралтейства не отставал:
   - И что же, всякий раз при этом вы лезли в собственный кошелек,  если
не считать истории с Зиверсом?
   Мартенс опять заюлил, не говоря ни да, ни нет, затем принялся, в свою
очередь, спрашивать, к чему эти подозрения, если в кассе все сходится  -
с учетом денег в том злосчастном кошельке, - как сходилось на протяжении
всех десяти лет, пока он заведует выкупной кассой.
   Этот поток красноречия трактирщика не был беспричинным: Мартенс тянул
время, ожидая появления Томаса Утенхольта,  за  которым  успел  послать,
выйдя на минуту в трактир. Он надеялся, что судовладелец поможет ему вы-
путаться из этой скверной истории, поскольку  того,  во-первых,  гораздо
лучше подвешен язык, а во-вторых, недостача в кассе была очень крупной -
такой крупной, что в доме у трактирщика не  нашлось  бы  столько  денег,
чтобы покрыть ее полностью. Он уже начал выдыхаться, а Утенхольт все  не
шел. Неужели он решил выйти сухим из воды?
   Однако вскоре появился и Утенхольт. Войдя в "шкиперскую горницу",  он
с наигранным удивлением осведомился, в чем дело. Господин Анкельман объ-
яснил. Тогда Утенхольт напустил на себя грозный вид и обратился  к  Мар-
тенсу, подойдя к нему вплотную и суя ему в руку увесистый кошелек, - как
он полагал, - незаметно для остальных:
   - Ай-я-яй, любезный Мартенс, я очень надеюсь, что с кассой у вас  все
в порядке, ведь я всегда считал вас честнейшим и  порядочнейшим  челове-
ком. Ну-ка выкладывайте, друг мой, деньги из ларца и пересчитайте их хо-
рошенько.
   Тут вмешался Карфангер:
   - Я предлагаю поручить подсчет денег присутствующим господам из адми-
ралтейства, а трактирщик пока пусть постоит в  стороне.  Господин  Утен-
хольт, если пожелает, может присутствовать при этом.
   Карфангеру пришлось еще раз кое-что разъяснить Анкельману и  Шредеру,
а также известить Утенхольта о том, что Мартенс уже  пытался  подбросить
недостающие деньги в кассу. Наконец его  предложение  было  принято.  По
прошествии получаса выяснилось, что в кассе недостает более ста талеров,
даже если вернуть в нее деньги из кошелька Мартенса.
 
 
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
 
   На другой день в адмиралтействе собрались члены  коллегии,  несколько
старейшин шкиперской и матросской гильдий, чтобы разобрать  дело  Йохена
Мартенса. Оказалось, что среди присутствующих у трактирщика имеется  не-
мало друзей и ходатаев из числа шкиперов и простых матросов. Более  всех
усердствовал, защищая своего бывшего старшего боцмана, Томас  Утенхольт.
Он беспрестанно повторял, что в кассе никогда еще не обнаруживалось  не-
достачи, не оказалось бы ее и в конце нынешнего года.
   - Вы хотите сказать, господин Утенхольт, что Йохен  Мартенс  распоря-
жался деньгами из выкупной кассы так, как если бы  это  были  вклады?  -
спросил председательствовавший Иоахим Анкельман.
   - Да, в некотором роде.
   - Однако он не выдавал расписок, по которым мог бы  отчитаться  перед
адмиралтейством?
   - Как таковых не давал, но записи в приходно-расходной  книге  вполне
могут их заменить, - возразил Утенхольт.
   - В таком случае, господин Утенхольт, где проценты, которые  в  таких
случаях начисляет депозитный банк своим  вкладчикам?  -  поинтересовался
Иоахим Анкельман.
   - Проценты? Гм!.. - Утенхольт повернулся к Йохену Мартенсу. -  Скажи-
те, друг мой, неужели вы про них забыли?
   Трактирщик, решив, что чаша весов начинает склоняться в  его  пользу,
отвечал с притворным удивлением:
   - Какие проценты? С адмиралтейства процентов никогда не взималось.
   Его последние слова потонули во взрыве хохота.
   Воспользовавшись моментом, Томас Утенхольт попытался еще больше  ума-
лить вину трактирщика и вообще обратить дело в шутку. Тогда в спор  вме-
шался Берент Карфангер:
   - Здесь превозносятся благодеяния Йохена Мартенса, помогающего бедным
морякам выбраться из нужды. Но ведь себе-то при этом он благодетельству-
ет более всего, зарабатывая на таком, с позволения сказать,  вспомощест-
вовании до двадцати процентов.
   Дружный хор протестующих голосов заглушил реплику  Карфангера.  Приш-
лось вмешаться Иоахиму Анкельману и восстановить порядок; Карфангер про-
должал:
   - Выдача взаймы денег из выкупной кассы под проценты -  только  часть
того, что можно поставить в вину Йохену Мартенсу. Грубым нарушением уло-
жения о выкупной кассе следует считать и то, что он многим позволял заг-
лядывать в ларец, с деньгами, а параграф четвертый упомянутого  уложения
гласит: "Следует препятствовать тому, чтобы берберийцы  могли  узнать  о
размерах наличествующих средств для выкупа пленных моряков". А посему  я
требую отстранить Йохена Мартенса от заведования выкупной кассой и пере-
дать ее в руки надежного человека.
   На этот раз Томас Утенхольт возразить не решился: это могло возбудить
подозрение, будто он более других заинтересован в том, чтобы все остава-
лось по-прежнему. Пришлось ему, скрепя сердце, проголосовать за решение,
которое гласило: отстранить Йохена Мартенса от заведования выкупной кас-
сой и наложить на него штраф в размере  ста  талеров,  которые  надлежит
внести в кассу. Эта сумма равнялась годовому вознаграждению, которое по-
лучал хранитель выкупной кассы. Кассу отныне передать в ведение секрета-
ря адмиралтейства.
   Карфангер мог вполне удовлетвориться таким вердиктом, но так как соб-
равшиеся тут же приступили к обсуждению изменений  уложения  о  выкупной
кассе, он не преминул внести и свои предложения. Так, например, он  пот-
ребовал, чтобы лучшие из моряков и те из них, кто выказал наибольшую от-
вагу в бою, выкупались в первую очередь.
   Мнения разделились: многие запротестовали, однако голоса в пользу та-
кого нововведения звучали достаточно громко. Дебаты затянулись  на  нес-
колько часов; наконец Иоахим Анкельман попросил Рихарда Шредера зачитать
те из параграфов уложения, которые были изменены,  прежде  чем  предста-
вить, их на утверждение совета. В дальнейшем предполагалось ежегодно от-
числять в выкупную кассу сто талеров из адмиралтейской пошлины и  дважды
в год - пожертвования из всех гамбургских церквей. На выкуп  каждого  из
пленников выделялась сумма в сто талеров. В первую очередь подлежали вы-
купу те, кто пробыл в плену дольше других, однако сначала следовало дос-
конально выяснить, как проявили себя те или иные в бою и как усердно они
исполняли свои прямые обязанности на судне. Последнее также  учитывалось
при установлении очередности выкупа.
   Иоахим Анкельман задал вопрос, всех ли устраивают параграфы  в  такой
форме. Вновь поднялся Карфангер.
   - Хотя в новом уложении и не учтены все  пожелания  и  требования,  я
считаю, что его вполне можно скрепить печатью  адмиралтейства  и  совета
города. Однако в остальном я по-прежнему полагаю, что для благополучия и
процветания нашего мореплавания и нашей торговли городу необходимо пост-
роить или купить несколько фрегатов с хорошим вооружением и  оснащением,
чтобы давать достойный отпор турецким пиратам.
   После окончания заседания к Карфангеру подошел Томас Утенхольт и,  не
моргнув глазом, проговорил:
   - Позвольте выразить вам мое восхищение, дорогой господин  Карфангер,
даже если вы не очень-то верите в искренность моих слов. Как бы  там  ни
было, хочу спросить вас вот о чем. Как вы думаете, стоит ли мне  предло-
жить адмиралтейству зафрахтовать мои корабли?
   Карфангеру показалось, что он ослышался: настолько неясными были  для
него намерения Утенхольта. Поэтому он изобразил на лице вежливую  улыбку
и сказал коротко:
   - Это было бы неплохо.
   На том они и разошлись, и каждый пошел своей дорогой. Утенхольт  нап-
равился в погребок ратуши, чтобы смыть бутылкой хорошего вина неприятный
осадок, оставшийся у него на душе после заседания. Тревожно было на душе
и у Берента Карфангера, быстро шагавшего по направлению к  своему  дому,
правда, по совершенно иной причине. Уже у самых дверей дома чей-то голос
предупредил его вопрос:
   - Мальчик, господин капитан! У вас родился мальчик, и голос у него  -
что надо!
   Карфангер взбежал по лестнице на второй этаж посмотреть новорожденно-
го. Потом сел на край кровати, в которой лежала Анна, и стал нежно  гла-
дить ее узкую руку.
   А в погребке ратуши Томас Утенхольт, то и дело прикладываясь к стака-
ну с джином, говорил Йохену Мартенсу:
   - Карфангер еще попомнит этот день, не будь я Томас Утенхольт!
 
 
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
 
   Опять пришла весна, и Эльба взломала сковывавший ее ледяной  панцирь.
Снова по кривым улочкам и переулкам Гамбурга понеслись потоки талой  во-
ды, и городская беднота бросилась вычерпывать воду из подвалов,  служив-
ших ей пристанищем. Снова Берент Карфангер простился с женой и детьми  и
ушел в море на "Дельфине", впервые изменив своему обыкновению плавать  в
одиночку: в кильватере "Дельфина" шел "Мерсвин"  под  командованием  его
нового капитана Яна Янсена. Петер Эркенс не уронил  чести  магдебургских
плотников: "Мерсвин" был отремонтирован на славу и мог без всяких опасе-
ний пуститься в дальний путь через Атлантику.
   На этот раз Карфангер направлялся в Новый Амстердам, ставший  в  тор-
говле Голландии с Вест-Индией важным перевалочным пунктом. Если им пове-
зет и удастся прямо там раздобыть обратный фрахт, то незачем будет  идти
в Карибское море, к островам Кюрасао и Аруба, за пряностями - самым  вы-
годным товаром. Ведь с тех пор как англичане несколько лет назад отобра-
ли у испанцев Ямайку, она  превратилась  в  желаннейшее  прибежище  фли-
бустьеров, охотившихся под охраной британской короны главным образом  за
испанскими и голландскими торговыми кораблями. Да и не только там  -  на
многих других островах Антильского архипелага обосновались  пираты  всех
мастей, выходцы из самых разных стран. Поэтому плавание в этих водах оз-
начало смертельный риск для любого корабля,  в  том  числе  и  для  гам-
бургского. Здесь за каждым островком,  за  каждым  мысом  могла  таиться
опасность.
   С самого начала погода  не  благоприятствовала  их  предприятию.  Как
только корабли вышли в Северное  море,  задул  такой  сильный  встречный
вест, что "Дельфину" с "Мерсвином" понадобилось бы несколько недель  из-
нурительного лавирования для того, чтобы выйти  в  Атлантический  океан.
Поэтому Карфангер решил повернуть на северо-запад и, пройдя  между  Орк-
нейскими и Шетландскими островами, взять курс на Ньюфаундленд.
   Старший судовой плотник Петер Эркенс испросил у Карфангера разрешения
до прибытия в Новый Амстердам остаться на борту "Мерсвина". Он хотел во-
очию убедиться, что все сделано как надо, что все соединения и крепления
в корпусе корабля прочны и не разболтаются при долгой  качке.  Однако  в
первое время из этого ничего не вышло: плотника скрутила жестокая  морс-
кая болезнь. Пришлось парусному мастеру уложить его головой по ходу суд-
на на тюк парусины возле основания грот-мачты, где  бортовая  и  килевая
качка ощущалась не так сильно, как на возвышении полуюта.
   - Благодарю вас, - страдальческим голосом проговорил Эркенс, - вы так
заботитесь обо мне.
   - Да чего уж там, - отмахнулся старик. - Ну  вот,  теперь  старайтесь
дышать вместе с кораблем: как он поднимется - вдох, как опустится -  вы-
дох.
   Постепенно Петер Эркенс начал привыкать к качке, тем не менее поварс-
кое искусство кока "Мерсвина" он по-настоящему смог оценить лишь к  тому
времени, когда они оставили за кормой Оркнейские острова и ленивая  зыбь
Атлантики сменила крутую волну Северного моря.
   Три недели спустя гамбургские корабли угодили в густой туман. Даже  в
полдень с бака "Мерсвина" невозможно было  различить  гакабортных  огней
шедшего впереди "Дельфина", хотя Ян Янсен и старался держаться как можно
ближе к корме флейта, на котором каждые две минуты били в рынду. Спусти-
лись сумерки, а туман все не рассеивался. Тогда  Карфангер  распорядился
положить корабли в дрейф, чтобы Ян Янсен и Петер Эркенс могли прибыть на
"Дельфин".
   Когда все собрались в капитанской каюте, Карфангер изложил свои сооб-
ражения:
   - Я считаю, что нам лучше дрейфовать, пока не наступит утро.  Мы  уже
три или четыре дня не видели ни солнца, ни звезд и не можем точно  уста-
новить наше местонахождение. Вполне возможно, что мы  сейчас  поблизости
от Ньюфаундлендской банки.
   В этих местах, где теплый Гольфстрим смешивается  с  ледяными  водами
Лабрадорского течения, густые туманы не были  редкостью.  Помимо  этого,
большую опасность представляли и океанские течения, как правило,  совер-
шенно непредсказуемые; они могли отнести корабль и к западу, и к  восто-
ку.
   Совещание в каюте было прервано появлением маата.
   - Впереди справа по борту блеск льда, капитан! - доложил он.
   Все выбежали на палубу и стали вглядываться в туман.  Почти  одновре-
менно Карфангер и Янсен заметили светлое пятно с размытыми  очертаниями.
Расстояние до него было трудно определить. Если это айсберг, то как  да-
леко он от них находится?
   Карфангер велел брасопить реи. "Дельфин" двинулся дальше, за ним пос-
ледовал и "Мерсвин".
   Вдруг из тумана донесся приглушенный расстоянием крик:
   - Э-ге-гей, на корабле! На помощь!
   Кричали несколько голосов одновременно, причем явно со  стороны  айс-
берга. Может, это потерпевшие кораблекрушение ищут спасения на  дрейфую-
щей ледяной горе - на пока еще спасительном, но  неотвратимо  тающем  по
мере продвижения на юг, в теплые воды Гольфстрима, острове?  Гамбургские
корабли снова легли в дрейф, с "Мерсвина" спустили большую шлюпку, в ко-
торую сел Ян Янсен со своими людьми.
   Каково же было изумление капитана "Мерсвина", когда вместо  ожидаемой
ледяной горы перед ними возник борт фрегата с двумя батарейными  палуба-
ми: из орудийных портов на них глядели жерла двадцати с лишним пушек.
   "Ловушка!" - пронеслось в голове Янсена. Он  крикнул  гребцам  тотчас
поворачивать назад. Поднявшись на борт "Дельфина", сообщил об  увиденном
Карфангеру. Тот велел готовить пушки к бою, а сам сел в шлюпку,  которая
вновь направилась к незнакомцу.  Их  заметили,  чей-то  голос  прокричал
по-английски:
   - Эй, сюда, гребите сюда!
   - Кто вы такие? - сложив ладони рупором громко спросил Карфангер. Ему
отвечали, что это британский фрегат "Ариадна", наскочивший в  тумане  на
айсберг и застрявший на нем. Карфангер поднялся на борт английского  ко-
рабля в сопровождении боцмана Петерсена; какой-то долговязый матрос све-
тил им фонарем. На одно мгновение пляшущее пятно света упало на его лицо
- и Карфангер даже вздрогнул от неожиданности. Это  был  Михель  Зиверс,
сын погибшего плотника с "Мерсвина".
   Разговор с капитаном фрегата был  недолгим.  Англичанин  рассчитывал,
облегчив корабль, снять его с айсберга, поэтому обратился к гамбуржцу  с
просьбой перегрузить на его корабли  хотя  бы  часть  пушечных  ядер  из
крюйт-камер фрегата. Остальные  он  намеревался  попросту  выбросить  за
борт. Карфангер не возражал.
   Вскоре между фрегатом и гамбургскими судами в кромешной  тьме  начали
сновать шлюпки, рулевые которых ориентировались по развешенным по бортам
судов фонарям. Когда стало ясно, что ни "Дельфин", ни "Мерсвин" не  смо-
гут больше взять на борт ни единого ядра, шлюпки еще раз напоследок заг-
рузили. Тем временем команда фрегата быстро побросала оставшиеся ядра за
борт. Фрегат не двинулся с места. И лишь, когда вслед за ядрами  в  воду
полетели несколько пушек с верхней батарейной  палубы,  "Ариадна"  вновь
обрела свободу.
   В награду за помощь Карфангер получил увесистый кошелек, набитый  зо-
лотыми испанскими дублонами. "Не иначе какой-нибудь приватир  ограбил  в
свое время испанский галион", - подумал гамбургский капитан.
   Напоследок Карфангер обратился к капитану фрегата с  просьбой  отпус-
тить одного из его матросов - Михеля Зиверса - домой, в Гамбург,  однако
в ответ услыхал вежливое, но решительное "Ноу,  сэр!".  Зиверс  подписал
контракт на десять лет, добавил англичанин, и  разорвать  его  не  имеет
права.
   Когда они садились в шлюпку, Клаус Петерсен вполголоса сказал капита-
ну:
   - Зиверса уже два раза пороли и пригрозили, если еще раз вздумает бе-
жать, то его проведут сквозь флот.
   Этот вид наказания заключался в том, что несчастного перевозили с од-
ного корабля эскадры на другой, и на каждом  он  получал  по  двенадцать
ударов плеткой-девятихвосткой по обнаженной спине. Мало кто  доживал  до
конца такой экзекуции. По сравнению с этой пыткой скорая смерть в петле,
привязанной к фока-рею, - удел схваченных зачинщиков бунта на корабле  -
казалась почти милостью.
   Карфангер не проронил ни слова. Лишь когда  шлюпка  подошла  к  борту
"Дельфина", он обернулся в сторону спасенного фрегата и едва слышно про-
говорил:
   - Да смилостивится Господь над Михелем Зиверсом и отведет от него эту
кару.
   Наступало серое утро, и  туман  понемногу  начал  рассеиваться.  Гам-
бургские корабли отправились дальше, однако все еще под зарифленными па-
русами.
   Спустя неделю они прибыли в Новый Амстердам - центр Новых Нидерландов
возле устья Гудзона. Окруженный частоколом со сторожевыми башнями  город
большей частью состоял из бревенчатых домов. Голландские переселенцы но-
сили широченные штаны до колен, за что  получили  от  англичан  прозвище
"мистер Кникербокер". Здесь Петер Эркенс впервые в жизни  увидал  рослых
бронзоволицых людей, одетых в пестрые,  расшитые  орнаментом  одежды  из
звериных шкур. Их длинные иссиня-черные волосы были собраны на макушке в
пучок, из которого торчали одно, два или три орлиных пера. У большинства
имелся лук, а на поясе  -  искусно  выделанный  кожаный  колчан,  полный
стрел; лишь немногие были вооружены мушкетами. У берега  реки  виднелись
их легкие пироги, на которых они привозили сюда добытые  за  зиму  меха,
чтобы выменять на них у голландцев ножи и топоры, мушкеты, порох и  сви-
нец. Чего тут только не было: меха выдры и соболя,  горностая  и  норки,
скунса и бобра, медвежьи, волчьи и лисьи шкуры! Однако все это великоле-
пие мало интересовало Петера Эркенса - он не отрывал глаз  от  индейских
пирог. Часами просиживал он на берегу, изучая  их  конструкцию:  киль  и
шпангоуты из легкой лиственницы, прошпаклеванную смолой обшивку из  кус-
ков березовой коры, скрепленных между собой  особо  выделанными  тонкими
корнями сосны. В конце концов он уговорил одного молодого  индейца  дать
ему на несколько часов пирогу в обмен на абордажный тесак. Старший кора-
бельный плотник пришел в восторг от великолепной остойчивости и прочнос-
ти, изрядной грузоподъемности и маневренности казавшегося невесомым  су-
денышка, приводившегося в движение легким однолопастным веслом.
   Карфангер больше интересовался мехами, целые залежи которых обнаружил
в портовом пакгаузе, принадлежавшем местным купцам. А когда ему сказали,
что в пакгаузе по соседству хранятся самые разнообразные пряности, заве-
зенные сюда с тропического юга, он окончательно отказался от мысли  идти
к Кюрасао и Арубе, твердо решив раздобыть обратный фрахт здесь, на  мес-
те.
   Карфангер быстро сошелся в цене с несколькими купцами и, не  отклады-
вая, приказал своим людям грузить закупленный товар на корабли.  Сам  он
встал в сторонке, наблюдая за погрузкой. Тут появился Петер Эркенс и по-
ведал о своей "сделке". На кремневое ружье он выменял у индейца  пирогу,
связку шкурок выдры и бобра и три восхитительных  меха  голубого  песца.
Пирогу Эркенс без труда сам поднял из воды и принес на корабль.  Посмот-
реть на нее сбежалась вся команда. Моряки наперебой восторгались ее лег-
костью. Затем пирогу с  превеликой  осторожностью  опустили  в  грузовой
трюм.
   На следующее утро были отданы швартовы, и гамбургские корабли  отпра-
вились в обратный путь. Дул попутный ветер, который, правда, то  ослабе-
вал, то усиливался до штормового, так что с гребней волн клочьями летела
пена. Были и такие дни, когда казалось, что океан заснул и почти не  ды-
шит. Но это ни в коем случае не означало, что команды обоих судов  могли
предаваться блаженному  ничегонеделанию.  Карфангер  использовал  каждую
свободную минуту для упражнений в быстроте  заряжания  пушек,  добиваясь
полной слаженности действий канониров. Тем же занимал команду "Мерсвина"
и Ян Янсен.
   Порой Карфангер устраивал настоящие  боевые  маневры.  Его  "Дельфин"
брал на себя роль пиратского фрегата, и  Яну  Янсену  предстояло  решить
сложную задачу: до наступления темноты не дать "захватить" свой корабль.
Все это не было пустым развлечением: речь ведь шла о судьбе  кораблей  и
их команд, поэтому важно было обучить людей всем хитростям  и  тонкостям
морского боя "один на один".
   После каждого успешно завершенного "сражения" матросам выдавалось  по
пинте рома сверх положенного. В такие дни команды обоих судов  старались
изо всех сил. И всякий раз Карфангер в итоге не без удовлетворения приз-
навал, что все попытки "Захвата" "Мерсвина" закончились  безрезультатно.
Ян Янсен выдержал строгий экзамен с честью. Карфангер мог в любой момент
со спокойным сердцем доверить ему один из своих кораблей.
   С этим чувством удовлетворения он и вернулся в  Гамбург.  Однако  там
оно сразу же было омрачено печальной новостью: за время их плавания  се-
вероафриканские пираты захватили три гамбургских судна. И Карфангер  еще
настойчивее стал при каждом удобном случае напоминать отцам города о не-
обходимости строить собственные конвойные корабли. К растущей досаде То-
маса Утенхольта, он каждое выступление завершал своим неизменным: "В ос-
тальном полагаю, что во имя процветания и развития нашего мореплавания и
нашей торговли городу не обойтись без нескольких хорошо вооруженных фре-
гатов".
 
 
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
 
   Проходили годы. Все так же по весне Эльба ломала лед, освобождая путь
первым торговым караванам ганзейского  города  Гамбурга,  отправлявшимся
через Северное море в Атлантику, а оттуда - в Белое море, в Архангельск;
или на юг, к берегам Испании и Португалии,  чтобы  лишь  осенью  возвра-
титься в родной порт. И год за годом, от первого снега до первого дождя,
пока ни начиналась новая навигация, Берент Карфангер не  уставал  повто-
рять слова о необходимости постройки конвойных фрегатов  и  в  правлении
гильдии капитанов и шкиперов, и в адмиралтействе, и в совете. Но все бы-
ло напрасно.
   Наконец настал день, когда вниз по Эльбе ушли и  корабли  Карфангера.
На этот раз на борту "Дельфина" находился и Алерт  Хильдебрандсен  Грот:
Утенхольт послал его в Голландию за флейтом, который построили  на  гол-
ландских верфях по заказу гамбургского судовладельца специально для пла-
вания в Балтийском море. Дело в том, что за проход кораблей через пролив
Эресунн шведы взимали пошлину, размер которой зависел не от тоннажа  ко-
рабля, а от площади его верхней  палубы.  По  этой  причине  голландские
флейты имели заваленные внутрь, как у испанских галионов, борта  и  зак-
ругленную корму.
   Когда вдалеке показался Ритцебюттель, Алерт Грот дернуя  своего  пле-
мянника за рукав:
   - Гляди, Берент. Видишь те восемь парусников в гавани? Завтра они от-
плывают в Испанию, как делают это уже много лет подряд. Они пойдут кара-
ваном, который можно скорее назвать флотилией, ибо они  всегда  выбирают
адмирала. На этот раз им стал Симон Рике, поскольку  его  корабль  самый
большой и вооружен лучше остальных.
   - Я знаю, дядя. Симон Рике состоит на службе  у  Утенхольта  и  знает
толк в навигации, но не в морских сражениях. Да, у них на  всю  флотилию
наберется пушек восемьдесят. Но только... -  Карфангер  не  договорил  и
безнадежно махнул рукой в сторону Ритцебюттеля. -  А  команда?  Конечно,
почти все они - храбрые ребята и не струсят в бою. Но  кто  может  пору-
читься, что их командиры достаточно хорошо знают военное дело для  того,
чтобы суметь организовать надежную оборону судна, если в воздухе  запах-
нет порохом? Нетнет, дядя, тут двух мнений быть не может: без хорошо во-
оруженных...
   - ... конвойных кораблей, принадлежащих городу, - в тон ему подхватил
Алерт Грот и закончил: - О которых город и слышать не хочет. По-прежнему
не хочет, хотя за семь лет ты им все уши этим прожужжал. Разве не так?
   - Не совсем так. Я вам скажу, что  кое-кто  уже  начал  задумываться:
ведь Тунис и Алжир по-прежнему пиратствуют на морях. Не  забывайте  и  о
том, что датчане или шведы в любой момент могут блокировать выход в  мо-
ре, если у нас не будет достаточно силы, чтобы этому  воспрепятствовать.
С недавних пор и Бранденбург все чаще поглядывает в сторону моря.
   - Э, да о чем ты говоришь! Этих бранденбургских сухопутных крыс отро-
дясь еще в море не видали! - захохотал Алерт Грот.  -  Пока  что  власти
курфюрста не хватает даже для того, чтобы прогнать  шведов  с  немецкого
берега.
   - Как бы там ни было, а в этом году на амстердамских верфях для Бран-
денбурга построили два фрегата, каждый из которых может нести  не  менее
двадцати шести пушек. Можете сами в этом убедиться, когда будете  прини-
мать флейт. А теперь прикиньте: у них на горсточку "купцов" - целых  два
фрегата, а у нас на весь торговый флот - ни одного. Нет уж, как раз эти,
по вашему выражению, "сухопутные крысы" и зашевелились, в то  время  как
премудрые отцы города...
   - Но для Гамбурга курфюрст уж не построит флотилии, можешь быть  спо-
коен, - перебил его Алерт Грот. - Он лишь о собственной корысти печется,
а что творится в империи - ему наплевать.
   Карфангеру пришли на ум события шведско-польской войны, когда в  июле
1656 года в битве под Варшавой курфюрст Фридрих Вильгельм вместе со шве-
дами разбил поляков. За это шведский король Карл Густав по условиям  Ли-
бавского договора отписал ему во владение Восточную Пруссию, до тех  пор
принадлежавшую курфюршеству Бранденбургскому как ленное владение Польши.
Но затем, когда Россия, Дания и император Леопольд объявили  войну  Шве-
ции, курфюрст примкнул к ним и выступил против своего недавнего  союзни-
ка. Скорее всего, он втайне надеялся отобрать у шведов Штеттин  и  отог-
нать их от устья Одера. Эти расчеты не оправдались, однако курфюрст вряд
ли отказался от мысли когда-нибудь все же прибрать к рукам выгодно  рас-
положенные гавани на Балтийском море.
   - Мне хорошо знакомы эти приступы "бранденбургской лихорадки", - ска-
зал Карфангер после долгой паузы, - которые гонят курфюрста  то  в  один
лагерь, то в другой. Но скажите, на кого нам еще опираться, ведь все по-
мыслы императора направлены на восток? От Габсбургов помощи ждать  нече-
го. Другое дело - Бранденбург: у нас, на севере, он набирает силу  и  не
меньше нашего заинтересован в развитии мореплавания. Разве не лучше было
бы всем приморским германским государствам, лишь на  словах  входящим  в
полуразвалившуюся империю, объединиться в  могучий  союз  и  совместными
усилиями двигать вперед торговлю и мореплавание?
   - Такой союз можно было бы лишь приветствовать,  -  согласился  Алерт
Грот, - но Бранденбург перестанет быть Бранденбургом, если не будет  нас
втягивать в одну авантюру за другой.
   - Как бы ни обернулось дело, пока что надо самим о себе позаботиться,
и в первую очередь построить фрегаты, - заключил Карфангер.
   Алерт Грот промолчал; казалось, что он крепко задумался  над  словами
своего племянника. Однако вскоре его внимание привлекли другие события.
   Подгоняемые умеренным северо-восточным бризом  они  с  полчаса  назад
профили Шархерн и повернули на запад. В это время слева по  борту  пока-
зался остов корабля, некогда прочно севшего на мель  возле  Шархернского
рифа, который сейчас, при начавшемся отливе, возвышался над волнами. Не-
которое время Карфангер рассматривал его в подзорную трубу, затем  вдруг
резким движением сложил ее и скомандовал:
   - Орудия левого борта - к бою! Серебряный талер тому расчету, который
первым доложит о готовности! - В его  поднятой  руке  блестел  новенький
рейхсталер.
   Тотчас по мокрой палубе зашлепали десятки босых ног,  ловкие  руки  в
мгновение ока откинули крышки орудийных портов и развязали найтовы, кре-
пившие пушки к бортам и переборкам, насыпали порох на  затравки.  И  вот
уже задымились фитили; тем временем готлангеры - так называли  орудийную
прислугу - уперлись плечами в лафеты и выкатили пушки вперед так, что их
жерла высунулись из портов. Спустя несколько  минут  лафеты  были  вновь
крепко-накрепко принайтовлены к тяжелым кольцам, ввинченным в борт и па-
лубный настил, - и отовсюду послышалось: "Номер третий готов! номер  пя-
тый готов! номер первый готов!"
   После того, как доложил последний, Карфангер проверил заряды всех пу-
шек. Все было сделано на совесть. Серебряный талер  и  похвалу  капитана
принял Хейн Ольсен - в недалеком прошлом юнга с "Мерсвина", а ныне  бра-
вый помощник боцмана, старший над пятью канонирами третьего орудия.
   Между тем "Дельфин" подошел к остову погибшего корабля на  расстояние
пушечного выстрела. Карфангер обратился к Ольсену:
   - А ну-ка покажи теперь, умеют ли твои ребята так же хорошо стрелять.
Быстро заряжать - это важно, слов нет, однако точно попадать  -  гораздо
важнее...
   - Куда прикажете попасть? - спросил Хейн Ольсен, глядя на остов мерт-
вого корабля. Карфангер велел перебить баллер  руля.  "Нелегкая  задача,
черт возьми!" - подумал Алерт Грот. Теперь  канониры  Ольсена  в  момент
могли растерять только что завоеванный авторитет.  Но  помощник  боцмана
принялся хладнокровно отдавать  команды.  Приложившись  к  шестифутовому
стволу пушки, он прикинул расстояние до цели и навел  орудие.  Выпрямив-
шись, выждал несколько мгновений и решительно гаркнул:
   - Огонь!
   Раздалось шипение пороха на затравке - и пушка с оглушительным грохо-
том разрядилась. Хейн Ольсен затаил дыхание.  В  следующее  мгновение  с
грот-марса-рея раздались победные крики - ядро  угодило  точно  в  цель.
Ольсен приник к орудийному порту: вместо длинного деревянного бруса  под
кормой погибшего корабля торчало лишь несколько бесформенных обломков  с
острыми краями. Сияя, он повернулся к капитану, чтобы доложить об испол-
нении приказа, но тот остановил его, положив руку на плечо.
   - Что вы скажете, дядя, разве такой выстрел не стоит еще одного тале-
ра? - спросил он, обращаясь к Алерту Гроту.
   - Погоди, Берент, - отвечал тот, - другой талер за мной: плата за на-
уку, так сказать. - С этими словами Алерт Хильдебрандсен  Грот  развязал
свой кошелек и вручил Хейну Ольсену второй серебряный талер.
   Когда они вновь поднялись на ют, остов судна остался  уже  далеко  за
кормой. Карфангер приказал развернуться и разрядить в него остальные пу-
шки левого борта.
   - Не сиди он на мели, пошел бы сейчас на дно камнем, - прокомментиро-
вал залп Алерт Грот и добавил уважительно: - Да, команда у тебя  вымушт-
рована что надо. А как развернулись, да еще в таком  фарватере  -  чисто
сработано, черт меня подери!
   - Согласитесь, что на такое дело грех жалеть порох  и  свинец.  Иначе
пушкарей не обучить. Не скрою, все это влетает мне в копеечку:  порох  и
ядра обходятся недешево. А главное - время, оно всего  дороже.  Но  если
речь идет о безопасности плавания, я за ценой не постою.
   - Ну, а я, дорогой Берент, теперь понимаю, почему ты  так  упорно  не
желаешь ходить в караване с конвоем, как все остальные.
   - Тут все зависит от конвоя, дядя. Как в малом так и в большом.
   - Что-то я тебя не пойму.
   - Если бы наш город так же заботился о безопасности  своих  кораблей,
как я - о своих-то не понадобилось бы нанимать конвоиров со стороны.
   К вечеру второго дня плавания они пришли в Харлем, и Алерт Грот сошел
на берег. Отсюда он рассчитывал добраться до Амстердама по суше. Карфан-
гер взял на борт еще кое-какой штучный груз. Всю ночь его корабли  прос-
тояли на рейде, а наутро "Дельфин" и "Мерсвин" подняли паруса и отправи-
лись в дальний путь через Атлантику в Новый Амстердам.
   В это самое время в доброй сотне миль у них за кормой шел  направляв-
шийся в Испанию караван из восьми тяжело груженных гамбургских  "купцов"
под началом Симона Рике.
 
 
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
 
   Подгоняемый устойчивым северо-восточным  бризом  гамбургский  караван
прошел Па-де-Кале, миновал сверкающие в лучах солнца меловые скалы,  ос-
тавил за собой Ла-Манш и остров Уэсан. Грозный Бискайский залив на  этот
раз обошелся с ними милостиво, и корабли благополучно обогнули  мыс  Фи-
нистерре. Теперь  караван,  ловя  в  паруса  хороший  норд-вест,  спешил
навстречу теплому дыханию юга. Невысокие, пологие волны Атлантики лениво
колыхали суда и катились дальше к скалистому, изрезанному многочисленны-
ми бухтами галисийскому берегу, который  медленно  проплывал  по  левому
борту.
   Ветер дул ровно, так что не было нужды маневрировать парусами. Коман-
ды наслаждались отдыхом, греясь на залитых солнцем палубах. Одни ставили
парусиновые заплаты на свое видавшие виды куртки и штаны, другие  чинили
дырявые рубахи, третьи, попыхивая трубками, плели друг другу небылицы  о
всяких чудесах, о морских девах, якобы ими  виденных,  или  дремали  под
скрип рангоута и посвист ветра в снастях.
   Дозорные в "вороньих гнездах" начинали клевать носом,  устав  вгляды-
ваться в сверкающую мириадами солнечных бликов бескрайнюю водную  равни-
ну, и тут же спохватывались, вновь изо всех сил тараща глаза, всматрива-
ясь то в горизонт, то в очертания близкого берега. Не дай Бог  попасться
спящим боцману или штурману, о капитане и говорить нечего! Первый попав-
ший под руку обрывок троса пойдет гулять по плечам, спине  и  голове.  И
несчастные дозорные продолжали свою беззвучную  борьбу  с  предательским
сном, изнывая в ожидании смены.
   Так было на всех судах каравана: от шедшей первой "Морской  ласточки"
до "Анн-Шарлотт" под командованием Михеля Шредера, замыкавшей кильватер-
ный строй. Тишину нарушали только скрип реев да плеск рассекаемой  форш-
тевнями волны.
   Капитан "Морской ласточки" велел поставить на юте  кресло  с  высокой
спинкой, натянуть над ним кусок парусины наподобие тента, и теперь  бла-
женствовал, развалясь в кресле и поглаживая свой внушительный живот. Си-
мон Рике любил комфорт и вообще-то с гораздо большим удовольствием пред-
почел бы сидеть в какой-нибудь теплой конторе на берегу,  чем  болтаться
по морям-океанам. Однако его отец, в прошлом лихой старший боцман, много
сил положил на то, чтобы сын пошел дальше и непременно  стал  капитаном.
Симон Рике безропотно подчинился отцовской воле, много лет ходил в  море
и наконец в самом деле дослужился  до  капитана,  хотя  никогда  особого
призвания к морскому делу не ощущал и давно бы уже все бросил,  если  бы
не отец. Худо-бедно, а из Симона Рике вышел в итоге совсем даже недурной
капитан, которому без особой тревоги доверяли груз и корабль, ибо  Симон
Рике был человеком осторожным до крайности.
   Вот и сейчас возглавляемый им караван, опять же по  причине  исключи-
тельной осторожности выборного адмирала, держался как можно ближе к  бе-
регу, ровно настолько, чтобы еще хватало фарватера для маневра.  Корабли
буквально крались вдоль полосы прибоя, опасаясь упустить  его  из  виду,
как боятся выпустить из рук перила шаткого мостика,  перекинутого  через
бездонное ущелье. Так плавали на заре мореходства. Точно так же,  краду-
чись, ходили в свое время вдоль берегов  ганзейские  когги  и  хульки  -
только днем, с закатом солнца сразу же бросая якорь. Симон Рике  с  удо-
вольствием последовал бы примеру своих предков, если бы только  не  опа-
сался сделаться всеобщим посмешищем. Ведь уже полтора столетия прошло  с
тех пор, как Христофор Колумб отправился на запад в Атлантический океан,
а Васко да Гама отважился обогнуть мыс Доброй Надежды и добрался до  Ин-
дии. Ровно сто сорок лет назад Фернан Магеллан открыл пролив,  названный
впоследствии его именем. Кого нынче удивишь рассказами  о  многомесячных
морских путешествиях? Мореходы давно научились использовать в  навигации
достижения науки, в первую очередь, геометрии и астрономии - чего, впро-
чем, нельзя было сказать о кораблестроителях. Инструменты для ориентиро-
вания и определения местоположения судна в безбрежных океанских  просто-
рах достигли высокого совершенства.
   В то время как Симон Рике то и дело прикладывался к оловянной фляге с
вином стоявшей подле кресла,  Михель  Шредер  беспокойно  расхаживал  по
шканцам "Анн-Шарлотт", кидаясь то к правому борту, то к левому. У право-
го он до рези в глазах вглядывался в линию горизонта - не  покажется  ли
где чужой парус. Потом переводил взор на небо, опасаясь появления грозо-
вых облаков, предвестников шторма; у левого наводил подзорную  трубу  на
отвесный берег, внимательно разглядывая каждую бухточку, каждый  скалис-
тый островок.
   - С вашего разрешения, капитан, - раздался за его спиной голос  штур-
мана, - позволю себе заметить, что ваша осторожность чрезмерна.  Погода,
видать по всему, продержится еще долго.
   - О погоде я и не беспокоюсь, - отозвался Михель Шредер, -  хотя  все
равно не стоит держаться слишком близко к берегу. Как  раз  он-то  и  не
внушает мне особого доверия, штурман.
   - Но почему, капитан? Мы ведь с Испанией в мире.
   - Насчет испанцев и португальцев тревожиться нечего,  это  верно.  Вы
лучше поглядите на эти необитаемые островки да на изрезанный бухтами бе-
рег, где тоже не найдется ни одной  живой  души  до  самого  Виго.  Если
где-нибудь здесь прячутся в засаде алжирские рейсы, то никакой мир с Ис-
панией нас не спасет.
   - Вы опасаетесь, что...
   - Ничего я не опасаюсь! Прикажите-ка лучше на всякий  случай  открыть
орудийные порты и выкатить пушки. Мы так близко от  суши,  что  можем  с
этим и опоздать, ежели что случится.
   Штурман отправился выполнять распоряжение. Пушкари, досадливо  ворча,
нехотя потащились к орудиям. Куда как приятнее было бездельничать,  гре-
ясь на солнышке! Но едва только пушки выкатили и принайтовили, раздалась
новая команда: "Шлюпку на воду!"
   Спуск на воду большой шлюпки также относился к числу приготовлений  к
возможному бою: тем самым освобождалось место для канониров и  готланге-
ров на нижней палубе, а кроме того, шлюпка была все время  наготове,  на
случай, если команде придется покинуть судно.
   - Не иначе нашему капитану привиделся Летучий  Голландец,  -  съязвил
боцман. Парусный мастер  резонно  возразил,  что  этот  корабль-призрак,
предвестник несчастья, держится все больше в южных  широтах,  поблизости
от мыса Доброй Надежды. Уж если кто капитану и привиделся,  то  это  мог
быть лишь красноглазый и зеленоволосый корабельный домовой.
   - Так он же добрый дух, старик, - ввязался в диспут штурман.
   - Это верно, - согласился парусный мастер. -  Ежели  ночью  крепления
шпангоутов поскрипывают - значит все в порядке: это он  конопатит  щели,
чтоб нигде вода не просачивалась. А иногда он своим деревянным  молотком
указывает на то место, где обшивка прохудилась. Да-да, корабельный домо-
вой - дух добрый. Но если увидишь его сидящим верхом на рее - плохи  де-
ла, жди большой беды.
   - Ну и как, слыхал ты скрип прошлой ночью?
   - Ничего я не слыхал, штурман.
   - И видеть его тоже не видел?
   - Да как бы я сейчас перед тобой стоял, а? Нешто ты  не  знаешь,  что
все, кто его видел, в одночасье помирали? Ни один...
   Тираду парусного мастера прервал истошный крик марсового:
   - Паруса! Слева по борту два паруса!!
   Штурман побежал наверх, на полуют. Михель Шредер  уже  разглядывал  в
подзорную трубу два больших фрегата, которые только что вынырнули  из-за
очередного острова и теперь мчались наперерез каравану. Носы  двухпалуб-
ных, вытянутых в длину парусников украшали фигуры орлов, а не львов, как
у английских или голландских судов. Это могли быть французы; выкрашенные
светло-голубой краской борта кораблей подтверждали такое  предположение.
Каждый борт щетинился двадцатью  четырьмя  орудиями,  выглядывавшими  из
открытых портов. И, конечно же, на палубах у них были установлены  более
легкие аркебузы... Шредер ясно различал в подзорную трубу зияющие  жерла
пушек. Намерения у этих невесть откуда взявшихся незнакомцев  были  явно
не из лучших, к тому же ни на топах стеньг, ни  на  кормовых  флагштоках
флагов не было. Шредер решил, что это  французские  корсары,  которые  в
этих местах обычно охотились за испанскими и  португальскими  кораблями.
Хотя всехристианнейший "король-солнце" Людовик ХIV и не питал  дружеских
чувств к испанцам, все же в то время Франция и Испания не воевали  между
собой. Впрочем, вопросы войны и мира всегда  мало  интересовали  морских
разбойников с каперскими патентами, а французскому королю их неразборчи-
вость была только на руку. Во-первых,  они  наносили  урон  испанцам,  а
во-вторых, исправно отдавали королю десятую часть  награбленной  добычи.
Поэтому корсарские капитаны чаще всего вообще не интересовались, на  чей
корабль нападают.
   Гамбуржцы, в свою очередь, тоже могли не ломать головы  насчет  того,
чьи это корабли: французских ли корсаров, или алжирских пиратов. Разница
могла заключаться только в их последующей судьбе: если это французы,  то
они попадут на скамьи французских гребных галер, если алжирцы -  алжирс-
ких. Спорить можно было бы лишь о том, где придется хуже. Ну, а тем, ко-
му суждено пасть от пули, и вовсе безразлично, из какого мушкета она вы-
летит, тем более что алжирцы чаще всего обзаводились огнестрельным  ору-
жием у тех же французов.
   Внезапное появление обоих фрегатов мгновенно развеяло сонное оцепене-
ние, царившее на  палубах  гамбургских  торговых  кораблей.  Известие  о
предстоящем конце света не произвело бы, пожалуй, большего фурора. Нача-
лась суматошная беготня. Капитаны и их помощники  надрывались,  стараясь
перекричать друг друга, и отдавали при этом бестолковые приказы, которые
только усугубляли переполох. Лишь в одном, как казалось, никого не  надо
было убеждать, а именно - в необходимости немедленно  спускать  на  воду
шлюпки. При иных обстоятельствах можно было бы только  позавидовать  той
быстроте, с которой это было сделано.
   Тем временем оба фрегата пронеслись перед самым  форштевнем  "Морской
ласточки", и Симон Рике совсем потерял от страха голову: на топах стеньг
и на кормовых флагштоках уже реяли зловеще-зеленые алжирские флаги.
   - Что будем делать, адмирал? Какие будут приказания? - Симон Рике да-
же не понял, чего от него хочет штурман,  будучи  не  в  силах  оторвать
взгляд от фрегатов, которые, пройдя с кабельтов,  повернули  и  зарифили
паруса. Теперь они находились с наветренной стороны, выгодной для  напа-
дения, и выжидали удобный момент для атаки.
   - Что делать? - словно эхо отозвался Симон Рике. - О  Боже,  что  де-
лать?! Стоит ли нам вообще за-защищаться, штурман, они ведь перестреляют
нас, как за-за-зайцев?
   Звуки с трудом вылетали из сдавленного ужасом горла адмирала.  Однако
штурман был не из робкого десятка и не поддался панике.
   - Прикажите каравану сомкнуться, адмирал, - быстро  заговорил  он,  -
чтобы пушки наших кораблей не палили во все стороны без толку.  У  наших
бортовых батарей всего на десять орудий меньше. А ежели мы сообща  нава-
лимся на один из фрегатов, то против его двадцати шести пушек будет поч-
ти сорок наших. Не давайте загнать себя в угол, господин  адмирал!  Под-
пустите их поближе - и картечью по абордажной команде! Вперед,  адмирал,
нас же восемь против двоих!
   Но страх окончательно парализовал способность Симона Рике соображать.
Поняв это, штурман решительно повернулся к нему спиной  и  рявкнул  так,
что прочие голоса на несколько секунд умолкли:
   - А ну, ребята, к пушкам! Картечью - заряжай!
   Наиболее хладнокровные кинулись к пушкам, однако большинство  попреж-
нему бестолково топталось на месте.  Штурман  погнал  к  орудиям  и  ос-
тальных, применяя отнюдь не только словесные методы воздействия. К  нему
присоединился боцман и тоже принялся  подбадривать  оробевших:  "Вперед,
ребята, зададим им перцу!"
   Однако вместо дружных действий отовсюду слышался  нарастающий  ропот.
"Нас всего малая горсточка против полчищ берберийцев", -  кричали  одни.
"Ради кого нам лезть под пули и сабли - ради адмирала, который со страху
в штаны наложил?" - вторили им другие. "Пусть Утенхольт  сам  бьется  за
свои корабли", - повторяли все вместе.
   - В шлюпки, братцы, чего медлить! - раздался клич. - Прежде чем  бер-
берийцы доберутся до нас, мы успеем добраться до берега!
   - Хо-хо! С превеликим удовольствием! К берегу, ребята, в шлюпки - и к
берегу! - эхом прозвучало в ответ.
   Все дружно побросали банники и вымбовки. Многие кинулись  к  фалрепу.
На их пути встал штурман и угрожающе вскинул руки.
   - Назад! Да это же бунт! Назад, говорю, кому жизнь дорога! - Он  вых-
ватил из-за пояса два длинноствольных пистолета и щелкнул курками.
   - А ну, слушай мою команду! Мокрые вы курицы, а не моряки!
   За спиной у товарищей несколько матросов выдернули  тяжелые  вымбовки
из якорного шпиля и гурьбой пробились вперед.
   - Спасайся на берег, кому жизнь дорога! И если  тебе,  штурман,  тоже
дорога жизнь - прочь с дороги!
   - Назад, мерзавцы, говорю вам, назад! - прорычал штурман  и  наставил
на них стволы пистолетов. Но в этот момент с  полуюта  кубарем  скатился
вконец обезумевший Симон Рике, вопя, как одержимый:
   - Они подходят! Спасайся, кто может, братцы! Спасайтесь!
   Кое-кто еще остановился, чтобы взглянуть на пиратский фрегат, загоро-
дивший "Морской ласточке" дорогу и изготовившийся к нападению, остальные
сломя голову ринулись к фалрепу, отшвырнув штурмана в сторону. Тот  чер-
тыхнулся, сунул пистолеты за пояс и последовал за  остальными.  А  когда
шлюпка, подгоняемая торопливыми ударами весел, полетела к берегу, за  ее
кормой раскатился грохот первого залпа пиратских пушек по  брошенной  на
произвол судьбы "Морской ласточке". Теперь паника перекинулась и на  ос-
тальные корабли каравана. Никто не хотел рисковать  жизнью  и  свободой,
сражаясь за добро толстосумов, если даже их выборный адмирал  сдал  свой
корабль пиратам без боя. Наконец вырвалась наружу давно исподволь  тлев-
шая в людях ненависть к бестолковым и деспотичным командирам,  к  жадным
судовладельцам и толстопузым купцам, проживавшим в своих роскошных домах
все, что они, оборванные и полуголодные, добывали для них в  поте  лица.
Напрасно капитаны сыпали угрозами и проклятьями: что могло  быть  страш-
нее, чем попасть в лапы к пиратам? И если сами капитаны хотели  избежать
этой участи, им не оставалось ничего иного,  кроме  как  последовать  за
своими командами.
   И от "купцов" начали отчаливать шлюпки - под радостные вопли пиратов,
бравших на абордаж гамбургские корабли один за другим. Одному только Ми-
хелю Шредеру  с  великим  трудом  удавалось  пока  еще  держать  команду
"Анн-Шарлотт" в руках. Он, конечно, не собирался сражаться в одиночку  с
пиратами: что-нибудь бессмысленнее этого трудно было и придумать. Однако
он не терял надежды спастись бегством. Пиратские корабли не могли  взять
на абордаж всех "купцов" одновременно. Воспользовавшись  удобным  момен-
том, "Анн-Шарлотт", прикрытая остальными судами каравана, промчалась  на
всех парусах под самым берегом в южном направлении. Михель Шредер  расс-
читывал выиграть несколько миль, прежде чем пираты заметят его маневр, и
успеть добраться хотя бы до Виго. Однако до Виго оставалось еще двадцать
с лишним миль, а до спасительных сумерек - не менее шести часов. Тем  не
менее команда "Анн-Шарлотт" воспрянула духом и, по мере того как удалял-
ся, стихая, гром пушек за кормой, проникалась все  большим  уважением  к
своему молодому капитану.
   Михель Шредер то и дело поглядывал назад, прикидывая,  хватит  ли  им
этой форы, чтобы уйти от пиратов. Однако надежда на удачный исход их от-
чаянной попытки бегства стала быстро таять, когда один из фрегатов  пус-
тился за ними в погоню, подняв все паруса до последнего. Если  никто  не
придет на помощь; старушке "Анн-Шарлотт" не уйти, она  обречена.  Но  от
кого здесь ждать помощи? От французов? Они и глаза бы не открыли, не  то
что орудийные порты. У англичан и голландцев с Алжиром мирные  договоры,
которые они не станут нарушать из-за какого-то гамбуржца. Оставались ис-
панцы и португальцы, но их массивные галионы  в  этих  водах  появлялись
редко: охрана "серебряных" караванов была им куда важнее.
   Михель Шредер созвал команду и объявил, что дальнейшее бегство  бесс-
мысленно, корабль им не спасти, поэтому пусть все быстро собирают пожит-
ки и готовятся сесть в шлюпки.
   Алжирский фрегат в кильватере "Анн-Шарлотт" неотвратимо настигал  ее,
однако спасительный берег становился все ближе. Михель Шредер  спустился
в крюйт-камеру, зажег там один конец длинного фитиля, а другой  сунул  в
бочку с порохом. По его расчетам, фитиль мог тлеть  не  менее  получаса.
Примерно  столько  же  времени  понадобится  пиратам,  чтобы   захватить
"Анн-Шарлотт". Затем капитан вновь поднялся на палубу, приказал еще нем-
ного обрасопить реи, чтобы "Анн-Шарлотт" легла на новый курс - прочь  от
берега, переложил руль и только после этого сел в шлюпку к остальным.
   Оставшаяся без команды "Анн-Шарлотт" прошла в нескольких  саженях  от
одного из островков и повернула на юго-запад. Тем временем  гамбуржцы  в
шлюпке торопливо гребли прямо к островку и вскоре к нему причалили.  Ми-
хель Шредер взобрался да уступ скалы, откуда "Анн-Шарлотт"  была  видна,
как на ладони. Пираты, судя по всему,  не  заметили  отчалившей  от  нее
шлюпки. Капитан поспешил назад к товарищам и приказал грести  к  берегу,
держась при этом на одной линии с пиратским фрегатом и островком,  чтобы
алжирцы не могли их увидеть. Правда, и гамбуржцы теперь не  видели,  что
происходило в нескольких кабельтовых от берега. Вскоре они высадились на
сушу возле какой-то рыбачьей деревни - и тут с моря донесся грохот силь-
ного взрыва. Все кинулись вдоль кромки прибоя в сторону от островка, ме-
шавшего увидеть, что произошло.
   Они увидели в море пиратский фрегат - и больше  ничего.  В  подзорную
трубу Михель Шредер разглядел, что у алжирца порваны в клочья  несколько
парусов. Других повреждений у фрегата, в момент взрыва, вероятно, стояв-
шего борт о борт с "Анн-Шарлотт", он не обнаружил.
   - Жаль, - посетовал кто-то из матросов. - Даже фальшборт ему не  про-
ломило.
   - И такелаж не загорелся, - протянул другой.
   - Ничего, - сказал Михель Шредер, складывая подзорную трубу, - хватит
с них и того, что добыча уплыла из рук.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
 
   Когда голландская почта принесла в Гамбург весть о захвате алжирскими
пиратами восьми торговых судов, в городе началось столпотворение.  Узкие
улочки мгновенно заполнились высыпавшими из домов  горожанами,  и  через
час с небольшим площадь перед ратушей была запружена народом.  Городская
стража с трудом сдерживала натиск бушевавшей толпы. Гамбуржцы  требовали
призвать к ответу совет и адмиралтейство.
   В доме братства мореходов тоже кипели страсти. Купеческая гильдия на-
правила свои делегации в сенат, адмиралтейство и на биржу, чтобы  выска-
зать озабоченность по поводу нынешнего состояния и будущего морской тор-
говли. Вслед за ними пришли жаловаться судовладельцы и маклеры страховых
контор. Мало кто из них при этом беспокоился о  моряках,  которые  могли
погибнуть или угодить в плен к алжирцам: новую команду набрать было нет-
рудно. Но корабли, груз, страховые сборы и, не в последнюю очередь, вып-
лаченный командам аванс - все это стоило денег, и немалых. К тому же по-
теря восьми кораблей, сколь бы ни была она тяжела сама по себе,  нанесла
еще и сокрушительный удар по репутации гамбургского торгового флота.
   Мадридский резидент Ганзы господин Дельбрюгге направил любекскому се-
нату послание, в котором писал: "Скорбная весть о наших судах, захвачен-
ных на днях турками, и меня, и друзей наших в превеликое уныние  поверг-
ла. В происшествии сием виню голландцев, кои чересчур поспешно с турками
перемирие заключили. Нынче же и в испанских портах купцы не желают  гру-
зить товар" на ганзейские корабли". Любекцы не преминули поделиться этой
новостью с соседями в Гамбурге. Из торговых контор в Испании тоже разда-
вались стоны: "Потеря восьми судов обернулась для нас полной потерей до-
верия, и почти никто не соглашается грузить товары свои на наши корабли.
Выгоду от сего англичане и голландцы немалую имеют, а сие есть по  нашей
коммерции сокрушительный удар".
   Гамбургский консул в Нидерландах Леве ван Айтзема писал сенату о том,
что генеральные штаты подумывают о продлении договора с турками, поэтому
Гамбургу, Бремену и Любеку неплохо было бы присоединиться к этому  дого-
вору в качестве союзников, о чем необходимо походатайствовать в Гааге. В
противном случае морская торговля будет подвержена постоянной опасности.
   Из-за Ла-Манша тоже приходили слухи о переговорах  Англичан  с  беем,
имеющих целью достижение долговременного перемирия. В Лондон  отправился
член муниципалитета Каспар Вестерман, чтобы там совместно с любекскими и
бременскими депутатами вести переговоры о статусе Штальхофа - той  самой
ганзейской фактории в Лондоне, основанной еще в 1473 году, исконные пра-
ва которой англичане теперь стремились всячески ограничить. Помимо этого
господин Вестерман имел поручение ходатайствовать о  присоединении  Гам-
бурга к англо-алжирскому договору о перемирии. Одновременно в Гааге кон-
сул ван Айтзема от имени вольного и имперского города  Гамбурга  передал
генеральным штатам послание с просьбой включить ганзейские города вообще
и Гамбург в частности в договор с морскими  разбойниками,  если  таковой
предполагается заключить.
   С англичанами гамбургские ратманы при этом особых надежд не  связыва-
ли, как впрочем и с голландцами тоже. Все их усилия должны  были  прежде
всего показать, что отцы города тоже не дремлют. Однако  ни  члены  ком-
мерц-депутации, ни судовладельцы, больше всех не дававшие адмиралтейству
покоя, этим не удовлетворились. Уже загружался товарами для Испании сле-
дующий караван из семи "купцов", и его капитаны отказывались выходить  в
море без надежной охраны. О частных конвоирах никто уже и слышать не хо-
тел. Коммерц-депутация со всей настойчивостью продолжала требовать у се-
ната и адмиралтейства  серьезно  рассмотреть  предложение  Карфангера  о
постройке нескольких военных кораблей для охраны торговых караванов.
   Сенат, адмиралтейство и парламент наконец взвесили все "за"  и  "про-
тив" и объявили судовладельцам, купцам и старейшинам гильдий шкиперов  и
матросов о своем решении, которое гласило: снарядить для охраны торговых
кораблей, отплывающих в Испанию, два тяжелых фрегата. Часть расходов при
этом берет на себя купеческая гильдия, другую - городская казна.
   Карфангер, еще не вернувшийся из плавания в Новый Амстердам, обо всем
этом не знал. Теперь, во всяком случае, он мог быть вполне доволен, если
бы такой благоприятный поворот событий не был вызван столь драматически-
ми обстоятельствами.
   Не успели стихнуть бурные дискуссии и рассеяться толпы народа на ули-
цах, как в город прибыли первые команды кораблей, захваченных алжирцами.
Капитаны судов во главе Симоном Рике с  мужеством  отчаяния  пробивались
сквозь разъяренную толпу к ратуше. И только когда городская стража вкли-
нилась в людскую массу, расталкивая ее направо и налево, оттесняя  народ
в стороны древками пик, уже изрядно потрепанным капитанам удалось  нако-
нец добраться до дверей ратуши и скрыться за ней.
   В ходе слушания дела в зале заседаний капитаны пытались  свалить  всю
вину на команды, которые якобы подняли бунт и отказались сражаться. Один
лишь Михель Шредер заявил, что команда его не подвела и что при  благоп-
риятном стечении обстоятельств им непременно удалось бы уйти от пиратов.
   Заслышав это, Захариас Спрекельсен опять набросился на  Томаса  Утен-
хольта и Симона Рике.
   - Ага, вот, значит, как было дело! Почему тогда на ваших судах,  гос-
подин Утенхольт, такие никудышние команды, ежели вы  беретесь  конвоиро-
вать чужие?
   Утенхольт, в свою очередь, принялся трясти Симона Рике.
   - Я доверил вам мой превосходный корабль, а вы набрали на него не ко-
манду, а шайку трусов и бездельников! Живо выкладывайте, как было дело!
   Симон Рике стал оправдываться: команда, мол, взбунтовалась  не  из-за
него, а из-за штурмана, что это он все подстроил, а сам теперь  науськи-
вает толпу на площади против него, Симона Рике, и против остальных капи-
танов каравана.
   - Так значит это штурман отказался повиноваться и подбивал команду на
бунт против вас? - решил уточнить Дидерих Моллер.
   - Да, ваша честь, точно так, как вы сказали, ваша честь.  Этот  штур-
ман...
   Бессовестное вранье Симона Рике прервал решительный голос, неожиданно
раздавшийся у самой двери:
   - Капитан Рике лжет!
   Все обернулись. Кричавший протискивался к столу, расталкивая стоявших
плечом к плечу шкиперов и купцов.
   - Кто вы такой? - спросил Дидерих Моллер.
   - Кто я такой? Да вы взгляните только на Симона Рике - его прямо тря-
сет от одного моего вида. Так точно, почтенные господа, я и  есть  Хармс
Гуль, штурман с "Морской ласточки". И вот что я вам скажу: точно так же,
как сейчас, трясся Симон Рике, когда пиратские фрегаты шли  нам  напере-
рез. От страха он и пальцем не мог пошевелить, не то что кораблем коман-
довать. Потому-то мне и пришлось взять командование на себя.
   - Выходит, это вы отдали приказ спустить шлюпки и бросить корабль?  -
в упор спросил Томас Утенхольт.
   Штурман расхохотался, однако быстро посерьезнел и  рассказал,  отчего
караван стал легкой добычей пиратов. Не умолчал он и о том, как  угрожал
матросам оружием, пытаясь заставить их сражаться, и как ему помешал  ка-
питан.
   - И вы полагаете, что караван мог бы успешно сразиться с  берберийца-
ми? - допытывался Дидерих Моллер.
   - Тут многое зависит от того, есть ли вообще желание сражаться.  Ясно
одно: будь при караване хотя бы один военный корабль,  было  бы  гораздо
легче отбиваться от пиратов. А кроме того, в  будущем  неплохо  было  бы
брать на борт каждого "купца" хотя бы с дюжину солдат из городской гвар-
дии.
   - На случай, если берберийцы полезут на абордаж,  как  я  понимаю?  -
опять спросил Дидерих Моллер.
   - И на этот случай тоже. Спросите-ка у голландцев, англичан или фран-
цузов, кто у них осмеливается бунтовать  на  корабле,  -  отвечал  Хармс
Гуль, широко осклабившись. - Эта банда  бездельников  должна  все  время
чувствовать, чем ей грозит неповиновение.
   Шкиперы и судовладельцы одобрительно зашумели: К штурману подошел То-
мас Утенхольт и покровительственно похлопал его по плечу.
   - Вот речь истинного моряка! Именно таким в моем представлении должен
быть настоящий капитан. Все остальные - ни рыба, ни мясо. Ну как, хотите
ко мне на службу? - И он как от назойливой мухи отмахнулся от Симона Ри-
ке, порывавшегося что-то сказать.
   Собравшиеся начали понемногу расходиться, и вскоре зал заседаний  ра-
туши опустел. Однако толпа на улице все не унималась, требуя выдачи  го-
рекапитанов ей на расправу. Судовладельцы и купцы, добро которых они по-
губили, даже не собирались брать их под защиту.  Однако  Дидерих  Моллер
как член муниципалитета не мог допустить самосуда над гражданами вольно-
го города. Он подозвал служителя и велел ему вывести капитанов через по-
тайную дверь, при этом наказал им на некоторое время,  пока  страсти  не
улягутся, покинуть пределы города. Один Михель Шредер не  последовал  за
всеми, а отправился вместе с братом в погребок ратуши, чтобы  там  подо;
ждать, пока толпа утихомирится.
   Не успели они и пригубить из бокалов, как в погребок ввалился  встре-
панный Захариас Спрекельсен и сразу же накинулся на капитана Шредера.
   - Ага, вот вы где, господин Шредер! Сидите тут и попиваете себе вино,
в то время как я просто места себе не нахожу. Вы бы лучше подумали,  где
раздобыть талеры, чтобы возместить мне утрату судна!
   Эта тирада привела Михеля Шредера и  его  брата  в  изрядное  замеша-
тельство. Ведь еще и часа не прошло, как Спрекельсен расхваливал мужест-
во капитана Шредера и его команды.
   Выяснилось, что все дело в страховой  конторе,  которая  отказывалась
возместить  Спрекельсену  убыток,  поскольку   Михель   Шредер   взорвал
"Анн-Шарлотт". Маклеры утверждали, что на такой  случай  судно  не  было
застраховано. Секретарю адмиралтейства не понравилась такая уловка.
   - Посмотрим, посмотрим, почтенные господа, - повторял Спрекельсен.
   - Но ведь "Анн-Шарлотт" взлетела на воздух лишь после  того,  как  ее
захватили пираты, - защищался Михель Шредер. - Да это вся команда  подт-
вердит хоть под присягой.
   - Может быть, может быть, - верещал Спрекельсен. - Но одно ясно:  ка-
питан Шредер зажег фитиль, когда пираты еще не ступили на  палубу  моего
судна.
   - А я говорю вам, господин Спрекельсен,  что  это  обычные  махинации
крючкотворов, - настаивал на своем Рихард Шредер, - на  тот  случай  су-
ществует суд. Вы просто позволили им  прижать  вас  к  стенке,  господин
Спрекельсен, вот и все.
   - Нет, нет и нет! - замахал руками старик. - Не хочу связываться ни с
какими судьями. Кто знает, каким будет их приговор, но что он  обойдется
недешево - это уж точно. Уж лучше я буду иметь дело с вами, Михель  Шре-
дер. Я не чудовище и знаю, что вам не по карману возместить мне  убытки.
Поэтому предлагаю: вы остаетесь у меня капитаном и служите лет этак  де-
сять-двенадцать за половинное жалованье - и мы квиты! - Он протянул  Ми-
хелю Шредеру руку, но тот вскочил со стула, весь кипя от гнева.
   - Десять-двенадцать лет, говорите? За половину  жалованья?!  В  таком
случае мы квиты уже сейчас, господин  Спрекельсен.  Мое  почтение!  -  И
братья направились к двери.
   - Еще пожалеете! - завизжал Спрекельсен им вслед. - Посмотрим,  захо-
чет ли кто-нибудь из судовладельцев вас нанять!
 
 
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
 
   Капитаны голландских судов, приходивших в Новый Амстердам, в один го-
лос советовали Карфангеру на обратном пути  не  идти  через  Ла-Манш,  а
плыть вокруг Британских островов, поскольку на торговых путях опять поя-
вились дюнкерские корсары. Карфангер всякий раз благодарил за предупреж-
дения, однако они не вызывали у него особой тревоги. Тем более ошеломля-
ющей была для него новость  о  захвате  гамбургского  каравана  -  целых
восьми "купцов", попавших с лапы к алжирцам. Он сразу догадался, чьи это
были корабли, и принялся торопить своих людей.
   Впрочем, гамбуржцы и без того уже спешили погрузить  товар  в  трюмы.
Карфангеру не терпелось вернуться к жене и детям - Иоханну и Вейне,  ко-
торой вскоре исполнялся годик, и отец непременно хотел отпраздновать это
событие в кругу семьи. Погрузка продолжалась до глубокой ночи, при свете
факелов и фонарей. Еще не успела заняться заря следующего дня, когда был
задраен последний люк.
   По-осеннему неприветливый Атлантический океан встретил гамбуржцев ле-
дяным ветром с Лабрадора и нескончаемыми штормами. Матросы шили из выме-
ненных у индейцев шкур теплую одежду, большей частью довольно  неопреде-
ленной формы, конечно, не из горностаев, не из лисьего или бобрового ме-
ха, бывших не по карману простому матросу.
   Когда  задувал  крутой  ветер,  Карфангер  приказывал  убирать  ровно
столько парусов, чтобы не беспокоиться за целость рангоута, а если ветер
ослабевал, они шли даже под лиселями. Бывали дни и ночи, когда можно бы-
ло идти только под штормовыми парусами меньшего, чем  обычные,  размера,
сшитыми из самой толстой, самой прочной парусины. Но ни разу корабли  не
ложились в дрейф, отдав плавучий якорь, чтобы переждать  шторм.  Даже  в
самую непогоду, когда огромные волны швыряли корабли, словно  скорлупки,
они упорно шли на восток. Бесконечные маневры, требовавшие  усилий  всей
команды, изматывали матросов, при этом одинаково туго приходилось экипа-
жам и "Дельфина", и "Мерсвина". Карфангер не жалел ни себя, ни своих по-
мощников, ни матросов, а менее всего - запасы рома.
   На восемнадцатый день плавания по левому борту показался остров Уайт,
а по правому - берег Нормандии. Свежий попутный ветер  гнал  гамбургские
корабли к проливу Па-де-Кале. Впередсмотрящие на марсах  и  в  "вороньих
гнездах" зорко вглядывались в поверхность моря, одетую белопенными  шап-
ками волн, но парусов не было видно нигде. Ни своих, ни чужих. Казалось,
что все капитаны в такую погоду предпочли  отсидеться  в  защищенных  от
ветра гаванях и тихих бухтах. Лишь когда за кормой  остался  Дувр,  море
несколько успокоилось, и сразу же на горизонте показались первые паруса.
   На траверзе Дюнкерка  они  обнаружили  в  море  тридцатишестипушечный
французский фрегат, державший курс в их сторону. Карфангер тотчас  пере-
дал на "Мерсвин" приказ взять право на борт и подойти ближе  к  "Дельфи-
ну". Ян Янсен сообразил, что он намеревается взять француза в клещи. Тот
попытался отвернуть, но опоздал с маневром.
   Теперь, лавируя против ветра, фрегату пришлось пройти между кораблями
Карфангера. При этом французы разрядили пушки левого борта  по  "Дельфи-
ну", а правого - по "Мерсвину". В момент первого залпа фрегат качнуло на
волне, и ядра просвистели высоко над палубой "Дельфина", лишь три из них
оставили зияющие дыры в брамселях. "Мерсвину" повезло  меньше:  одно  из
ядер пробило фальшборт и теперь каталось по  верхней  палубе  туда-сюда,
словно выбирая, где бы остановиться. Наконец боцман  накрыл  двенадцати-
фунтовый чугунный шар деревянным ведром и принес его наверх капитану.
   - Оставлю себе на память, - посмеиваясь, сказал Ян  Янсен,  -  может,
когда-нибудь верну французам с довеском.
   И он снова навел подзорную трубу на "Дельфин", ожидая  сигналов  Кар-
фангера. Теперь пушки французского фрегата  могли  вновь  заговорить  не
раньше, чем через полчаса, поэтому корсарский  капитан  поступил  вполне
разумно, решив не искушать судьбу. Оказавшись за кормой гамбургских  ко-
раблей, фрегат поставил все паруса и, повернув круто  к  ветру,  кинулся
удирать в южном направлении, к французскому берегу.  Карфангер  не  стал
его преследовать. "Дельфин" и "Мерсвин" шли прежним курсом,  чтобы  дос-
тичь Мидделбурга еще до захода солнца. Вскоре показался голландский  бе-
рег, и Карфангер приказал взять курс ост. Теперь уже не  стоило  тратить
время на починку продырявленных брамселей. Когда они швартовались в мид-
делбургском порту, лоскуты рваной парусины развевались на ветру,  словно
победные вымпелы.
   Слух о необыкновенно быстром переходе гамбуржцев от Нового Амстердама
до Мидделбурга - всего за двадцать дней - и о  хладнокровии,  с  которым
они встретили французских корсаров, мгновенно  разнесся  в  порту  и  по
близлежащим кабакам. Целые толпы повалили к "Дельфину" и "Мерсвину" пог-
лазеть на отважных моряков. Какой-то молодой человек незаметно пробрался
сквозь ликующую толпу и сказал дежурившему у сходней матросу, что  хотел
бы поговорить с Карфангером. Но тот уже шел ему навстречу, на ходу раск-
рывая объятия.
   - Михель Шредер, какими судьбами? Пойдемте, расскажете обо всем.
   В капитанской каюте к ним присоединился Ян  Янсен,  и  Михель  Шредер
рассказал обоим, что произошло у берегов Испании, и какие события после-
довали за этим в Гамбурге.
   - Давно было ясно, как Божий день, что  эти  горе-мореплаватели  рано
или поздно "опростоволосятся! - Ян Янсен в сердцах  стукнул  кулаком  по
столу. - Будто вы все эти годы не повторяли премудрым отцам города,  что
это должно произойти? Теперь же, как говорят англичане, поздно  запирать
конюшню, когда лошади уже украдены.
   - Может быть, они хоть теперь немного зашевелятся? - высказал надежду
Карфангер.
   - И вы еще сомневаетесь? - Ян Янсен вскинул брови. - Черт меня  поде-
ри, что же тогда еще должно произойти, чтобы они наконец поняли?
   - Успокойтесь, Янсен, - сказал Карфангер, - скоро мы  все  узнаем.  А
вы, Михель Шредер, не собираетесь ли вернуться в Гамбург?
   Тот понурил голову и пожал плечами. До  сих  пор  никто  из  судовла-
дельцев не пожелал его нанять, пока что делать ему в Гамбурге нечего.
   - А если я предложу вам отправиться на моем корабле в Англию? Мне са-
мому в ближайшее время явно будет не до этого.
   - Благодарю вас за любезное предложение, капитан Карфангер, - отвечал
Михель Шредер, - но я намереваюсь подождать известий от моего брата нас-
чет дела Спрекельсена. К тому же скоро должен вернуться из  Архангельска
адмирал де Рюйтер, и я хотел бы попытаться поговорить с ним. Если вы  не
прочь сделать мне одолжение, то я хотел бы  просить  вас  написать  нес-
колько строк адмиралу, это будет весьма полезно для предстоящего  разго-
вора с ним.
   Карфангер знал, что де Рюйтер уже несколько лет ходил в море на  тор-
говом корабле. Служба в военном флоте казалась ему  в  эти  относительно
спокойные годы после морской войны с Англией слушкам скучной  и  однооб-
разной. Как капитану торгового судна ему постоянно приходилось с кем-ни-
будь драться, чаще всего с вест-индскими флибустьерами.
   Письмо получилось очень длинным, ибо адмирал де Рюйтер был  для  Кар-
фангера единственным, если не считать жены Анны, человеком, которому  он
поверял свои мысли, чувства и заботы.
   На следующее утро, прощаясь с Михелем  Шредером,  Карфангер  протянул
ему письмо. Тот взвесил его на ладони и сказал:
   - Я просил вас написать только несколько строк.
   - Не беспокойтесь, друг мой, в письме о вас речь  идет  действительно
лишь в нескольких строках. Остальное... видите ли, я уже  несколько  лет
не имел возможности поговорить с Михиэлом Адрианезоном, а за  это  время
произошло столько самых разных событий. Передайте ему мой самый  сердеч-
ный привет. Вам же я желаю удачи, и не забывайте дорогу в Гамбург!
   Снова под напором ветра выгнулись паруса. "Дельфин" и "Мерсвин"  про-
должили свой путь на восток.
 
 
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
 
   Лишь в конце октября второй караван гамбургских "купцов" наконец смог
отплыть в Испанию. На этот раз в гавани Ритцебюттеля стояли девять  тор-
говых судов и два корабля  охраны,  нанятых  адмиралтейством.  Это  были
"Святой Бернхард"  под  командованием  Алерта  Хильдебрандсена  Грота  и
"Солнце", которым командовал Маттиас Дреер. Ожидалось прибытие  предста-
вителей адмиралтейства для приемки кораблей. Вскоре появилась и адмирал-
тейская яхта; прогремели семь залпов приветственного салюта  корабельных
пушек, как это предписывал морской устав. Яхта ответила пятью  и  вскоре
пришвартовалась к борту "Святого Бернхарда", на  котором  собрались  все
капитаны каравана.
   Господа из адмиралтейства поднялись по трапу на борт. Карфангер  про-
пустил вперед себя Клауса Кольбранда, который был гораздо старше его  по
возрасту. С тех пор как Берент  Карфангер  стал  новым  членом  адмирал-
тейства, работа в приемочной комиссии входила в круг  его  обязанностей.
Ведь решение совета города и парламента об оснащении двух конвойных фре-
гатов было принято, в основном, благодаря его настойчивым  усилиям.  При
этом половину расходов взяла на себя купеческая гильдия,  другую  -  го-
родская казна, а руководство предприятием возлагалось на  адмиралтейство
и казначейство. Для дальнейшего развития конвойного флота была образова-
на специальная коллегия уполномоченных, в  которую,  помимо  Карфангера,
входили, к примеру, Дидерих Моллер, ратссекретариус Хинрих  Шретеринг  и
другие. Протоколы заседаний коллегии вел секретарь адмиралтейства Рихард
Шредер.
   По палубе волной прокатилась барабанная дробь - и оборвалась. В  нас-
тупившей тишине раздался голос Карфангера:
   - Приказываем всем капитанам, офицерам, матросам и солдатам, входящим
в экипажи кораблей этого  каравана,  беспрекословно  подчиняться  Алерту
Хильдебрандсену Гроту как адмиралу флотилии и Маттиасу Дрееру - как  его
первому заместителю. Всякое неподчинение будет караться  незамедлительно
и со всей строгостью.
   Вновь забили барабаны. Капитаны кораблей один за другим  подходили  и
ставили подписи под документом, скрепляя ими присягу.
   Торжественная церемония длилась недолго, и по ее окончании  Карфангер
и Кольбранд принялись досконально проверять  каждое  судно.  Ничего  при
этом не оставлялось без внимания - ни вооружение, ни оснастка, ни ранго-
ут. Кроме того, проверялось знание каждым членом экипажа своих обязанно-
стей согласно судовой роли. В этот раз вместе с моряками в плавание отп-
равлялись и солдаты: по сто тридцать на "Солнце" и "Святом Бернхарде"  и
по десять на каждом из "купцов". Карфангер дотошно расспрашивал,  прихо-
дилось ли им уже бывать в море, как они собираются сражаться с  пиратами
или каперами в абордажной схватке, сумеют ли пустить в ход свои  мушкеты
в ближнем бою и многое другое. Итог этих расспросов показался ему  столь
неудовлетворительным, что он приказал офицерам и унтер-офицрам во  время
плавания ежедневно проводить с солдатами учения и упражнять их в  приоб-
ретении необходимых боевых навыков. В противном Случае  отправка  такого
количества солдат на кораблях теряла всякий смысл.
   Последним проверяли "Дельфин". Карфангер не случайно  отправлял  свой
корабль в составе каравана. Он рассчитывал таким образом продемонстриро-
вать свое доверие к этому предприятию. Тем не менее и экипаж  "Дельфина"
не избежал дотошной проверки - да, пожалуй, еще более строгой.
   Пожелав Яну Янсену семь футов под килем и благополучного  возвращения
в родной порт, Карфангер обернулся к Рихарду Шредеру  и,  как  бы  между
прочим, вполголоса проговорил:
   - Жаль, что ваш брат не принял моего предложения, тогда в этом  кара-
ване было бы десять кораблей.
   Затем уполномоченные адмиралтейства собрались на борту "Святого Берн-
харда" для заключительного краткого совещания с Алертом Гротом и Маттиа-
сом Дреером.
   - Счастливого пути, дядя, - пожелал Карфангер,  пожимая  руку  Алерту
Гроту, - постарайтесь показать всем, что с Гамбургом шутки плохи.
   Адмиралтейская яхта отвалила от "Святого Бернхарда". С нее было хоро-
шо видно, как одевались парусами мачты кораблей под алыми, с белой  кре-
постью посередине, флагами. Батареи "Солнца" и "Святого Бернхарда"  дали
по семь залпов прощального салюта. Адмиралтейская  яхта  вновь  ответила
пятью.
   Клубы порохового дыма стлались над Эльбой, и ветер медленно уносил их
к берегу. Карфангер стоял на палубе яхты и, не отрываясь, глядел  вселед
уходившему каравану. За его спиной раддался голос Клауса Кольбранда:
   - Ну, друг мой, удовлетворены ли вы?
   - Отчасти, - отвечал Карфангер. - Я по-прежнему полагаю, что  гораздо
лучше было бы иметь несколько тяжелых фрегатов, принадлежащих городу.
 
 
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 
   Недели тянулись одна за другой, но тщетно ждал Михель Шредер  возвра-
щения адмирала де Рюйтера из Архангельска. Целыми днями  он  пропадал  в
мидделбургском порту, расспрашивая капитанов всех швартовавшихся  судов,
но никто из них не встречал голландского адмирала ни в открытом море, ни
в других портах.
   Как-то вечером, после очередного дня бесплодного ожидания, он вернул-
ся в свою комнатушку, которую снимал у хозяина трактира. На столе белело
недавно полученное письмо от брата. "Может быть, стоило все-таки принять
предложение Карфангера, - подумалось Шредеру, - и пойти на "Мерсвине"  в
Испанию и Португалию?"
   Он подул на озябшие руки. Комнатушка не отапливалась, а в щелях окон-
ных рам свистел колючий ноябрьский ветер.
   Холод и нетерпение погнали Михеля Шредера вниз, в  пивную.  Там,  как
всегда, было полно капитанов и штурманов, боцманов и маатов,  повидавших
на своем веку наверное все моря и океаны. Каких только  историй  тут  не
рассказывалось! При этом никому из слушателей и в  голову  не  приходило
выяснять, что в них правда, а что вымысел.
   Сегодня в пивной царило поистине безудержное веселье, ее стены сотря-
сались от гомерического хохота. Михель Шредер спросил хозяина о причине.
Тот с трудом справился с очередным приступом смеха и, вытирая катившиеся
из маленьких глаз по мясистым щекам слезы, проговорил с трудом:
   - А ты спроси вон у того, он там был, и сам все расскажет.
   Человек, на которого указывал трактирщик, по всему  видать  отличался
весьма веселым нравом. Казалось, что он  не  прочь  еще  раз  рассказать
смешную историю и что он сам при этом будет  забавляться  не  менее  ос-
тальных. Одним глотком осушив свой стакан джина, рассказчик повернулся в
сторону Михеля Шредера.
   - Значит, дело было так. Возвращаемся мы, стало быть, домой  из  Рос-
сии, и где-то  у  Шетландских  островов  вдруг  налетает  такой  бешеный
зюйд-ост, что нас в одночасье отнесло чуть ли не к  самым  Фарерам.  Ну,
оттуда мы с грехом пополам добрались до Северного пролива,  прошли  его,
очутились в Ирландском море, а там уже и до Дублина рукой подать.  Ну  и
вот, стоим мы себе в дублинском порту, и наш капитан вдруг видит на При-
чале штабель бочек и спрашивает, что это такое. "Масло", -  говорит  ка-
кой-то рыжий ирландец из местных, а, у самого рот до ушей. "Отчего же ты
так ухмыляешься, если это обыкновенное масло?", - спрашивает  наш  капи-
тан. "Не-е, - говорит тут ирландец, - масло это не обыкновенное. Мы  его
для англичан приготовили, которых любим прямо до беспамятство,  особенно
за те зверства, которые ихний Кромвель со своими "железнобокими"  солда-
тами творил у нас в сорок девятом году. Вот мы и решили всучить  пурита-
нам прогорклое масло, да только они унюхали, что товар с душком.  Теперь
эти бочки торчат здесь, и никто их не берет". Тут наш капитан приказыва-
ет взять пару бочек на борт. Мы спервоначалу слегка ошалели: неужто, ду-
маем, он это масло? До сих пор на кормежку нам  жаловаться  не  приходи-
лось, скажу я вам. Ну, ладно, приказ есть приказ, погрузили мы это масло
и отправились своей дорогой. Теперь, значит, где-то на подходе к Ла-Ман-
шу собрал нас капитан и говорит: "Ну, ребята, теперь держите ухо востро:
в этих местах французских корсаров - что твоих ос над  миской  меда".  А
мне говорит: "Слышишь, Питер, возьми-ка пару ребят и помажьте ирландским
маслом как следует фальшборт снаружи". Я, понятное дело, недоумеваю,  но
виду не подаю, выполняю приказ. "Наш старик, - думаю, - знает, что дела-
ет". Вскорости все и прояснилось. Появляется, значит, на  горизонте  ка-
кой-то французишка, пушек, эдак, о двадцати четырех или чуть больше. А у
нас - всего-то десять пушчонок. Наш капитан, однако, как ни в чем не бы-
вало приказывает держать курс и орудийных портов не открывать.  Французы
видят такое дело - и тоже пушек не выкатывают, а нацеливаются подойти  к
нам с правого борта, чтобы взять на абордаж. Вся ихняя шайка  уже  стоит
наготове у фальшборта,  капитан  вытаскивает  саблю  из  ножен  и  орет:
"Авант!" - вперед, стало быть, на абордаж, сукины дети!  Ну  и  ринулись
они, значит, - да не тут-то было! Куда ни ступят, за что ни ухватятся  -
все скользко. Ты когда-нибудь пробовал угря в  руке  удержать?  То-то  и
оно, не удержишь - он же скользкий, как  дьявол!  Вот  господа  мосье  и
влипли все разом. Картина была - не  описать!  Французы  десятками  сос-
кальзывают с нашего борта, как с ледяной горки,  только  и  слышно  "мон
дье!", "парбле!", шлепаются в воду между бортов, а оттуда -  прямехонько
в пекло. Мы, конечно, тоже не стояли сложа руки - помогали им  изо  всех
сил вымбовками и баграми. Ха-ха! Наш капитан кричит с полуюта: "Бон  ап-
петит, мосье! Как вам понравилось ирландское масло?" Ихний  капитан  ви-
дит, что дело не выгорело, приказывает поскорей рубить  концы  -  только
французов и видели. Нет, ребята, скажу я вам, наш капитан - это...
   - Де Рюйтер! - вскричал Михель Шредер,  не  в  силах  больше  сдержи-
ваться. - Де Рюйтер пришел в Мидделбург, а вы - его боцман?
   - А кто же еще? Он самый и есть, Питер Пейпер, боцман на корабле  Ми-
хиэла Адрианезона де Рюйтера.
   Обрадованный Михель Шредер ткнул Питера Пейпера в бок кулаком:
   - Давненько не приходилось встречать такого весельчака,  ребята.  Эй,
хозяин! Джину всем - и самого лучшего. Виват адмиралу!
   - Дельно, гамбуржец! За здоровье Михиэла Адрианезона! - закричали  со
всех сторон. - Дай Бог ему семь футов под килем до скончания века!
   В разговоре Михель Шредер упомянул имя  Карфангера,  и  Питер  Пейпер
воскликнул:
   - Постой, приятель, да я знаю Карфангера с тех пор, как он был у  на-
шего старика рулевым. А потом, когда флотом командовал адмирал Гейзел, а
де Рюйтер был контр-адмиралом, Карфангер служил штурманом на его флагма-
не. Ух и бились мы тогда у Сан-Висенти - как львы! Ну-ка, расскажи,  что
сейчас поделывает Берент Карфангер?
   - С удовольствием, - отвечал Михель Шредер, - но только попозже. Вна-
чале я должен выполнить его поручение и передать письмо.
   - Ну ладно, Бог с тобой. - Боцман поднял свой стакан. - Но прежде да-
вай выпьем за здоровье Берента Карфангера.
   Михиэл де Рюйтер ужинал в своей каюте в обществе штурмана Франса Дон-
кера и своего племянника Жана де Рюйтера; последний, как и  Михель  Шре-
дер, ожидал возвращения своего дяди в Мидделбурге. Бывший мальчишкакадет
превратился в представительного лейтенанта  военного  флота  генеральных
штатов. Как и его дяде, служба в военном флоте в это мирное время  каза-
лась молодому де Рюйтеру скучной и однообразной. Жан де Рюйтер вырос без
отца, дядя отчасти заменил ему его. Поэтому молодой де Рюйтер приехал  в
Мидделбург просить у него разрешения отправиться в Бранденбург вместе  с
Лукасом Боком и Лоренцом Роком, назначенными  капитанами  построенных  в
Амстердаме для Бравденбурга  фрегатов  "Герцогство  Клеве"  и  "Графство
Марк" и теперь подыскивавшими себе надежных офицеров. Что касается Фран-
са Донкера, то он просил дать ему отпуск, как только найдется человек на
его место. Он получил известие о болезни жены и не хотел отправляться  в
плавание до ее выздоровления.
   Де Рюйтер не одобрял намерений племянника. Времена наступили подозри-
тельно спокойные, как затишье перед бурей. Булавочные уколы  французских
корсаров могли внезапно обернуться разящими ударами меча, если заговорят
пушки целого флота. Жан-Батист Кольбер, министр "короля-солнца", не  жа-
лел сил и средств на увеличение военного и торгового  флотов,  на  стои-
тельство военных портов в Бресте, Рошфоре и Шербуре.  Англичане  строили
один линейный корабль за другим. Нидерланды с их владениями в ОстИндии и
Вест-Индии были как бельмо в глазу и для англичан, и для французов. Нет,
Голландии самой могут понадобиться морские офицеры, и не исключено,  что
уже в самом ближайшем будущем. А его племянник собирается  на  службу  к
курфюрсту. Не лучше ли будет взять его с собой, тем более что Франс Дон-
кер эту зиму собирается провести на берегу?
   Размышления де Рюйтера были прерваны  появлением  юнги,  доложившего,
что прибыл гость. Следом за ним в дверях каюты появился слегка  робеющий
Михель Шредер, из-за плеча которого выглядывал боцман Пейпер. Сняв  шля-
пу, Шредер отвесил низкий поклон.
   - Добрый вечер, минхер, и прошу не гневаться на меня за столь поздний
визит.
   - Добрый вечер, друг мой! Проходите и садитесь за стол. Если  вы  еще
не ужинали - угощайтесь без стеснения.
   Михель Шредер учтиво  поблагодарил,  однако  прежде  чем  последовать
приглашению, вручил де Рюйтеру письмо Карфангера. Тот распечатал  его  и
погрузился в чтение. Михель Шредер украдкой вглядывался в лицо  голланд-
ца, пытаясь по его выражению угадать, о чем идет речь в письме.
   Наконец де Рюйтер поднял взгляд на Шредера.
   - Значит, вы хотите наняться на судно? Судя по тому, что пишет о  вас
капитан Карфангер, моряк вы неплохой. Только как мне помочь вам,  вот  в
чем вопрос? Видите ли, я как раз подумываю, не взять ли мне  в  плавание
моего племянника Жана вместо Франса Донкера, которого обстоятельства вы-
нуждают на этот раз остаться на берегу? И в то же время я не прочь  пог-
лядеть на вас в деле. Но вы ведь уже капитан и вряд ли захотите пойти ко
мне штурманом?
   Нет, Михель Шредер пошел бы к нему штурманом без всяких раздумий.  Он
хорошо понимал, что под началом такого опытного  мореплавателя,  как  де
Рюйтер, сможет многому научиться. Но в то же время ему не хотелось  ста-
новиться поперек дороги его племяннику, который тоже мечтал  отправиться
с дядей в Америку. Де Рюйтеру же два штурмана на корабле были совсем  ни
к чему. Тогда Жан изъявил готовность плыть с ними в качестве пассажира.
   - Э, нет, мой мальчик! - возразил де Рюйтер. - На палубе моего кораб-
ля праздношатающимся делать нечего. Тот, кто ни за что не отвечает,  ни-
чему не сможет научиться. Решено - на этот раз ты пойдешь с нами  вторым
штурманом. А там посмотрим.
   Еще в тот же вечер Михель Шредер взял двоих матросов и  отправился  с
ними в свою комнатушку, чтобы перенести на корабль все свои нехитрые по-
житки. На душе у него было легко и радостно.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
 
   Маклеры в гамбургских торговых конторах в Лиссабоне, Кадисе и  Малаге
испускали вздох облегчения, когда там появлялся караван под охраной  ко-
раблей Алерта Грота и Маттиаса Дреера. Но большинство местных купцов все
же не торопилось доверять гамбуржцам свои товары. То, что караван благо-
получно добрался до Малаги, ни на кого не производило особого  впечатле-
ния. Все неприятности могли начаться как раз на обратном пути. Кто  зна-
ет, окончится ли это предприятие лучше, чем  предыдущее?  Ни  одного  из
трехсот солдат, приданных каравану, еще не видели в абордажной схватке с
пиратами или каперами.
   Немало контор пришлось обегать Алерту Гроту, чтобы наскрести хотя  бы
мало-мальски приличный обратный фрахт, однако многого он не добился.
   - Мы с Маттиасом Дреером - не то, что Симон Рике, - убеждал он макле-
ров, - нас не так-то просто напугать, почтенные господа.
   Но те в ответ лишь неопределенно пожимали плечами, и Алерту Гроту  не
оставалось ничего иного, как хлопнуть очередной дверью и идти  восвояси,
бормоча сквозь зубы проклятья.
   В конце концов люки полупустых трюмов пришлось  задраить,  и  караван
отплыл из малагского порта. В Кадисе для них тоже  не  нашлось  стоящего
фрахта, оставалась последняя надежда - Лиссабон.
   Было раннее утро,  когда  караван  взял  курс  на  север.  Над  Сьер-
ра-дель-Монсек занималась заря. Дул ровный  вест,  и  они  вполне  могли
рассчитывать на то, что еще до заката успеют бросить якорь в бухте  Тежу
- до нее оставалось каких-нибудь двадцать миль. До сих пор им не  встре-
тился ни один берберийский корабль.
   - Может быть, наши полупустые трюмы для них слишком жалкая добыча?  -
строил предположения штурман, стоя на полуюте "Святого Бернхарда", возг-
лавлявшего караван.
   - Может и так, - рассеянно отвечал Алерт Грот, продолжая вглядываться
в горизонт на западе, - но по мне пусть уже лучше они  появятся  сейчас,
чем потом, когда мы выйдем из Лиссабона.
   - Понимаю, понимаю! - усмехнулся штурман, но тут же спохватился. - То
есть, что вы имеете в виду, капитан? Не все ли равно, где  принять  бой,
до Лиссабона или после?
   - Где биться - все равно, - отвечал Грот, - но только ты подумай и  о
том, насколько легче нам было бы получить в Лиссабоне хороший фрахт, ес-
ли мы прибудем туда, имея на совести  парочку  потопленных  берберийских
кораблей. Черт побери, если бы это не выглядело слишком нелепо, я бы да-
же согласился подрейфовать в этих местах денек-другой!
   Однако надеждам старого Грота не суждено было сбыться.  Солнце  скры-
лось за горизонтом, так и не высветив нигде чужих парусов. Уже в  сумер-
ках караван вошел в бухту Тежу. В Лиссабоне их ждал тот же прием, что  в
Малаге и Кадисе: маклеры пожимали плечами, и то, что удалось погрузить в
трюмы, было сущей мелочью. Алерту Гроту не оставалось ничего иного,  как
вновь поворачивать на юг, идти в Сетубал и загрузиться там солью,  чтобы
улучшить остойчивость кораблей.
   Несколько дней спустя караван вновь шел на север, вдоль португальско-
го побережья, и вскоре обогнул мыс Финистерре. Зловещий Бискайский залив
принял их довольно дружелюбно, если не считать встречного  ветра.  Долго
пришлось гамбуржцам лавировать, выбиваясь из сил, пока  наконец  караван
не вошел в Ла-Манш, и крепкий вест не превратился из врага  в  союзника.
Однако казалось, что попутный ветер не очень радует Алерта Грота: с  его
лица не сходило мрачное выражение. Штурман хорошо  понимал,  что  именно
так заботит капитана, и решил его немного ободрить:
   - Впереди еще Дюнкерк, капитан, и пока мы доберемся  до  Ритцебюттеля
можем повстречать еще целую дюжину французских корсаров.
   - Благодарю за утешение, - не менее мрачным, чем выражение лица,  го-
лосом отвечал Алерт Грот, - но и от этого наши трюмы не станут полнее.
   Оба замолчали. Навстречу то и дело попадались корабли: голландцы, на-
правлявшиеся в Ост-Индию, англичане, державшие курс на Вирджинию -  пер-
вую английскую колонию на американском континенте - или в Карибское  мо-
ре. Встречались и французы, по корсаров среди них не было. Так без  вся-
ких приключений и достигли они Ритцебюттеля, а  два  дня  спустя  родной
Гамбург уже встречал их запахами смолы, ворвани и рыбы, своими пакгауза-
ми и верфями, башнями и бастионами.
   Пока корабли швартовались у  створа  дамбы,  сбежалась  толпа.  Алерт
Грот, не мешкая, отправился в адмиралтейство, а Маттиас Дреер поспешил к
своему судовладельцу и тестю.
   Однако Утенхольта он дома не застал. Кто-то из слуг посоветовал поис-
кать его в "Летучей рыбе". И действительно, он нашел  там  Утенхольта  в
обществе трактирщика и капитана Мартина Хольсте - вся компания сидела  в
"шкиперской горнице". Маттиас Дреер скинул плащ, поздоровался со всеми и
сказал, зябко потирая руки:
   - Ну и холод здесь у вас, черт подери!
   - Сразу видно, что ты прибыл из теплой Испании,  -  отозвался  Мартин
Хольсте. - Эльба давно вскрылась, и все готовятся к предстоящей  навига-
ции.
   - И вот уже несколько недель ждут вашего  возвращения  и  известий  о
том, что творится на морских путях, - добавил Утенхольт.  -  Рассказывай
поскорее, где вас носило так долго?
   Трактирщик принес всем по стакану глинтвейна, и Дреер принялся обсто-
ятельно рассказывать о том, как проходило плавание. Его слушали, не пре-
рывая. Лишь из пивной временами доносился шум - там, как обычно, бражни-
чали моряки. Когда рассказчик умолк, Томас Утенхольт прокашлялся и спро-
сил:
   - А где же Грот?
   - Пошел докладывать в адмиралтейство.
   - Значит, говоришь, он во что бы то ни стало хотел с кем-нибудь  сце-
питься? Не понимаю, с чего бы это? Он ведь во всем подпевает своему пле-
мяннику Карфангеру. Случись ему действительно удачно отбиться  от  пира-
тов, он этим оказал бы своему племяннику медвежью услугу: тот ведь  пов-
сюду трубит о необходимости постройки  военных  фрегатов,  принадлежащих
городу, а не частным конвоирам.
   - А может быть, за этим не кроется вовсе ничего необычного,  господин
Утенхольт? - возразил Мартин Хольсте. - Мне  представляется,  что  Алерт
Грот с присущей ему честностью и прямолинейностью беспокоился единствен-
но лишь за честь гамбургских мореходов.
   - Что-о! - взвился Утенхольт. - Выходит, я, по-вашему, нечестный  че-
ловек, если предполагаю, что за всем этим кроется нечто большее?
   - Господин Утенхольт! - Мартин Хольсте предостерегающе поднял руку. -
Вы ведь меня давно знаете, разве мне придет в голову сказать такое?
   - Насчет сказать - не знаю, но вполне возможно,  что  подобные  мысли
давно уже сидят у вас в голове, вот и сорвалось нечаянно с языка...
   Маттиас Дреер попытался перевести разговор в другое русло. Он  хорошо
понимал причину раздражительности тестя: события  развивались  так,  что
будущее не сулило  частному  конвоированию  больших  перспектив.  Однако
Утенхольт не унимался и продолжал наседать на  Мартина  Хольсте,  требуя
объяснений по поводу якобы содержавшегося в его реплике намека  на  его,
Утенхольта, нечестность. В конце концов не выдержал и Мартин Хольсте.
   - Господин Утенхольт, - начал он, с трудом сдерживаясь, -  вы  и  мой
отец, старейшина гильдии капитанов и шкиперов Карстен Хольсте, дружите с
незапамятных времен, и у вас нет от моего отца секретов. Поэтому естест-
венно, что кое-какие из них достигают и моих ушей. Но я еще никогда  ими
не воспользовался и не воспользуюсь, пока состою у вас  на  службе.  Из-
вольте взять свои слова обратно!
   Дрееру пришлось приложить немало усилий, чтобы  погасить  назревавший
конфликт. Утенхольт наконец сообразил, что было бы глупо портить отноше-
ния со старшим Хольсте, ибо его дочь  была  обручена  с  голштинско-гот-
торпским вице-канцлером Андреасом Улькеном, а тот, в свою очередь,  при-
ходился шурином бранденбургскому резиденту в Гамбурге.
   Поостыв, Томас Утенхольт принялся  расспрашивать  Маттиаса  Дреера  о
подробностях их плавания. Он никак  не  мог  поверить,  что  караван  не
встретил ни одного пиратского или каперского корабля.
   - Ни одного, ей-Богу, ни одного, - уверял его Маттиас Дреер.
   - Может быть, они просто не решились к вам  сунуться?  -  предположил
Утенхольт.
   И тут Дреер понял, чего добивается судовладелец. Утенхольт хотел  ус-
лышать из его уст, что боевых качеств его конвойных  кораблей  оказалось
вполне достаточно, чтобы держать на почтительном расстоянии от  каравана
морских разбойников всех мастей. Ясное дело, Утенхольт всеми  средствами
старался защитить частное конвоирование, приносившее ему огромные  бары-
ши, от посягательств Карфангера. Утенхольт тормошил своего зятя,  требуя
доказательств и аргументов, которыми при случае мог  бы  воспользоваться
для опровержения доводов Карфангера. Однако Дреер упорно не желал  приз-
навать, что видел больше, чем Алерт Грот.
   - Так как же? Они ведь не рискнули и носа высунуть, завидев  вас,  не
так ли? - напирал Утенхольт.
   - Я могу всего лишь еще раз повторить вам то, о чем уже рассказал,  -
отвечал Дреер. - Командиром флотилии был  Грот,  его  и  расспрашивайте,
чтобы не было потом разногласий. Прошу простить: Магдалена ждет меня до-
ма.
   Хольсте тоже распрощался и ушел вместе со своим другом.
   Когда Утенхольт и трактирщик остались вдвоем. Мартенс осторожно заго-
ворил о том, что неплохо бы заткнуть рот Алерту Гроту на тот случай, ес-
ли Маттиас Дреер все-таки согласится рассказать больше, чем видел на са-
мом деле.
   - Во всем Гамбурге не хватит талеров и гульденов, чтобы заткнуть  ему
рот, - проворчал в ответ Утенхольт.
   - Да разве я о талерах или гульденах речь веду? - притворно  удивился
трактирщик.
   - А о чем же тогда? - Утенхольт покосился на Йохена Мартенса.
   - Ну, как вам сказать, видите ли, Алерту Гроту скоро стукнет  семьде-
сят, а там пора уже и в последнюю гавань собираться. Случится это  годом
раньше или позже - большого значения не имеет.
   - Да ты никак на убийство меня подбиваешь?!
   - Боже упаси, господин Утенхольт, нешто у меня язык  повернется  ска-
зать такое? - засуетился Мартенс. - Ведь старый человек -  всякое  может
приключиться... несчастье какое-нибудь или что еще. Сами знаете - в тем-
ных гамбургских переулках по вечерам лучше не прогуливаться...
   Утенхольт надолго замолчал. Потом заговорил вновь:
   - А чего мы, собственно, этим добьемся? Подлинная  опасность  исходит
не от Грота, а от другого, и на  стороне  этого  другого  теперь,  после
удачного рейса каравана, будет  все  гамбургское  купечество.  Да  и  не
только оно.
   Йохен Мартенс отлично понимал, кого имеет в виду его хозяин.
   - Не сомневайтесь, ваше степенство, на этот случай и в моем  кошельке
найдется пара лишних талеров, чтобы нанять верных людей.
   - И что - ты знаешь таких людей?
   - По улицам Гамбурга шляется довольно всякого сброда, среди  которого
всегда отыщется парочка отпетых негодяев, готовых за туго набитый  коше-
лек и родному отцу свернуть шею.
   - Ладно, за кошельком дело не станет. Если сумеешь обделать  все  как
следует, тоже не останешься внакладе.
   Они еще долго совещались вполголоса. Утенхольт не пошел домой, а про-
вел ночь в одной из комнат, которые трактирщик сдавал постояльцам. Наут-
ро, спустя час с небольшим после восхода солнца, Утенхольт покинул трак-
тир и отправился домой кружным путем, будто возвращаясь  из  порта,  где
уже начали разгружать прибывший накануне караван.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
 
   Дебаты в коллегии адмиралтейских уполномоченных по вопросам конвоиро-
вания продолжались несколько дней. В  конце  концов  порешили,  что  от-
сутствие пиратов на пути каравана следует отнести на счет  неблагоприят-
ного для мореплавания времени года. Да и по опыту многие  знали,  что  в
зимние месяцы берберийцы предпочитают не покидать теплых вод Средиземно-
го моря.
   Дидерих Моллер сообщил, что еще в ноябре сэр Джон Лосон  подписал  от
имени Англии договор с алжирцами, в котором интересы и пожелания Гамбур-
га остались неучтенными. Генеральные штаты также сумели  договориться  с
Алжиром и Тунисом.
   - Значит, Гамбургу опять не на кого рассчитывать, кроме как на самого
себя, - подытожил Карфангер и вновь потребовал немедленно начать  строи-
тельство военных фрегатов. На этот раз, пожалуй, у него нашлось бы боль-
ше слушателей, однако дальнейшие дебаты по этому вопросу были перенесены
на более поздний срок, и все разошлись.
   Известия из Англии и Голландии не давали Карфангеру покоя. Он  отпра-
вился к бранденбургскому резиденту фон Герике разузнать, как продвигает-
ся строительство военного флота курфюрста. Но он не услыхал  там  ничего
нового и оставил фон Герике в полной уверенности,  что  его  любопытство
обусловливалось исключительно личным интересом.
   Удрученный, он бесцельно бродил по улицам города; ему хотелось побыть
одному, вдалеке от шумных дискуссий в душных конторах и кабинетах.  Кар-
фангер шагал, погруженный в размышления, не замечая никого и ничего вок-
руг. И напрасно: в сгустившихся сумерках за ним по пятам  следовали  ка-
кието закутанные в плащи фигуры в широкополых шляпах, надвинутых на  са-
мые брови. Одну из них венчало облезлое страусовое перо - жалкий остаток
прежнего украшения.
   Преследователей было четверо. Они неотступно крались за  Карфангером,
пока тот не свернул в какой-то кривой и грязный переулок, круто поднима-
вшийся от берега Эльбы к городским кварталам. Тогда двое из  незнакомцев
ускорили шаг, обогнали Карфангера и, внезапно  повернувшись,  загородили
ему дорогу. Один из них стянул с головы шляпу, неуклюже  взмахнул  ею  и
прохрипел:
   - Добрый вечер, господин Карфангер!
   - Добрый вечер! - машинально ответил тот. - Но что это значит? Кто вы
такие?
   - Сейчас узнаешь, - нагло бросил другой.
   Карфангер мгновенно подобрался. Только сейчас он заметил, что окружен
четырьмя незнакомцами, каждый из которых чуть ли не на голову выше  его.
Однако прежде чем двое стоящих перед ним  успели  опомниться,  Карфангер
проскакивает между ними, поворачивается и выхватывает  из  ножен  шпагу.
Теперь за спиной у него никого нет, четверо незнакомцев сгрудились в ку-
чу, они тоже вытаскивают шпаги и набрасываются на капитана.
   К счастью для Карфангера  переулок  настолько  узок,  что  нападающие
только мешают друг другу. К тому же их  преимущество  в  росте  исчезло:
Карфангер медленно отступает по круто  поднимающемуся  переулку.  Но  их
всетаки четверо, и хотя Карфангер мастерски фехтует, долго ему  явно  не
продержаться.
   Он продолжает понемногу отступать, зная, что где-то за спиной  прохо-
дит поперечная улочка - может быть, какой-нибудь случайный прохожий при-
дет ему на помощь. Сколько же еще он продержится? Может, позвать на  по-
мощь? Нет, даже мысль об этом неприятна  ему.  Стиснув  зубы,  Карфангер
продолжает отбиваться, парирует выпады, ловко увертывается - и  внезапно
сам делает резкий, глубокий выпад. Один из незнакомцев со стоном  хвата-
ется за голову и падает. "Теперь их только трое",  -  успевает  подумать
Карфангер и тут же чувствует тупой удар в левое плечо. По руке  заструи-
лась кровь, в глазах у него темнеет, колени становятся  ватными,  но  он
делает над собой нечеловеческое усилие и продолжает сражаться,  отступая
чуть быстрее. Нет, он не побежит, этого они от него не дождутся!
   Неожиданно за спинами нападающих появляется еще одна  фигура.  Сквозь
звон в ушах Карфангер слышит зычный голос:
   - Эй! Что здесь происходит?
   - Если вы порядочный человек, позовите стражу! - изнемогая, кричит  в
ответ Карфангер. - Пусть схватит этих негодяев! Здесь они не  прорвутся,
пока я стою на ногах!
   - Это еще зачем? - раздается в ответ. - Обойдемся без стражи,  теперь
они никуда не денутся!
   И обладатель богатырского голоса начинает осыпать противников Карфан-
гера ударами огромной шпаги. Через минуту двое из них  уже  корчатся  на
земле в предсмертных судорогах. Последний в отчаянии бросается напролом,
рассчитывая сбить Карфангера с ног, но кулак незнакомца обрушивается  на
его голову, и он падает на колени. В ту же  секунду  незнакомец  хватает
последнего из бандитов за шиворот, тащит его к поперечной улице и во всю
мощь своих легких зовет стражу. Потом возвращается к Карфангеру.
   - Да они на вас набросились, ровно бешеные собаки. Еще  немного  -  и
отправили бы вас на небеса. Постойте, да вы ранены!
   Он отшвыривает бандита, который со стоном валится наземь  и  остается
недвижим, подхватывает Карфангера. Словно в  полусне  тот  еще  успевает
увидеть колеблющийся свет факелов подоспевшей стражы -  и  проваливается
во тьму.
   Первое, что увидел Карфангер, открыв глаза, был потолок, который  по-
казался ему знакомым. В тот же миг рядом раздался  звонкий  голосок  его
дочери Вейны:
   - Мама! Отец пришел в себя!
   Карфангер медленно повернул голову - возле постели стояли его дочь  и
маленький Иоханн.
   - Как вы себя чувствуете, отец? - спросила Война.
   - Уже хорошо.
   Вошла Анна с бокалом глинтвейна, села на край  кровати  и  поцеловала
мужа.
   - Мало тебе стычек с пиратами в море?
   - Небось по городу уже идут пересуды? - вместо ответа спросил Карфан-
гер. - Скажи лучше, где тот человек, что пришел мне на выручку?
   - Если вы имеете в виду меня, - гремит голос у двери, -  и  позволите
войти, то я не откажу себе в удовольствии представиться.
   Незнакомец приблизился к постели. В плечах он был вдвое шире  Карфан-
гера. На нем был потертый кожаный колет, на широкой  перевязи  болталась
огромная шпага. Широченные штаны его были заправлены в сапоги с  отворо-
тами, а в правой руке незнакомец держал зеленую шляпу, украшенную страу-
совым пером.
   - Венцель фон Стурза, с вашего позволения, господин капитан, - предс-
тавился он, поклонившись.
   - Проходите, господин фон Стурза, и садитесь. Анна, собери, пожалуйс-
та, что-нибудь на стол.
   Когда Анна с детьми вышла, Карфангер поблагодарил гостя за спасение и
попросил рассказать немного о себе.
   - Если говорить коротко, - начал гость, - то я из семьи богемских по-
мещиков, однако на месте никогда еще не  сидел:  брожу  по  белу  свету,
предпочитая места, где пахнет порохом. Одним словом, я солдат, если  хо-
тите.
   Правда, годы уже не те... Подумать только, ведь уже тридцать с лишком
лет прошло с тех пор, как я служил корнетом у Валленштейна.
   - Я бы не сказал, что годы повлияли на ваше фехтовальное искусство, -
заметил Карфангер, - вы так лихо их отделали.
   - М-да, - протянул фон Стурза, - на этот раз, пожалуй, даже  чересчур
лихо. Последний из четверых, которого стража  еще  успела  взять  живым,
вскоре отправился вслед за своими приятелями.
   Он с сожалением повел плечами и спросил:
   - У вас, наверное, много врагов?
   - Врагов? До вчерашнего дня я, не раздумывая, ответил бы на этот воп-
рос отрицательно.
   - А сегодня? Или вы полагаете, что имели дело всего лишь  с  уличными
грабителями?
   - По-моему, в таких случаях грабители не осведомляются  насчет  имени
своей жертвы.
   Последние слова мужа слышала и Анна, вошедшая в комнату с подносом  в
руках и теперь пытавшаяся плечом прикрыть за собой дверь.
   - Как, эти бандиты прежде спросили твое имя? - Дверь никак не  закры-
валась, Анна сделала еще одну попытку, так что стаканы на подносе зазве-
нели, а кувшин с вином угрожающе накренился. Венцель фон Стурза  вскочил
со своего места и осторожно взял у нее из рук поднос.
   Карфангер уже успел сориентироваться в обстановке и, не моргнув  гла-
зом продолжал, глядя на жену:
   - Нет, ты только  представь  себе  их  нахальство:  один  спрашивает,
сколько, мол, у меня в кошельке талеров, а то, может, не стоит и  утруж-
даться?
   - Вот как! И ты предпочел схватиться с четырьмя висельниками и риско-
вать жизнью из-за пригоршни серебра? О жене и детях, которые  могут  ос-
таться без кормильца, ты не подумал?
   - Прости, Анна, - Карфангер постарался придать голосу  нотки  раская-
ния, - ты  права:  чересчур  легкомысленно  было  полагаться  только  на
собственный клинок. В следующий раз лучше рискну подумать лишнюю минуту,
прежде чем бездумно рисковать.
   - Надеюсь, что до следующего раза ты не забудешь о  своих  словах.  -
Анна погрозила мужу пальцем и добавила, обращаясь к Венцелю фон  Стурзе:
- Вы только посмотрите на него, господин фон Стурза, - ну, просто вопло-
щение раскаяния, да и только! Надолго ли?
   - Ну что вы, никогда не поверю, что ваш супруг способен на безрассуд-
ный поступок: до сих пор приходилось слышать о нем только самые  лестные
мнения. По-моему, весь Гамбург готов носить его на руках, а теперь, пос-
ле этого подлого нападения, -  и  подавно.  И  еще  скажу  вам:  клянусь
честью! - немного я знаю людей, умеющих так обращаться  со  шпагой,  как
ваш супруг. Тысяча чертей! Для меня просто большая честь - помочь в беде
такому бойцу!
   - Ох, господин фон Стурза! - Анна прижала руки к сердцу, - если бы не
вы - не миновать бы ему гибели.
   - Это уж как пить дать, - отозвался Карфангер. - Знаете, господин фон
Стурза, моя Анна - настоящая жена моряка, другой такой  не  сыскать.  Не
знаю, можете ли вы представить себе все ее переживания за время от расс-
тавания до встречи... Месяцы бесконечного  ожидания,  наполненные  одной
только неопределенностью. Море может разлучить и на годы.
   Венцель фон Стурза молча взял свой бокал, низко склонился перед хруп-
кой Анной и, выпрямившись, одним глотком осушил его.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
 
   На другой день около полудня Венцель фон Стурза опять  пришел  в  дом
Карфангера. Дети буквально повисли на нем с радостными  криками  -  дядя
Венцель на этот раз принес с собой лютню. Глава семьи уже встал с посте-
ли, только левая рука его еще висела на перевязи.
   - Выходит, вы мастер звенеть не только клинком? - встретил  он  гостя
шутливым вопросом.
   - Насчет мастерства - это вы,  пожалуй,  преувеличиваете.  Во  всяком
случае в том, что касается игры на лютне. Да и голос мой более похож  на
карканье ворона, чем на трели соловья. Впрочем, если вы не будете  особо
придирчиво оценивать мое скромное  искусство,  я  с  удовольствием  спою
что-нибудь, - но только после обеда. - Последние  слова  предназначались
уже детям, которые готовы были отказаться от еды, лишь бы послушать дядю
Венцеля.
   После обеда фон Стурза исполнил свое обещание: взял в руки лютню, ко-
торую шутливо называл "арфой для бродяг", и спросил, глядя  на  Вейну  и
Иоханна:
   - Так что же нам делать? Дядя Вендель не знает ни одной  детской  пе-
сенки. Может быть спеть вам песни, которые нынче поют в Германии птицы?
   - Да-да, пожалуйста, спой! - тормошил его маленький Иоханн.
   - Ну хорошо, тогда слушайте, как зазвенит струна про нынешние  време-
на, про жестокую землю, где чужому горю не внемлют, - начал он  с  прис-
казки. - На земле этой живет много разноголосых пташек, и каждая из  них
поет свою песенку, в которой остерегает людей от недобрых дел. Вот  пос-
лушайте, что поет соловушка:
   Своим королевским искусством
   Служил я вам, сколько мог,
   И трелями добрые чувства
   В немецких сердцах зажег.
   Мне дольше здесь петь не пристало.
   Покину без скорби страну,
   Где братья под песню металла
   Ведут затяжную войну.
   Искусству - лишь дружба порукой:
   Востока влечет благодать.
   Я слух иноверного турка
   Отныне хочу услаждать.
   Хотя дети и не поняли смысла песни, они тут  же  стали  просить  дядю
Венцеля спеть еще.
   - Про какую же птичку должна быть песенка? - спросил тот. - Про воро-
бушка? Или про гуся с уткой? А может, хотите послушать про дятла-плотни-
ка?
   - Спой про гуся с уткой, - попросила Вейна, но ее брат тут же  запро-
тестовал, требуя песню про дятла, которой еще никогда не слыхал. И приш-
лось доброму дядюшке Венцелю петь и про дятла, и про гуся с уткой, а по-
том и про всех остальных, пока Карфангер не употребил  власть,  объявив,
что на сегодня довольно. Анна отвела детей на кухню и препоручила их за-
ботам экономки.
   Теперь они наконец могли спокойно посидеть за столом и послушать рас-
сказ Венцеля фон Стурзы о его жизни. Еще за обедом Карфангеры приметили,
что их гость после молитвы не перекрестился, и решили про себя,  что  он
католик, тем более, что он в свое время служил у Валленштейна. Но  к  их
удивлению фон Стурза оказался, как и они, лютеранином. Свою  родословную
он вел от мелкопоместных богемских дворян, которые  во  время  гуситских
войн сражались - в рядах протестантов. Будучи неполных пятнадцати лет от
роду, он впервые участвовал в настоящем сражении - в битве с войском им-
ператора и католической лиги у Белой горы. Затем он стал солдатом  армии
графа фон Мансфельда, который, хотя и был католиком, выступил на стороне
протестантского союза, поспешил на помощь богемцам и, спустя полгода по-
сле битвы у Белой горы, сумел наголову разбить под Мингольсхаймом  армию
графа фон Тилли. Следующей ступенькой военной карьеры Венцеля фон Стурзы
стало сражение с испанцами в Восточной Фрисландии - и вновь под знаменем
фон Мансфельда, на сей раз выступившего на  стороне  Нидерландов.  Но  в
конце концов он уразумел, что граф фон Мансфельд вовсе не тот убежденный
борец за идею, каким любил себя выставлять, а  всего  лишь  предводитель
кровожадной солдатни и мародеров, и покинул  его  армию.  Это  произошло
сразу после сражения с армией Валленштейна под Дессау. С той  поры  Вен-
цель фон Стурза все отчетливее начал понимать, что эта война менее всего
заслуживает названия религиозной.
   - Ибо скажите мне, - спрашивал рассказчик, - почему в тридцатом  году
в Регенсбурге не только протестантские, но и католические курфюрсты пот-
ребовали у императора сместить Валленштейна? И это  перед  лицом  угрозы
высадки шведов? Ну, хорошо, протестантов я еще могу понять: уход Валлен-
штейна означал бы разоружение императора как раз  в  тот  момент,  когда
шведский лев прыгнул на континент с кличем "Спасайте веру Лютера от папы
и императора!" А католики? Поначалу я никак не мог  разобраться,  что  к
чему. Но исход войны ясно показал: каждый  из  "малых  монархов"  в  от-
дельности стремился лишь укрепить собственную власть и заодно  расшатать
императорскую. Поэтому фридландский герцог и превратился для них в стра-
шную угрозу.
   - В таком случае меня удивляет, что император уступил нажиму, -  воз-
разил Карфангер, - ведь он только на Валленштейна и мог рассчитывать.
   - Разумеется, и я в то время рассуждал так же, - отвечал фон  Стурза.
- Однако императору невозможно было обойтись без курфюрстов  -  ведь  он
хотел посадить на королевский трон собственного сына, а кто из  курфюрс-
тов поддержал бы его в этом деле, не уступи он им ранее? А  кроме  того,
Валленштейн всячески препятствовал осуществлению реституционного эдикта,
согласно которому католические имперские сословия получали  право  изго-
нять из своих земель всех некатоликов. Скорее всего,  Валленштейн  стре-
мился покончить с братоубийственной войной.
   - Надо полагать, он видел дальше остальных, и даже религиозные каноны
ему не мешали? - допытывался Карфангер.
   - Они-то уж точно не мешали, - решительно отвечал фон Стурза,  -  ибо
он никогда не интересовался тем, какую веру исповедуют его  солдаты.  Он
заботился в первую очередь о процветании нации, а вовсе не о  благополу-
чии того или иного курфюрста, сословия или земли. А как  далеко  заходил
он в своих планах... - Венцель фон Стурза развел руками. - Я  был  всего
лишь корнетом в одном из полков его армии и не принадлежал к  числу  его
наперсников, как, например, этот итальянский звездочет Джованни Баттиста
Сени. Тут уж я вам ничего не скажу - не знаю.
   Карфангер замолчал, задумавшись. Анна спросила гостя, не  слишком  ли
он недооценивает проблемы вероисповедания, когда говорит о военных собы-
тиях?
   - Как вам сказать, - осторожно начал Венцель фон Стурза.  -  Конечно,
простой народ и кое-кто из зажиточных придают этому очень большое значе-
ние, но мне кажется, что многие из них при этом ставят  религию  превыше
интересов нации. А это уже весьма на руку высокородным господам, которые
тщатся натянуть тесные ризы веры на свои пышные светские одежды.
   Карфангер, в эту минуту как раз занятый теми же мыслями, спросил:
   - А Густав Адольф, шведский король, выходит, вступил в войну  во  имя
спасения протестантской веры?
   - У нас с Чехии есть такая поговорка: за религию бьются многие, а  за
деньги - все. И разве не католическая Франция платила по четыреста тысяч
талеров в год на содержание шведского войска? Так почему же господа шве-
ды и не думают отправляться к себе домой, хотя в немецких землях им дав-
но уже нечего делать, ибо здесь протестантской вере ничего не грозит?
   - Да-а, - протянул Карфангер. - В Мюнстер и Оснабрюк шведов и францу-
зов позвали быть гарантами мира. Я же ни минуты не сомневаюсь в том, что
раздробленность Германии и междоусобицы наших властителей кое-кому  при-
ходятся весьма кстати. Как в таких условиях существовать империи?  Мы  в
Гамбурге чувствуем все это лучше кого бы то ни было, особенно когда  вы-
ходим в море на наших торговых судах. Мы не ощущаем поддержки империи  -
той самой империи, без которой Ганза, пожалуй, никогда не поднялась бы в
свое время до высот такого могущества.
   - Спору нет, вы правы, - согласился фон Стурза, - однако я не считаю,
что ослабление империи - единственная причина упадка Ганзы.
   - Возможно, очень возможно. Ибо благодаря великим географическим отк-
рытиям главные морские пути постепенно переместились  из  Балтийского  и
Северного морей, где некогда безраздельно властвовала Ганза, в  Атланти-
ческий океан. Тем не менее, никому не придет в голову утверждать, что из
Гамбурга и Бремена труднее попасть в Атлантику, чем  из  Голландии  или,
скажем, ла-маншских портов Англии, не говоря уже о Лондоне.
   Увлекшись, Карфангер продолжал  развивать  свои  мысли;  Венцель  фон
Стурза не хотел его прерывать, хотя возражения так и вертелись у него на
языке. Но постепенно рассказ Карфангера захватил и его,  особенно  когда
речь зашла о встрече с алжирским рейсом Юсуфом ибн Морадом,  со  времени
которой прошло уже восемь лет, и о последовавших за нею событиях на рей-
де алжирской гавани. Карфангер поведал и о восьми  захваченных  пиратами
кораблях гамбургского торгового флота, а напоследок - и  о  своих  самых
сокровенных планах.
   Несколько минут фон Стурза молча размышлял об услышанном, затем заме-
тил, что, по его мнению, Карфангер упустил из виду еще одну причину -  и
немаловажную - упадка Ганзы и вообще всей германской морской торговли.
   - Прошу меня извинить, - продолжал он, - возможно, я вижу вещи в нес-
колько ином свете, поскольку не принадлежу к числу граждан славного  го-
рода Гамбурга, но хочу вам сказать вот что. Когда я  был  с  графом  фон
Мансфельдом в Нидерландах и затем, когда немного повидал Англию, мне по-
стоянно казалось, что я очутился  в  каком-то  совершенно  другом  мире.
Сравните сами: кто стоит у руля власти в Англии и в Нидерландах - и  кто
у вас в Гамбурге или в любом другом германском городе?
   - Конечно, Берент, - вступила в разговор Анна,  -  мне  кажется,  что
господин фон Стурза попал в самую точку. Разве не усердие и дух здорово-
го предпринимательства стали причиной невиданного расцвета Англии и Гол-
ландии? И ничего, что на английском троне снова сидит  король  -  у  них
есть и парламент, где заседают не только сановники и высшая знать, но  и
граждане низкого происхождения, слово которых тоже имеет вес. А кто слу-
шает бюргера у нас в Германии? Слово короля, герцога или курфюрста - за-
кон, и неважно, что закон этот приносит одни лишь тяготы  и  бюргеру,  и
купцу, и всем прочим трудовым сословиям. О крестьянах и вовсе нечего го-
ворить. Конечно, я почти не бывала за стенами Гамбурга и могу ошибаться,
но все же уверена, что дело обстоит именно таким  образом,  не  так  ли,
господин фон Стурза?
   - Вашей проницательности можно только позавидовать! - воскликнул  тот
с неподдельным восхищением. - Разумеется вы правы, я полностью  разделяю
ваше мнение. Скажу больше: короли и курфюрсты своими распрями  и  беско-
нечной борьбой за власть так расшатали, раздробили империю, что вряд  ли
немцам удастся когда-либо дождаться единых мер веса и длины и единой мо-
неты.
   - Боюсь, что это так, - поддержал его Карфангер. - Все  это,  да  еще
бесконечные шлагбаумы на дорогах, где каждый владетель волен  устанавли-
вать любые таможенные пошлины,  какие  только  пожелает.  Такого  вы  не
встретите ни в Англии, ни в Голландии.  Выходит,  именно  бюргер  должен
сказать свое веское слово в деле объединения страны? И это  в  условиях,
когда человек человеку - волк?
   - Князья и курфюрсты грызутся меж собой еще почище волков, - возрази-
ла Анна, - а по мне пусть уж лучше тебя грабит твой собрат, чем  продает
за бесценок какой-нибудь курфюрст. Ты, Берент, скажи лучше, откуда у те-
бя этим мысли?
   Карфангер попытался отделаться общими фразами, заговорил об  исконном
соперничестве купцов и судовладельцев, о конкуренции торговых домов, бо-
гатых и бедных ремесленников, но Анна догадывалась, что он чего-то недо-
говаривает. Некоторое время она молча слушала мужа, порой рассеянно  от-
вечая ему, но в конце концов не выдержала:
   - Хватит меня дурачить! Думаешь, я не знаю, что ты выдумал эту сказку
про грабителей, чтобы только меня успокоить?
   - То есть как выдумал? А эту дырку в плече я тоже выдумал?  А  может,
это след какой-нибудь там дуэли или потасовки в портовом кабаке?
   - Нет, вы только послушайте, господин фон Стурза, как он выкручивает-
ся! Скажите хоть вы правду.
   Заговорщики обменялись коротким взглядом. Делать было  нечего,  приш-
лось рассказать Анне все; впрочем, Карфангер знал, что  его  жене  можно
доверить любую тайну.
   Анна не выказала и тени испуга, услыхав о  подозрениях  мужа  относи-
тельно подоплеки того ночного нападения; она и сама догадалась, что  тут
не обошлось без Томаса Утенхольта. Некоторое время она  размышляла,  что
посоветовать мужу - ведь у него не было никаких доказательств.  В  конце
концов все трое пришли к выводу, что лучше всего продолжать делать  вид,
будто Карфангер на самом деле уверен, что чуть не стал жертвой  грабите-
лей.
   Чтобы переменить тему, Венцель фон Стурза  спросил,  отчего  торговые
корабли так плохо вооружены, хотя все прекрасно знают, что моря и океаны
кишат пиратами?
   - Я видел в порту "купцов",  на  палубах  которых  сиротливо  торчали
стволы всего четырех довольно жалких пушек, - продолжал  он,  -  а  имей
торговые корабли приличные орудия и в достаточном количестве - пиратам и
каперам не так-то легко было бы с ними справиться.
   - Вы старый солдат, господин фон Стурза, и безусловно хорошо  знаете,
сколько весят пушки, - начал объяснять Карфангер. -  Именно  поэтому  их
нельзя взять на борт столько, сколько хотелось бы. Возьмем,  к  примеру,
"купца" ластов, эдак, на двести пятьдесят. Как вы  думаете,  сколько  из
них остается для груза? Смотрите: если  вы  отправляетесь  в  длительное
плавание, вам надо брать с собой большой запас провианта и воды, не  за-
будьте запасной такелаж, рангоут, паруса и прочее. А якоря? Это еще лас-
та три-четыре. Что же касается пушек... Посудите сами: один только ствол
восемнадцатифунтового орудия потянет на целый ласт, а это четыре  тысячи
фунтов! И даже самое легкое однофунтовое орудие весит  шестьсот  фунтов,
причем без лафета. Но предпочтение обычно  отдается  пушкам,  стреляющим
ядрами в четыре, шесть или восемь фунтов,  а  два  шестифунтовых  ствола
опять же весят не менее одного ласта.
   - Значит, двенадцать таких стволов - это будет шесть ластов, -  подс-
читал фон Стурза. - Но мне кажется, что такой груз по плечу любому  тор-
говому кораблю.
   - Это так, но речь идет не, об одних только пушках.  Ведь  для  того,
чтобы стрелять из шестифунтового орудия, нужно не менее пяти  канониров,
а восьмифунтовое требует уже семерых. Даже если вы поставите один расчет
пушкарей на два орудия - ведь в бою батареи каждого борта стреляют  поо-
чередно - все равно вам необходимо иметь не менее тридцати-сорока  кано-
ниров и готлангеров, а это - снова провиант, помещения для жилья и, не в
последнюю очередь, жалованье.
   Венцель фон Стурза покачал головой и сказал:
   - А ведь верно - я и забыл,  что  торговля  должна  приносить  барыш.
Меньше пушек и орудийной прислуги - больше места для груза, а значит,  и
больше прибыли, хотя риск тоже возрастает. Больше пушек  и  канониров  -
меньше груза и меньше прибыли, но зато и меньше рискуешь.
   - Совершенно верно, - отозвался Карфангер. - Одни идут на  риск  ради
большей прибыли  -  другие,  напротив,  осторожничают  и  довольствуются
скромным барышом.
   - А вы, как я слыхал, всегда плаваете в одиночку, и пушек у вас,  на-
верное, не больше, чем у остальных?
   Карфангер усмехнулся.
   - Видите ли, многое зависит еще и от того, как быстро  удается  обер-
нуться. Гораздо проще делать быстрые переходы, если ты не связан  медли-
тельным, неповоротливым караваном, который вынужден  двигаться  со  ско-
ростью самого тихоходного из его кораблей. Помимо этого в  каждом  порту
приходится ждать, пока будут загружены все суда...
   - Нет, вы не поняли меня, - прервал его фон Стурза, -  я  хотел  ска-
зать, что, по-моему, дело тут в ваших способностях, в вашей  смекалке  и
храбрости. И если бы мне когда-нибудь выпала честь отправиться в  плава-
ние с таким капитаном, как вы... Правда, в море с меня мало  толку  -  я
только шпагой и умею орудовать, - но я готов возместить звонкой  монетой
все расходы, связанные с моим пребыванием на судне.
   - Если я вас правильно понимаю, вы хотите повидать мир? Но  не  забы-
вайте: плавания длятся долго, может случиться, что вы более года не уви-
дите ваших родных и вашего дома.
   - О, за мой дом беспокоиться нечего! - с горькой усмешкой  воскликнул
Венцель фон Стурза. - О нем теперь пекутся другие. Все, что  я  имел,  -
усадьбу, лес, две небольших деревни - дом Габсбургов подарил своим прис-
пешникам. Этим Габсбургам явно понравилось раздаривать усадьбы богемских
помещиков. Что и говорить, для меня это был тяжкий удар,  но  я  в  свое
время не взлетел так высоко, как Валленштейн, и потому, упав, не разбил-
ся насмерть...
   - И вы... и у вас действительно ничего не осталось? - дрогнувшим  го-
лосом спросила Анна. - А как же ваша семья, братья, сестры?
   - Все они давно уже перешли в мир иной, - отвечал фон  Стурза,  низко
склонясь над своей лютней и тихонько перебирая струны, - а я-я стал бро-
дягой, бродячим рыцарем, если хотите. Нанимаюсь на  службу  то  тут,  то
там, тем и живу. А из близких у меня - разве что вот эта лютня,  да  моя
шпага.
   Заметив, что Анна бросила на  него  быстрый,  тревожный  взгляд,  фон
Стурза торопливо пояснил:
   - Да-да, сударыня, вот эта самая шпага и еще несколько, что  лежат  в
комнатушке, которую я снимаю. Видите ли, в  наше  смутное  время,  когда
правосудие зачастую бессильно и поэтому сила вершит суд, хороший учитель
фехтования никогда не останется без куска хлеба.
   - Ради Бога, простите! Я не совсем верно вас поняла, когда вы сказали
про шпагу... - Анна запнулась.
   - Что вы, что вы, - быстро возразил фон Стурза, - я сам довольно неу-
дачно выразился.
   - Послушайте! - Карфангер, по-видимому, только  что  принял  какое-то
решение и теперь обращался к гостю. - Я готов взять вас с собой в следу-
ющее плавание. Я положу вам жалованье штурмана, если вы согласитесь обу-
чать команду фехтованию.
   От неожиданности фон Стурза даже не нашелся, что сказать. Потом  сры-
вающимся от волнения голосом принялся  благодарить  Карфангера,  но  тот
жестом остановил его.
   - Скажите-ка лучше, не будете ли вы слишком неуютно чувствовать  себя
в шторм на скользкой, уходящей из-под ног палубе корабля?
   - Совсем недавно я прибыл сюда морем  из  Голландии,  -  отвечал  фон
Стурза, - и должен вам сказать, что Нептун не был  к  нам  благосклонен,
однако его буйство не произвело на меня особого впечатления.
   - В таком случае - в добрый час, друг мой! - Карфангер  положил  руку
на плечо своего спасителя. Его искренний душевный порыв растрогал старо-
го рубаку чуть ли не до слез. Фон Стурза схватил лютню, казавшуюся игру-
шечной в его огромных ручищах, ударил по струнам и запел: Прощай,  Боге-
мия моя, зовет волна. Нашел я друга, сам того не ожидая. Печали чаша ис-
пита до дна. Прощай, Богемия родная! Далеко за полночь просидели они  за
столом, а когда Венцель фон Стурза собрался наконец  уходить,  Карфангер
остановил его:
   - Мой дом достаточно просторен, и для такого гостя в нем всегда  най-
дется место. Я хочу, чтобы вы поселились у нас.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
 
   Вновь потянулись недели и месяцы нескончаемых споров на одну и ту  же
тему: что предпринять для  безопасности  гамбургского  торгового  флота?
Вновь и вновь держали совет то старейшины купеческих гильдий, то  судов-
ладельцы, то старейшины братства мореходов, то члены  коллегий  адмирал-
тейства. Все они слали своих делегатов в совет  города,  однако  господа
ратманы твердо стояли на своем: пусть каждый заботится о себе сам.
   Опять разгорелись страсти вокруг необходимости постройки двух тяжелых
фрегатов. Камнем преткновения по-прежнему оставались  огромные  расходы,
связанные с этим предприятием. И вдруг, совершенно  неожиданно  как  для
сторонников, так и для противников этого замысла, Томас Утенхольт выдви-
нул новый аргумент.
   Начал он с того, что абсолютно ничего не имеет против хороших военных
кораблей с полусотней пушек на борту, предназначенных для охраны  торго-
вых караванов, однако следует хорошенько подумать об их  принадлежности.
Не лучше ли будет передать их частным владельцам? Ведь как только  выяс-
нится, что город Гамбург держит в море тяжелые военные фрегаты, то  неп-
ременно найдутся охотники втянуть его в какую-нибудь войну, что при  ны-
нешней тревожной обстановке не составило бы особого  труда.  Стоит  лишь
разок-другой наломать бока подвернувшимся каперам, и их правитель тут же
поднимет крик: гамбургская республика участвует в войне!
   Многие в совете восприняли эту уловку старого хитреца как откровение.
"Разве город не извлекал из своего нейтралитета до сих пор  одну  только
выгоду?" - вопрошали одни. "В течение всех тридцати  лет  этой  кровавой
войны Гамбург только процветал, как никакой другой германский город",  -
вторили им другие. Третьи же патетически восклицали: "Гамбург стал круп-
нейшим центром мореходства во всей Европе, здесь можно купить  все,  что
угодно - пушки и ядра, порох и свинец, паруса и снасти, рангоут и  якоря
и многое-многое другое. Что же теперь, ставить под угрозу эту  сверхпри-
быльную коммерцию, нарушив нейтралитет? А что скажут датчане и шведы? До
сих пор добрососедские отношения с ними гарантировали гамбургским  судам
беспрепятственное плавание по низовьям Эльбы - морским воротам города".
   Наконец настал день, когда Дидерих Моллер объявил членам коллегии ад-
миралтейства решение совета, которое гласило:  Гамбург  будет  и  впредь
должным образом соблюдать свой  традиционный  нейтралитет  и  не  станет
предпринимать никаких действий, угрожающих ему подрывом. А посему  совет
города считает необходимым приобрести один или два тяжелых фрегата  и  в
то же время передать их в аренду  кому-нибудь  из  гамбургских  судовла-
дельцев. Это предложение безоговорочно поддержали  представители  казна-
чейства Лоренц Ворденхофф и Иост фон Ленгерке, а также Иоахим  Анкельман
из адмиралтейства. И капитан Клаус Кольбранд,  с  которым  у  Карфангера
по-прежнему были наилучшие отношения, стал понемногу склоняться  к  этой
же мысли. Но заметив, что Карфангер сразу помрачнел, он  поспешил  уточ-
нить:
   - Вовсе не обязательно, чтобы этим судовладельцем  стал  Томас  Утен-
хольт. Конвойные корабли того же Герда Хармсена Бакера ни в чем не усту-
пают утенхольтовым. Его тридцатичетырехпушечный "Суд царя Соломона"  уже
много лет охраняет наших китобоев в Гренландском море, и за все это вре-
мя ни один из них не стал добычей морских разбойников. А ты сам? Ты ведь
тоже судовладелец, а к тому же еще и капитан, каких поискать,  -  неужто
не управишься с конвойным фрегатом?
   Карфангер не ожидал такого поворота событий и поэтому не сразу нашел-
ся что ответить Кольбранду. Разве для того он все эти годы выступал про-
тив частного конвоирования торговых  судов,  чтобы  теперь  принять  это
предложение? Разумеется, Клаус Кольбранд желает ему только добра,  своим
высказыванием он хотел лишь подчеркнуть свое высокое мнение о нем,  Кар-
фангере. Да и какая разница, каким фрегатом командовать  -  частным  или
принадлежащим городу? Да, он был бы подходящим капитаном для такого фре-
гата и постарался бы поставить дело так, чтобы  держать  ответ  за  свои
действия перед одним только адмиралтейством. Но, с другой стороны,  неу-
жели Кольбранд не понимает, что льет прямо-таки потоки воды на  мельницу
старого Утенхольта? Все станут пальцами тыкать: глядите, вон идет  капи-
тан Карфангер, который проповедует, одно, а поступает совсем по-другому.
Да и не может он, наконец, поступиться собственными убеждениями  в  том,
что касается власть предержащих: они и только они обязаны  заботиться  о
благополучии граждан.
   От волнения Карфангер не мог больше усидеть на  месте.  Он  встал  со
стула и прошелся несколько раз из конца в конец залы  заседаний  совета,
затем подошел к одному из высоких стрельчатых окон. Перед ним  расстила-
лась панорама улиц и площадей города, заполненных спешащим людом.  Ожив-
леннее всего было на улицах, ведущих к Эльбе, к порту. Стоявшие там  ко-
рабли вновь готовились к навигации, и Карфангеру на мгновение даже пока-
залось, что он ощущает запах горячей смолы.
   За его спиной оживленно перешептывались члены совета. Мысль о  назна-
чении Карфангера капитаном конвойного  фрегата  показалась  всем  просто
превосходной. Да лучшего капитана и не найти! К тому же и время поджима-
ет. Купцы и шкиперы уже надоели им своими бесконечными требованиями дать
наконец надежную охрану торговым кораблям.  Если  толково  подступиться,
может быть и удастся уломать Берента Карфангера.
   Последний прекрасно слышал все эти разговоры. Повернувшись к  собрав-
шимся, он заговорил:
   - Начнем с того, милостивые государи, что от такого нейтралитета мало
проку. Не спорю - до сих пор город извлекал из него одну только  выгоду.
Но не забывайте - до недавнего времени империя была сильна,  не  то  что
теперь, когда после Мюнстера и Оснабрюка любой курфюрст или князь вправе
сам решать, с кем заключить союз и против кого он  будет  направлен.  Но
тот, кто пытается угодить и тем, и другим, в  конце  концов  оказывается
жертвой обоих. И потому я хочу еще раз предостеречь от подобного нейтра-
литета, который, к тому же, не защитит город от нападения, если  таковое
произойдет, ибо никакой нейтралитет не заменит прочных укреплений.
   - По-вашему, господин Карфангер, городские стены, рвы и бастионы Гам-
бурга недостаточно надежны? - Дидерих Моллер удивленно вскинул брови.
   - Отчего же, с суши Гамбург укреплен неплохо, - возразил Карфангер, -
о городские бастионы обломает себе зубы любое войско.  Ну,  а  на  море,
господин Моллер? Там все выглядит иначе, там каждый может делать с нами,
что ему заблагорассудится, ибо на море Гамбург не держит никакой военной
силы. И частный конвой ее тоже не заменит, как бы вам этого ни хотелось.
Поэтому не тратьте понапрасну слов - я никогда не соглашусь стать владе-
льцем таких военных кораблей.
   Дидерих Моллер все же предпринял еще одну попытку уговорить Карфанге-
ра; его поддержали несколько членов конвойной коллегии.  Пусть  капитана
Карфангера не смущает стоимость постройки новых или переделки старых ко-
раблей, говорили они, для такого человека всегда найдутся крупные,  кре-
диты с небольшими процентами. Более же всего они напирали на ту  репута-
цию, которой он пользовался в испанских и португальских торговых  конто-
рах. Имя Карфангера уже само по себе могло  служить  залогом  надежности
торгового партнера, и это непременно вернуло бы Гамбургу утраченное  до-
верие купцов с Пиренейского полуострова.
   - Невозможно поверить, что  вам  настолько  безразлично  благополучие
торговли вашего родного города, - взывали они к его чувствам, -  к  тому
же мы предлагаем вам дело, которое сулит выгоду не только городу,  но  и
вам самому в первую очередь.
   - Но не моей чести, - отвечал Карфангер, - ведь кто, как  не  я,  все
эти годы выступал против частного конвоирования, а теперь, выходит,  сам
стану владельцем конвойных судов? Но позвольте: если почтенное  собрание
считает, что не составит труда найти средства на  приобретение  тяжелого
фрегата, то почему бы этим не заняться совету города или адмиралтейству?
Неужели все дело в боязни нарушить этот пресловутый нейтралитет?
   - Надо ли понимать ваши слова так, что вы согласились бы  командовать
фрегатом, принадлежащим городу? - спросил молчавший до сих пор  ратссек-
ретариус Хинрих Шретеринг.
   - Безусловно.
   - В таком случае все эти  дебаты  следует  немедленно  прекратить!  -
воскликнул Шретеринг, поднимаясь со своего места. - Совет города  должен
наконец позаботиться о приобретении хорошего военного корабля. Я не вижу
этому никаких препятствий.  Военный  корабль,  предназначенный  исключи-
тельно для охраны наших торговых судов, ровно столько же повредит нашему
нейтралитету, сколько рвы и бастионы вокруг города Гамбурга. Ведь никому
не приходит в голову снести все городские укрепления из боязни, что  ко-
му-то они могут показаться нарушением  нейтралитета?  Э,  нет,  господа,
правильно говорят голландцы: мир гарантируется не бумагой и чернилами, а
добрым мечом.
   После некоторых колебаний члены коллегии наконец решили еще раз  выс-
тупить в совете с предложением о найме одного или двух хорошо  вооружен-
ных фрегатов, с тем чтобы уже в самое ближайшее время организовать охра-
ну торговых караванов. Под давлением купцов, судовладельцев  и  шкиперов
совет в конце концов уступил. Сразу же постановили: к голландцам на этот
раз не обращаться, а попытать счастья у датчан, строивших вполне прилич-
ные корабли. Стали думать и о том, кому поручить столь непростую  и  от-
ветственную миссию.
   Томас Утенхольт предложил послать в Данию капитана  Мартина  Хольсте,
памятуя о его почти родственных отношениях с голщтинско-готторпским  ви-
це-канцлером Андреасом Улькеном, и совет с ним согласился.
   Это неожиданно быстрое восстановление дружеских отношений между Тома-
сом Утенхольтом и Мартином  Хольсте  заставило  немало  подивиться  зятя
Утенхольта Маттиаса Дреера, хорошо помнившего ссору между ними в  "Лету-
чей рыбе". Улучив момент, он спросил обо всем этом своего  тестя,  когда
они вочередной раз встретились в "шкиперской горнице" у Йохена Мартенса.
   Утенхольт успел уже изрядно набраться. Положив Маттиасу  Дрееру  руку
на плечо и с трудом ворочая языком, он принялся объяснять ему, что глупо
ссориться с человеком, который не сегодня-завтра породнится с  голштинс-
ким вице-канцлером, а значит будет на короткой ноге и с  самим  бранден-
бургским резидентом в Гамбурге. И если  он,  Томас  Утенхольт,  приложит
усилия к тому, чтобы установить с Хольсте еще более тесные  связи,  взяв
его, к примеру, в долю, то тогда ему сам черт не брат.
   - Тогда не возьму в толк, для  чего  тебе  понадобилось  проталкивать
Карфангера в капитаны конвойного фрегата? - спросил Маттиас Дреер.
   - Тс-с! Тише! - прошипел Утенхольт, взмахнув рукой  и  пьяно  качнув-
шись. - Кто тебе сказал, что Хольсте и в самом деле  приведет  из  Дании
фрегат?
   Маттиасу Дрееру показалось, что он ослышался, однако Утенхольт повто-
рил, что Мартин Хольсте вернется не солоно хлебавши. "Впрочем, - добавил
старик, - он и поехал-то без особого аппетита", - и Утенхольт пьяно  за-
хохотал над собственной шуткой.
   Маттиас Дреер невольно отодвинулся от тестя, заметив  это,  Утенхольт
спросил:
   - Э, ты чего, парень? Брось, Маттиас, чем  дольше  человек  живет  на
этом свете, тем больше к нему привыкает, а в этом мире все устроено так:
все охотятся друг за другом, и добыча достается тому, кто одолеет всех.
   В тот вечер Маттиас Дреер возвращался домой, обуреваемый тяжкими  ду-
мами. Теперь он не сомневался, что нападение на Карфангера было подстро-
ено Утенхольтом. Ему вдруг стало так противно, что он на секунду остано-
вился на мосту и сплюнул в темные воды Альстера.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
 
   Карфангеру удалось получить фрахт для обоих своих  кораблей,  который
предстояло доставить через Атлантический океан в  Новый  Амстердам.  Ему
очень не хватало Михеля Шредера: если Мартин Хольсте на самом деле  при-
ведет из Дании фрегат, которым он, Карфангер, будет командовать, то луч-
шего капитана для его собственных судов просто не найти.
   С высоты полуюта Карфангер бросил взгляд на нижнюю палубу "Дельфина",
заваленную ящиками, бочками и тюками: матросы  опускали  их  в  грузовой
трюм через главный люк. Боцман Клаус Петерсен следил за тем, чтобы  груз
в трюме распределяли равномерно, от этого будут зависеть и  ходовые  ка-
чества корабля в море, и его остойчивость в сильную качку.
   Держась за голову и громогласно чертыхаясь, на полуют  поднялся  Вен-
цель фон Стурза.
   - В чем дело, друг мой? - обратился к нему с вопросом Карфангер. - Уж
не свалилось ли вам что-нибудь на голову?
   - Вы все шутить изволите, - проворчал фон Стурза. - И что  мне  может
свалиться на голову, если она расположена выше, чем самая высокая из пе-
реборок на вашем судне?
   - Сходите к парусному мастеру, пусть сошьет вам мягкий колпак, -  по-
советовал Карфангер, стараясь не улыбаться. - Или нет, постойте, лучше я
прикажу корабельному плотнику прорезать дверные проемы повыше.
   При этих словах ему вдруг пришло в голову, что Петер  Эркенс  сегодня
еще не попадался ему на глаза, и он окликнул боцмана:
   - Петерсен, вы не видели плотника?
   Венцель фон Стурза от неожиданности даже перестал  тереть  ушибленную
голову.
   - Постойте, да неужто вы в самом деле?
   Снизу донесся голос боцмана:
   - Ян Янсен дал плотнику отпуск, он собирался навестить господина  фон
Герике, чтобы поговорить с ним по важному делу.
   - Ну что ж, Петер Эркенс на все руки мастер, конечно у него найдется,
о чем поговорить с фон Герике.
   - А может, лучше пока что с этим  повременить?  -  осторожно  спросил
Венцель фон Стурза, решивший, что Карфангер действительно не шутит  нас-
чет дверей.
   - Отчего же?
   - Если на датском фрегате двери кают окажутся повыше, то  ни  к  чему
затевать это дело, - ответил фон Стурза.
   - О, насчет этого не советую вам питать особых надежд.
   - Насчет чего - фрегата или дверей?
   Но прежде чем Карфангер успел ответить, он заметил Петера  Эркенса  и
Отто фон Герике,  шагавших  по  набережной  Альстера  по  направлению  к
"Дельфину". "Интересно, - подумалось ему, - какие важные дела  заставили
плотника привести в порт самого бранденбургского резидента?"
   Просьба, с которой обратился к нему фон Герике, оказалась весьма нео-
жиданной:
   - Господин Карфангер, я хорошо понимаю, что сейчас, перед  выходом  в
море, трудно будет найти хорошего корабельного плотника, однако хочу со-
общить вам, что Петер Эркенс принят  старшим  корабельным  плотником  на
фрегат его сиятельства курфюрста Бранденбургского "Графство Марк".
   - О, нет! Хорошего корабельного плотника я найду, но  где  мне  найти
другого Петера Эркенса? - воскликнул Карфангер и  добавил,  обращаясь  к
последнему: - Поздравляю вас с прекрасным назначением и  офицерским  чи-
ном. Мне совсем не хочется отпускать вас, но и препятствовать вам  я  не
хочу. Благодарю вас за службу и хочу попросить вот о  чем:  пусть  между
нами сохранятся дружеские отношения, даже если нам придется плавать  под
разными флагами.
   Петер Эркенс тоже поблагодарил Карфангера и попросил у него  разреше-
ния проститься с командой. Когда за ним закрылась дверь каюты, фон Гери-
ке спросил:
   - Куда же на этот раз собирается капитан  Карфангер?  Я  слышал,  что
миссия Мартина Хольсте в Дании не  принесла  адмиралтейству  ожидаемого,
результата?
   - Как? Вы знаете?.. Разве Хольсте уже вернулся?
   - Нет, он еще в Дании, но я получил письмо  от  моего  зятя  Андреаса
Улькена, в котором он пишет,  что,  несмотря  на  его  поддержку  и  со-
действие, Мартину Хольсте не удалось ни купить, ни нанять  для  Гамбурга
хороший военный фрегат.
   - Прошу меня простить. - Карфангер поднялся. - Эта новость  для  меня
столь же важна, сколь и неожиданна. Я должен  немедленно  отправиться  в
адмиралтейство.
   - Понимаю. - Отто фон Герике протянул Карфангеру руку. - Премного вам
благодарен за то, что вы отпустили моего друга.
   Полчаса спустя Карфангер уже был в  адмиралтействе,  однако  встретил
там лишь секретаря  Рихарда  Шредера.  Тот  вручил  ему  письмо  Мартина
Хольсте.
   - Значит, я могу отправляться с моими судами в  плавание?  -  спросил
Карфангер, прочтя письмо, - как я понимаю, надеяться больше не на что?
   - А вы действительно на что-то надеялись?
   - Как вас понимать? - удивился Карфангер.
   - Гм!.. - Рихард Шредер многозначительно пожал плечами,  -  все  это,
конечно, бездоказательно, тем не менее...
   - Новы же не станете утверждать, что...
   - Я ничего не стану утверждать определенно, ибо у  меня  нет  доказа-
тельств - только догадки. Однако можете быть уверены: теперь я буду дер-
жать ухо востро. И еще - если у американских берегов повстречаете госпо-
дина де Рюйтера, передайте привет моему брату. Завтра я передам вам  для
него письмо.
   - Не сочтите за труд оказать мне ответную любезность.
   - Готов сделать для вас все, что в моих силах.
   - Может так случиться, что на этот раз плавание продлится долго, и  я
просил бы вас время от времени посылать мне в Новый Амстердам известия о
состоянии дел здесь, в Гамбурге. С помощью голландской почты  это  можно
будет сделать быстрее всего.
   - И надежнее, - добавил Рихард Шредер.
   Прощаясь, Карфангер спросил о том, как разрешился в суде  спор  между
Михелем Шредером и старым Спрекельсеном.
   - Пока еще никак, - отвечал секретарь адмиралтейства.  -  Видите  ли,
госпожа Фемида прикована железными скобами к фронтону здания суда,  поэ-
тому не может спуститься вниз и занять подобающее ей место в зале  засе-
даний.
   Покинув адмиралтейство, Карфангер отправился домой, чтобы отдать  не-
обходимые распоряжения на время своего отсутствия. Уже на следующий день
его корабли были готовы к отплытию.
   Анна и дети еще долго махали платками вслед ушедшим кораблям. Поодаль
молча стоял Рихард Шредер.
   До дороге назад, в новый город, Анна почувствовала, что Шредер  хочет
сказать ей нечто такое, что не предназначается для посторонних ушей. Од-
нако в переулках старого города околачивалось столько попрошаек,  и  все
они так голосили, что приходилось напрягать голос, чтобы  быть  услышан-
ным.
   Когда они подошли к адмиралтейству, Рихард Шредер предложил  зайти  в
его кабинет, где они могли бы без помех поговорить,  если  госпожа  Анна
ничего не имеет против.
   - Может быть, нам пойти к моему отцу, Иоханну Хармсену? -  предложила
Анна, и Рихард Шредер согласился.
   В доме старого Хармсена они застали и Алерта Хильдебрандсена Грота.
   - Очень хорошо, что вы здесь, господин Грот, - начал Рихард Шредер, -
ибо то, о чем я хочу сообщить, несомненно заинтересует и вас. Вы  сейчас
состоите на службе у Томаса Утенхольта, но насколько мне  известно,  это
никак не влияет на ваше доброжелательное отношение к вашему племяннику и
его планам. К тому же вы как старейшина гильдии капитанов - я в этом со-
вершенно уверен - в скором времени так или иначе обо всем узнаете, и вам
придется высказывать свое мнение обо всех этих делах.
   - Что вы все кругом да около, - прервал его Алерт  Грот,  -  давайте,
выкладывайте. Бьюсь об заклад, что речь пойдет о датском фрегате,  кото-
рого не смог раздобыть Мартин Хольсте.
   - Или не хотел, - вставил Шредер, усаживаясь за стол.
   Папаша Хармсен присвистнул.
   - Ну, что я говорил! - воскликнул он, обводя взглядом присутствующих.
   - Значит, для вас это не секрет? - спросил Рихард Шредер.
   - Ни для кого из нас это не секрет, - ответил за него  Алерт  Грот  и
повернулся к Анне. - Как ты думаешь, может Берент уйти в море, не  прос-
тившись, если не случилось ничего особенного?
   - Нет, - твердо отвечала Анна, - такое произошло бы впервые.  Но  что
же вы хотели мне сказать, господин Шредер?
   - Я хотел всего лишь сказать, что теперь, пожалуй, планы вашего  суп-
руга как никогда близки к осуществлению. Теперь городу придется  строить
фрегаты, о которых он говорил столько времени.
   - Мне бы очень хотелось, чтобы ваша уверенность имела все  основания,
- промолвила Анна.
   - Погодите-погодите, - отвечал секретарь адмиралтейства, - скоро куп-
цы, судовладельцы и шкиперы возьмут совет за горло и потребуют постройки
фрегатов.
   Алерт Хильдебрандсен Грот высказал свои сомнения:
   - Если несостоявшееся приобретение  фрегатов  в  Дании  действительно
подстроил Утенхольт, то его следует рассматривать  как  удар  по  планам
создания конвойной флотилии, принадлежащей городу, и я не понимаю  вашей
уверенности и благополучном исходе дела. Утенхольт  не  настолько  глуп,
чтобы сажать на мель самого себя.
   - Не доверяйтесь одним только впечатлениям, господин Грот,  и  внима-
тельно слушайте, о чем будут говорить в совете старейшин.
   С этими словами Рихард Шредер простился и вышел.
   А далее все произошло именно так, как и предсказывал секретарь  адми-
ралтейства.
   Первыми с требованием дать торговым караванам военные корабли для ох-
раны от морских разбойников выступили старейшины матросской и боцманской
гильдий. К ним присоединились некоторые из капитанов и шкиперов,  потре-
бовавшие решительных действий от старейшин своей гильдии. Те, кто все же
собирался выйти в море, не могли получить у купцов фрахта для Испании  и
Португалии. Оттого этой весной  немного  кораблей  отправилось  вниз  по
Эльбе - большей частью в Англию, Голландию или в Архангельск.  И  только
китобойная флотилия в сопровождении "Суда царя Соломона" как всегда ушла
в Гренландское море, к берегам Шпицбергена.
   Секретарь адмиралтейства Рихард Шредер за эти недели исписал  столько
гусиных перьев, что у него вышел весь их годовой запас. Без конца вносил
он в протоколы одно требование за другим, переписывал решения  заседаний
то одной коллегии адмиралтейства, то другой. Как-то раз, например, в ад-
миралтейство явились выборные от судовладельцев и напрямик заявили,  что
если адмиралтейство и совет не позаботятся наконец о постройке  хотя  бы
двух военных фрегатов, то все судовладельцы вместе с их флотилиями  отп-
равятся в Нидерланды, под защиту голландского флага, а гамбургские купцы
пусть грузят свой товар хоть на плоты.
   В зале заседаний старейшин гильдии капитанов и шкиперов теперь  почти
не слышно было голосов Томаса Утенхольта и Карстена Хольсте. Зато  Алерт
Хильдебрандсен Грот не упускал случая выступить с требованием  организа-
ции надежного конвоя, повторяя те же доводы, которые в свое время приво-
дил Берент Карфангер.
   Все же Томас Утенхольт попытался еще раз  взять  бразды  правления  в
свои руки и натравить гамбургских капитанов на  их  коллег  голландского
происхождения. Карстен Хольсте только этого и ждал: он тут же напустился
на голландцев вообще, обвиняя их во всех смертных грехах.
   Его разглагольствования прервал вопросом Алерт Грот:
   - Если кое-кто из шкиперов и судовладельцев так  кичится  своим  гам-
бургским происхождением, что его мутит от всего голландского, то  почему
же эти самые шкиперы и судовладельцы носятся с мыслью перебраться не ку-
да-нибудь, а в столь ненавистные им Нидерланды? Все это черным по белому
записано в протоколах заседаний коллегий адмиралтейства. Где же ваш хва-
леный гамбургский патриотизм?
   - Не забывайте, что вы служите у меня капитаном и что я - ваш хозяин,
- прошипел Томас Утенхольт.
   - Истинно так, господин Утенхольт,  -  хладнокровно  парировал  Алерт
Грот, - вы - судовладелец, а я - капитан у вас на службе, однако  здесь,
в этих стенах, я такой же старейшина гильдии, как и вы - и баста!
   Томас Утенхольт в бешенстве вскочил, схватил свою шляпу  и  трость  с
тяжелым серебряным набалдашником и, не попрощавшись,  выбежал  вон,  изо
всех сил хлопнув дверью. В наступившей гробовой тишине  следом  за  ним,
втянув голову в плечи и стараясь ступать  как  можно  тише,  выскользнул
Карстен Хольсте, и едва лишь за ним неслышно закрылась дверь, как тишина
взорвалась оглушительным хохотом собравшихся.
   Дверь вновь открылась, и на пороге появился хозяин пивной.  Наклонив-
шись к сидевшему ближе всех к двери, он что-то  шепнул.  И  хохот  вдруг
стал стихать так же внезапно, как разразился, по мере того как  сидевшие
за столом передавали друг другу услышанные страшные слова:
   - В городе чума!
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
 
   Сильный встречный ветер встал на пути "Мерсвина" и "Дельфина",  когда
корабли вошли в Ла-Манш. Казалось, что все духи ветров ополчились против
Карфангера, не желая выпустить его в Атлантику. Неделя за неделей прохо-
дили в изматывающей борьбе со стихией, в бесконечном лавировании. В кон-
це концов Карфангеру пришлось идти в Фалмут, чтобы пополнить запасы про-
вианта и воды. Но даже тогда, когда за кормой остался мыс Лизард  и  ко-
рабли вышли наконец в океан, он встретил их тоже не слишком  приветливо.
Все это провело к тому, что Карфангер прибыл в Новый Амстердам  чуть  ли
не на месяц позже намеченного срока. Да и там пришлось еще  задержаться:
ураганные ветры и крутые  волны  северной  Атлантики  изрядно  потрепали
"Дельфин" и "Мерсвин", надо было позаботиться о ремонте, прежде чем пус-
каться в дальний путь к острову Кюрасао в Карибском море.  Петер  Эркенс
управился бы с ремонтом за пару дней, но он остался  в  Бранденбурге,  а
его преемник Хинрих Дрооп, доселе никогда еще не служивший старшим кора-
бельным плотником, не умел руководить людьми. Сам же он оказался хорошим
мастером, и Карфангер ни разу не пожалел, наняв его. Он был уверен,  что
со временем молодой плотник научится и командовать.  Насчет  потерянного
времени гамбургский капитан тоже не особо огорчался, надеясь все же  по-
лучить почту из Гамбурга.
   Но надеждам его не суждено было сбыться. Прошло  еще  несколько  дней
бесплодного ожидания, и он приказал поднимать паруса  и  брать  курс  на
Бермудские острова, чтобы, пройдя проливом Мона между Гаити и Пуэрто-Ри-
ко, выйти в Карибское море.
   Несколько недель корабли довольно медленно продвигались на юг;  ветер
дул вяло, словно нехотя, лишь изредка сменяясь сверим бризом. Карфангеру
не терпелось поскорее вернуться в Новый Амстердам, и он приказал в свет-
лое время суток поднимать все паруса.
   Однако никто не предавался безделью, даже если царил полный штиль. Об
этом в первую очередь заботился Венцель фон Стурза, без устали обучавший
команды обоих кораблей обращению с холодным оружием. Сам он оказался по-
истине великолепным мастером фехтования, причем одинаково ловко орудовал
и длинной шпагой, и короткой саблей - обычным  вооружением  моряков.  Но
это было еще не все: Венцель фон Стурза владел еще одним искусством, вы-
зывавшим особое восхищение его учеников - он с  поразительной  меткостью
метал нож. Неудивительно поэтому, что "богемец" -  так  называли  своего
нового товарища гамбургские моряки - трудился, что  называется,  в  поте
лица, снуя по палубам и трапам и демонстрируя своим старательным  учени-
кам фехтовальные приемы. Разбившись на пары, гамбуржцы сражались друг  с
другом, забираясь даже на ванты. Некоторые  в  азарте  перелезали  через
фальшборт и продолжали фехтовать на русленях - узких  площадках  снаружи
по борту судна, служивших для крепления и оттяжки вант.
   Нередко и сам Карфангер принимал участие  в  этих  учениях,  стремясь
хоть как-то отвлечься от постоянных тревог и забот, унять беспокойство в
душе. Кроме того, физическое  утомление,  наступавшее  после  занятий  в
"фехтовальном классе" бывшего корнета армии  Валленштейна,  было  лучшим
лекарством от бессонницы, преследовавшей гамбургского капитана  все  эти
месяцы. Но даже и тогда, когда он просто наблюдал за усердными  упражне-
ниями своей команды с полуюта, настроение у него поднималось: ведь  каж-
дая пройденная миля приближала их к многочисленным  островам  Карибского
моря, издавна служивших прибежищем для флибустьеров. Здесь из-за каждого
островка в любой момент мог вынырнуть пиратский бриг со зловещими синими
флагами на топах мачт, ощетинившийся жерлами пушек. В этих  местах,  как
нигде, могла пригодиться сноровка и  уверенность  команды  в  абордажном
бою, и Карфангер с удовлетворением отмечал про себя, что усердие Венцеля
фон Стурзы начинало приносить ощутимые плоды.
   Как-то раз, когда они в очередной раз допоздна засиделись в капитанс-
кой каюте за ужином, фон Стурза поделился с Карфангером мыслью,  которая
пришла ему в голову во время очередных "учений" на борту "Дельфина":
   - Меня до некоторой степени удивляет то усердие, с которым ваши  люди
предаются упражнениям в фехтовании, поэтому хочу вас спросить:  не  слу-
чится ли так, что как только мы окажемся в Карибском море, команды ваших
кораблей задумают примкнуть к флибустьерам, выбросят за борт  командиров
и поднимут на мачте "Веселого Роджера"?
   - На чем основываются ваши предположения? - спросил его Карфангер.
   - Не знаю, пришла вдруг такая странная мысль в голову, и все  тут,  -
отвечал фон Стурза. - Да вы подумайте сами: да, до  сих  пор  ваши  люди
верно вам служили и служат. Но одно дело - податься к этим нехристям му-
сульманам,  и  совсем  другое  -  к  вест-индским  пиратам,  которые   в
большинстве своем такие же европейцы, как и мы с вами. А что если здесь,
в этих; можно сказать, охотничьих угодьях флибустьеров  людям  захочется
вкусить вольной пиратской жизни и промышлять не честным трудом, а  морс-
ким разбоем?
   - Видите ли, я считаю, что настроение команды  зависит  исключительно
от того, как с ней обращаются капитан, его помощники и боцманы. Если  на
судне царит палочная дисциплина, то это почти  наверняка  означает,  что
рано или поздно тлеющие подспудно искры недовольства выплеснутся  наружу
языками пламени. Я знаю, что команды моих судов ничуть не лучше и не ху-
же тех, что нанимают другие судовладельцы и капитаны, среди матросов  вы
менее всего встретите невинных агнцев - ведь недаром говорится: виселица
и море не отказывают никому. - С минуту Карфангер помолчал,  затем  про-
должил. - Однако постоянно лишь карать зло и  не  предпринимать  ничего,
чтобы устранить его причины - это все равно, что, выбиваясь из сил, день
и ночь откачивать воду из трюма, вместо того чтобы залатать  пробоину  в
днище корабля. Не скрою: многие шкиперы и судовладельцы меня терпеть  не
могут и твердят, что я им - словно кость поперек горла. Но скажите, раз-
ве не вправе любой свернувший с пути истинного человек, даже вор,  кото-
рому посчастливилось избежать виселицы, требовать, чтобы ему сполна пла-
тили за каждодневный каторжный труд, если  он  трудится  честно?  Но  вы
спросите у капитанов и шкиперов, кто из них обращается со своими  матро-
сами как с людьми?
   - Хорошо, я согласен с вами. Что касается всех этих  мыслей,  то  они
пришли мне в голову, когда я ненароком услыхал на палубе вашего  корабля
старинную пиратскую песню - ее пели несколько  матросов.  -  Фон  Стурза
взял свою лютню и принялся вполголоса напевать:
   Смерть - сестра мне, брат мой - дьявол.
   Скалься, "Роджер", веселей!
   Черный флаг - не для забавы,
   Флибустьер - гроза морей!
   Вон купчина: трюмы полны.
   Налетай, брат, не робей!
   Мертвецам дорога - в волны.
   Флибустьер - гроза морей!
   Абордаж! - И парус рвется.
   Кроме Бога, нет друзей.
   Вновь последним посмеется
   Флибустьер, гроза морей.
   Когда фон Стурза умолк, Карфангер спросил: -
   - А не приходилось ли вам слышать песню о "серебряном" флоте?
   - О "серебряном"? Нет, не приходилось.
   - Тогда слушайте, хотя как певец я вам, конечно, не ровня:
   Разве вдали не "серебряный" флот плывет?
   Парус трепещет, скрипит такелаж. Вперед!
   Эй, ребята! И вы не свернете с пути,
   Чтобы серебряный" флот потрясти?
   Или застыла в жилах голландская кровь -
   Та, что кипела отвагой, словно цыганки любовь?
   Или оставили в койках отвагу свою?
   Хоть мало нас, братцы, - на абордаж!
   "Серебряный" флот будет наш!
   Венцель фон Стурза внимательно слушал. Потом спросил:
   - И много вы знаете таких пиратских песен?
   - Порядочно, - улыбаясь, ответил Карфангер, - но, несмотря на это, вы
ведь не станете считать меня пиратом?
   На этом дело и кончилось. Карфангер отправился наверх, чтобы  сменить
вахтенного штурмана. Солнце уходило за горизонт, на темнеющем небе  одна
за другой зажигались звезды. Боцманы расставляли ночную вахту, гомон  на
палубах понемногу стихал. Теплое море лениво катило одну за другой невы-
сокие волны, которые разбивались о форштевни кораблей. Тишина нарушалась
лишь негромким плеском волн и поскрипыванием реев.
   В сгущающихся сумерках Карфангер заметил  могучую  фигуру  богемца  с
лютней под мышкой, направлявшегося на бак, в жилые  помещения  матросов.
Прошло несколько минут, и в ночной тишине раздался звон струн и  звучный
голос Венцеля фон Стурзы:
   "Кто же он, этот бывший богемский помещик? - подумал Карфангер. - Че-
ловек без родины, не имеющий ничего, кроме шпаги да лютни. Поэтому ему и
терять нечего. Каким же ветром его занесло в Гамбург?"
   Разгулявшийся ост раздувал паруса гамбургских кораблей, когда они во-
шли в пролив Мона. Отсюда до Кюрасао оставалось не более пятисот миль  -
четыре-пять дней ходу при хорошем ветре. Однако четыре-пять дней  плава-
ния в этих водах таили в себе гораздо больше опасностей, чем все  преды-
дущие недели и месяцы. И хотя Карфангер не испытывал страха, все же  его
обуревало вполне объяснимое стремление как можно скорее пройти эти широ-
ты. Чаще, чем обычно, он приказывал бросать лаг, чтобы замерить скорость
судна, чаще обычного появлялся на палубе с секстаном, определяя местопо-
ложение корабля. Лишь изредка позволял он себе спуститься вниз, в каюту,
чтобы подремать часок-другой. И когда на горизонте замаячили зеленые бе-
рега островов, вздох облегчения вырвался у него из груди.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
 
   Не прошло и недели, как "Дельфин" с "Мерсвином" снова бороздили форш-
тевнями морские просторы. Теперь корабли сидели в воде заметно глубже  -
их трюмы были доотказа набиты ценным грузом. Снова  начались  тревоги  и
волнения, ибо теперь встреча с пиратами была и вовсе нежелательна;  лишь
оставив за собой цепь Антильских островов и выйдя в просторы  Атлантики,
можно было бы считать, что самая большая опасность  миновала.  Карфангер
рассчитывал пройти Антильский архипелаг возле острова Святого  Евстахия,
причем собирался сделать это ночью, так как в этих местах было полно пи-
ратских гнездилищ. Все шло как нельзя лучше,  и  уже  начинало  светать,
когда за кормой скрылись очертания острова Анегада и лишь впереди справа
по борту маячил последний одинокий островок. Но и  там  могли  оказаться
пираты, поэтому Карфангер решил не искушать  судьбу  и  взять  севернее,
чтобы не слишком приближаться к этому кусочку суши, затерянному в  прос-
торах океана.
   И вдруг утреннюю тишину разорвал гром пушек. Карфангер заметил невда-
леке от островка крупный парусник, который с двух сторон  атаковали  два
судна поменьше, и поспешил навести на них подзорную трубу. Он  сразу  же
разглядел красно-бело-синие флаги на мачтах большого парусника и длинные
раздвоенные синие вымпелу, развевавшиеся на топах  мачт  взявших  его  в
оборот кораблей.
   - Это голландец, - сказал Карфангер своему штурману, - и он явно идет
к Святому Евстахию. Поможем ему?
   - Это наш долг, капитан, - сдержанно отвечал штурман.
 
   - И я того же мнения. - Карфангер отдал команду разворачиваться. Едва
лишь "Дельфин" лег на курс ост, как на его бизань-мачте  взвился  вымпел
"К бою!" - приказ Яну Янсену следовать за ним.
   Пока выкатывали пушки и заряжали их  картечью.  "Мерсвин"  подошел  к
"Дельфину" на расстояние не более полукабельтова.  Ян  Янсен  потребовал
указаний к предстоящей схватке, и Карфангер прокричал ему, что собирает-
ся взять в клещи больший из нападавших парусников, а с другим  голландец
справится и сам.
   - Есть, капитан! - гаркнул в ответ Ян Янсен.
   - Вы собираетесь потопить его или взять на абордаж? - спросил Венцель
фон Стурза.
   - Там видно будет, - отвечал Карфангер, - корабли флибустьеров обычно
имеют мало артиллерии, зато абордажные команды у них весьма многочислен-
ны. Они ведь охотятся за добычей, что им проку, если она  уйдет  на  дно
вместе с потопленным кораблем?
   - Но у нас ведь два корабля, и их команды наверняка получше умеют об-
ращаться с саблями, чем флибустьеры. Отчего бы вам не попытаться  завла-
деть приличным кораблем?
   - Давайте лучше подождем. Не исключено, что они пустятся наутек,  как
только увидят, что мы собираемся взять их за жабры.
   Однако флибустьеры не собирались упускать подвернувшуюся  им  добычу,
тем более сейчас, когда голландец довольно  безрезультатно  дал  залп  с
обоих бортов и теперь не менее чем на полчаса оказывался безоружным.  До
гамбургских судов оставалось еще не менее двух миль, пираты рассчитывали
успеть взять голландца на абордаж еще до того, как "Дельфин" с  "Мерсви-
ном" подойдут на расстояние пушечного выстрела.
   Карфангер принял другое решение.
   - Янсен! - прокричал он. - Когда они подойдут  к  голландцу  с  обоих
бортов и полезут на абордаж, вы подведете "Мерсвин" к  тому,  что  будет
справа, а мы займемся другим!
   Однако все вышло совершенно по-другому.
   Голландец внезапно положил руль на правый борт, его паруса круто выг-
нулись, поймав ветер, и корабль помчался прямо на одного из пиратов.  Не
успели те опомниться, как форштевень голландца проломил им  левый  борт.
Раздался треск, с пронзительным скрипом качнулись на мачтах реи,  гротс-
теньга переломилась и рухнула на палубу; пираты изрыгали яростные  прок-
лятия, доносившиеся до гамбургских кораблей.
   Карфангер уже знал, что предпринять. Он подал знак Янсену  подойти  к
другому пирату с правого борта. Тот махнул рукой, подтвердив, что  понял
приказ. "Дельфин" в это время изготовился подойти к пирату с левого бор-
та.
   - Закрыть орудийные порты! - командовал Карфангер. - Готовь  абордаж-
ные крючья! Убрать лисели!
   В мгновение ока матросы вскарабкались по вантам на реи, свернули  ли-
сели, и через несколько минут вся команда в полном составе уже стояла на
палубе у фальшборта, вооруженная короткими саблями, абордажными топорами
и вымбовками.
   Карфангер внимательно оглядел своих людей, на секунду задержав взгляд
на Венцеле фон Стурза, уже обнажившем свою огромную шпагу.
   - Штурман! - крикнул Карфангер.
   - Слушаю, капитан!
   - Становитесь к штурвалу!
   - Есть, капитан! - Штурман стал на место рулевого. И тут все увидели,
что пиратский корабль тоже начал маневр. Флибустьеры наконец поняли, ка-
кая опасность им грозит, и теперь собирались повернуть к  ветру  и  пус-
титься наутек. Однако им пришлось поворачивать оверштаг -  носом  против
ветра, поэтому "Дельфин" и "Мерсвин" успели взять пирата в клещи раньше,
чем он - набрать ход. Гамбуржцы поспешили укрыться, присев за фальшборт,
так как пираты принялись яростно палить в них из мушкетов.
   И вот борт "Дельфина" со скрежетом ударил в борт флибустьера. Аборда-
жные крючья впились в него, намертво сцепив два корабля. Гамбуржцы  бро-
сились в бой; первым на палубу пиратского корабля  прыгнул  Венцель  фон
Стурза и, словно разъяренный берсеркер, принялся  разить  пиратов  своей
шпагой, прокладывая дорогу товарищам.
   Захлопали пистолетные выстрелы, пронзительные крики на  самых  разных
языках перемежались со звоном сабель.
   - Вперед! Бей их! - Громовой голос Яна Янсена, раздавшийся  с  палубы
подошедшего "Мерсвина", перекрыл шум боя. Команда его тоже схватилась  с
пиратами врукопашную - гамбуржцы бились, словно львы!
   Воодушевленный их порывом, Карфангер выхватил из-за пояса пистолеты и
ринулся в самую гущу боя. Флибустьеры дрались отчаянно. На ТЕСНОМ прост-
ранстве палубы их подавляющий численный перевес ничего  не  значил.  Они
привыкли орудовать на палубах чужих кораблей, где им не составляло труда
перебить малочисленную команду и завладеть судном. Теперь же у них оста-
валось одно-единственное преимущество: на месте сраженного пирата тут же
появлялся другой. Но люди Карфангера фехтовали несравненно лучше,  да  и
время от времени пущенный верной рукой нож нередко находил  свою  жертву
среди сгрудившихся на палубе морских разбойников. Ян Янсен и Венцель фон
Стурза пробивали все новые и новые бреши в сплошной стене оборонявшихся,
не давая им перейти в наступление.
   Вскоре пиратов осталось совсем немного, но ни один не попросил  поща-
ды. Зная, что из плена им одна дорога - на виселицу, оставшиеся в  живых
попрыгали за борт, выбрав другую смерть. Бой кончился, и лишь теперь все
взоры обратились к голландскому кораблю, под малыми парусами  приближав-
шемуся к "Дельфину". Его форштевень был искорежен, сломанный бушприт ви-
сел на обрывках такелажа, но зато от второго пиратского корабля не оста-
лось и следа, если не считать нескольких бочонков да обломков рангоута и
обшивки, медленно кружившихся на том месте, где пирата поглотил океан.
   Карфангер огляделся по сторонам, отыскивая Венцеля  фон  Стурзу:  ему
очень хотелось поблагодарить старого воина перед всей командой. Он нашел
фон Стурзу и Яна Янсена в капитанской каюте захваченного флибустьерского
корабля и попросил обоих подняться вместе с ним на полуют.
   Команды "Дельфина" и "Мерсвина" в полном составе выстроились на  ниж-
ней палубе. Карфангер выступил вперед и произнес небольшую речь, в кото-
рой прежде всего поблагодарил всех за верность  долгу  и  мужество.  Все
сокровища, найденные на борту флибустьерского корабля, он  обещал  поде-
лить между своими людьми. Потом преподнес Яну  Янсену  пару  великолепно
сработанных пистолетов, принадлежавших пиратскому  капитану,  а  Венцелю
фон Стурзе - роскошную саблю с рукояткой, отделанной золотом и драгоцен-
ными камнями, снятую с настенного ковра в капитанской  каюте.  Затем  он
обнял фон Стурзу,  и  матросы  встретили  его  душевный  порыв  громовым
"Ура!".
   Однако радость победы была омрачена гибелью четверых гамбуржцев. Сре-
ди них оказался и старый парусный мастер, сраженный мушкетной пулей. Те-
перь его место предстояло занять Хейну Ольсену, ему же  пришлось  испол-
нять и последний печальный обряд - зашивать тела  погибших  товарищей  в
парусиновые койки. Вспомнилось, как восемь лет  назад  он  вскрикнул  от
ужаса, когда парусный мастер продел последний стежок сквозь нос покойни-
ка, сейчас же он проделал это сам как нечто вполне обыденное, хотя перед
ним лежал завернутый в смертный саван моряка его покойный учитель...
   Между тем голландский корабль подошел совсем близко. Карфангер  вытя-
нул руку в его направлении и громко крикнул:
   - Смотрите, кто к нам подходит!
   Ян Янсен сдернул с головы шляпу, замахал ею и гаркнул:
   - Виват Михиэлу де Рюйтеру, виват, ребята!! - И его  крик  подхватили
десятки голосов.
   - Боцман - салют в семь залпов! - приказал Карфангер. Боцман Петерсен
со своими людьми тотчас же помчался на "Дельфин";  уже  через  несколько
минут грянул первый выстрел. Тем временем на борт "Дельфина" поднялся де
Рюйтер, а вместе с ним - Михель Шредер и племянник голландского адмирала
Жан.
   - Добро пожаловать, адмирал! - проговорил Карфангер, сжимая руку  де,
Рюйтера.
   - Э, какой я адмирал, - отмахнулся де Рюйтер, - обычный шкипер, каких
сотни. Дай Бог, чтобы мне и впредь им оставаться.  Но  боюсь,  англичане
опять что-то затевают против нас... Постойте, об этом пока не будем. Мне
очень хочется отругать вас за эту выходку. Или вы полагаете, что  я  сам
не справился бы с этими недомерками?
   - Откуда мне было знать, что это вы? - оправдывался Карфангер.  -  Но
когда я увидел ваш разворот и то, как лихо вы протаранили флибустьерский
корабль, у меня почти не осталось сомнений. Но я уже успел  отдать  при-
каз...
   - ... идти на абордаж? Гром и дьяволы! Клянусь сатаной, сказал я  се-
бе, придется нам попотеть, чтобы выручить парней из беды. Да  не  тут-то
было - вы и впрямь разделали их в пух и прах!
   Адмирал де Рюйтер подошел к столпившимся на палубе матросам, еще раз-
горяченным от недавнего боя, в забрызганной  кровью  изодранной  одежде.
Многие едва успели наскоро перевязать раны.
   - Кажется, мы с вами уже встречались в алжирской гавани,  ребята,  не
так ли?
   - Так точно, минхер адмирал! - раздалось в ответ.
   Де Рюйтер повернулся к Карфангеру и лишь сейчас заметил могучую фигу-
ру фон Стурзы, который стоял чуть поодаль,  опираясь  на  свою  огромную
шпагу. Адмирал смерил его взглядом с ног до головы и спросил Карфангера:
   - Скажите, где вы откопали этого великана? Может,  там  еще  осталась
парочка таких, а?
   - В двух словах не рассказать, - отшутился Карфангер, - позже поведаю
вам всю историю. А сейчас позвольте пожать руку Михелю Шредеру и  вашему
племяннику.
   Пока Карфангер здоровался с обоими, адмирал де Рюйтер подошел к телам
четверых погибших гамбуржцев, лежавшим на крышке большого люка,  и  снял
шляпу. Подошли Карфангер и остальные,  команда  стала  полукругом  возле
павших, и все пробормотали молитву. Карфангер произнес надгробное слово,
затем что-то шепнул Клаусу, Петерсену. А  когда  матросы  подняли  своих
павших товарищей, чтобы отправить их в последний путь через борт,  кора-
бельные пушки грянули траурный салют. Никто из капитанов  не  удостаивал
такой чести своих погибших в море матросов.
   Перед тем как спуститься вместе с гостями в каюту, Карфангер  отозвал
в сторонку Яна Янсена и обоих штурманов и распорядился  отдраить  палубу
пиратского корабля горячей водой с уксусом, чтобы перебить запах  крови.
Кроме того, он поручил им осмотреть груз захваченного корабля и подгото-
вить его к дележу между матросами, а самое главное - хорошенько всех на-
кормить и не скупиться на пиво и ром.
   Когда Карфангер усадил наконец гостей в своей каюте за  стол,  Михиэл
де Рюйтер извлек из-за пазухи целую  пачку  писем  и  протянул  их  гам-
бургскому капитану.
   - Вот ваша почта, которую я  забрал  в  Новом  Амстердаме  в  надежде
повстречаться с вами на Кюрасао. Надеюсь, что вести из Гамбурга окажутся
хорошими.
   Карфангер немедленно углубился с чтение; тем временем остальные  воз-
давали дань кулинарным способностям кока "Дельфина". За едой Венцель фон
Стурза рассказал о том, как судьба свела его с капитаном Карфангером  в,
одном из темных гамбургских переулков.
   Письма были написаны рукой Рихарда Шредера. Карфангер буквально пожи-
рал глазами строки, с его лица постепенно сходило озабоченное выражение.
Быстрым движением он распечатал следующее письмо,  впился  в  него  -  и
вдруг строчки поплыли у него перед глазами,  пальцы  задрожали,  выронив
листок.
   - Что с вам, друг мой? - тревожно спросил де Рюйтер, встав со  своего
места.
   - В Гамбурге свирепствует черная смерть, - едва слышно произнес  Кар-
фангер, - и мой малыш... мой маленький Иоханн...
   В каюте воцарилась гробовая тишина. Венцель фон Стурза стиснул руками
голову и прохрипел сдавленным от слез голосом:
   - Не может быть... Этого малютку тоже унесла смерть?
   Карфангер кивнул, не в силах вымолвить более ни слова. Он поднялся  и
шагнул к двери. Теперь он хотел остаться наедине со своим горем.  Открыв
дверь, он обернулся и произнес уже окрепшим голосом:
   - Прочтите сами.
   Михель Шредер стал читать вслух письма своего брата.  В  них  говори-
лось, что затея Утенхольта с безрезультатной поездкой Мартина Хольсте  в
Данию против него же и обернулась: под давлением обстоятельств парламент
и совет постановили начать в сентябре постройку двух тяжелых фрегатов  и
выделили на это необходимую сумму денег.
   - Горе и радость всегда ходят рука об руку, - сказал де Рюйтер, - се-
годня они пришли к Беренту Карфангеру.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
 
   Новый 1665 год едва лишь начался, когда три корабля капитана  Карфан-
гера покинули Новый Амстердам, взяв курс ост. Наконец-то  гамбуржцы  шли
домой, к берегам родной Эльбы, от которых отплыли почти два года  назад.
В письмах Анна просила мужа повременить с возвращением: еще не перестали
громыхать по пустынным улицам Гамбурга  повозки  с  мертвецами,  которых
подбирали на улицах. Поэтому Карфангер, снедаемый тоской по родным,  был
вынужден вновь и вновь отправляться к берегам Кюрасао. Известие  о  том,
что они могут возвращаться, пришло в самое время: англичане заняли Новый
Амстердам. Некоторые из торговых партнеров  Карфангера  возвратились  на
родину, в Нидерланды, многие отправились на острова Кюрасао и Арубу  или
в Бразилию. Над Ла-Маншем сгущались мрачные тучи новой войны между  Анг-
лией и Нидерландами.
   Трюмы трех кораблей Карфангера были полны ценным грузом так  же,  как
был полон дукатами и гульденами ларец в его каюте.  Не  напрасно  он  со
своими людьми так долго курсировал между Новым Амстердамом и островами в
Карибском море. И ни один флибустьер не  отважился  подойти  к  его  ма-
ленькой флотилии.
   Матросы с кораблей Карфангера теперь имели в своих  сундучках  больше
испанских дублонов, золотых голландских гульденов и португальских  эску-
до, чем им приходилось видеть за всю предыдущую жизнь. Но и это было  не
все: некоторые получили золотые браслеты и  кольца,  серебряные  чаши  и
кубки. Нет, не напрасно они рисковали  жизнью,  прыгая  на  палубу  фли-
бустьерского корабля!
   Захваченный у флибустьеров парусник - когда-то построенный  на  одной
из датских верфей - Карфангер назвал "Малыш Иоханн".  Теперь  он  шел  в
кильватере "Дельфина", а замыкал строй старик  "Мерсвин",  дни  которого
были уже сочтены. Его ежегодный ремонт стоил больших денег, поэтому  че-
тырехсоттонный датский парусник, отбитый у флибустьеров,  Карфангер  мог
считать просто подарком судьбы.
   После нескольких недель тяжелого плавания в зимней Атлантике морозным
февральским утром марсовые заметили на горизонте полоску суши - это  был
мыс Лизард. К вечеру гамбургские корабли ошвартовались в фалмутском пор-
ту, чтобы пополнить запас воды и провианта.
   Неподалеку от "Дельфина" Карфангер обнаружил два фрегата, на кормовых
флагштоках которых реяли  белые  с  красным  орлом  посередине  бранден-
бургские флаги. Это могли быть только "Графство Марк" и "Герцогство Кле-
ве", на которых Петер Эркенс теперь служил старшим  корабельным  плотни-
ком. Карфангер обрадовался случаю повидаться с ним.
   Однако комендант порта запретил  ему  подниматься  на  борт  бранден-
бургских фрегатов и в ответ на удивленный  вопрос  Карфангера  объяснил,
что, хотя оба корабля пришли в порт под бранденбургским флагом, построе-
ны они все же в Голландии, команды их состоят из голландцев  и  капитаны
их тоже голландцы. Поэтому присутствие их здесь не вызывает особого вос-
торга - несмотря на флаги, корабли  эти  нельзя  считать  принадлежащими
курфюрсту, они скорее всего направляются в Средиземное море для усиления
крейсирующей там голландской эскадры. "И потом, - продолжал портовый ко-
мендант, - с каких это пор сорокапушечные военные  фрегаты  используются
для перевозки досок, балок и прочего дерева?" По этой причине  капитанов
обоих фрегатов упрятали, пока суд да дело, в городскую тюрьму,  а  возле
самих кораблей выставили надежную охрану. О дальнейшем пусть договарива-
ются господа дипломаты.
   - Но это же чепуха! - воскликнул Карфангер, теряя свою обычную  сдер-
жанность. - Я совершенно точно знаю, что это бранденбургские корабли.
   Комендант изобразил на лице сожаление и развел руками:
   - Полагаю, что нам с вами на этот счет спорить бессмысленно.
   - Но я хотел всего лишь поговорить со старшим корабельным  плотником,
- не отступал Карфангер, на что комендант отвечал, что их разговор может
состояться только в его присутствии и пусть господин капитан из Гамбурга
придет на следующий день к обеду.
   Когда на следующий день в указанное время Карфангер явился к портово-
му коменданту, его там уже поджидал Петер  Эркенс.  Бывшего  плотника  с
"Дельфина" теперь было не узнать: на нем красовался синий камзол с сере-
бряными галунами, черная шляпа, отделанная серебряным  позументом,  ноги
были обуты в ботфорты, на перевязи висела офицерская шпага.
   - С вас прямо хоть сейчас портрет пиши, - смеялся Карфангер,  пожимая
руку Эркенсу.
   - Да, как видите, положение обязывает, - отшутился тот. -  Тем  более
хочется надеяться, что наш арест не продлится  долго,  ибо  его  милость
курфюрст уже направил в Лондон своего посла по особым поручениям  госпо-
дина Кристофа фон Брандта.
   Комендант порта тут же вмешался и заявил, что не может позволить гос-
подам говорить о таких вещах, пусть они изволят беседовать лишь на  темы
личного характера.
   Карфангер рассказал о своих плаваниях в Карибское море, причем порто-
вый комендант заинтересовался и этим.
   - Вы говорите, что повстречали там адмирала де Рюйтера? - спросил он.
   - Совершенно верно, господин комендант.
   - Ну да, мне известно, что вы с ним большие друзья и  что  прежде  вы
ходили в море под его началом, мистер Карфангер. И где же теперь  пребы-
вает адмирал де Рюйтер?
   Карфангер сразу понял, что англичане не прочь перехватить де  Рюйтера
еще до того, как он примет командование голландским военным флотом, поэ-
тому, не моргнув глазом, отвечал, что расстался с адмиралом возле остро-
ва Святого Евстахия, откуда  тот  собирался  идти  вокруг  мыса  Горн  в
Ост-Индию.
   На прощание комендант позволил Карфангеру проводить Петера Эркенса до
шлюпки, которая должна была доставить его на борт бранденбургского  фре-
гата.
   - Кланяйтесь от меня господину фон Герике и  всей  вашей  команде!  -
прокричал Петер Эркенс, и шлюпка отвалила от пирса.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
 
   Когда Карфангер вернулся в Гамбург, то не обнаружил там никаких  сле-
дов запланированной постройки двух фрегатов и обратился за разъяснениями
к Рихарду Шредеру.
   - Дело в том, - принялся объяснять тот, - что гамбургские корабелы  -
мастера строить торговые корабли, но не военные, да еще  такие  крупные,
как эти фрегаты. Поэтому решили нанять голландцев. Голландцы  же  побоя-
лись чумы и в Гамбург не поехали. Теперь они воюют с Англией и им  самим
позарез нужны хорошие корабелы. Так что  придется  нам  подождать,  пока
кончится война. Вашему дяде Алерту Гроту удалось нанять в Дании  тридца-
тишестипушечный фрегат "Фридрих III". В прошлом году он уже  сопровождал
один караван в Испанию, и плавание прошло весьма удачно. Ну, а вы  сами?
Не собираетесь ли снова в море?
   - Нет, пока что нет, - отвечал Карфангер. - Мои корабли  нуждаются  в
ремонте. Мне не хотелось бы оказаться слишком далеко, если  англичане  и
голландцы начнут военные действия.
   - Это почему?
   - Можно будет узнать много полезного для постройки будущих  конвойных
фрегатов. Скорее всего, я отправлюсь на некоторое время в Англию  или  в
Нидерланды.
   Не только в Голландии с нетерпением ждали возвращения Михиэла де Рюй-
тера - за ним охотились и англичане. В сражении при Лоустофте им удалось
нанести сокрушительное поражение эскадре нидерландского адмирала  Вассе-
нара, причем сам командующий взлетел на воздух вместе со  своим  флагма-
ном.
   Английские корабли рыскали повсюду в поисках адмирала де  Рюйтера:  у
Шетландских и Оркнейских островов, между Кале и Дувром, а более всего  -
у голландских берегов. Пять английских фрегатов сторожили у мыса  Лизард
западный выход из Ла-Манша, когда 21 июля на  горизонте  показались  два
незнакомых парусника. Оба фрегата голландской постройки продолжали  идти
курсом ост, не обращая никакого внимания на английскую эскадру.
   На квартердеке английского парусника "Элизабет" стоял его капитан Ро-
бинсон, стараясь разглядеть в подзорную трубу флаги и вымпелы приближаю-
щихся кораблей. Наконец ему это удалось.
   - Опять эти бранденбургские голландцы или - черт их разберет! -  гол-
ландские бранденбуржцы. Не исключено, что у них на борту может оказаться
и сам де Рюйтер. Как вы думаете, лейтенант?
   - Такое было бы совершенно в духе этих псевдоголландцев, сэр, - отоз-
вался лейтенант. - Предлагаю  задержать  и  проверить  корабли  в  соот-
ветствии с навигационными предписаниями.
   - Ол райт, прикажите спускать на воду шлюпку. Отправлюсь к  ним  сам,
вы пока примете командовайие кораблем. - И капитан спустился с  квартер-
дека.
   Раздался выстрел носовой пушки "Элизабет",  означавший  для  бранден-
бургских фрегатов, уже убравших брамсели, требование лечь в дрейф.
   Когда капитан Робинсон поднялся на палубу, у трапа его  встретил  ко-
мандор Лоренц Рокк и вручил англичанину паспорта,  подписанные  курфюрс-
том, и бумаги, выданные герцогом Иоркским после окончания  двухмесячного
ареста, которому оба фрегата были подвергнуты этой весной в Фалмуте.
   - Ваши паспорта меня пока что мало интересуют, - холодно обронил  Ро-
бинсон, - гораздо более - груз в ваших трюмах. Что в них?
   - Соль, сэр.
   - Соль в трюме военного фрегата? - переспросил Робинсон с  нескрывае-
мой подозрительностью. - Вы и вся ваша команда - голландцы, а с  Голлан-
дией мы воюем. Кто нам может гарантировать, что вы и впредь будете  пла-
вать под бранденбургским флагом? Уж не ваши ли паспорта? Только  не  ду-
майте, что мы еще раз попадемся на эту удочку. Сначала  какие-то  доски,
теперь - соль. Разве для этого посылают в море военные фрегаты?
   - Мы не обязаны отчитываться перед вами, сэр.
   - Кого или что вы прячете на ваших кораблях, выясним в Фалмуте, - за-
явил капитан Робинсон. - Приказываю обоим фрегатам следовать за нами ту-
да.
   Никакие протесты и доводы не помогли, бранденбуржцам пришлось в  соп-
ровождении двух английских фрегатов идти в Фалмут.
   В пути их застиг шторм. Разгулявшиеся волны  оделись  белыми  шапками
пены. Начинало темнеть. Когда корабли вошли в бухту Фалмута, за кормой у
них появились и другие английские фрегаты.
   Над холмами Корнуолла засверкали молнии. Все выше и выше  становились
штормовые волны, которые гнал сюда Атлантический океан. В такую  непого-
ду, да еще в сумерки, каждый корабль  спешил  поскорее  укрыться  в  ка-
кой-нибудь тихой бухте, оставаться в проливе было слишком рискованно.
   Лишь один-единственный флейт тонн на четыреста, до сих пор  крейсиро-
вавший к юго-западу от островов Силли, завидев  надвигавшуюся  с  запада
полосу шторма, решительно взял курс ост, поднял все  паруса  и  полетел,
рассекая форштевнем пенные волны, к  восточной  оконечности  Английского
канала.
   Двое моряков в насквозь промокших накидках  из  грубой  парусины  изо
всех сил удерживали рвущееся из рук штурвальное колесо, то и дело погля-
дывая на такелаж.
   - Убрать лисели? - спросил тот, что был помоложе.
   - Оставим пока, - после некоторого размышления решил  старший.  -  До
утра мы должны пройти Шербур и обогнуть Барфлер. Где-нибудь у  Сен-Фаста
найдем тихую бухту, чтобы переждать день.
   - Но ведь это не меньше ста пятидесяти миль, адмирал!
   - Потому мы и не убираем лисели!
   Оба замолчали. Шторм крепчал, однако дополнительные  паруса  все  еще
оставались на реях, пока не лопнули лик-тросы  одного  из  них.  Оглуши-
тельно хлопнув, парус исчез во мгле. Но де Рюйтер даже бровью не повел -
пусть буря срывает хоть все. Штормовые паруса уж наверняка выдержат. Ко-
манда надрывалась у помп: гигантские валы то и дело захлестывали  палубу
корабля, под напором ветра зарывавшегося в волны по самый бушприт, и во-
ду из трюма приходилось откачивать беспрерывно. Все давно  уже  промокли
до нитки.
   - Как думаете, штурман, есть ли сейчас кто-нибудь в проливе?
   - Думаю, никого, - прокричала ответ Михель Шредер и добавил: -  кроме
нас, разумеется.
   И они снова замолчали. Так прошло несколько часов.
   Занималось хмурое утро, но шторм не ослабевал. Лишь  к  полудню  буря
немного утихомирилась, и команда смогла наконец перевести дух. К  вечеру
они вошли в пролив Па-де-Кале, и де Рюйтер приказал поставить новые  ли-
сели. Дул сильный, ровный бриз. Теперь  англичане  наверняка  давно  уже
расставили свои "сторожевые посты" в самом узком  месте  пролива,  между
Дувром и Кале. Оставалось только одно: вперед на  всех  парусах!  Густой
туман повис над морем. После рева бури, свиста ветра  и  раскатов  грома
наступившая тишина казалась оглушительной. Де  Рюйтер  запретил  команде
громко разговаривать и перекликаться.
   Прошла ночь; небо на востоке начинало уже понемногу  светлеть,  когда
из непроглядной пелены тумана до них вдруг донеслись голоса.  Де  Рюйтер
явственно различил команду "Лево на  борт!",  отданную  по-английски,  и
мгновенно сообразил, что через несколько минут англичане вынырнут из ту-
мана по правому борту. Как пересекутся их курсы - пройдут ли англичане у
них перед самым форштевнем или, наоборот, за кормой - сказать  было  не-
возможно. Поэтому де Рюйтер принял решение отвернуть влево, чтобы уж на-
верняка оставить английский корабль за кормой, но отдать команду не  ус-
пел - справа по борту показались размытые туманом очертания  английского
фрегата. Де Рюйтер кинулся к штурвалу, но его опередил Ян Янсен и  резко
крутанул штурвальное колесо. Англичане были так близко, что при  желании
могли бы зацепить борт флейта абордажными крючьями.  Однако  адмирал  де
Рюйтер недаром славился своим хладнокровием: он принялся  на  все  корки
ругать по-английски этот чертов туман, отвратительную сырость и, как  бы
между прочим, спросил название корабля.
   - "Ариадна", фрегат флота его величества, - крикнули в ответ.
   - Не та ли это "Ариадна", которую капитан Карфангер снял  с  айсберга
возле Ньюфаундленда? - вполголоса спросил Михель Шредер, но де Рюйтер не
успел ничего сказать в ответ, потому что с фрегата донеслось:
   - Назовите ваше имя?
   Шредер и де Рюйтер переглянулись: "Сказать им, кто мы такие?"  Прежде
чем они сумеют развернуться, туман поглотит флейт без следа.  Де  Рюйтер
взлетел на квартердек и прокричал вслед уходившему фрегату:
   - С вами говорит Михиэл де Рюйтер!
   Ответом ему были запоздалые проклятия  англичан.  Оба  корабля  вновь
растворились в тумане.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
 
   После проигранного морского сражения при Лоустофте  обстановка  стала
складываться не в пользу Нидерландов. Однако их государственному  секре-
тарю Йохану де Витту удалось в невероятно короткий  срок  создать  новый
флот и набрать команды на все корабли. Главнокомандующим морскими силами
Нидерландской республики был назначен адмирал Михизл де Рюйтер.
   1665 год прошел относительно спокойно,  если  не  считать  нескольких
мелких стычек англичан с голландцами на море.
   Однако голландские военные моряки покоя не знали: на флоте  всю  зиму
шли учения. В любую непогоду эскадры выходили в море на маневры. Все бо-
евые порядки и перестроения повторялись множество раз, и после того  как
очередной тактический прием был отработан с каждой эскадрой в отдельнос-
ти, начинались учебные сражения эскадр  между  собой.  Капитаны  учились
быстро перестраиваться из кильватерной колонны в боевой ордер и обратно,
"забирать ветер" у противника, то есть занимать выгодную для атаки наве-
тренную сторону, нападать и защищаться. Все это было так ново и  необыч-
но, что  кое-кто  из  командиров  эскадр  открыто  выражал  недовольство
действиями главнокомандующего. Где это видано, чтобы целые флотилии,  не
говоря уже об эскадрах и их соединениях, неделями отрабатывали одни и те
же боевые построения? Разве недостаточно  вымуштровать  команду  корабля
так, чтобы все матросы мгновенно и точно исполняли  любой  приказ  и  не
растерялись в любых перипетиях морского сражения? Чтобы, к примеру,  та-
келажный мастер мог со своими людьми с полчаса поставить вместо  переби-
той фок-мачты новую, канониры за час трижды выстрелить из одной и той же
пушки, а боцман с корабельным плотником - заделать любую пробоину.  Неу-
жели необходимо подвергать такой же муштре капитанов, лейтенантов, штур-
манов и старших боцманов? "Да это просто издевательство!" - роптали  по-
жилые командиры эскадр, которым казалось, что они уже  все  повидали  на
своем веку.
   Между тем на всех голландских верфях не стихал стук топоров и  молот-
ков, визг пил: корабелы трудились с небывалым усердием. Едва лишь  гото-
вый фрегат сходил со стапелей, как уже закладывали килевую балку нового.
И каждый новый линейный корабль, каждый фрегат нуждался в новой команде,
а каждая новая команда - в боевой выучке. Все это  требовало  времени  и
огромных затрат.
   Забыв об отдыхе, Михиэл де Рюйтер трудился над созданием этого нового
флота. Лазутчики доносили, что английские адмиралы Эйскью и  принц  Руп-
рехт, молодой Спрэгг и опытный Монк тоже не предавались  зимней  спячке.
Со стапелей английских верфей один за другим сходили трехпалубные  девя-
ностодвухпушечные линейные корабли. Своей огневой мощью они далеко  пре-
восходили двухпалубные голландские парусники.
   Такие голландские адмиралы, как де Фрис, ван Неес, старый Эвертсен  и
совсем еще молодой Корнелис Тромп полагали, что в сражениях с английски-
ми кораблями голландцам необходимо придерживаться оборонительной  такти-
ки. Де Рюйтер же не уставал повторять, что  только  смелая  атака  может
принести победу.
   Главнокомандующий голландским флотом собрал всех командиров эскадр  и
капитанов кораблей на борту своего флагмана. Он назывался "Семь  провин-
ций". На богато отделанной резным деревом корме  гордо  красовался  герб
Нидерландов - золотой лев на синем фоне - в обрамлении гербов тех  самых
семи провинций - Голландии, Зеландии, Утрехта, Гелдерланда,  Гронингена,
Оверэйссела и Фрисландии, которые сто лет назад поднялись на борьбу про-
тив испанских завоевателей и после двенадцати лет  кровопролитной  войны
на суше и на море завоевали свободу и независимость. Это ко многому обя-
зывающее название флагманского корабля стало подлинным символом нынешней
борьбы, исход которой означал: быть или не быть этому государству, граж-
дане которого впервые в истории сбросили с себя  все  оковы  феодализма.
Стоял апрель, и англичане могли в  любой  момент  нанести  первый  реши-
тельный удар. Поэтому де Рюйтер решил  провести  последний  смотр  воен-
но-морских сил республики в Северном море почти у самого  побережья  Ни-
дерландов, на мелководье, где они могли не опасаться внезапного  нападе-
ния трехпалубных английских линейных кораблей  с  их  глубокой  осадкой.
Вокруг "Семи провинций" стояли на якоре сто тридцать  военных  кораблей,
легкий весенний бриз развевал красно-бело-синие флаги и вымпелы на топах
их мачт. Множество шлюпок и яликов направлялось к флагману  де  Рюйтера:
адмиралы и капитаны спешили к главнокомандующему.
   Просторный полуют с трудом вместил всех капитанов; адмиралы,  старшие
морские офицеры и несколько посланников генеральных штатов окружали  Ми-
хиэла де Рюйтера на возвышении квартердека. Среди небольшой группы приг-
лашенных ратманов и мастеров-кораблестроителей из  Амстердама  и  других
городов стоял и Берент Якобсон Карфангер.
   Явился адъютант и доложил де Рюйтеру, что все прибыли. Адмирал  обра-
тился к собравшимся с приветственным словом, в котором прежде всего поб-
лагодарил от имени генеральных штатов и от своего собственного всех, кто
принимал участие в постройке и снаряжении этого флота, а затем  повторил
то, о чем всю зиму твердил голландским адмиралам и морским офицерам:  он
не станет ждать, пока англичане вынудят его принять бой. Гораздо  выгод-
нее самому решать, когда и где должно произойти сражение. Кроме того, он
резко выступил против малодушных, все еще не веривших в то,  что  легкие
голландские парусники могут не только на равных сражаться с тяжеловоору-
женными английскими, но и превосходить их в боеспособности: надо лишь  с
толком использовать их преимущество в скорости и маневренности.
   - Мы хорошо подготовились к тому, чтобы сыграть на  этих  козырях,  -
продолжал де Рюйтер. - Помните о славных делах ваших дедов, морских  ге-
зов, начавших священную войну  за  освобождение  от  испанского  ига,  и
будьте их достойны. Будьте дисциплинированны и  беспрекословно  повинуй-
тесь вашим командирам, как подобает воинам, сражающимся за свободу своей
отчизны. Ибо самый храбрый солдат - тот, кто верит в справедливость  де-
ла, за которое идет на бой, и совесть которого чиста. Но  там,  где  нет
порядка, дисциплины и повиновения - не будет и победы. Не утомится  рука
того, кто поднял меч в защиту правого дела, и ничего, если  таких  мечей
не слишком много. Но тот, кто боится сильного врага, убоится и  слабого,
и тот, кто не хочет, когда может, не сможет, когда будет должен. А мы  -
мы можем победить и мы победим!
   Последние слова адмирала потонули в восторженных криках "Ура!" и "Ви-
ват!". Кто-то запел старинную боевую песню гезов времен войны с испанца-
ми, ее тут же начали подхватывать остальные; песня росла и ширилась, пе-
рекинувшись на палубы стоявших вокруг кораблей, и вскоре ее пел уже весь
флот.
   Когда пение смолкло, де Рюйтер пригласил адмиралов и  гостей  в  свою
каюту на ужин. В их числе был и Берент Карфангер. На протяжении несколь-
ких недель он самым внимательным образом наблюдал за маневрами и боевыми
учениями нидерландского флота. В каюте де Рюйтера он отыскал амстердамс-
ких кораблестроителей и подсел к ним. На верфях оставалось всего двенад-
цать незаконченных кораблей, и имелись все основания полагать, что в са-
мое ближайшее время их постройка будет  завершена.  Карфангер  надеялся,
что ему удастся уговорить этих опытнейших мастеров  поехать  в  Гамбург.
Однако за столом поначалу разгорелся спор о преимуществах и  недостатках
тех или иных форм и размеров парусных кораблей. В числе важнейших  моти-
вов их выбора назывались также налоги, субсидии и премии.
   - Корабли с широким корпусом оказались лучше  всего  приспособленными
для плавания в нидерландских водах, - заявил Карфангер. - Осадка  у  них
невелика, что важно также и для Гамбурга. Возле Штаде и Ноймюлена кораб-
ли водоизмещением более двухсот тонн могут преодолеть  отмели  только  в
прилив.
   Вмешался де Рюйтер:
   - Наиболее подходящим для Гамбурга я считаю корабль  наподобие  того,
который в тридцать втором году построил Ян Саломонезон на  государствен-
ной верфи в Роттердаме.
   - Вы имеете в виду двухпалубный фрегат "Эмилия", некогда  голландский
адмиральский корабль, - уточнил Карфангер. -  В  составе  нидерландского
флота имеется несколько тяжелых фрегатов, имеющих ту же конструкцию, что
и "Эмилия".
   - Вот только продать хотя бы один из них нет никакой  возможности,  -
вставил один из амстердамских ратманов.
   Карфангеру нужен был мастер, имевший опыт постройки  таких  кораблей,
поскольку гамбургские корабелы до сих пор строили  только  китобойные  и
торговые суда. Он поочередно оглядел сидевших за столом мастеров.  После
некоторых размышлений сразу трое вызвались еще в этом году отправиться в
Гамбург на переговоры с советом и адмиралтейством:
   Над морем уже зажглись звезды, когда гости адмирала де Рюйтера  спус-
кались по трапу на адмиральскую яхту, которой надлежало доставить их об-
ратно в Амстердам. В числе последних простился с де Рюйтером и  Шредером
Берент Карфангер. Михель Шредер теперь  служил  на  флагманском  корабле
старшим штурманом. Они заключили друг друга в объятия и  расстались  без
громких слов. Каждый и так знал, чего ему более всего желает друг.
   Под гром орудийного салюта Карфангер отправился назад в Гамбург.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
 
   В начале второй недели июня 1666 года  нидерландский  флот  снялся  с
якоря и вышел в море между Хелдером и островом Тексел по  направлению  к
проливу Па-де-Кале. Флот держал курс на южный берег Англии. Но  одиннад-
цатого июня вдруг задул крутой встречный зюйд-вест, и де Рюйтер распоря-
дился стать на якорь на  траверзе  Дюнкерка:  волей-неволей  приходилось
ждать лучшей погоды, чтобы понапрасну не рисковать кораблями.
   Едва де Рюйтер со своими офицерами  уселся  за  обеденный  стол,  как
дверь адмиральской каюты распахнулась, вбежал Михель Шредер и, торопливо
отсалютовав, воскликнул:
   - Англичане, минхер адмирал, англичане на горизонте!
   - Гром и дьяволы! Откуда им взяться в такую погоду? - Михиэл де  Рюй-
тер вскочил из-за стола.
   - Они идут из Ла-Манша, - сообщил Шредер, - и держатся у самого фран-
цузского берега.
   С квартердека "Семи провинций" де Рюйтер увидал в подзорную трубу  на
юго-западе несколько английских фрегатов-разведчиков, летевших в их сто-
рону под штормовыми парусами. За ними на горизонте уже показались паруса
трехпалубных линейных кораблей. Времени на поднятие  якорей  не  остава-
лось, и де Рюйтер приказал рубить якорные канаты. На топы  мат  взлетели
сигнальные флаги, раздалась дробь барабанов, пронзительно запели  рожки,
на всех палубах зазвучала команда "К бою!".
   Вот когда оправдали себя месяцы изнурительных учений и муштры! Не ус-
пела минутная стрелка часов обежать полный круг, а приказ де Рюйтера уже
достиг последнего корабля его флота. Эскадры одна за другой кильватерным
строем лавировали против все усиливавшегося ветра навстречу флоту  адми-
рала Монка. Маневр противника привел англичан в замешательство:  никогда
еще голландцы не отваживались вообще принять бой в таком штормовом  море
да еще в этом опасном фарватере. А теперь они даже идут в атаку!
   Конечно, голландцы превосходили англичан по количеству боевых  кораб-
лей. Дело в том, что адмирал Монк вынужден  был  отправить  два  десятка
своих кораблей навстречу французской эскадре, шедшей, как ему  сообщили,
из Атлантики - французы были союзниками голландцев. Но  зато  английские
корабли были крупнее, и на их орудийных палубах имелось  гораздо  больше
пушек. "Что нам эти голландские двухпалубные суденышки, - думал  адмирал
Монк, - пусть только подойдут поближе!"
   И они подошли, подошли с подветренной стороны и  атаковали  англичан,
вынудив их маневрировать. После того как все английские корабли легли на
другой галс, авангард флота адмирала Монка приблизился на пушечный выст-
рел к центру ордера голландских кораблей. Был час пополудни.
   Две сотни фрегатов и линейных кораблей сошлись в штормовом море,  ка-
тившем покрытые пенными шапками волны, которые, казалось, задевали греб-
нями низкие свинцовые тучи. Время от времени из-за их рваных краев пока-
зывалось солнце, но ветер не ослабевал, продолжая трепать флаги, вымпелы
и паруса, выл и свистел в снастях.  На  секунду  в  его  неумолчный  вой
вплелся глухой удар первого пушечного выстрела - и тут же рев тысяч  пу-
шек заглушил все остальные звуки штормового моря.
   Ветер быстро уносит густое облако порохового дыма, жерла пушек  вновь
изрыгают пламя, простые, картечные и сцепленные ядра обрушиваются на па-
лубы кораблей, сметая с них все живое, разрывая в клочья такелаж и пару-
са, пробивая борта. Вопли и стоны раненых, пронзительные крики  отдающих
команды офицеров тонут в грохоте канонады.  По  настилу  палуб  струится
кровь, волны с шипением смывают ее.
   Командующий английским флотом адмирал Монк в ярости  скрипит  зубами.
Он не может ввести в бой тяжелые  орудия  своих  трехпалубных  монстров,
расположенные на самой нижней орудийной палубе: де  Рюйтер  вынудил  его
оставаться с наветренной стороны, поэтому нижние орудийные порты  невоз-
можно открыть - они под водой. Даже если англичане повернут еще раз, это
ничего не изменит - голландцы все равно останутся с подветренной  сторо-
ны. Единственное, что может склонить чашу весов в пользу адмирала  Монка
- это прорыв сквозь строй голландцев.
   Но Михиэл де Рюйтер держится начеку. Из его пушек не молчит ни  одна,
причем у канониров есть выбор: они могут бить и в ватерлинии, и в  таке-
лаж английских кораблей. Де Рюйтер приказывает целить в такелаж: если он
будет исковеркан, адмиралу Монку нечего и помышлять о прорыве. Его кора-
бли неотвратимо приближаются к фландрским песчаным отмелям.  И  в  конце
концов Монк вынужден отдать приказ поворачивать.
   Сражение становится все яростнее. Один из английских линейных  кораб-
лей пытается приблизиться к голландскому флагману - и получает залп бор-
товой батареи "Семи провинций" прямо в ватерлинию. Вскоре англичанин ис-
чезает в морской пучине. Два голландских фрегата вспыхивают, словно  фа-
келы. Флагманы адмиралов Тромпа и ван Нееса сильно повреждены  и  неспо-
собны маневрировать. Командующим эскадрами  приходится  перебираться  на
другие корабли. Уже спускаются сумерки, но ни одна  из  сторон  пока  не
одерживает верх. Адмирал Монк упрямо пытается  прорваться  сквозь  строй
кораблей де Рюйтера - наконец ему это удается. Тогда де Рюйтер  приказы-
вает поднять сигнал "Идем на абордаж!", но уже поздно  -  большая  часть
английских кораблей получает простор для маневра.  Однако  в  фальшборты
трех из них уже впились абордажные крючья, голландцы прыгают  на  палубы
вражеских кораблей, теперь в ход идут топоры и тесаки,  сабли  и  шпаги,
вымбовки и пистолеты. Лязг стали, пистолетные выстрелы, вопли раненых  и
хриплые проклятия разносятся над морем, живые и мертвые летят за борт  и
исчезают в волнах.
   Наступил вечер, однако конца сражению все еще не видно. Флагман адми-
рала Эвертсена подобрался к очередному англичанину и всадил ему в ватер-
линию весь бортовой залп. Корабль стал тонуть, но с его  верхней  палубы
по голландцам ударил град мушкетных пуль. Вот уже над волнами  виднеется
один лишь  квартердек  быстро  погружающегося  парусника,  последний  из
стрелков торопливо посылает в сторону голландцев последнюю пулю и прыга-
ет в волны. Этот выстрел разит командующего нидерландской эскадрой напо-
вал...
   Темнота сгущается настолько, что противники больше не видят друг дру-
га, лишь несколько догорающих остовов кораблей освещают багровым заревом
успокоившееся море.
   Но ни Монк, ни де Рюйтер не дают отдохнуть своим морякам:  оба  полны
решимости наутро продолжить сражение, прерванное  наступившей  ночью,  и
довести его до победного конца. Теперь настал черед корабельных  плотни-
ков, такелажных и парусных мастеров и их  подручных  показать  свое  ис-
кусство. Офицеры торопили их: к утру корабли снова должны быть в  полной
боевой готовности. Английский флот понес более ощутимые потери: одиннад-
цать кораблей затонуло, еще двадцать получили такие сильные повреждения,
что им пришлось отправляться в ближайшие порты и становиться на ремонт.
   На следующее утро вновь задул зюйд-вест, правда,  не  такой  сильный,
как накануне. Флоты противников сходятся почти так же, как и день назад:
вновь английский флот подходит с наветренной стороны  и  маневрирует.  В
распоряжении адмирала Монка осталось только чуть более пятидесяти  боес-
пособных кораблей, против которых де Рюйтер может выставить восемьдесят.
Как и накануне, сражение начинается с артиллерийской дуэли. Море на этот
раз спокойно, поэтому ядра попадают в цель чаще и наносят больший урон.
   Де Рюйтер не сразу бросает в бой все силы; арьергардная эскадра,  ко-
торой командует адмирал Тромп, остается дрейфовать за  кормой  флагмана,
ожидая приказа. В ее составе шесть тяжелых фрегатов, в  решающий  момент
они могут внести перелом в ход сражения.
   На топе грот-мачты "Семи провинций"  взвивается  сигнал  "Делай,  как
я!", ясно различимый даже в  клубах  порохового  дыма.  Несколько  минут
спустя фрегаты Тромпа на всех парусах бросаются догонять  основные  силы
флота. Вскоре англичане зажаты между флотом де  Рюйтера  и  арьергардной
эскадрой, которая заняла выгодную для маневра наветренную сторону:  анг-
личанам придется послать чуть ли не все команды к батареям левого борта;
тем временем де Рюйтер подойдет к ним с подветренной стороны и даст сиг-
нал к абордажу.
   Но все выходит иначе. Бесшабашный Тромп гонит эскадру прямо под жерла
пушек  линейных  кораблей  мощной  средиземноморской  эскадры   адмирала
Эйскью. Видя это, Михиэл де Рюйтер чертыхается и приказывает повременить
с сигналом к абордажу: сейчас надо думать, как  спасти  корабли  Тромпа.
Над "Семью провинциями" взвивается новый сигнал, флагман голландцев идет
в фордевинд, увлекая за собой основные силы голландского флота, прямо  в
центр боевого ордера англичан, в самое пекло;  голландцы  прорываются  в
направлении эскадры Эйскью, при этом их фрегаты ведут огонь с обоих бор-
тов. Противники неосторожного Тромпа вынуждены обороняться, эскадра гол-
ландцев спасена.
   Видя это, англичане с еще большим ожесточением набрасываются на кора-
бли де Рюйтера, адмирал Монк бросает против них все, что еще может  дер-
жаться на плаву. Снова грохот, треск ломающегося рангоута, языки  пламе-
ни, пожирающие такелаж и паруса, визг картечи и клубы  удушливого  дыма.
Но де Рюйтер не уступает. Искусно маневрируя, он выводит корабли  из-под
шквального огня английских пушек. Нет, не напрасны были  месяцы  изнури-
тельных учений: команды выполняют свои обязанности четко, словно на  ма-
неврах - чинят такелаж, заделывают пробоины, стреляют,  поднимают  новые
паруса взамен изорванных. Корнелис Тромп снова идет в атаку, на этот раз
действуя более осмотрительно.
   И англичане не выдерживают. Адмирал Монк дает сигнал  к  отступлению.
Де Рюйтер преследует противника, пока не замечает в сгущающихся сумерках
двадцать парусов: это те самые фрегаты Монка, которые он послал навстре-
чу французам. Вновь наступает ночь. За истекший день англичане  потеряли
семь кораблей, де Рюйтер - ни одного. Правда, его флагман "Семь  провин-
ций" сильно поврежден и вынужден покинуть боевой ордер.
   Наступило третье утро. Ветер переменился и дул теперь с востока. Флот
де Рюйтера, готовый продолжать ожесточенное сражение, снова вышел в про-
лив. Но шли часы, а корабли противника не появлялись. Де  Рюйтер  нервно
расхаживал по квартердеку наскоро подремонтированного флагмана, то и де-
ло поглядывая в подзорную трубу на юго-запад. Почему Монк  не  идет?  Он
ведь получил подкрепление в целых двадцать фрегатов, да еще  со  свежими
командами!
   - Может быть, они наконец начали нас бояться? - спросил Жан де Рюйтер
своего дядю.
   Адмирал сверкнул на него глазами и прошипел:
   - Этот начнет бояться, как же! Будто я не  знаю  Монка.  Нет  уж,  он
вновь объявится. А я не двинусь отсюда, пока не увижу их  парусов,  даже
если мне придется ждать до второго пришествия.
   - Но ведь он мог и погибнуть, - высказал  свое  предположение  Михель
Шредер, - разве не могло случиться...
   И умолк на полуслове, потому что сверху донесся вопль марсового:
   - Англичане! Англичане идут!
   Только после полудня флот адмирала Монка  двинулся  на  боевой  ордер
голландцев. На этот раз английские линейные корабли уже не мчались  впе-
ред на всех парусах, а осторожно лавировали, внимательно следя за  всеми
маневрами противника и держась поближе к  скалистому  берегу.  Тогда  де
Рюйтер погнал свой флот с попутным ветром навстречу  англичанам,  маневр
которых был теперь ограничен берегом. Завязалась  многочасовая  артилле-
рийская дуэль, продолжавшаяся до вечера. И вновь ни  одной  из  противо-
борствующих сторон не удалось добиться решающего успеха.
   Неожиданно самый крупный и красивый из английских  линейных  кораблей
"Наследный принц", имеющий более девяноста пушек и  команду  в  шестьсот
человек, налетает на подводную скалу и спускает перед голландцами  флаг,
так как Монк не может прийти ему на помощь.  Адмирал  Эйскью  сдается  в
плен, и голландские минеры взрывают корабль. Почти в ту же минуту  вспы-
хивают еще два фрегата из английского арьергарда: Монк сам отдал  приказ
поджечь их, прежде чем дать сигнал к отступлению.
   На четвертый день противники вновь сходятся в отчаянной  схватке.  На
этот раз тяжелые потери несут обе стороны. Голландские  фрегаты  пылают,
словно плавающие факелы, гигантские английские корабли  тяжело  кренятся
на один борт и тонут.
   Но по-прежнему никто из противников не может считать  себя  победите-
лем, и де Рюйтер собирает все силы в один кулак, чтобы нанести  решающий
удар. Адмирал ван Неес принимает  командование  авангардом  голландского
флота, который обходит ордер англичан и смыкается с подветренной стороны
с арьергардом под началом Корнелиса Тромпа; тем временем де Рюйтер с ос-
новными силами остается с наветренного борта англичан. Охват  противника
на этот раз удался блестяще: Михиэл де Рюйтер  потирает  руки  и  отдает
приказ идти на абордаж. Теперь он доведет сражение до победного конца  -
теперь или никогда!
   В гром пушек вплетаются хлопки мушкетных выстрелов. Все ближе  подби-
раются к огромным английским кораблям голландские фрегаты.  Корпуса  ко-
раблей стонут и трещат, наваливаясь друг на друга, в  воздух  взвиваются
абордажные крючья, перекидываются через фальшборты мостики.  На  палубах
английских линейных кораблей закипает жаркая рукопашная схватка.  Пламя,
пожирающее такелаж, кажется в наступивших сумерках нестерпимо ярким. Над
морем повисает пелена тумана.
   Тех из англичан, кого голландцы еще не успели взять на абордаж, охва-
тывает дикая паника, и они спасаются бегством! "Семь провинций" еще цеп-
ко держат в когтях абордажных крючьев один из английских фрегатов.  Гол-
ландцы уже захватили бак и верхнюю палубу, и только на юте  еще  яростно
сражаются капитан фрегата и кучка его людей. Михель  Шредер,  размахивая
тяжелой саблей, прорывается к трапу, ведущему на полуют,  и  в  отсветах
пламени, пробивающихся сквозь туманные сумерки, успевает увидеть  медную
пластину с названием корабля. Но уже в следующую минуту он его  забывает
- так велико желание поскорее захватить полуют и покончить с  этим  кро-
вопролитием. Вот он уже первым ступил на трап, подняв саблю - и тут  за-
метил белобрысую голову и две руки, сжимающие поднятый над ней  артилле-
рийский банник. Матрос стоит на коленях, расширившиеся глаза  под  окро-
вавленной повязкой на лбу полны смертельного ужаса. Он просит пощады.
   Михель Шредер уже занес ногу, чтобы пинком отшвырнуть его в  сторону,
как вдруг стоящий на коленях с мольбой восклицает:
   - Сжальтесь, господин! Я не англичанин, я гамбуржец!
   Несколько секунд Шредер оторопело смотрит на  него.  Но  ему  некогда
разбираться, и он кричит:
   - Прочь с дороги! Спросишь потом Михеля Шредера! -  с  этими  словами
старший штурман взлетает на полуют, выбивает из руки подвернувшегося ан-
гличанина пистолет, валит другого ударом  сабли...  Потом  видит  вокруг
своих товарищей и в следующий момент - богато  украшенный,  позолоченный
эфес шпаги, которую протягивает ему капитан фрегата.
   - Сдаюсь! "Ариадне" больше не на что надеяться, - говорит он, с  пок-
лоном подавая Шредеру и свои пистолеты.
   - Если не ошибаюсь, наши пути-дороги уже дважды пересекались! - воск-
лицает тот, имея в виду снятие с айсберга и встречу в тумане год назад.
   Спустившись на палубу "Ариадны", они остановились перед толпой  плен-
ных. Один из них, долговязый блондин с окровавленной  повязкой  на  лбу,
окликнул старшего штурмана:
   - Одну минуту, господин Михель Шредер!
   Старший штурман вспомнил о гамбуржце, просившем пощады, и, приглядев-
шись, узнал в нем Михеля Зиверса, нанявшегося в свое время  на  "АннШар-
лотт" и затем попавшего в Лондоне в лапы к вербовщикам флота  его  вели-
чества.
   - Вот как довелось встретиться, - обронил Михель Шредер. -  Не  лучше
ли было тебе оставаться у меня на корабле. А что теперь?
   - Я бы хотел обратно в Гамбург, - попросил Зиверс.
   - Думаю, что это вполне возможно осуществить. Когда  кончится  война,
голландцы не отправят тебя обратно в Англию. Может, тебе уже недолго ос-
талось ждать.
   Больше поговорить им не удалось: каждая пара рабочих рук была на сче-
ту, надо было срочно ремонтировать пострадавшие в сражении корабли и го-
товить их к плаванию к родным берегам. К тому же еще предстояло буксиро-
вать домой захваченные английские суда.
   Два дня спустя флот-победитель стал на якорь в заливе Эйссельмер. Над
Амстердамом плыл перезвон церковных колоколов, возвещавших  победу.  Вся
Голландия чествовала адмирала де Рюйтера, а Йохан де Витт повесил ему на
шею почетную золотую цепь - награду генеральных штатов. Спасителя свобо-
ды и отечества прославляли на каждом шагу, но за  пышными  славословиями
скрывалось самое главное: эта победа открывала всем голландским  толсто-
сумам, судовладельцам, банкирам и плантаторам неограниченные перспективы
быстрого обогащения, не говоря уже об отвоеванных колониях в  Вест-Индии
и Ост-Индии.
   Ни один из ораторов ни словом не обмолвился об истинных причинах  то-
го, что семь тысяч английских и нидерландских моряков  не  вернулись  из
этого крупнейшего и кровопролитнейшего из  всех  известных  до  тех  пор
морских сражений.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
 
   Лето клонилось к закату. Спустя восемь дней после великой битвы флоты
англичан и голландцев вновь схлестнулись в яростном сражении. Монк  жаж-
дал мести за поражение в Четырехдневной битве;  на  этот  раз  англичане
имели подавляющий перевес в силе флота. Но Михиэл де Рюйтер вовсе не со-
бирался приносить бессмысленные жертвы: он увел свои корабли в  прибреж-
ное мелководье, недоступное глубоко сидевшим в воде английским  линейным
кораблям. Спустя три недели флот де Рюйтера был вновь приведен в  полную
боевую готовность, однако адмирал Монк на этот раз  не  рискнул  принять
вызов - он научился бояться голландцев.
   Обе стороны перешли теперь к ведению "малой войны", в которой  основ-
ная роль отводилась каперам, подрывавшим  морскую  торговлю  противника.
Каперскую лицензию от генеральных штатов получил и  Михель  Шредер,  его
легкий фрегат крейсировал между Ла-Маншем и Гельголандом.
   В Гамбурге росла тревога за безопасность торговых кораблей. Североаф-
риканские пираты быстро научились извлекать для себя выгоду из  неразбе-
рихи военного времени, и теперь их корабли заходили даже в Северное  мо-
ре. Совет и адмиралтейство не могли  больше  противостоять  настойчивому
давлению коммерц-депутатов и судовладельцев. Постройка двух тяжелых фре-
гатов была уже делом решенным, хотя парламент, которому  предстояло  фи-
нансировать это предприятие, осторожно заметил, что деньги будут предос-
тавлены не раньше, чем начато строительство кораблей. Последнее, а также
события непрекращающейся морской войны представляли  собой  две  главные
темы разговоров и споров в залах заседаний совета и гильдий, в  конторах
купцов и судовладельцев, в трактирах и домах всех, кто тем или иным  об-
разом был к этим темам причастен. Теперь Карфангер был почти уверен, что
Гамбург получит наконец конвойные фрегаты.
   Трезво оценив новую обстановку, Томас Утенхольт пришел к выводу,  что
раз уж сорвать постройку кораблей не удастся, то необходимо  по  меньшей
мере сделать все, чтобы пробраться в число тех, кто будет  распоряжаться
конвойной флотилией. Поэтому он принялся уговаривать Маттиаса  Дреера  и
Мартина Хольсте добиваться права командовать конвойными фрегатам,  когда
настанет время искать для них капитанов, обещая обоим не поскупиться  на
"приобретение" необходимого количества голосов.
   - Но почему же не удастся сорвать постройку  кораблей?  -  недоумевал
Мартин Хольсте. - Если город и согласился на это дело, то это  вовсе  не
означает, что корабли непременно будут спущены на  воду.  И  если  совет
поймет, что на этот раз выбросил кучу денег на ветер, то в другой и вов-
се поостережется браться за такое.
   Утенхольт в сомнении покачал головой; Маттиас Дреер  изумленно  уста-
вился на Мартина Хольсте. Похоже, парень совсем рехнулся! Конечно, в это
суровое время никто особо не деликатничал, выбирая средства для достиже-
ния цели, но убийство, а теперь еще и поджог - это уж слишком!  Нет,  на
это он не пойдет. Карфангер прав, добиваясь создания городской конвойной
флотилии. Что касается предложения тестя попытаться стать капитаном  од-
ного из конвойных фрегатов, то оно Маттиасу Дрееру пришлось по душе.  Да
и кто откажется командовать современным, отлично вооруженным кораблем  -
ведь это еще ко всему и адмиральский чин! Но если корабли не  сойдут  со
стапелей, откуда в Гамбурге появиться адмиралам?!
   Вопрос так и остался без ответа, ибо в этот момент снаружи, со сторо-
ны Эльбы, грянул пушечный выстрел. Стекла  в  окнах  конторы  Утенхольта
зазвенели. Следом за первым выстрелом прогремели еще два.
   - Это не салют, - встревожился Маттиас Дреер, - заряды не холостые.
   Мартин Хольсте уже распахнул окно.
   - Эгей! Взгляните-ка на этого наглеца.
   Все кинулись к окну - и застыли в изумлении. Сумерки  еще  не  успели
сгуститься - часы показывали только половину восьмого - и картина,  отк-
рывшаяся их взору, не могла быть наваждением. У берега Эльба  стояли  на
якоре три английских "купца", трюмы которых были загружены  товаром  для
Лондона. Рядом стоял один из кораблей Захариаса  Спрекельсена,  собирав-
шийся отправиться в Англию вместе  с  ними.  Легкий  фрегат  под  нидер-
ландским флагом, очевидно, поднявшийся вверх по Эльбе, обстрелял  англи-
чан зажигательными ядрами, один из "купцов" уже пылал. Его команда в па-
нике попрыгала в воду, в надежде спастись с  помощью  пришвартованной  к
борту горящего судна шлюпки. В этот момент вспыхнули паруса и просмолен-
ный такелаж второго из "купцов"; тем временем голландец открыл огонь  по
третьему. Едва на нем занялся такелаж, голландский фрегат уже стоял  ла-
гом к кораблю Спрекельсена.
   - Неужто он собирается?.. - только и успел сказать Маттиас  Дреер,  и
голландец, не обращая внимания на гамбургский флаг, развернулся, батареи
его левого борта плюнули огнем в такелаж гамбуржца, и смельчак под всеми
парусами начал стремительно уходить вниз по течению Эльбы.
   Утенхольт и Дреер оторопело таращились на гибнущие я  языках  пламени
корабли. Тишину нарушил голос Мартина Хольсте:
   - Похоже, что этот голландец знает фарватер, как свой  жилетный  кар-
ман.
   - Ты прав, - отозвался Утенхольт, - чтобы отважиться на  такое,  надо
быть... Но как может гамбуржец?
   - А вы вспомните капитанов того несчастного каравана, доставшегося  в
шестьдесят втором году пиратам. Их тогда с позором  изгнали  из  города,
немудрено, что кто-то из них, быть может, подался на службу  к  голланд-
цам.
   Мысль показалась всем разумной. Они принялись  обсуждать  происшедшее
на их глазах, в то время как отблески пламени от выпавших на Эльбе кора-
блей плясали на стенах конторы Утенхольта.  В  дверь,  постучали.  Вошел
слуга и доложил, что внизу дожидается моряк, который желает поговорить с
хозяином.
   - Прямо сейчас? - Утенхольт поморщился. - Что ему нужно?
   - Прошу прощения, сударь, но он отказался ответить  на  этот  вопрос.
Сказал только, что это очень важно.
   - А его имя? Назвал он себя?
   Слуга прикрыл рот рукой и прошептал хозяину:
   - Его имя - Михель Зиверс.
   Утенхольт задумался, затем повернулся к Дрееру и Хольсте.
   - Михель Зиверс - что-то не припомню?
   - Не тот ли это Михель Зиверс, которому Мартенс одолжил денег из  вы-
купной кассы? - спросил Мартин Хольсте.
   Теперь и Утенхольт вспомнил об истории с сыном погибшего корабельного
плотника с "Мерсвина" и приказал слуге привести Зиверса наверх.
   Вскоре тот появился и робко остановился в дверях.
   - Подойди-ка поближе, - суровым тоном приказал ему Утенхольт.  -  Так
ты, значит, и есть тот  самый  Михель  Зиверс,  из-за  которого  я  имел
столько неприятностей несколько лет назад. Думаю, что и хозяин  "Летучей
рыбы" вспоминает о тебе без особой радости.
   - Простите меня, сударь; Я знаю... я хотел бы...
   Михель Зиверс бросил взгляд на Дреера и Хольсте. Казалось, что он  не
решается в их присутствии говорить дальше. Томас Утенхольт,  поняв  это,
сказал Зиверсу, что у него нет секретов от этих людей и что он может при
них говорить обо всем открыто. И тем не менее Зиверс  еще  раз  попросил
разрешения переговорить с Утенхольтом с глазу на глаз.
   - И что там у тебя за такие важные дела? - проворчал Утенхольт. -  Ну
ладно, будь по-твоему, пойдем со мной.
   Они прошли в небольшой кабинет, Утенхольт плотно прикрыл дверь и пос-
тавил канделябр, который прихватил с собой, на стол, заваленный  всевоз-
можными бумагами и счетами. Все еще стоя, он обратился к Михелю Зиверсу:
   - Итак, откуда тебя принесло и чего ты хочешь?
   - С того голландского фрегата, сударь, который только что...
   - Ка-а-к?! Откуда?!
   - Истинный крест, господин Утенхольт, с того самого голландского фре-
гата, который только что подпалил бороды четырем "купцам". Но до этого я
служил в английском военном флоте, меня туда насильно завербовали. А  во
время большого сражения - тогда, в июне - голландцы меня...
   - Постой, постой, парень, не спеши, расскажи все по порядку.
   Прошло не менее получаса, прежде чем Томас Утенхольт и Михель  Зиверс
возвратились к остальным. Утенхольт тотчас же кликнул слугу  и  приказал
ему поселить господина Зиверса в одной из комнат для  гостей  и  кормить
его как следует. Когда за обоими закрылась дверь, Утенхольт спросил:
   - Ну, как вы думаете, кто зажег эти факелы там на рейде? Совсем  неп-
лохо знать такое. М-да, черта с два отгадаете. - И Томас Утенхольт, не в
силах сдержать волнения, забегал взад и вперед по  комнате.  Убедившись,
что его предположение верно и что Дреер с Хольсте понапрасну ломают себе
головы, он отчеканил:
   - Брат нашего почтенного соотечественника и уважаемого секретаря  ад-
миралтейства господина Рихарда Шредера. Что скажете?
   - Как? Михель Шредер?! - в один голос  воскликнули  Маттиас  Дреер  и
Мартин Хольсте.
   - Хотя Рихард Шредер - это еще не  адмиралтейство,  но  все  же,  все
же... продолжал развивать свою мысль Утенхольт. - Если все  это  получит
огласку, а? Какой шум поднимется! Но мы пока что об этом помолчим и зай-
мемся лучше конвойными фрегатами, а точнее - их будущими капитанами.
   - А Зиверс? - спросил Мартин Хольсте. - Сам-то он будет держать  язык
за зубами?
   - Будет, - заверил его Утенхольт, - непременно будет.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
 
   Известие о том, что вместе с тремя английскими  "купцами"  погибла  в
пламени и его "Морская дева",  поразило  Захариаса  Спрекельсена,  точно
громом. Несколько секунд он стоял, словно окаменев, -  и  вдруг  рухнул,
как подкошенный. Экономка позвала на помощь слугу,  вдвоем  они  подняли
старика и уложили его на кровать.
   - Пожалуй, он не протянет и до утра, - высказала  предположение  эко-
номка.
   - Э, что вы такое говорите, - отозвался  слуга,  -  этого  не  так-то
просто спровадить на тот свет, он старик жилистый.
   - Ну что ж, подождем пару дней, - заключила экономка.
   Слуга оказался прав. Уже на следующее  утро,  в  самую  рань,  старый
Спрекельсен своей визгливой бранью поднял с кровати и слугу, и служанку,
и экономку и принялся донимать их бесконечными приказаниями по хозяйству
и мелочными придирками. По его требованию немедленно был подан  завтрак,
однако старик лишь торопливо проглотил чашку чаю, схватил шляпу и трость
и заковылял к Эльбе.
   Однако ворота порта были еще заперты. Начальник охраны объяснил  ему,
что их откроют только с восходом солнца.
   От нетерпения Спрекельсен уже совсем извелся,  когда  ворота  наконец
распахнулись. Он тут же побежал наискосок через верфи, пробираясь  между
штабелями досок и бочками со смолой к берегу реки. На причале он  разыс-
кал какую-то пустую бочку, кряхтя и еле переводя  дух,  вскарабкался  на
нее и принялся вглядываться в утреннюю дымку, стелившуюся над лениво ка-
тившей свои воды Эльбой. Среди стоявших на якоре "купцов"  и  китобойцев
он не обнаружил своей "Морской девы" и продолжал упорно  таращить  глаза
на реку, пока не заметил ниже по течению у самого  берега  корпус  судна
без мачт, с борта которого свешивались обрывки такелажа. По формам гали-
она он узнал свой корабль.
   Спрекельсен сполз с бочки и побежал вдоль  берега  по  направлению  к
"Морской деве", крича и махая руками. С судна его  заметили,  и  капитан
послал к берегу шлюпку. Едва вскарабкавшись по трапу  на  палубу,  Спре-
кельсен вознамерился, было, помчаться на полуют, в капитанскую каюту,  -
но не обнаружил полуюта. Вместо него на корме судна зияла черная обгоре-
лая дыра, в ее недрах виднелась главная палуба с шестью  пушками,  кото-
рые, казалось, стыдливо съежились  под  испепеляющим  взглядом  судовла-
дельца, словно чувствуя свою вину за то, что не сумели ответить голланд-
цу. Над пушками мерно ходил из стороны в сторону, от правого борта к ле-
вому и обратно, длинный рупмель, и это движение выглядело, как  успокаи-
вающий жест. Но Спрекельсена теперь не так-то легко было успокоить -  он
набросился на капитана Юргена Тамма:
   - Так! В таком вот виде предстает передо мной мой прекрасный корабль!
А вы? Вы делаете вид, будто речь идет о потере нескольких дырок из голо-
вы голландского сыра.
   Юрген Тамм на это достаточно недвусмысленно отвечал, что если бы дело
обстояло именно так, как представляет его господин судовладелец,  то  от
корабля не осталось бы ни кусочка обшивки, а от груза в его трюме  -  ни
одного тюка, ни одного мешка  пшеницы.  Лишь  благодаря  его,  капитана,
хладнокровию да смелости и решительности команды "Морская дева" осталась
на плаву, а груз и вовсе не пострадал. Когда от зажигательных ядер  гол-
ландца вспыхнул такелаж, капитан "Морской девы" приказал рубить с навет-
ренной стороны ванты и пардуны, а затем и мачты, так что ветер  перебро-
сил горящий такелаж через борт в воду. И только с бизань-мачты пламя ус-
пело перекинуться на ют, потому что не хватало людей, чтобы сбить огонь.
Но в конце концов им удалось потушить и пожар.
   - Это была ваша обязанность,  господин  Тамм,  -  отпарировал  старый
Спрекельсен. - Отчего же вы не стали стрелять по этим негодяям из пушек,
а?
   Между тем вокруг судовладельца и капитана собралась команда  "Морской
девы". Услышав последние слова Спрекельсена, вперед шагнул парусный мас-
тер:
   - Стрелять из пушек было невозможно, - ответил он за всех.  -  Однако
прежде чем мы начнем говорить о других делах, как  насчет  нашего  жало-
ванья, хозяин?
   Вопрос этот тревожил всю команду: морякам надо было думать о  семьях,
так как из плавания в Англию ничего не вышло, а отремонтировать  корабль
удастся в лучшем случае только к зиме.
   - Жалованье, говорите? Разве вы не получили половину вперед? И  разве
не было уговора, что вторую половину все получат  после  возвращения  из
плавания? Да я теперь с полным основанием могут потребовать от вас  вер-
нуть выплаченные деньги.
   - С вас станется, господин Спрекельсен, можно не сомневаться, -  про-
говорил парусный мастер. - Но у меня есть одна мыслишка,  как  нам  всем
выпутаться из этой беды.
   - Да? Интересно было бы узнать, - язвительно проскрипел судовладелец.
   - В альстерской гавани все еще стоит старый "Мерсвин" Берента Карфан-
гера, - начал парусный мастер, - правда,  без  такелажа,  но  его  можно
быстро восстановить, использовав остатки такелажа "Морской  девы".  Если
господин Спрекельсен соблаговолит договориться с капитаном  Карфангером,
то мы могли бы доставить товар в Лондон на "Мерсвине" - для  плавания  в
Англию корабль еще сгодится. А это значит, что команда получит жалованье
сполна, а вы не понесете больших убытков. В  этом  году  Лондон  жестоко
пострадал от страшного пожара, там будут рады каждому  кораблю,  который
привезет одежду и продукты.
   Спрекельсен обещал подумать. Затем он  потребовал  еще  раз  подробно
описать ему, как все произошло. Не мог же голландский капер  принять  их
за англичан!
   Гамбургский флаг на кормовом флагштоке "Морской девы" в момент  напа-
дения был поднят и развевался на ветру так же,  как  и  флаги  на  топах
мачт, среди которых был и синий прощальный. Расстояние до голландца сос-
тавляло не более трех корпусов корабля. Юрген Тамм,  боцман  и  парусный
мастер узнали капитана голландского фрегата, который  так  осмотрительно
обстрелял зажигательными ядрами паруса "Морской девы"  -  явно  с  целью
причинить вред только кораблю Захариаса Спрекельсена, и чтобы  при  этом
не пострадал никто из команды. Да что там - вся команда  "Морской  девы"
знала, кто стоял на квартердеке голландского фрегата, но ни один не про-
говорился об этом судовладельцу, всех их - от капитана до мальчишки юнги
- связывал уговор. Некоторые поначалу даже отказывались спасать  груз  и
корабль, настолько они ненавидели скаредного судовладельца. И лишь когда
Юрген Тамм воззвал к их благоразумию и убедил их, что вместе с  кораблем
они потеряют работу и кусок хлеба, они присоединились к остальным. А те-
перь вдруг все оборачивалось по-иному. Хотя им и удалось, насколько воз-
можно, спасти судно и груз, все же плавание в Англию и их жалованье пока
что оставались для всех под вопросом.
   В глубине души Юрген Тамм подозревал, что Спрекельсен догадывается  о
том, кто поджег его корабль, ибо ему конечно же было известно,  что  Ми-
хель Шредер поступил на службу к голландцам. Но будет ли команда держать
язык за зубами, если старый хрыч начнет соблазнять людей деньгами? Зачем
он тогда оставляет их в неведении насчет жалованья? И кто из этих бедня-
ков, рискующих жизнью за нищенскую плату, устоит перед  искушением  про-
дать свою тайну за звонкую монету?
   Тем временем на палубе "Морской девы" появились господа  из  адмирал-
тейства в лице Клауса Кольбранда, Берента Карфангера, секретаря Шредера,
а вместе с ними и ратссекретариус Хинрих Шретеринг и Дитрих Фасмер, пре-
дставитель купеческой гильдии. Кольбранд, Карфангер и Шредер высоко оце-
нили поведение капитана и команды и их попытку спасти  горящий  корабль.
Юрген Тамм тут же задал вопрос, не полагается ли команде за это соответ-
ствующее вознаграждение со стороны фрахтовщиков и судовладельца?
   Спрекельсен немедленно принялся  протестовать,  однако  представители
адмиралтейства, посовещавшись, признали за командой безоговорочное право
на получение такого вознаграждения.
   - Если людям отказать в этом, - подчеркнул Берент Карфангер, - то ка-
питанам и судовладельцам нечего удивляться, когда в другой раз в  минуту
опасности команда не пошевелит и пальцем. А с чего начинаются все  мяте-
жи? Господин Спрекельсен, советую вам подумать хорошенько, какое принять
решение, в противном случае придется вмешаться адмиралтейскому суду.
   - Вы мне грозите, господин Карфангер?
   - Ну что вы. Всего лишь даю хороший совет, причем для вашего же  бла-
га.
   - А мой корабль, мой славный корабль? - заскулил Спрекельсен. -  Пос-
мотрите только, что с ним сделали! Кто мне уплатит за все это?
   Ратссекретариус Шретеринг, уже направившийся было к трапу,  обернулся
и спросил судовладельца:
   - Может быть, вы думаете, что из-за вашего корабля город объявит вой-
ну генеральным штатам? Конечно, мы заявим протест и  возможно  голландцы
хоть частично возместят убыток. Мы оценим понесенные вами потери, госпо-
дин Спрекельсен.
   Рихард Шредер тоже собрался уходить, но тут его остановил Юрген Тамм:
   - Одну минуту, господин Шредер, я хочу поговорить о вашем брате.
   - Пожалуйста, господин Тамм, - отвечал  секретарь  адмиралтейства,  -
только вам нечего скрывать от господина Карфангера: и я, и он  прекрасно
знаем, что это дело рук моего брата.
   - То есть как? Вы знаете об этом? И другие тоже?
   - Нет, только он и я и еще... Впрочем, об этом в двух-трех словах  не
расскажешь. Если хотите, можете пойти вместе с нами на верфь, мы как раз
собирались посмотреть, как идет подготовка к постройке конвойных  фрега-
тов.
   Они прошли по берегу до того места, где уже громоздились штабеля  де-
рева. Возчики подвозили все новые и новые бревна и доски, которые  сгру-
жали с шаланды, стоявшей на приколе у берега. По их одежде, а еще  более
по тому, как они обращались с лошадьми и  как  переговаривались  друг  с
другом, нетрудно было догадаться, что это - бывшие крестьяне,  сбежавшие
сюда от невыносимого подневольного труда на барщине, чтобы  зарабатывать
на пропитание, нанимаясь рабочими на мануфактуры,  портовыми  грузчиками
и, не в последнюю очередь, матросами на корабли,  которые  здесь  строи-
лись. Они подошли к человеку, принимавшему груз с подвод и  проверявшему
его.
   - Уж больно вы угрюмы, мастер, - поздоровавшись, сказал Карфангер.
   - С чего бы мне радоваться, господин Карфангер, - отвечал тот. - Если
так пойдет и дальше, то с закладкой судна  придется  повременить.  -  Он
указал рукой на кучу отбракованного дерева. - Вот,  взгляните  сами.  Из
этого я должен построить тяжелый фрегат? Вот эти бревна - мало того, что
они кривые, их еще и слишком быстро сушили, большой палец можно засунуть
в щели. Ель надо уметь сушить, если не хочешь, чтобы  дерево  растреска-
лось. Все только и делают, что спешат,  торопятся  неведомо  куда...  Но
ведь хорошая работа требует времени, не так ли, господин Карфангер?
   - Ваша правда, - отозвался тот. - Однако, что  касается  времени,  то
его было потрачено немало еще до того, как  сюда  начали  свозить  кора-
бельный лес, - несколько лет. У вас же в Нидерландах, напротив, за год с
небольшим построили целый флот. Разве вы не сумеете  построить  к  весне
хотя бы один из фрегатов?
   Корабельных дел мастер покачал головой.
   - Конечно, господин Карфангер, дело тут не только в  дереве.  Я  могу
нанять ровно столько людей, сколько талеров  мне  отпустит  ваше  казна-
чейство, так что вы уж при случае слегка прижмите там этих господ.
   Карфангер знал, что денег на постройку  было  отпущено  недостаточно.
После того как адмиралтейство приняло решение строить фрегаты, разгорел-
ся бесконечный спор, кто должен финансировать это  предприятие.  Вначале
решили, что расходы разделят поровну городская казна  и  адмиралтейство.
Но купцы захотели, чтобы один из кораблей строился  на  деньги  адмирал-
тейства и купеческой гильдии, а другой - на деньги из  городской  казны.
Спорили и о том, в какой последовательности строить корабли - оба однов-
ременно или один за другим. Карфангера просто тошнило от всех  этих  пе-
ребранок и бесконечной болтовни. Вместе с некоторыми из  коммерц-депута-
тов он вновь выступил с предложением созвать  собрание,  пригласив  туда
всех заинтересованных в постройке конвойных фрегатов, чтобы положить ко-
нец бесплодным спорам. Однако казначейство на это никак не  соглашалось.
И все же Карфангер не собирался отступаться от намерения ускорить приня-
тие окончательного решения по этому вопросу.
   Он хлопнул ладонью по киль-балке и проговорил:
   - Отличное дерево - ни сучка, ни трещинки не найдешь! Такое  выдержит
не один шторм. И если мастер и далее с такой же тщательностью будет  от-
бирать материал, то корабль выйдет - на славу.
   Затем Карфангер, Шредер и Тамм заговорили о вчерашнем происшествии на
рейде. Неожиданно появился Венцель фон Стурза  и  присоединился  к  ним.
Карфангер представил ему капитана "Морской девы".
   - Рад познакомиться с вами, - сказал фон Стурза, пожимая руку  Юргену
Тамму. - Вы и ваши люди оказались настоящими храбрецами, и этот ваш ков-
чег все еще па плаву. Вот только владелец его повесился...
   Первым опомнился Карфангер и засыпал фон Стурзу вопросами. Тот  расс-
казал, что до дороге на верфи проходил мимо дома Спрекельсена и там  ус-
лыхал от слуги, что его хозяин вернулся из страховой конторы  совершенно
не в себе, все бормотал что-то несусветное про страховую контору,  кото-
рая отказывается платить страховку, поскольку урон кораблю  Спрекельсена
был нанесен не в открытом море, а в порту. А через некоторое время слуга
обнаружил своего хозяина повесившимся на оконном шпингалете.
   - Старый скупердяй определенно обанкротился, - предположил в заключе-
ние Венцель фон Стурза.
   - Это несомненно, - согласился Карфангер, - однако мне  кажется,  что
его докопало не только это. Он понял, что не сможет больше  безраздельно
господствовать над другими.
   - Но что же теперь будет с вами, господин Тамм? - допытывался Венцель
фон Стурза. - Есть у покойного судовладельца дети или иные наследники?
   - Нет. А что будет с нами... - и Юрген Тамм рассказал  о  предложении
парусного мастера. Затем, помолчав, добавил: - Теперь  все  эти  надежды
ушли в мир иной вместе со стариком. Разве что господин Карфангер  согла-
сится отремонтировать такелаж "Мерсвина" и  сам  поведет  его  с  грузом
"Морской девы" в Лондон.
   - Ни за что на свете, - решительно ответил Карфангер. - Пока англича-
не бьются с голландцами, я буду ходить только в те  страны,  которые  не
воюют. А если вы захотите, я уступлю вам "Мерсвин". Для плаваний в  Анг-
лию, Норвегию и Голландию или в Балтийское море он еще вполне  пригоден.
Много я с вас не запрошу, да и с оплатой можете особо не торопиться.
   Когда Карфангер в сопровождении Рихарда Шредера и Венцеля фон  Стурзы
возвратился в город, на рыночной площади перед ратушей  они  застряли  в
огромной толпе, которой здесь не видали со времен злополучной потери це-
лого каравана торговых судов, доставшихся двум алжирским рейсам.  Проби-
ваясь сквозь людскую массу к ратуше, они услыхали, что пираты  захватили
пять гамбургских "купцов", шедших из Лиссабона. Все настойчивей  звучали
голоса, требовавшие наконец всерьез взяться за постройку конвойных  фре-
гатов.
   Карфангеру и его спутникам с трудом удалось добраться до дверей рату-
ши, где солдаты городской стражи чудом еще сдерживали напор бесновавшей-
ся толпы, раздавая направо и налево удары древками пик или саблями плаш-
мя. И в самой ратуше страсти были накалены до предела: ратманы,  сенато-
ры, бургомистры, члены парламента, коммерц-депутаты, члены коллегий  ад-
миралтейства вели между собой диспуты, никак не приличествовавшие их по-
ложению в обществе.
   Рихард Шредер предложил подняться в адмиралтейство и переждать,  пока
страсти улягутся. Но и там, как выяснилось, царила  сумятица.  Карфангер
заговорил о настроении толпы на улице, о том, что люди всерьез обеспоко-
ены судьбами города.
   - Мне кажется, властям надлежит прислушаться к мнению простых  людей,
- сказал он в заключение.
   - И вы утруждаете себе слух всей этой болтовней, господин  Карфангер?
- спросил кто-то из высоких господ.
   - Глас народа - глас Божий! - с живостью откликнулся тот. -  И  разве
не прав был народ, предупреждая, что слишком долго ждущий дождется беды?
Разве не случилось так, милостивые государи, что мы  целых  четыре  года
никак не можем приступить к постройке  давно  запланированных  конвойных
фрегатов? Или казначейство собирается и впредь отмежевываться от участия
в этом деле? Не пора ли нам наконец договориться, чтобы мастер на  верфи
знал, строить ли ему оба корабля одновременно, или  один  за  другим?  В
противном случае, господа, вновь пройдут годы, а  мы  не  приблизимся  к
созданию конвойной флотилии ни на шаг!
   - Не для себя ли вы так стараетесь, господин Карфангер?
   Не ехидную реплику Ворденхоффа ответил Рихард Шредер:
   - Ваш вопрос совершенно неуместен. Капитан Карфангер никогда  еще  не
выходил в море под охраной конвойных кораблей.  Всем  нам  пора  наконец
взяться за дело.
   Страсти понемногу улеглись, зазвучали более разумные речи, стали  ду-
мать, как же все-таки поступить, но так ни к чему и не пришли.
   Лишь несколько недель спустя противоборствующие стороны наконец  сог-
ласились с тем, что необходимо начать строить оба фрегата одновременно и
что расходы на их постройку разделят между собой поровну  адмиралтейство
и городская казна.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
 
   Наступил 1667 год. Англичане и голландцы все еще дрались между  собой
за господство на море, избегая, однако, крупных сражений. Зато де Рюйте-
ру удалось прорваться в устье Темзы, потопить несколько английских воен-
ных кораблей и разрушить ряд береговых укреплений. В конце  концов  сов-
местно с флотом адмирала ван Нееса он заблокировал  устья  всех  рек  на
английском побережье, и англичане в скором времени стали намекать на то,
что они не прочь заключить мир.
   Между тем на верфи возле шлюза вырастали скелеты будущих фрегатов: из
гигантских, чуть ли не в сто тридцать футов  длиной  киль-балок,  словно
ребра библейского Левиафана торчали шпангоуты. Запах кипящей  смолы  на-
полнял воздух, смешиваясь с запахами сельди и ворвани. Казалось, капитан
Берент Карфангер должен был бы дневать и  ночевать  здесь,  наблюдая  за
воплощением своей мечты в действительность. Однако он  находился  далеко
от этих мест: три его корабля уже прошли между Шетландскими и Оркнейски-
ми островами и вдоль западного побережья Ирландии направились на  юг,  к
берегам Испании и Португалии. Карфангер готов был поклясться, что  такой
попутный норд-вест, как в этот раз, еще никогда не раздувал  паруса  его
кораблей; стоя на шканцах, он жадно ловил  ртом  соленое  дыхание  моря,
словно стремясь очистить легкие от пыли кабинетов и канцелярий.
   Время от времени он поднимался на квартердек "Дельфина" и смотрел  на
остальные корабли своей крошечной эскадры. В кабельтове за кормой "Дель-
фина" шла "Морская дева", следом за ней резал форштевнем волны Атлантики
"Малыш Иоханн". И все же его взгляд гораздо чаще задерживался на  "Морс-
кой деве", ибо "Малыш Иоханн" по-прежнему был в надежных руках  капитана
Яна Янсена и за него можно было не беспокоиться. Другое дело -  "Морская
дева", которую Карфангер купил на аукционе, когда все имущество покойно-
го Спрекельсена пошло с молотка, - с ней он вышел в океан впервые. Важно
было тщательно пронаблюдать за тем, как ведет себя корабль при  том  или
ином ветре, при сильном и слабом волнении, как он слушается руля. До сих
пор "Морская дева" показала себя с наилучшей стороны: судно шло  хорошо,
команда трудилась сноровисто и в охотку, и Юрген Тамм отлично справлялся
с обязанностями капитана. После плавания в Англию на "Меревине" он  при-
шел к выводу, что коммерсант из него получится  неважный,  и  вместе  со
всей командой поступил на службу к Карфангеру.
   Однажды утром, когда они шли мимо изрезанного скалистого юго-западно-
го берега Ирландии, из "вороньего гнезда" на грот-мачте донеслось:
   - О-го-го! Впереди по правому борту четыре паруса!
   Через некоторое время паруса эти стали видны и с квартердека. Встреч-
ные корабли быстро приближались, подгоняемые свежим норд-вестом.  Но  ни
флагов, ни вымпелов на их мачтах не было видно. Поскольку парусники дер-
жали курс почти прямо на восток, на Английский канал, они были  обращены
к гамбуржцам лагом, что позволяло разглядеть их  во  всех  подробностях.
Первым шел легкий фрегат нидерландской постройки, второй и третий  могли
сойти только со стапелей английской верфи,  а  замыкал  строй  еще  один
"голландец" - и тоже легкий фрегат. Оставалось только гадать, с кем  они
повстречались: с англичанами, голландцами или берберийцами?
   - Хорошо, сейчас поглядим, захотят ли они с нами поговорить, - сказал
Карфангер и обернулся к штурману: - Прикажите поворачивать  на  юго-вос-
ток!
   Едва лишь корабли Карфангера легли на новый галс,  оставив  встречных
впереди по левому борту, как те развернулись, явно  намереваясь  прегра-
дить гамбуржцам путь.
   - Ладно, теперь лево на борт, курс зюйд-ост, - отдал новое приказание
Карфангер.
   Вновь реи со скрипом обернулись вокруг мачт и паруса наполнились вет-
ром. Чужакам пришлось вторично поворачивать, по едва они проделали  этот
маневр, как Карфангер снова положил корабли на курс зюйд-вест,  так  что
встречным опять надо было менять галс, чтобы не  пропустить  гамбуржцев.
Так повторилось несколько раз, причем гамбургские корабли выполняли  все
маневры быстрее незнакомцев, и те начали отставать.
   - Штурман, за это каждому по пинте рома!  -  крикнул  Карфангер,  до-
вольно потирая руки. - А теперь прикажите поднять на бизань-рей деревян-
ное ведро - так мы уговорились с Таммом и Янсеном.
   - Есть, капитан! - отозвался штурман, и через несколько секунд на но-
ке бизань-рея закачалось па флаг-лине деревянное ведерко. Штурман  вновь
появился на квартердеке.
   Тем временем на шканцах каждый матрос получал по кружке рома. Тут уже
и подавно никого не приходилось подгонять. И вновь раздался крик  марсо-
вого.
   Карфангер поспешно поднялся на квартердек и увидел, что один из прес-
ледователей, поставив даже лисели, уже поравнялся с "Малышом  Иоханном".
Трое остальных сильно отстали и пока  не  представляли  непосредственной
угрозы. Расчет был прост: самый быстрый из четырех парусников завязывает
бой с караваном "купцов", тем временем подходят  и  остальные  три.  Так
предполагал Карфангер, однако штурман не разделял  его  мнения,  считая,
что чужаки могут попытаться напасть на одного "Малыша Иоханна",  рассчи-
тывая на то, что остальные его бросят.
   - Пожалуй, вы правы, - поразмыслив, согласился Карфангер. - Ну что ж,
придется разъяснить им, что они заблуждаются насчет гамбуржцев. Свистать
всех наверх! К бою!
   На палубах гамбургских кораблей закипела  работа:  матросы  брасопили
реи. Готлангеры открывали орудийные порты и выкатывали пушки.  Карфангер
приказал поднять на кормовом флагштоке поверх большого гамбургского фла-
га еще один - красный с изображением руки, сжимающей меч. Так было  при-
нято на голландских военных кораблях, когда раздавался приказ "К  бою!".
Следующий сигнальный флаг означал для Юргена Тамма и Яна  Янсена  приказ
атаковать легкий фрегат. Юрген Тамм сразу же  повернул  "Морскую  деву",
перерезав курс фрегату, в то время как Карфангер продолжал держать  курс
вест, чтобы зажать чужака между "Дельфином" и "Малышом Иоханном".
   Но фрегат вдруг повернул к ветру, и на топах его  мачт  заполоскались
красно-бело-синие флаги Нидерландов. Одновременно от его  правого  борта
отвалила большая шлюпка и направилась к "Дельфину".
   - Выходит, он и в самом деле всего лишь хочет поговорить  с  нами?  -
Карфангер приказал вновь брасопить реи. Флейт быстро потерял ход;  через
несколько минут шлюпка подошла к его правому борту. По фалрепу на палубу
"Дельфина" ловко вскарабкался человек - Карфангер уже шел ему навстречу.
Это был Михель Шредер.
   - Разрази меня гром! - воскликнул он. - После второго вашего  маневра
я был уже почти уверен, что знаю, кто  командует  этим  кораблем.  Приз-
наться, возможность снова поговорить с кем-нибудь из гамбуржцев я предс-
тавлял себе гораздо проще.
   - Для этого вы и хотели нас остановить? - спросил  Карфангер,  крепко
пожимая Шредеру руку.
   Они спустились в капитанскую каюту, и Карфангер рассказал Михелю Шре-
деру о судьбе "Морской девы", шедшей теперь вместе с двумя  другими  его
кораблями в Испанию и Португалию. Услыхав о том, какие  последствия  для
его старого друга Юргена Тамма имел его  дерзкий  налет,  Михель  Шредер
схватился за голову.
   - Требуй, чего хочешь! - воскликнул он, обращаясь к Тамму, тоже  поя-
вившемуся в каюте Карфангера. - Смотри - вон два английских корабля, ко-
торые мы захватили, один из них принадлежит мне.  Генеральным  штатам  с
меня причитается лишь доля приза. Говори, что  тебе  отдать  -  корабль?
Груз? Или, может быть, ты предпочитаешь звонкую монету?
   Несколько ошарашенный неожиданным появлением Михеля  Шредера,  а  еще
более - его предложением, Юрген Тамм не нашелся, что сказать.
   - Вот это, - Михель Шредер показал рукой на северо-запад, откуда под-
ходили остальные корабли, - приз Жана де Рюйтера. Эти корабли мы  отбили
у одного английского каравана возле Ньюфаундленда. Целых два дня мы  шли
за ними по пятам, пока не дождались тумана. Тогда мы подкрались к англи-
чанам, ориентируясь по звукам судовых колоколов, - англичане беспрерывно
в них звонили, чтобы не потерять друг друга в тумане, - и неожиданно на-
пали на двух "купцов". Их команды были настолько огорошены, что  и  пик-
нуть не успели, как наши ребята развернули их корабли и дали деру на юг.
Тем временем оба наших легких фрегата заняли их место в караване и  при-
нялись исправно подавать сигналы своими колоколами, а когда  захваченные
корабли были уже далеко, потихоньку покинули английский караван и отпра-
вились нам вдогонку. Через день все мы вновь встретились.
   - Ловко сделано, черт возьми! - восхитился штурман. - Почти как тогда
на Эльбе, возле гамбургского шлюза.
   - Об этом мы еще поговорим, - заметил Карфангер.
   Когда они осушили по бокалу вина за встречу, Карфангер принялся выго-
варивать Михелю Шредеру за его необдуманное нападение на  корабль  Спре-
кельсена:
   - Вы оказали этим медвежью услугу не только вашему  брату,  секретарю
адмиралтейства, но и самому себе.  Если  вы  намереваетесь  когда-нибудь
вернуться в Гамбург, то после нападения на гамбургский корабль  вам  это
весьма непросто будет осуществить.
   - Но разве в Гамбурге известно, что это был именно я? - спросил  Шре-
дер. - Выходит, Михель Зиверс не сдержал слова?
   И Михель Шредер рассказал о том, как выполнил желание молодого Зивер-
са и взял его с собой в Гамбург, однако высадил его на берег  в  Альтоне
еще до нападения на англичан и "Морскую деву". Зиверс обещал молчать.
   - И еще скажу вам, - обратился он в заключение к  Карфангеру,  -  что
Зиверс по-прежнему ненавидит вас лютой ненавистью, остерегайтесь его.
   - Я не чувствую за собой никакой вины по отношению к Михелю  Зиверсу,
- ответил Карфангер, - а уж постоять за себя сумею  всегда.  Впрочем,  и
вам незачем долго горевать о последствиях вашего налета: вряд ли кто-ни-
будь в Гамбурге сожалеет, что старый скряга Спрекельсен наложил на  себя
руки, а обвинить в этом Михеля Шредера и подавно никому в голову не при-
дет.
   - Но это значит, что я в любой момент могу  вернуться  в  Гамбург?  -
спросил Шредер с надеждой в голосе.
   Карфангер не успел ответить. В дверях появился юнга и спросил,  можно
ли коку уже накрывать на стол.
   - Конечно, парень! Скажи ему, пусть накрывает поскорее, а  мы  погля-
дим, чем он нас собрался угощать.
   Михель Шредер спросил, кого думают назначить капитанами новых конвой-
ных" фрегатов.
   - Возможно Мартина Хольсте и Маттиаса Дреера, - ответил Карфангер.  -
Оба они - опытные мореходы, которым не составит труда справиться с таки-
ми фрегатами. Единственное, чему необходимо воспрепятствовать, - они  не
должны стать капитанами милостью Утенхольта.
   За обедом разговор зашел о всевозможных приключениях, которых  немало
выпало на долю присутствующих особенно в последнее время. Наибольший ин-
терес вызвали рассказы Жана де Рюйтера и Михеля Шредера о перипетиях Че-
тырехдневной битвы.
   Дошла очередь и до Яна Янсена. Он уже было собрался рассказать  исто-
рию о ките, проглотившем упавший за борт бочонок рома, как  вдруг  дверь
каюты рывком распахнулась, на пороге появился боцман  Клаус  Петерсен  и
прокричал:
   - С юго-востока идут три больших военных корабля! Похоже, это  англи-
чане!
   Известие это произвело па  присутствующих  впечатление  разорвавшейся
бомбы. Все ринулись из каюты наверх. Да, это были англичане - три  трех-
палубных семидесятидвухпушечных линейных корабля под флагами  с  крестом
Святого Георгия. Посовещавшись, голландские капитаны решили идти  с  по-
путным ветром в южном направлении, Карфангер  же  вызвался  прикрыть  их
своими кораблями, преградив англичанам путь. Он рассчитывал на  то,  что
тяжелые линейные корабли, во-первых,  не  станут  атаковать  нейтральных
гамбуржцев и, во-вторых, что им придется маневрировать, а за  это  время
голландцы успеют уйти достаточно далеко.
   Но все вышло по-иному. Не успели голландские  капитаны  подняться  на
палубы своих кораблей, уже приведенных в боевую готовность  и  спешивших
им навстречу, как англичане вдруг зарифили паруса и, не открывая орудий-
ных портов, привели корабли к ветру, дав понять, что у них нет  враждеб-
ных намерении по отношению к голландцам, чьи красно-бело-синие флаги они
не могли не заметить. Карфангер тоже распорядился положить свои  корабли
в дрейф, а сам отправился на шлюпке к флагману англичан.
   На борту английского корабля его встретили со сдержанно-холодной веж-
ливостью и проводили в каюту командующего  эскадрой.  В  контр-адмирале,
поднявшемся ему навстречу, Карфангер узнал бывшего капитана  Спрэгга,  с
которым они когда-то встретились на рейде алжирской гавани. Спрэгг,  оп-
ределенно, тоже вспомнил гамбургского капитана.
   - Рад видеть вас, капитан. Что привело вас на мой корабль?
   - Не будет ли господин адмирал столь любезен ответить мне на один во-
прос: верно ли, что между Англией и Нидерландами заключено перемирие?
   - Совершенно верно, сэр, - отвечал Спрэгг, - 31 июля 1667 года в Бре-
де заключен мир между двумя державами, и я имел честь доставить известие
об этом в Нью-Йорк.
   - Нью-Йорк? Прошу прощения, сэр, но это название мне ни о чем не  го-
ворит.
   Едва заметная усмешка тронула губы адмирала Спрэгга.
   - Извините, я забыл упомянуть, что генеральные штаты уступили нам ваш
бывший Новый Амстердам.
   Голландский торговый капитал, который оказался только в  выигрыше  от
англо-голландской войны, в обмен на Новый Амстердам получил по  договору
выгодно расположенное торговое поселение  Суринам  в  Южной  Америке,  а
впридачу еще и Пало Ран - последнюю из английских баз в  Индонезии.  Так
две самых влиятельных колониальных державы того времени  поделили  между
собой сферы влияния.
   Капитан Берент Карфангер как представитель города-государства Гамбур-
га мог всего лишь принять к сведению итоги  договоренностей  сторон,  он
хорошо понимал, что его мнение по данному вопросу англичанину безразлич-
но. Поэтому он поспешил откланяться,  однако  не  стал  отказываться  от
предложенного адмиралом бокала вина.
   - За ваше здоровье, капитан, и за ваш прекрасный город Гамбург! - во-
скликнул англичанин, поднимая свой бокал.
   - Ваш здоровье, адмирал, и за мир на всех морях! - Карфангер чокнулся
со Спрэггом, и они выпили.
   Возвратившись на "Дельфин", Карфангер приказал идти к кораблям Михеля
Шредера и Жана де Рюйтера, ему  не  терпелось  сообщить  друзьям  добрую
весть. Линейные корабли англичан ушли на запад;  тем  временем  в  каюте
Карфангера продолжался прерванный обед, причем  настроение  сидевших  за
столом было намного лучше прежнего: они праздновали заключение мира.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
 
   - Да убережет Господь корабль сей от непогоды и шторма, от бедствий и
опасности, да защитит его от всех напастей этого мира, в том числе и  от
причиняемых людьми!
   Торжественно и празднично звучал голос Дидериха  Моллера,  ратмана  и
президента конвойной коллегии адмиралтейства, морозным и солнечным  фев-
ральским утром 1668 года напутствовавшего первый из конвойных  фрегатов,
только что спущенный на воду. Отсутствие мачт - их обычно  устанавливали
позднее - не мешало любоваться совершенными пропорциями его корпуса. Це-
ремония спуска на воду вскоре завершилась, господа из  совета  города  и
адмиралтейства направились в подвальчик ратуши отпраздновать это событие
приличествующим случаю возлиянием, а толпы  бедноты,  привлеченные  ред-
костным зрелищем, - назад в свои промерзшие подвалы; на  берегу  остался
один Берент Карфангер, не сводивший глаз с великолепного корабля.
   По предложению Карфангера фрегат получил название "Леопольд Первый" -
в честь императора Леопольда и с мыслью о единстве империи.  Его  корпус
сидел в воде неглубоко: в трюме не было еще ни балласта,  тга  груза,  и
пятьдесят четыре орудийных порта под выкрашенными красной краской  крыш-
ками еще зияли пустотой. На носу красовался красный лев с  золотой  гри-
вой, сжимавший в лапах герб города Гамбурга. Обшивка на шканцах,  юте  и
квартердеке была выкрашена в оливково-зеленый  цвет,  а  весь  остальной
корпус судна до самой ватерлинии покрывала смесь древесноугольной  смолы
и еловой живицы цвета спелого каштана, сквозь которую пробивался  замыс-
ловатый узор дубовой древесины. Корпус ниже ватерлинии светился защитной
краской, по цвету напоминавшей пергамент старинных рукописей,  приготов-
ленной из смолы и серы.
   Кормовая надстройка была отделана замечательной резьбой по  дереву  в
стиле барокко: музицирующие путти, словно сошедшие с картин Рубенса, фи-
гуры воинов и диковинных морских животных. Между двумя кормовыми фонаря-
ми располагались два других златогривых льва, под ними на  светлоголубом
фоне - фигура императора Леопольда в человеческий рост, в полном облаче-
нии и со всеми символами власти: в короне, со скипетром и державой.
   Словно издалека он услыхал голос жены:
   - Ну идем же наконец, Берент! Или ты хочешь, чтобы твои жена  и  дочь
превратились в ледышки? Все уже давно разошлись.
   - Ну и пусть себе пьют свое пиво на здоровье, - отозвался Карфангер.
   - Берент! - повторила Анна уже настойчивей. - Ребенок мерзнет.
   Карфангер оглянулся. Его дочурка Вейна стояла в глубоком снегу, кута-
ясь в меховую шубку; по щекам ее катились слезы.
   - Что ты, моя девочка? Тебе так холодно?
   - У меня ноги замерзли, папа, - всхлипнула Вейна.
   - А ты возьми и побегай, вот они и согреются. Не стой, словно статуя,
- побегай.
   - Не будь таким суровым, Берент, - сказала Анна, - она ведь еще  сов-
сем маленькая: в этом году только восемь лет исполнится.
   Возле стапелей, с которых только что сошел "Леопольд  Первый",  стоял
мастер-резчик Кристиан Прехт и разговаривал с корабелами. Это он  создал
все деревянные украшения и фигуры нового фрегата.  Карфангер  подошел  к
нему и спросил, отчего голова, корона, руки, скипетр и  держава  получи-
лись неестественно большими по сравнению с фигурой императора.
   - Я поступил так не без умысла, - ответил Кристиан Прехт, - если  хо-
тите, мы можем подняться в мою мастерскую, и я вам все объясню.
   В мастерской кипела работа: несколько подмастерьев, вооруженных доло-
тами, стамесками, рашпилями и ножами самой причудливой формы,  трудились
над резными украшениями для другого конвойного фрегата, который  предпо-
лагалось назвать "Герб Гамбурга". Мастер показал на фигуру ангела,  сто-
явшую на небольшом выступе высоко над фронтонной дверью, и  подвел  Кар-
фангера на несколько шагов ближе к ней.
   - Скажите, кажутся ли вам члены фигуры пропорциональными?
   - Безусловно, - ответил Карфангер, посмотрев вверх.
   Тогда мастер отвел его к противоположной стене и задал тот же вопрос.
Карфангер вынужден был не без удивления признать, что ноги фигуры предс-
тавляются ему чересчур длинными, и поднятая вверх рука с  мечом  кажется
длиннее другой, вытянутой в сторону. Снова подойдя к двери  и  посмотрев
на ангела, он сказал:
   - Если смотреть отсюда, то все становится на свои места. Значит,  все
дело в том, под каким углом смотрят на фигуру. Более острый угол  укора-
чивает горизонтали; я полагаю, эта фигура предназначена для расположения
именно на такой высоте?
   - Совершенно верно, - отозвался резчик, - она будет стоять над кафед-
рой проповедника, так что придется задирать голову,  чтобы  ее  рассмот-
реть. Иначе с фигурой императора Леопольда: она будет находиться пример-
но на высоте глаз, и смотреть на нее будут, как правило,  издалека.  Что
же, по-вашему, можно было бы разглядеть, если бы ее пропорции были  пра-
вильными? Предположим, вы смотрите на нее с расстояния в два-три, а то и
все четыре кабельтовых?
   - Подробностей, пожалуй, не разглядишь, - согласился Карфангер.  -  И
вы, стало быть, намеренно увеличили те детали, которые кажутся вам  наи-
более важными?
   - Да, именно так. Пусть каждый, кто повстречает в море  этот  фрегат,
сразу увидит сверкающую императорскую корону, золотой скипетр и державу.
В этом и заключался мой замысел, господин Карфангер. Удовлетворены ли вы
объяснением?
   - Благодарю вас, мастер, вы все продумали наилучшим образом, - сказал
Карфангер, пожимая Кристиану Прехту руку.
   Вейна подбежала к отцу, крича на ходу:
   - Отец, посмотрите, что мне подарил старший подмастерье господин Бер-
тольд!
   Это была деревянная скульптура чуть ли не в полсажени высотой. По ли-
цу Карфангера было видно, что он колеблется, не зная, позволить  ли  ре-
бенку принять такой ценный подарок.  Заметив  это,  старший  подмастерье
сказал:
   - Не лишайте ребенка радости, господин капитан. Это - всего лишь  мо-
дель, предназначавшаяся для "Герба Гамбурга".  Настоящие  украшения  для
носа судна мы делаем из дуба. - И мастер стал  засовывать  скульптуру  в
мешок из грубого полотна, в которых обычно готовые произведения разноси-
лись заказчикам.
   Анна Карфангер вдруг смертельно побледнела и пошатнулась. В ее памяти
всплыла страшная картина: тельце ее малыша Иоханна,  умершего  во  время
чумы, опускают в такой же полотняный мешок...
   - Что с тобой, Анна? - встревоженно  спросил  Карфангер,  подхватывая
жену. - Тебе нездоровится? Прости, я, кажется, был слишком груб там,  на
берегу.
   Анна медленно покачала головой.
   - Нет-нет, что ты, это я была неправа. - И шепнула ему на  ухо:  -  У
Вейны скоро опять будет братик, Берент, уже этим летом...
   Карфангер отправил Анну с Вейной домой в портшезе, а сам опять  спус-
тился к Эльбе, к месту осмолки кораблей, где уже  стоял  "Леопольд  Пер-
вый". Карфангер пришел вовремя: только что привезли нижние мачты  и  как
раз собирались их ставить. Уже были подготовлены  рычаги  и  кранцы  для
первой - фок-мачты высотой в добрых шестьдесят футов.  Мастерам  понадо-
бился целый час на то, чтобы поднять ее и привести в вертикальное  поло-
жение. И тогда Карфангер достал из своего кошелька золотой гульден и об-
ратился к мастеру-такелажнику:
   - Сделаем все так, как предписывает обычай!
   Согласно давнему поверью, золотая монета, положенная в гнездо фокмач-
ты перед ее установкой, должна была отводить от корабля все напасти. Ко-
нечно, Карфангер не верил в чудодейственную силу этого  обряда,  тем  не
менее спустился в трюм корабля и собственноручно опустил монету в гнездо
мачты, которая тотчас же была установлена.
   Вновь поднявшись на палубу, Карфангер спросил корабелов, не забыли ли
они употребить при строительстве фрегата и краденое дерево, чтобы  судно
хорошо ходило под парусами - этого требовал еще один давний обычай.
   Мастера стали переглядываться между собой и пожимать  плечами.  Тогда
Карфангер вновь полез в кошелек и выложил еще несколько талеров.
   - После трудового дня неплохо будет как следует  промочить  горло,  -
сказал он, как бы между прочим.
   Один из пожилых подмастерьев выступил вперед.
   - За кражу полагается виселица, господин капитан, поэтому  про  такие
дела стараются много не рассказывать. Но что поделаешь, если  так  велит
обычай. Пойдемте, покажу вам кое-что.
   Он подвел Карфангера к трапу квартердека и  указал  на  верхние  сту-
пеньки:
   - Знакомо ли вам это дерево, господин капитан?
   Карфангер сделал вид, что тщательно осматривает ступеньки, затем вып-
рямился и решительно заявил:
   - Доска для этих ступенек взята из настила главной палубы моего флей-
та "Дельфин".
   - Верно, - сказал подмастерье, - это одна из досок, которые вы  прош-
лой осенью велели заменить.
   - Видите, - Карфангер улыбнулся, - как хорошо я знаю свои корабли.  -
С этими словами он простился и отправился домой.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
 
   Весна уже шла навстречу лету, когда к месту осмолки  отбуксировали  и
второй фрегат. Корабли походили друг на друг как  братья-близнецы,  если
не считать различных кормовых украшений:  вместо  фигуры  императора  на
корме второго фрегата красовался большой герб - белая крепость на  крас-
ном щите, над ней - шлем, украшенный павлиньими перьями, который держали
в лапах два красных льва с золотыми гривами. Во всем остальном "Леопольд
Первый" ничем не отличался от "Герба Гамбурга".
   Окончательная отделка и оснастка фрегатов шла полным ходом, а господа
в совете города и адмиралтействе все никак не могли  договориться,  кого
назначить капитанами. В кандидатурах недостатка не было, и многие из них
устраивали всех. Все дело тут было в том, что должность капитана конвой-
ного фрегата фактически продавалась, как и большинство других должностей
в городе, и ее мог купить только тот, кто предлагал больше всех, но  ни-
как не менее пяти тысяч талеров. Карфангер энергично протестовал  против
этой спекуляции должностями. Выступая однажды в совете города,  он  зая-
вил:
   - Должность капитана конвойного  фрегата  и  связанный  с  нею  адми-
ральский чин нельзя равнять с другими должностями и чинами, которые мож-
но купить, как плащ или камзол. Если капитан конвойного фрегата  лишится
адмиральского титула, он не перестанет быть капитаном военного  корабля,
не потеряет способности держать в повиновении боеспособную команду, вес-
ти морское сражение, в любой шторм управлять судном, а если  понадобится
- и выказать сметку в торговых делах. Всего этого  невозможно  добиться,
лишь уплатив пять, шесть, а то и все семь тысяч талеров: такая должность
требует подлинных способностей и умения, неважно, подкреплены  они  уве-
систым кошельком или нет. Недаром говорится: женитьба на звонкой  монете
счастья не принесет.
   Кое-кому из состоятельных граждан вольного города такие речи пришлись
не по вкусу. Первым возразил Дидерих Моллер:
   - Мне кажется, господин Карфангер, что вы не понимаете смысла необхо-
димости уплаты этой суммы, иначе бы вы не выдвигали подобных аргументов.
   Карфангер конечно же, отлично понимал, что все это делается для того,
чтобы не допустить к власти людей низкого происхождения. В данном случае
это не входило и в его собственные интересы, однако еще менее ему  хоте-
лось, чтобы Маттиас Дреер и Мартин Хольсте,  никогда  не  имевшие  таких
сумм, стали капитанами конвойных фрегатов лишь благодаря денежной помощи
Утенхольта; это означало бы полную их зависимость от коварного старика.
   Вернувшись после заседания домой в довольно мрачном расположении  ду-
ха, Карфангер нашел в гостиной Маттиаса Дреера,  который  дожидался  его
уже целый час. Гость всячески избегал ответа на вопрос о цели своего ви-
зита, чувствовалось, что ему мешает присутствие Анны.  Вместо  этого  он
принялся пространно рассуждать о самых разных вещах: о  новых  конвойных
фрегатах, их вооружении и ходовых качествах, расхваливать  разработанные
Карфангером по образцу боевых уставов де Рюйтера и представленные совету
предписания для команды на случай военных действий. Упомянул он и о том,
чего еще никому до Карфангера не удавалось добиться:  отныне  каждый  из
команды конвойных фрегатов, заболевший или раненый во время  плавания  -
будь то офицер или простой матрос, - мог рассчитывать на уход и  лечение
за счет городской казны, при этом за ним сохранялось жалованье.  Наконец
Анна вышла в кухню справиться, как там идут дела, и Маттиас Дреер тут же
напрямик спросил Карфангера, не одолжит ли он ему две-три  тысячи  тале-
ров, которых недостает, чтобы уплатить назначенную советом за  должность
капитана конвойного фрегата сумму.
   - Неужели ты поссорился со своим тестем Утенхольтом?! - спросил  Кар-
фангер.
   - Нет, до этого пока не дошло, но я слишком хорошо  знаю  эту  старую
лису и совсем не хочу угодить к нему в_ кабалу. Я не  прочь  командовать
одним из конвойных фрегатов, но только при условии, что буду состоять на
службе у городских властей и только перед ними держать ответ.
   С одной стороны, Карфапгер не мог не порадоваться такому  доверию  со
стороны Маттиаса Дреера, но с другой, его просьба привела его попросту в
замешательство. Он вновь оказывался в щекотливом положении: вслух крити-
ковать систему продажи должностей и в то же время тайком одалживать  од-
ному из претендентов недостающую сумму... Маттиас Дреер  истолковал  его
смущение по-своему и поспешил спросить, к кому бы еще он мог  обратиться
за помощью, взяв при этом на себя обязательство  вернуть  долг  точно  в
срок.
   Поколебавшись, Карфангер все же согласился одолжить  Маттиасу  Дрееру
необходимую сумму под незначительные проценты, однако  с  условием,  что
Дреер получит деньги лишь в том случае, если не удастся уговорить  совет
изменить позицию.
   Однако премудрый совет вовсе не думал отказываться от звонкой монеты,
и Маттиасу Дрееру пришлось-таки внести требуемую сумму за должность  ка-
питана "Леопольда Первого": Мартин  Хольсте  с  помощью  талеров  Томаса
Утенхольта стал капитаном "Герба Гамбурга", работы на котором еще не бы-
ли завершены. Тем временем "Леопольд Первый" готовился выйти в свое пер-
вое плавание.
   Пушки, представлявшие собой основное  вооружение  фрегата,  были  уже
давно доставлены из арсенала. Шесть четырехфунтовых орудий установили на
юте, четыре шестифунтовых - на  баке,  на  средней  палубе  разместились
двадцать две двенадцатифунтовых и на верхней батарейной палубе  -  двад-
цать восьмифунтовых пушек. Из орудийных портов по обе  стороны  от  руля
выглядывали жерла двух  восемнадцатифунтовых  орудий.  Для  обслуживания
этих пятидесяти четырех  пушек  требовалось  более  двухсот  человек.  В
крюйткамерах, расположенных под ватерлинией, хранилась добрая сотня тонн
пороха и огромное количество пушечных ядер. Но больше всего места в трю-
ме занимали запасы провианта для  многочисленной  команды  фрегата.  Сто
пятьдесят матросов должны были во время плавания управляться не только с
такелажем, но и помогать канонирам в бою. Имелась  на  борту  фрегата  и
абордажная команда: пятьдесят специально обученных солдат. Но  были  еще
канониры-наводчики и фейерверкеры, парусные и такелажные  мастера  с  их
подручными, кузнецы и плотники, кок с  кухонной  артелью  и  виночерпий,
трубачи и барабанщики, стюарды и юнги. Командовали ими капитан, его лей-
тенанты, старший штурман, младший штурман, судовой писарь и старшие боц-
маны: не последним человеком на борту был и корабельный священник.
   Толпы матросов, казалось, бестолково суетятся и мечутся  по  палубам,
сваливая свои сундучки и заплечные мешки то в одном месте, то в  другом.
Жилые помещения и каюты на корабле предназначались только для офицеров и
унтер-офицеров. Простые матросы и солдаты  размещались  либо  в  носовом
кубрике, либо на батарейных палубах между пушками. Почти никто из них не
знал друг друга, и корабль, на который они нанялись, был одинаково  нез-
наком всем. Пройдет много дней, прежде чем каждый займет  свое  место  в
команде и будет знать, за какую снасть отвечает, где и чем ему  надлежит
сражаться в бою и где он может поспать несколько часов  в  свободное  от
вахты время. Но даже и тогда еще не могло быть и речи о том,  чтобы  ко-
рабль мог принять бой: самый захудалый каперский фрегат захватил бы  его
в полчаса. Поэтому начались недели бесконечных упражнений в постановке и
уборке парусов, починке и замене рангоута и такелажа, заряжание и навод-
ке пушек - и все это время "Леопольд Первый" стоял на якоре.
   Наконец настал такой день, когда даже самый нерасторопный из  команды
научился выполнять свою работу на борту судна с завязанными глазами; те-
перь "Леопольд Первый" мог отправляться в свое первое  пробное  плавание
вниз по Эльбе и дальше в Северное море. Для офицеров и команды  это  был
первый экзамен, на котором проверялись умение одних  отдавать  точные  и
необходимые приказания и способность других беспрекословно  и  четко  их
выполнять.
   И вот одним погожим летним утром заскрипел якорный кабестан:  десятки
просмоленных, мозолистых ладоней ухватили вымбовки,  вставленные  в  его
гнезда, и толстый якорный канат стал медленно наматываться  на  барабан.
Матросы на реях уже разворачивали марсели и брамсели. Наконец  зарифлен-
ные паруса поймали ветер, корабль, повинуясь положенному на  борт  рулю,
развернулся и стал удаляться от мола, набирая ход. Собравшаяся у городс-
ких ворот толпа любопытных напутствовала "Леопольда Первого"  восторжен-
ными криками, которые утонули в грохоте прощального салюта пушек  с  го-
родских бастионов. В ответ полыхнули огнем и орудийные порты  фрегата  -
это пробовали голос в первом ответном салюте его пушки.
   Молча, с выражением суровой озабоченности на лицах, не обращая внима-
ния на крики толпы и гром пушек, стояли поодаль почтенные ратманы в  вы-
сокие господа из адмиралтейства и смотрели на удаляющийся  фрегат,  оку-
танный клубами порохового дыма.
   Среди этих степенных, солидных господ так же молча стоял и Карфангер.
Рядом с ними он выглядел почти тщедушным.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
 
   В декабре того же года "Леопольд Первый" под  командованием  Маттиаса
Дреера отправился с караваном гамбургских "купцов" к далеким берегам Ис-
пании и Португалии и через несколько месяцев привел корабли назад в Гам-
бург целыми и невредимыми с трюмами, полными ценного груза.  Не  нашлось
ни одного капера или пирата, который бы рискнул к ним сунуться; то и де-
ло попадавшиеся им навстречу корабли  морских  разбойников  благоразумно
старались не пересекать курса гамбуржцев. Испанские и португальские тор-
говцы вновь охотно грузили свои товары на суда вольного города.
   Спустя год в портах южных стран побывал и "Герб Гамбурга" под началом
Мартина Хольсте, и реноме гамбургского торгового флота возросло еще  бо-
лее.
   Берент Карфангер по-прежнему водил свои корабли  через  Атлантический
океан к берегам Америки. Теперь у него на службе состоял Михель  Шредер,
вернувшийся в Гамбург.
   Год сменялся годом, и морская торговля продолжала процветать.  Конеч-
но, время от времени тот или иной корабль становился жертвой шторма  или
коварной мели в туманном Ла-Манше, однако ни один  не  достался  пиратам
или каперам. Авторитет Карфангера в правлении гильдии капитанов и шкипе-
ров возрос неизмеримо, Томас Утенхольт прилагал немало  усилий  к  тому,
чтобы добиться его расположения.
   И на морях вот уже несколько лет подряд царил мир. Правда,  североаф-
риканские пираты и карибские  флибустьеры  по-прежнему  разбойничали  на
торговых путях. Но Гамбургу с его конвойными фрегатами они были  уже  не
страшны.
   И все же этот мир оказался обманчивым - обманчивым, как погода в  ап-
реле. В 1667 году французский король Людовик Х1У послал  своих  маршалов
Тюренна и Копде воевать во Фландрию. Под давлением Нидерландов, Англии и
Швеции, однако, французы вскоре стали искать пути к заключению мира. Со-
вершенно непонятной для Карфангера при этом оставалась позиция  бранден-
бургского курфюрста, который вначале также выступил  против  Франции,  а
потом вдруг перешел на позиции строгого  нейтралитета.  Когда  Карфангер
попытался расспросить об этом бранденбургского резидента в Гамбурге Отто
фон Герике, тот стал отделываться отговорками. И в самом деле -  не  мог
же он  без  обиняков  заявить,  что  курфюрст  стремится  укрепить  лишь
собственную власть за счет ослабления императорской.  Вместо  этого  фон
Герике принялся критиковать Майнц и Кельн, Мюнстер и  Пфальц-Нойбург  за
их союзничество с Францией.
   Когда в 1672 году Франция заручилась поддержкой Англии с целью  разг-
ромить наконец Нидерланды, представлявшие собой  сильнейшего  конкурента
обеих стран, мирный небосклон начали заволакивать грозовые тучи войны.
   Весной этого года у Ритцебюттеля стояли на якоре более двадцати  гам-
бургских торговых кораблей, собиравшихся отправиться в Испанию и  Порту-
галию под охраной пушек "Герба Гамбурга". Отплытие каравана, однако, за-
держивалось ввиду неясной обстановки на морях. Неделя проходила за неде-
лей в бесплодном ожидании надежных вестей о военной ситуации в Ла-Манше,
Северном море и Атлантике. Тем временем в Ритцебюттель продолжали прибы-
вать все новые и новые "купцы", и к концу мая торговый  караван  превра-
тился уже в целый флот, насчитывавший более  сорока  судов.  В  адмирал-
тействе просто не знали, что предпринять. Если  бы  хоть  капитан  Дреер
привел "Леопольда Первого" назад из Испании! Тогда можно было  бы  риск-
нуть отправить огромный караван под  охраной  обоих  конвойных  фрегатов
вокруг Шотландии в Атлантику, а заодно и вывести на северный курс  "рос-
сиян", которые на этот раз наняли частный конвойный фрегат Томаса  Утен-
хольта под командованием Алерта Хильдебрандсена Грота. Но Маттиас Дреер,
скорее всего, тоже торчал в Лиссабоне  и  ждал  благоприятных  известий,
чтобы отправиться на родину.
   В этой напряженной ситуации нашелся один  человек,  который  вызвался
разведать обстановку возле устья Темзы и дальше, в  проливе  Па-де-Кале:
это был капитан Берент Карфангер. Адмиралтейство распорядилось  отрядить
на борт его быстрого "Дельфина" два десятка стрелков с мушкетами, однако
Карфангер воспротивился. Вместо этого он  удвоил  команду  флейта,  взяв
матросов с других своих кораблей. В качестве первого помощника с ним от-
правлялся Ян Янсен, старшим штурманом был назначен Михель Шредер,  абор-
дажная команда поступала под начало Венцеля  фон  Стурзы.  Посовещавшись
напоследок с Мартином Хольсте, Карфангер вышел в  море  и  направился  к
английским берегам. Дойдя до залива Хамбер, "Дельфин" взял курс зюйд.
   Однако ни вдоль побережья графства Линдой, ни в заливе Уош, ни у Нор-
фолка или Лоустофта, что в графстве Суффолк - нигде они не обнаружили ни
малейших йризнаков концентрации английского флота, хотя  от  этой  части
восточного побережья Британии до Нидерландов было рукой подать.
   - Может быть, англичане решили соединить в Ла-Манше свой флот с фран-
цузским, прежде чем повернуть пушки против Нидерландов? - высказал пред-
положение Михель Шредер, когда они как-то вечером становились на якорь у
суффолкского берега, чтобы дождаться там утра.
   - Неплохо бы нам поглядеть, что делается в Ла-Манше, - сказал на  это
Ян Янсен.
   - Нет! - твердо ответил Карфангер. - Дальше устья Темзы мы не пойдем.
Если до Дувра мы не обнаружим никаких следов английского флота, тогда на
обратном пути расспросим голландцев. Если обстановка в Северном море и в
самом деле такая спокойная, то ничто не помешает Мартину Хольсте сняться
с якоря и идти вокруг Шотландии в Атлантику.
   На утренней заре с юга докатились раскаты пушечной канонады.
   - Это не конвойный фрегат, - определил Ян Янсен. - Не  иначе  адмирал
де Рюйтер снова схватился с англичанами.
   Карфангер вопросительно посмотрел на него.
   - Что, в таком случае; посоветуют мне господа Офицеры? Брасопить  реи
и идти поглядеть, в чем там дело?
   - Разумеется, капитан, такое представление нельзя пропускать.
   Ян Янсен оказался прав: адмирал Михиэл де Рюйтер обнаружил английский
флот на рейде Саутуолда и дал ему бой в бухте Соулбэй.
   Главнокомандующему английским флотом герцогу  Иоркскому  некуда  было
отступать, и он принял вызов. Для того чтобы  каждый  матрос  понял  всю
важность этого сражения, государственный секретарь Нидерландов Йохан  де
Витт в алой, подбитой мехом мантии на плечах приказал поставить  на  ах-
тер-кастеле "Семи провинций" кресло с высокой резной  спинкой  и  теперь
сидел в нем, окруженный двенадцатью рослыми алебардщиками  в  сверкающих
латах. Глава генеральных штатов бесстрастно взирал на  неистовое  сраже-
ние, не обращая внимания на ядра и пули, градом обрушивавшиеся на палубы
флагмана нидерландского флота.
   Проходили часы, но накал морского сражения у  суффолкского  побережья
не стихал. Нидерландские фрегаты и английские линейные корабли горели  и
тонули один за другим, однако гром пушек бортовых батарей  остальных  не
умолкал ни на минуту. И вот на топе грот-мачты "Семи провинций" появился
сигнал "Идем на абордаж!". В последний раз изрыгнули  огонь  пушки  гол-
ландских фрегатов, мушкеты стрелков обрушили свинцовый  град  на  палубы
англичан, и в дело пошли абордажные крючья и  мостки,  сабли  и  тесаки,
абордажные топоры и пистолеты. В беспощадной рукопашной схватке  послед-
нее сопротивление англичан было сломлено.
   Солнце уже собиралось скрыться за кромкой английского  берега,  когда
нидерландский флот строился в походный  ордер,  готовясь  отправиться  к
родным берегам.
   Весть об исходе этого сражения надо было как можно скорее доставить в
Ритцебюттель, поэтому Карфангер приказал немедля ставить  все  паруса  и
ложиться на курс норд-ост. Попутный вест помчал "Дельфин" на северо-вос-
ток, и паруса голландского флота вскоре растворились в  вечерних  сумер-
ках.
   На третий день, когда "Дельфин" стал на якорь у Ритцебюттеля,  парус-
ники торгового флота отдали швартовы, "Герб Гамбурга" отсалютовал залпа-
ми своих бортовых батарей и повел караван к устью  Эльбы,  чтобы  оттуда
взять курс на север. Французских корсаров, поджидавших добычу в  Ла-Ман-
ше, гамбуржцы не страшились, главное - путь в  Атлантику  теперь,  после
победы нидерландского флота, был свободен.
   Карфангер стоял на полуюте "Дельфина" и не  отрываясь  смотрел  вслед
удаляющемуся каравану. Подошел Михель Шредер и спросил: Вы обратили вни-
мание на долговязого боцмана с "Герба Гамбурга"? Да. Это был Михель  Зи-
верс.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
 
   Победа адмирала де Рюйтера в бухте Соулбэй дала  возможность  Мартину
Хольсте отплыть наконец с караваном в Испанию, а Маттиасу Дрееру - возв-
ратиться домой, не подвергаясь слишком большой опасности. Гораздо худши-
ми последствиями обернулась она для герцога Йоркского: он был  смещен  с
поста главнокомандующего флотом. На его место назначили принца Рупрехта;
последний  выбрал  своим  первым  заместителем  хладнокровного  адмирала
Спрэгга.
   Вновь наступила весна, и вновь у Ритцебюттеля собрался  караван  гам-
бургских "купцов", отплытие которого задерживалось по той же,  что  и  в
прошлом году, причине. Наконец из Нидерландов пришла  весть:  де  Рюйтер
разгромил англичан у острова Тексел - 7 июня,  ровно  год  спустя  после
битвы в бухте Соулбэй.
   "Леопольд Первый" снова благополучно довел караван торговых  кораблей
до Оркнейских островов, где от него отделились "россияне", отправившиеся
в Архангельск под охраной конвойного фрегата Томаса Утенхольта.
   Не успели последние из гамбургских "купцов"  разгрузиться  в  Малаге,
как возле нидерландского побережья вновь произошло сражение флотов  двух
держав. Англичане горели желанием отомстить за недавнее поражение  и  на
этот раз предприняли самые энергичные усилия к тому, чтобы  получить  от
союзной Франции более действенную поддержку. Французы отправили  на  по-
мощь англичанам сильную  эскадру  под  командованием  опытного  адмирала
д'Эстре.
   20 августа 1673 года дул устойчивый зюйд-ост, и объединенный флот ан-
гличан и французов, миновав остров  Тексел,  пошел  под  всеми  парусами
вдоль побережья курсом  зюйд-зюйд-вест.  Принц  Рупрехт  с  вежливостью,
больше походившей на осторожность, пропустил вперед эскадру французского
адмирала; арьергардом флота командовал адмирал Спрэгг.  Им  не  пришлось
долго разыскивать голландцев: где-то на траверзе Кампердена они  вклини-
лись между линией берега и вражеским флотом, держа курс норд. Принц Руп-
рехт еще раздумывал, поворачивать ли ему на встречный курс и гнаться  за
флотом де Рюйтера, который как раз поравнялся с боевым ордером англичан,
или нет, как вдруг шедшие кильватерным строем голландские  корабли  раз-
вернулись и двинулись на них, идя в фордевинд.
   Головная эскадра голландцев под командованием Корнелиса Тромпа прави-
ла прямо на эскадру Спрэгга, в то время как де Рюйтер с основными силами
напал на трехпалубные линейные корабли принца Рупрехта. Англичане поспе-
шили повернуть на юго-запад - подальше от опасного берега,  -  и  только
французская эскадра, преследуемая быстрыми фрегатами адмирала  Банкерса,
продолжала идти прежним курсом. Однако Банкерс быстро  раскусил  замысел
д'Эстре, заключавшийся в том, чтобы увести голландскую эскадру  подальше
от основных сил англичан, и прекратил преследование, предоставив францу-
зам возможность плыть, куда им заблагорассудится, а сам развернул эскад-
ру и перекрыл англичанам пути к отступлению.
   Увидев, что теперь ему придется иметь дело одновременно с двумя  мощ-
ными эскадрами, принц Рупрехт, корабли которого попали под  перекрестный
огонь батарей голландцев, повернул на север, рассчитывая  соединиться  с
эскадрой Спрэгга, которая ожесточенно отбивалась от  наседавших  на  нее
фрегатов адмирала Тромпа, тщетно пытаясь оторваться от них.
   Отрезанные от союзников-французов, вновь предоставленные  самим  себе
англичане быстро поняли, что им не миновать нового сокрушительного пора-
жения. Сквозь гром пушек, треск мушкетных залпов и ломающегося  рангоута
с берега доносился колокольный набат; сотни людей стояли  на  коленях  у
кромки прибоя и молились за победу своих отцов, братьев и  сыновей...  И
она не заставила себя ждать: вскоре остатки английского флота обратились
в бегство.
   Поражение под Камперденом было воспринято на  Британских  островах  с
неописуемым негодованием по адресу  союзной  Франции.  Напрасно  адмирал
д'Эстре бил себя в грудь и божился, что не струсил, покинув поле боя,  а
сразу же повернул назад, когда убедился, что адмирал  Банкерс  прекратил
преследование, чтобы вступить в сражение, но было  уже  поздно  что-либо
изменить. Англичанам не оставалось ничего иного, как срочно искать  воз-
можности заключения мира с генеральными штатами.
   Тем временем  абсолютистская  Франция  принялась  присваивать  нидер-
ландские и немецкие территории. Бранденбург потерял Клеве,  Марк  и  Ра-
венсберг, за ними последовали новые попытки Людовика ХIV захватить чужие
земли, вызвавшие, однако,  небывалый  подъем  патриотических  настроений
среди немцев. Народ стал требовать от императора создания сильного  сою-
за, направленного против Франции.
   Карфангер, с нетерпением дожидавшийся  возвращения  Маттиаса  Дреера,
втайне надеялся, что этот патриотический порыв сплотит всех  немцев  для
отражения нависшей над  империей  опасности,  побудит  их  к  совместным
действиям.
   Однажды в его доме появился  бранденбургский  посланник  и  предложил
поступить на службу к курфюрсту Бранденбургскому.  Карфангер  задумался.
Не окажется ли он в Бранденбурге более полезным империи,  чем  здесь,  в
Гамбурге? А может быть, под сенью крыльев красного орла он сможет  лучше
способствовать росту могущества империи на море? Но есть ли  у  Бранден-
бурга вообще боевые корабли? Или курфюрст хочет с  его  помощью  сначала
создать собственный военный флот? Фон Герике постоянно повторял, что со-
юз Англии с Францией представляет собой серьезную угрозу для курфюршест-
ва Бранденбургского и что противостоять этой угрозе с севера без военно-
го флота невозможно. Дания и Голландия противились возрастанию могущест-
ва Швеции на Балтике и таким образом становились союзницами  Бранденбур-
га.
   - Но каким образом вы собираетесь создавать военный флот?  -  спросил
посланника Карфангер.
   - В Мидцелбурге есть один судовладелец по имени Беньямин Рауле, - от-
вечал фон Герике, - он готов к назначенному сроку предоставить в  распо-
ряжение курфюрста эскадру хороших фрегатов.
   - И вы, как я понимаю, собираетесь назначить меня ее командующим?
   - Скажите, где нам найти лучшего адмирала? - ответил посланник вопро-
сом на вопрос. - Его милость курфюрст...
   Его прервал голос Михеля Шредера, появившегося на пороге:
   - "Леопольд" только что ошвартовался, корабль явно побывал в  хорошем
деле! Маттиас Дреер ранен, его уже доставили на берег.
   - А караван? Что с караваном? - тревожно спросил Карфангер.
   - Он, как я слышал, стоит на якоре у Ритцебюттеля.
   - Прошу меня извинить, господин фон Герике, - я буду вынужден вас по-
кинуть. А кроме того, как вы, вероятно, понимаете, я вряд ли смогу  дать
вам окончательный ответ уже сегодня. Позвольте, однако, уверить вас, что
предложение его милости чрезвычайно лестно для меня. - И увидев, что фон
Герике встает, поспешил добавить. - Не торопитесь уходить,  будьте  моим
гостем. Быть может, я вернусь гораздо скорее, чем это может сейчас пока-
заться.
   С этими словами он взял шпагу, трость и шляпу и вышел за дверь вместе
с Михелем Шредером.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
 
   Опять на смену суровой зиме пришла весна. Понемногу начали  оттаивать
заиндевевшие стены в подвалах, где ютилась городская беднота, и в  конце
марта уплыли вниз по Эльбе в сторону моря последние  льдины.  Многие  из
бедняков не дожили до новой весны, остальные смотрели голодными  глазами
вслед торговым кораблям, груженным зерном и полотном, уходившим в сторо-
ну Ритцебюттеля, чтобы оттуда уже в который раз  направиться  к  берегам
Испании и Португалии.
   Эта зима оказалась последней и в жизни старого моряка Алерта Хильдеб-
рандсена Грота.
   В один из теплых мартовских дней первый бюргермейстер  адмиралтейства
торжественно опоясал Берента Карфангера почетной серебряной шпагой,  ко-
торой удостаивались лишь за особые заслуги, и  вручил  ему  адмиральский
жезл. Новоиспеченный адмирал произнес слова торжественной клятвы: "Я го-
тов мужественно встретить лицом к лицу любую опасность вместе с  вверен-
ным мне флотом, и скорее пожертвую всем своим добром и даже жизнью,  чем
покину мой флот или мой корабль".
   Маттиас Дреер так и не смог оправиться от раны, нанесенной  французс-
кой мушкетной пулей в сражении с двумя  фрегатами  дюнкерских  корсаров,
напавших на возвращавшийся в Гамбург караван возле  Доггерской  банки  в
ноябре прошедшего года. "Леопольд Первый" без особого труда справился  с
фрегатами морских разбойников: его батареи  так  изрешетили  французские
корабли, что один из них камнем пошел на дно, а другому с трудом удалось
убраться восвояси. Однако французы успели послать на реи  несколько  де-
сятков стрелков с мушкетами, и те  принялись  осыпать  свинцовым  градом
квартердек "Леопольда Первого". Маттиас Дреер получил пулю в бедро,  его
лейтенант был убит наповал. В течение нескольких недель все, в том числе
и сам Дреер, считали рану пустяковой, тем более что лекарю удалось сразу
же извлечь пулю, однако вскоре у раненого начался жар, никакие  снадобья
не помогали, и он скончался.
   Карфангер довольно долго противился уговорам своих друзей  и  настоя-
тельным просьбам адмиралтейства принять командование "Леопольдом Первым"
и не только потому, что не хотел расставаться со своей маленькой  флоти-
лией, - в Бранденбурге по-прежнему ожидали  его  ответа  на  предложение
поступить на службу и курфюрсту. Карфангер все откладывал  и  откладывал
окончательное решение. Когда Регенсбургский рейхстаг  от  имени  империи
объявил войну Франции, и помимо Испании, Нидерландов и Дании в  коалицию
вступили также многие немецкие князья, курфюрст продолжал занимать выжи-
дательную позицию. Ни шведы, ни бранденбуржцы пока что Гамбургу не угро-
жали. Карфангер еще раз переговорил обо всем этом с Отто фон  Герике,  и
тот заявил, что господин Беньямин Рауле по-прежнему не  отказывается  от
своего предложения. Все остальное, в том  числе  и  время  осуществления
этого замысла, пока содержится в строжайшей тайне.
   И Карфангер, отбросив все колебания, отправился в адмиралтейство, где
объявил о своей готовности  принять  командование  "Леопольдом  Первым".
Впервые за последние несколько лет гамбургские мореходы вновь стали опа-
саться выходить в море. Ян Янсен и Юрген Тамм больше  не  желали  ходить
через Атлантический океан к берегам Нового Света, отныне  они  намерева-
лись выходить в море в составе каравана и только под охраной  "Леопольда
Первого". Михель Шредер стал лейтенантом на тяжелом конвойном фрегате.
   Как ни хотелось Карфангеру зачислить в команду "Леопольда Первого"  и
Венцеля фон Стурзу, все же совет и адмиралтейство настояли на своем  ре-
шении: офицерами на кораблях гамбургского флота могли становиться только
граждане вольного города и лишь коренных гамбуржцев разрешалось нанимать
на конвойные фрегаты матросами, маатами или солдатами абордажных команд.
Помимо этого, всем им надлежало быть лютеранского  вероисповедания.  Что
касается Венцеля фон Стурзы, то он не был ни тем, ни другим - бывший бо-
гемский помещик, обедневший дворянин без родины, принадлежавший  к  тому
же еще и к гуситам. Карфангер мог взять своего друга с  собой  только  в
качестве добровольца, не получающего жалованья.
   Наконец настал день, когда служитель приколотил к дверям  гамбургской
биржи объявление совета: "Достопочтенный совет сим уведомляет  достопоч-
тенных господ купцов, шкиперов и прочих,  к  мореходству  причастных,  о
том, что конвойный фрегат "Леопольд Первый" в этом году дается в  охрану
судам, отплывающим на запад, и с  Божьей  помощью  отправится  из  устья
Эльбы в середине июля. Всем торговым кораблям к означенному сроку снаря-
женными быть."
   Карфангер только что закончил последнее совещание с Иоханном  Шульте,
капитаном частного конвойного фрегата "Пророк Даниил", отправлявшегося с
несколькими "купцами" в Испанию и оттуда дальше в Италию, Яном Янсеном и
Юргеном Таммом, чьи корабли вместе с фрегатом Иоханна Шульте  составляли
арьергард торговой флотилии, когда на палубе "Леопольда Первого"  появи-
лись члены комиссии адмиралтейства, как всегда  прибывшие  для  проверки
готовности каравана к отплытию. Прежде чем приступить к выполнению поло-
женных формальностей, секретарь адмиралтейства Рихард Шредер обратился к
Карфангеру:
   - Вы слышали последнюю новость с театра  военных  действий?  Бранден-
бургский курфюрст присоединился к антифранцузской коалиции и  вступил  в
должность главнокомандующего имперской армией.
   - Вы уверены, что это именно так? - переспросил  Карфангер,  которому
намерение курфюрста выступить за обще дело всех немцев казалось довольно
сомнительным: слишком много лет прошло в напрасном ожидании этого.
   - Абсолютно, - заверил его Рихард Шредер. - Доподлинно известно,  что
он с большими силами движется к Рейну.
   - В таком случае мне остается со спокойной душой выйти в море, - ска-
зал Карфангер и громко сообщил услышанную новость капитанам судов  кара-
вана, также собравшимся на "Леопольде Первом".
   Когда матросы начали поднимать якоря и ставить паруса, когда  корабли
один за другим стали отваливать от мола, Карфангер еще раз  обратился  к
господам из адмиралтейства:
   - Что собирается предпринять Гамбург в этой войне  против  французов,
стремящихся захватить чужие земли?
   - Мы будем помогать общему делу деньгами, - заявил Дидерих Моллер,  -
в остальном же мы будем стремиться не ввязываться в военные действия.
   - Вот как!  -  Карфангер  нахмурился.  -  Не  ввязываться  в  военные
действия? Боюсь, что это будет не лучший способ  сохранять  нейтралитет,
господин ратссекретариус. Я все-таки надеюсь, что совет  еще  раз  хоро-
шенько обдумает свои намерения, прежде чем ему придется  в  них  раскаи-
ваться.
   - Господин адмирал, - отвечал Дидерих Моллер, - мы вносим пашу  лепту
в общее дело в виде денежных субсидий.  Разве  это  не  помощь?  Незачем
только заявлять об этом во всеуслышание, чтобы  не  пронюхали  французы,
которые могут изрядно повредить нашей  торговле.  Ну  все,  довольно  об
этом.
   Прощаясь с членами комиссии адмиралтейства, Карфангер сказал:
   - Счастливо оставаться, господа! Передайте  мои  наилучшие  пожелания
совету. И пусть он, подсчитывая гульдены, не забывает об империи.
   - Вам бы только к чему-нибудь придраться, господин адмирал, - промол-
вил Дидерих Моллер со снисходительным упреком в голосе и откланялся.
   Адмиралтейская яхта отвалила от борта фрегата; над устьем Эльбы прог-
ремели залпы прощального салюта. "Леопольд Первый" направился в открытое
море, увлекая за собой караван. Чем уже становилась полоска земли на го-
ризонте за кормой, тем легче дышалось адмиралу Карфангеру.
   Перед ними расстилались неподвижные, свинцовые воды  Северного  моря.
Теплый зюйд-ост лениво шевелил обвисшие паруса.
   - Вроде бы и не в понедельник мы отчалили! - сказал такелажный мастер
парусному.
   - Это так, но может быть, ритцебюттельский пастор в  прошлое  воскре-
сенье не с той ноги стал подниматься на кафедру?  -  высказал  тот  свое
предположение.
   - Не иначе, - согласился такелажный мастер и посоветовал своему собе-
седнику послать матроса на грот-брам-рей дуть в  брамсель.  По  морскому
поверью это было первейшее средство борьбы со штилем, уступавшее,  может
быть, только царапанию фок-мачты.
   Но ни одно из проверенных средств не помогло, как не помогли  и  все-
возможные заклинания. Слово длинная вереница огромных улиток полз  кара-
ван по застывшему в штиле морю - день за днем и ночь за ночью. Но  зато,
когда они наконец обогнули Шотландию, задул такой могучий норд-вест, что
казалось, будто бог морей решил вернуть гамбуржцам все долги. Теперь ко-
манды кораблей только успевали поворачиваться: работы хватало всем и  на
палубе, и на реях, и у помп в трюмах. Тяжело  груженные  корабли  летели
вперед, как на крыльях, и волны частенько перехлестывали через их борта.
   Корабельный священник, преподобный Гайберман, ненароком  подслушавший
разговор парусного мастера с такелажником решил пока что  повременить  с
задуманной им проповедью о языческих суевериях и дождаться более  подхо-
дящей погоды. Но все духи морей и ветров, казалось, весьма  благосклонно
отнеслись к преступному поклонению закосневших в язычестве и  ополчились
против пастора Гайбермана: чем дальше на  юг  продвигался  караван,  тем
сильнее становился ветер. Между Азорскими островами и Бискайским заливом
гамбургские корабли попали в полосу жестокого шторма,  который  едва  не
разметал караван.
   В Кадисе Карфангера встретили со всеми почестями, полагающимися  гам-
бургскому адмиралу. Пушки береговых бастионов приветствовали его  фрегат
тринадцатью залпами салюта; под гром ответного салюта своих батарей "Ле-
опольд Первый" бросил якорь в кадисской гавани. К нему уже  летела  яхта
испанского губернатора, спешившего лично нанести визит  знаменитому  мо-
реплавателю и адмиралу. Вслед за губернатором на борт "Леопольда  Перво-
го" явились представители  самых  богатых  торговых  домов  во  главе  с
алькальдом. Карфангер радушно принял их всех, хотя  хлопотная  должность
адмирала торгового флота отнимала уйму времени. К тому же надо было  по-
торапливаться с отплытием из Кадиса: они и без того  уже  слишком  долго
задержались в Северном море из-за штиля.
   Однако поток посетителей не иссякал. Не успел Карфангер отдать приказ
ставить паруса, как к "Леопольду Первому" подошла большая шлюпка,  и  из
нее на борт фрегата поднялись двенадцать монахов, прибывших засвидетель-
ствовать почтение адмиралу Карфангеру.
   Это были картезианцы из монастыря, расположенного на  полпути,  между
Хересом и Пуэрто-Реалем. Тамошние монахи издавна занимались виноделием и
на этом поприще снискали себе славу. На ярмарке в Пуэрто-Реале они прос-
лышали о прибытии в Кадис прославленного адмирала  Карфангера  и  решили
немедленно отправиться на  его  корабль,  чтобы  преподнести  гамбуржцам
скромный дар - бочонок монастырского вина - за мужество, с  которым  они
обороняют от разбойников христианских мореплавателей.
   Карфангер горячо поблагодарил монахов, пообещав и впредь самым  реши-
тельным образом и с Божьей помощью не давать спуску турецким пиратам,  а
затем пригласил своих капитанов и офицеров вкусить от даров монастырских
виноградников. Янтарно-золотистое вино брызнуло в подставленные  бокалы,
и вскоре выяснилось, что благочестивая братия по части выпивки может по-
состязаться с иными шкиперами.
   Благородное вино огнем заструилось по жилам, лица  повеселели,  языки
развязались. Если для моряков последнее было делом  вполне  привычным  и
естественным, то о монахах, связанных традиционным для их ордена  обетом
молчания, этого никак нельзя было сказать. До сих пор от имени всех  го-
ворил лишь старший инок, и то используя при этом самое  необходимое  для
соблюдения приличий количество слов.
   Все шло как нельзя лучше, пока Михелю Шредеру, не перестававшему рас-
хваливать монастырское вино, не пришло в голову спросить старшего:
   - А не приходилось ли вам, достопочтенный брат,  попробовать  рому  -
ямайского или кубинского?
   - Нет, капитан, - отвечал монах.
   - О! Достопочтенный брат, вы много потеряли. Позвольте, однако, спро-
сить о причине?
   - Разве наше вино - не ответ на ваш вопрос? - Монах поднял свой бокал
так, что на него упал косой луч солнца, пробивавшийся  сквозь  иллюмина-
тор, и вино заискрилось, заиграло на свету.
   Михель Шредер тоже поднял бокал.
   - Смотрите, возлюбленный брат, это - ром. Хотите - обменяемся бокала-
ми? Отведайте-ка лучше рому.
   Поколебавшись картезианец взял бокал Михеля Шредера, принюхался,  за-
тем пригубил его содержимое и - отхлебнул приличный глоток. В  следующий
момент у него перехватило дыхание, монах разинул рот и выпучил глаза, не
в силах произнести ни слова. Немного придя в себя, он совершенно неподо-
бающим его сану образом воскликнул: "Карамба!", что, вероятно, следовало
понимать как признание достоинств напитка.
   Бокал с ромом тут же пошел по кругу. Молчаливые братья  не  заставили
себя долго упрашивать и с большим удовольствием пробовали новый для  них
напиток. Последствия этого легкомыслия не  замедлили  сказаться:  монахи
стали один за другим нарушать обет молчания - сначала робко,  потом  все
смелее и смелее и в конце концов принялись петь и плясать.  Венцель  фон
Стурза взял в руки лютню - и тут уж пустилась в пляс вся компания, к вя-
щему удовольствию столпившейся на шканцах команды.
   Карфангер, поначалу смеявшийся вместе со всеми над выходками подгуля-
вших чернецов, вскоре посерьезнел: надо было думать, как достойным обра-
зом отправить преподобную братию в обратный путь. Малейшая ошибка в  вы-
боре средств могла  обернуться  непредсказуемыми  последствиями  в  этой
стране, где церковь обладала поистине неограниченной властью.  И  дернул
же черт этого Михеля Шредера подсунуть им ром!
   Карфангер обернулся к Шредеру:
   - Пора сниматься с якоря, лейтенант. Из-за вашего эксперимента с  ро-
мом мы можем влипнуть в неприятную историю. Как вы  собираетесь  отправ-
лять их с корабля?
   Михель Шредер не растерялся:
   - Помнится, когда этот фрегат несколько лет назад спускали  на  воду,
были сказаны такие слова: "Да спасут тебя в  трудную  минуту  Господь  и
твои грозные орудия!". Прикажите дать прощальный салют,  адмирал,  держу
пари, что достопочтенные иноки от грохота пушек сразу придут в себя.
   - Хорошо, попробуйте. И пусть поднимают синий флаг - сигнал к  отплы-
тию.
   - Слушаюсь, адмирал! - отчеканил Михель Шредер и  поспешил  выполнять
приказ.
   На главной орудийной палубе засуетились  готлангеры,  фейерверкеры  и
канониры, подгоняемые констеблем. Они заряжали  восьмифунтовые  пушки  и
выкатывали их. Вскоре из первого орудийного порта метнулось пламя, оглу-
шительно грохнул выстрел, и  монахи  от  неожиданности  умолкли,  однако
быстро пришли в себя и загорланили пуще прежнего. И  второй  выстрел  не
дал желаемого эффекта, больше того: они пришли  в  совершенный  восторг,
ринулись к пушкам и принялись отнимать у канониров  дымящиеся  фитили  и
требовать, чтобы им тоже дали выстрелить. Карфангеру не оставалось ниче-
го иного, как позволить им это. Тут монахи и вовсе обезумели от радости;
пушки разряжались одна за другой. Когда дошла очередь до старшего, выяс-
нилось, что прозвучали уже все тринадцать положенных залпов. Однако гла-
ва монашеской братии не собирался отказывать себе в редком  удовольствии
выстрелить из пушки и упросил-таки Карфангера разрешить  произвести  че-
тырнадцатый выстрел, правда, с условием, что картезианцы после него сра-
зу же покинут фрегат, в противном случае им придется плыть с гамбуржцами
до Малаги.
   На том и сошлись. Бухнул последний выстрел, монахи дружно потопали  к
фалрепу, старший еще раз сердечно простился с Карфангером и его офицера-
ми, осенив всех напоследок крестным знамением и провозгласив: "Да пребу-
дет с вами пресвятая дева!", затем спустился в шлюпку за остальными, на-
путствуемый грубоватыми шутками матросов.
   Паруса "Леопольда Первого" уже начали наполняться ветром, когда  заг-
ремели пушки береговых батарей. Гамбуржцы насчитали четырнадцать залпов:
понятное дело, испанцы не хотели показаться невежливыми, хотя, наверное,
терялись в догадках относительно причин, побудивших  гамбуржцев  почтить
их лишним залпом салюта.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
 
   В декабре 1674 года шведы напали на Бранденбург. К тому  времени  уже
почти все европейские государства воевали между собой.  Для  пиратов  на
всех морях наступила благодатная пора.
   В Вест-Индии и в Карибском море бесчинствовал знаменитый  вожак  фли-
бустьеров Генри Морган, имя которого наводило ужас на всех жителей Цент-
ральной Америки. Морган больше не ограничивался нападениями на  торговые
корабли и суда, доставлявшие в Испанию серебро из колоний.  Собрав  флот
из тридцати семи кораблей, имевших в общей сложности  более  двух  тысяч
человек команды, он решил взять штурмом город Панаму, хорошо укрепленный
порт, который служил конечной целью плавания всего испанского  флота  на
Тихом океане, привозившего сюда награбленное в Перу  золото  и  серебро.
Здесь его грузили на мулов и отправляли в Портобело, где вновь  перегру-
жали - теперь уже в трюмы кораблей трансатлантического флота. В  двухча-
совом сражении на суше люди Моргана разбили испанцев,  бросивших  против
них четыре эскадрона кавалерии и четыре полка пехоты, затем штурмом взя-
ли Панаму, дочиста разграбили город и в конце концов сравняли его с зем-
лей.
   Если вест-индские флибустьеры хозяйничали в Карибском  море,  то  вся
Восточная Атлантика находилась во власти алжирских и тунисских  пиратов,
встречавших у самых берегов Испании и Португалии тех, кому удалось  нев-
редимыми выбраться из Вест-Индии. Тунис, Алжир и Триполитания  контроли-
ровали все морские торговые пути между Мальтой и Гибралтаром.
   Из-за всех этих обстоятельств Карфангеру пришлось очень  долго  дожи-
даться в Малаге возвращения "итальянцев",  охраняемых  "Пророком  Дании-
лом", и он уже начал сомневаться, удастся ли им  вообще  до  наступления
холодов добраться до Гамбурга. В конце октября тридцать три корабля  на-
конецто отплыли из Малаги, взяв курс на запад, к Гибралтарскому проливу.
Остальные гамбургские "купцы" уже давно с нетерпением ожидали "Леопольда
Первого" в Кадисе и Лиссабоне. Однако в открытом  море  флот  Карфангера
встретил крутой зюйд-вест, который к тому же все усиливался.  Корабли  с
огромным трудом продвигались вперед, постоянно лавируя. Против ожидания,
к вечеру ветер не стих; ночью он переменился на зюйд-ост, который к утру
достиг чуть ли не ураганной силы. Теперь потребность в лавировании отпа-
ла, парусники шли в полный бейдевинд, но опасность  заключалась  в  том,
что буря гнала суда в сторону берега, где они могли сесть на мель. Кроме
того, в такой шторм да еще и в темноте легко было потерять из виду  один
или даже несколько кораблей каравана.
   К несчастью, именно это и произошло: к утру гамбуржцы недосчитались в
караване одного паруса, и Карфангер принял решение немедленно  отправить
"Леопольда Первого" на поиски. Каравану он приказал до возвращения  кон-
войного фрегата укрыться в тихой бухте Альхесираса, защищенной  вздымав-
шимися из моря скалами Гибралтара. "С вами остается  "Пророк-Даниил",  -
сказал он напоследок, - а к тому же еще и корабли Юргена Тамма и Яна Ян-
сена. Три таких могучих сторожевых пса сумеют уберечь стадо от волков".
   Между тем шкипер Хинрих Хехт гнал вперед свой отставший  от  каравана
флейт "Буревестник" со всей скоростью, какую только могли выдержать ран-
гоут и снасти корабля, в надежде настигнуть караван еще до того, как  он
войдет в Гибралтарский пролив. Пройти Гибралтар в одиночку означало под-
вергнуть корабль и собственную жизнь еще большему риску, чем сейчас, хо-
тя судно шло настолько круто к ветру, что матросы не  могли  устоять  на
накренившейся палубе, которую к тому же беспрестанно заливали  волны  да
так сильно, что вода не успевала вытекать через шпигаты за борт.
   В два часа ночи на флейте переломилась бизань-мачта, и  пока  команда
пыталась поставить новую, кормовые огни последнего судна каравана  раст-
ворились в непроглядной тьме. Без бизань-мачты нечего было  и  думать  о
том, чтобы удержать судно на курсе, да еще в такую штормовую ночь.
   Хинрих  Хехт  упорно,  час   за   часом   вел   свой   флейт   курсом
вест-зюйд-вест, но за кормой у него уже маячили силуэты  двух  фрегатов,
имевших явно не менее двадцати пушек каждый. На  их  мачтах  развевались
зловещие зеленые флаги Алжира. Пиратам удалось незаметно  подкрасться  к
флейту, скрываясь за сплошной пеленой дождя.
   Хинрих Хехт принялся на чем свет стоит ругать  марсовых,  прозевавших
разбойничьи корабли, хотя и прекрасно понимал, что за стеной дождя разг-
лядеть их было просто невозможно. "Какого дьявола вы там торчите, - орал
он, задрав голову, - если все равно ни черта не видите?!"  Отведя  таким
образом душу, он дал команду "К брасам!", решив переменить курс. Матросы
кинулись выполнять маневр, рискуя поскользнуться на наклонной  палубе  и
свернуть себе шею; выбившиеся из сил гамбуржцы едва управлялись с  заду-
бевшими от воды и пронзительного ветра парусами. Теперь флейт  буквально
летел в фордевинд наперегонки с подхлестываемыми ветром огромными  вала-
ми, держа курс вест-норд-вест, прямо на берег. Хинрих Хехт поставил бы и
лисели, если бы не знал точно: реи и стеньги не выдержат больше ни  лос-
кутка лишней, парусины.
   Но несмотря на их отчаянные усилия, пираты все  приближались.  И  вот
уже один из них начал отворачивать вправо, а другой - влево. Становилось
ясно, что конец неминуем, даже если "Буревестнику" удастся каким-то  чу-
дом ускорить свой бег по волнам. Флейту не прорваться ни в северном нап-
равлении, ни в южном, а на западе путь преграждал берег. Выбора у  капи-
тана не было, и Хинрих Хехт, стиснув зубы, продолжал гнать  флейт  прямо
на песчаную отмель возле устья Гуадьято. По команде капитана паруса  мо-
ментально убрали, и "Буревестник",  по-прежнему  подгоняемый  шквалистым
ветром, сел на мель, не получив никаких повреждений. Преследовавшие  его
пираты привели свои фрегаты к ветру на расстоянии полета пушечного  ядра
от флейта и спустили на воду шлюпки.
   - Знакомство с нами им придется пока что отложить, - проворчал Хинрих
Хехт, внимательно следивший за всем маневрами  алжирцев,  и  крикнул:  -
Слушай мою команду! Взять с собой все, из чего можно стрелять,  -  и  на
берег!
   Нагрузившись мушкетами, команда "Буревестника" вброд добралась до бе-
рега и оттуда открыла огонь по пиратским шлюпкам, танцевавшим на прибой-
ной волне. Алжирцы не могли вести прицельный  огонь  из  мушкетов.  Нес-
колько залпов орудий пиратских кораблей также оказались напрасной тратой
пороха и ядер, которые либо шлепались в воду у берега, либо ухали в  пе-
сок далеко за спинами занявших оборону гамбуржцев.
   Команда флейта отбила уже три попытки пиратов  подобраться  к  "Буре-
вестнику", однако алжирцы не обращали внимания на потери, не желая упус-
кать добычу. В четвертый раз они избрали другую  тактику:  их  шлюпочная
флотилия разделилась, части ее стали приближаться к берегу по обе сторо-
ны от устья реки, на большом удалении от гамбуржцев.
   - Вот оно что! - воскликнул Хинрих Хехт. - Эти мерзавцы задумали  нас
окружить! Ничего у них не выйдет, хотя корабль, как видно, придется  от-
дать им на растерзание. - И он приказал своим людям  отходить  вверх  по
течению реки.
   Не успели гамбуржцы закинуть за спину мушкеты, как поблизости  разда-
лась ружейная пальба. Вскоре показалась целая толпа крестьян,  вооружен-
ных цепами, косами и вилами, направлявшаяся в их сторону. Крестьян  было
не менее полусотни; некоторые держали наперевес длинноствольные  кремне-
вые ружья. Хинрих Хехт сразу отбросил мысль об отступлении.  Совместными
силами им не составило бы труда отбить и четвертую атаку пиратов. Но все
же в глубине души шкипера таилась тревога: что, если пираты погнали этих
рыбаков и крестьян из прибрежной деревни против  гамбуржцев?  Кучке  его
матросов не справиться с такими превосходящими силами противника. И  они
окажутся далеко не первыми моряками, кто таким образом угодил из огня да
в полымя. Жители морского побережья зачастую  весьма  радикально  решали
все проблемы, связанные с выброшенным на берег имуществом: они  попросту
убивали его владельцев. Поди потом докажи, что все  это  не  куплено  на
рынке! Одним словом, приближающиеся  крестьяне  представляли  собой  до-
вольно сомнительных и ненадежных союзников.
   Лихорадочно соображая, что бы такое предпринять,  Хинрих  Хехт  вдруг
увидел, что пиратские шлюпки возвратились к фрегатам под зелеными флага-
ми, сидевшие в них алжирцы стали поспешно подниматься на борт, а затем в
такой же спешке втащили на палубы и шлюпки. Мачты фрегатов тут  же  оде-
лись парусами, и они  стали  уходить  на  северо-восток,  явно  опасаясь
встречи и большим двухпалубником, летевшим на всех парусах по  направле-
нию к ним. На мачтах его реяли красные флаги.
   - "Леопольд" пришел! Виват нашему адмиралу!! - вырвался победный клич
из десятков хриплых глоток.
   Спустя немного времени адмирал Карфангер уже стоял на берегу в  окру-
жении команды "Буревестника" и слушал рассказ шкипера Хехта о случившем-
ся. Затем он сел в шлюпку, осмотрел застрявший на мели корабль и  проме-
рил лотом глубину вокруг него, после чего вернулся на берег и  обратился
к крестьянам с просьбой привести всех лошадей, какие только у них  есть,
- и немедленно. К полудню "Буревестник" вновь обрел  свободу.  Карфангер
щедро рассчитался с крестьянами порохом и пулями,  добавив  к  ним  нес-
колько мушкетов. Те остались очень  довольны:  североафриканские  пираты
часто нападали на крошечные прибрежные деревушки, большинство их жителей
было вынуждено покинуть береговую полосу и отойти в глубь страны.
   К вечеру караван в полном составе собрался в бухте Альхесираса; здесь
он мог безбоязненно провести ночь. Ранним утром следующего дня якоря бы-
ли подняты, и корабли вышли в просторы Атлантики. Дул "неудобный"  норд-
вест, поэтому добраться до Кадиса можно было только лавируя. Чтобы полу-
чить простор для маневра, Карфангер приказал отойти на несколько миль на
юго-запад.
   Ветер все крепчал, пока не прекратился в штормовой; в конце концов он
отогнал караван гораздо дальше на юго-запад, чем этого хотелось  Карфан-
геру. Двое суток пришлось гамбургским кораблям под  штормовыми  парусами
пережидать бурю. Наконец ветер начал отходить к западу, и они вновь лег-
ли на курс норд. Когда по замыслу Карфангера пора уже было  поворачивать
на восток и идти прямиком в Кадис, до которого оставалось не более  двух
дней хода, в адмиральской каюте появился Михель Шредер и доложил:
   - На востоке слышна канонада, адмирал.
   - Как, по-вашему, далеко до этих орудий?
   - Миль десять, не меньше, адмирал.
   - Значит, два часа хода... Через два часа там все будет кончено. При-
кажите взять курс ост, лейтенант, и глядите в оба.
 
 
   ГЛАВА СОРОКОВАЯ
 
   Уже час, как стихли раскаты орудийных залпов, на звук  которых  плыли
гамбуржцы. Однако марсовые по-прежнему не видели никаких парусов: теперь
пелена дождя висела у них прямо по курсу.
   - Мне кажется, они идут нам навстречу, - предположил Карфангер,  под-
нявшийся на шканцы. - Не иначе какой-нибудь испанец в эту  непогоду  от-
бился от каравана и угодил берберийцам в лапы, и теперь они направляются
со своим призом в Гибралтар.
   Венцель фон Стурза наполовину вытащил шпагу из ножен и с лязгом  вог-
нал ее обратно со словами:
   - Жаль, на этот раз, видать, для меня работенки не найдется.
   Спустя некоторое время в завесе дождя появились просветы, и гамбуржцы
сразу же обнаружили четыре корабля милях в полутора от каравана. В  под-
зорную трубу Карфангер разглядел, что это были  два  алжирских  фрегата,
тащившие на буксире захваченных "купцов".
   По всем палубам "Леопольда Первого" разнеслись звуки труб и  барабан-
ная дробь - сигнал "К бою!". Канониры и фейерверкеры побежали к орудиям.
   Над кормовой фигурой императора Леопольда уже реял боевой вымпел;  на
ноке бизань-рея появился другой сигнал, приказывающий всем кораблям  ка-
равана идти прежним курсом. Тем временем тяжелый гамбургский фрегат  на-
чал отворачивать на юг, навстречу пиратам.
   Заметив караван, алжирцы тотчас бросили призовые корабли, на  некото-
рое время, словно в нерешительности, привелись к  ветру  и  остановились
друг подле друга, но затем решительно пошли навстречу "Леопольду  Перво-
му", явно рассчитывая взять фрегат в клещи и расстрелять его такелаж од-
новременно с двух сторон.
   Но Карфангер не собирался драться с  обоими  алжирцами  одновременно.
"Леопольд Первый" отвернул на юго-восток,  заставив  алжирцев  повторить
его маневр. Теперь они шли друг за другом почти параллельно  курсу  гам-
бургского фрегата; расстояние  между  противниками  быстро  сокращалось.
Прошло совсем немного времени, и "Леопольд" подошел к первому из  алжир-
цев на расстояние пушечного выстрела. Карфангер приказал открыть по  пи-
ратам огонь из двенадцатифунтовых орудий, расположенных на главной бата-
рейной палубе, умышленно отказавшись от залпа всех орудий левого  борта,
так как в этом случае они почти на полчаса остались бы безоружными с ле-
вой стороны. Алжирцы ответили залпами своих пушек, однако клубы  черного
дыма, повисшие между кораблями после первых выстрелов "Леопольда",  зат-
рудняли пиратским канонирам наводку. Ядра пробили  в  нескольких  местах
обшивку конвойного  фрегата  и  кое-где  повредили  такелаж,  не  нанеся
большого урона.
   Дым стал еще гуще; скрываясь за его завесой, Карфангер развернул свой
фрегат, подошел к первому  алжирцу  со  стороны  борта,  пушки  которого
только что разрядились, и всадил ему в ватерлинию залп из двенадцатифун-
товых орудий батареи правого борта. Уже через несколько минут  пиратский
корабль сильно накренился и вскоре начал тонуть. Но не успели  гамбуржцы
издать победный клич, как пушки второго пиратского  фрегата  ударили  по
"Леопольду" картечными и сцепленными ядрами. Это было уже  серьезно:  на
"Леопольде" оказались перебитыми многие снасти стоячего такелажа -  пар-
дуны, штаги и ванты; фока-рей и бизань-рей рухнули на палубу. К счастью,
палубная команда и солдаты успели своевременно укрыться от  смертоносной
картечи, лишь несколько раненых пришлось спешно отнести вниз и отдать на
попечение корабельного лекаря. Конвойный фрегат ответил залпом  из  пят-
надцати стволов верхней батарейной палубы; солдаты его абордажной коман-
ды ударили по пиратам из мушкетов. Алжирский фрегат переложил руль и об-
ратился в бегство, взяв курс зюйд-вест; о  преследовании  его  не  могло
быть и речи. Такелажный мастер со своим людьми  уже  чинил  поврежденный
такелаж.
   - Жаль, - опять промолвил Венцель фон Стурза, - похоже,  придется  на
старости лет переучиваться на стрелка. Или - клянусь Святой Варварой!  -
стану канониром.
   Карфангер указал на два других судна, беспомощно болтавшихся на  вол-
нах - пираты успели снять с них большую часть такелажа:
   - Взгляните туда, друг мой, там непременно еще остались берберийцы. Я
еще не встречал пиратов, которые сдавались бы без боя.
   Североафриканские морские разбойники обычно запирали своих  пленников
в трюме захваченного судна, выставляли охрану и  брали  его  на  буксир.
Случалось, что они топили разграбленный корабль.
   Пока шлюпки "Леопольда Первого" разыскивали в волнах остатки  пиратс-
кой команды затонувшего фрегата, "Пророк Даниил" вплотную приблизился  к
одному из дрейфовавших кораблей, с палубы которого сразу же  открыли  по
гамбуржцам мушкетный огонь.  Тем  временем  остальные  корабли  каравана
отошли на милю к востоку и зарифили паруса.
   - Сдается мне, что у Тамма и Янсена кулаки зачесались, - сказал  Вен-
цель фон Стурза.
   - Как бы там ни было, дисциплины они не нарушат, - ответил Карфангер,
- и не будут действовать без приказа, иначе им  несдобровать.  Я  думаю,
однако, что без их помощи нам не обойтись.
   Большая шлюпка "Леопольда", между тем, подобрала девятерых алжирцев и
одного испанца. На палубу поднялся штурман адмиральского  фрегата  Бернд
Дреер - брат покойного Маттиаса Дреера - и доложил:
   - Господин адмирал, мы подобрали родственника  губернатора  провинции
Севилья дона... э-э... как его... дона Мигеля  Альфонсо  де  Эррера  или
Феррара, или что-то вроде этого.
   - Почему вы не доставили его на борт "Леопольда Первого"?
   - Дон Мигель сейчас в таком состоянии, что... что ему бы не  хотелось
предстать перед господином адмиралом.
   - Вполне естественно, - отвечал на это Карфангер, - если  вас  только
что выловили из моря, то состояние вашей одежды будет не самым лучшим.
   - Одежды, господин адмирал? Да на нем ничего нет, кроме  подштанников
и...
   - Что и говорить, - заметил Михель Шредер, -  разве  может  испанский
дворянин в таком плачевном виде предстать перед  своим  спасителем.  Эй,
ктонибудь, спустите в шлюпку что-нибудь  из  одежды,  чтобы  благородный
идальго мог прикрыть наготу!
   Вскоре адмиралу доложили, что такелаж приведен в  порядок.  Карфангер
приказал Иоханну Шульте, капитану "Пророка Даниила",  идти  к  каравану,
чтобы застраховаться от любых сюрпризов. На "Дельфина" и "Малыша  Иохан-
на" были посланы по десять стрелков с "Леопольда Первого": Карфангер со-
бирался бросить эти три корабля против пиратов.
   В первых рядах абордажной команды, столпившейся у фальшборта,  стоял,
положив руку на эфес шпаги, Венцель фон Стурза. Ему не терпелось  поско-
рее сразиться с пиратами врукопашную. Все три  гамбургских  корабля  уже
подошли к галиону на расстояние мушкетного выстрела, и град пуль с  трех
сторон обрушился на палубу испанского корабля, заставив  пиратов  спешно
попрятаться. Они беспорядочно стреляли по гамбуржцам из пистолетов и му-
шкетов из окон ахтер-кастеля и из некоторых орудийных портов; тем време-
нем "Леопольд Первый" сошелся с галионом борт о борт.
   Первым на палубе испанца оказался Венцель фон Стурза,  который  сразу
же ринулся, размахивая своей огромной шпагой, в самую гущу  алжирцев.  В
воздухе засверкали лезвия кривых турецких ятаганов. Все  новые  и  новые
солдаты с гамбургского фрегата перелезали через фальшборт галиона, тесня
пиратов. Вскоре их осталось не больше дюжины; увидев, что гибель немину-
ема, алжирцы побросали оружие и сдались в плен.
   "Леопольд" направился ко второму галиону. Снова гамбуржцы обрушили на
палубу захваченного морскими разбойниками судна град свинца и взяли  его
на абордаж. Отчаянно отбивавшиеся пираты разделились: часть из них  отс-
тупила на бак, другая - на ют, к самому ахтер-кастелю, на возвышении ко-
торого стоял их вожак и подбадривал своих людей громкими криками, не пе-
реставая яростно отбиваться от  наседавших  солдат,  словно  разъяренный
берсеркер.
   Стоявший на полуюте "Дельфина" Ян Янсен внимательно следил  за  бесп-
лодными попытками гамбуржцев, возглавляемых Венцелем фон Стурзой,  взять
приступом ахтер-кастель галиона и одолеть неистового рейса.
   - Вот сатанинское отродье, черт бы его взял! - ругался Янсен. -  Если
бы фон Стурза не находился так близко от него, я бы...
   - Позвольте, капитан? - обратился к нему один из стрелков-мушкетеров.
- Я сшибу его с ахтер-кастеля, как ворону с сука.
   - Э, нет, - остановил его Янсен, - эдак ты еще кого-нибудь  из  наших
зацепишь.
   - Как бы не так! - живо возразил стрелок. - Пули из моего мушкета ле-
тят туда, куда я их посылаю.
   - Вот как! Тогда влепи ему пулю прямо в лоб, - приказал Янсен.
   Стрелок изготовился, навел мушкет и стал ждать, когда пиратский капи-
тан повернется к нему лицом. Вот он наконец  повернулся,  палец  стрелка
нажал на спусковой крючок - и в этот момент Ян Янсен  неожиданно  ударил
снизу по стволу мушкета. Грохнул выстрел - и пуля улетела в облака.
   - Парень! - крикнул он озадаченному стрелку. - Этот - слишком  редкая
птица, он мне нужен живым!
   В пиратском капитане Ян Янсен узнал своего давнего "знакомого" - рей-
са Юсуфа ибн Морада.
   - Тогда я выбью у него из руки саблю? - предложил стрелок.
   - Давай, попробуй. Получишь два золотых гульдена, если...
   Выстрел оборвал его на полуслове - и тут же раздался вопль пиратского
капитана. Он выронил саблю из раненой руки и едва не скатился по крутому
трапу вниз - Венцель фон Стурза с трудом успел его подхватить. Но даже в
тисках железных объятий богемца алжирец не переставал отбиваться,  изви-
ваясь всем телом, словно пантера. Венцель фон  Стурза  приволок  его  на
квартердек "Леопольда Первого" и поставил перед Карфангером.
   - Взгляните, адмирал, кого я вам принес! Может  быть,  вы  уже  имели
удовольствие познакомиться с этим господином?
   Карфангер невольно протер глаза.
   - Черт подери! Это не наваждение! Ну конечно, это Юсуф ибн Морад!
   Между тем бой окончился. В трюме "Леопольда Первого" уже сидели около
шестидесяти пиратов, охраняемых солдатами, и без малого  сотня  освобож-
денных испанских моряков суетилась на палубах отбитых галионов,  которые
теперь вместе с гамбуржцами могли продолжить плавание в Кадис, начатое в
составе одного из испанских "серебряных" флотов по ту сторону Атлантики.
Правда, своим ходом галионы двигаться  были  не  в  состоянии,  пришлось
"Дельфину" и "Малышу Иоханну" взять их на буксир. Отдельно от  пиратской
шайки поместили Юсуфа ибн Морада, также приставив к нему надежную  охра-
ну. Ощупывая туго перевязанную правую руку, рейс горестно вздыхал:  этой
руке вряд ли придется когда-нибудь держать  саблю.  Что  касается  самой
сабли, то она в этот момент лежала на столе в каюте Карфангера, а  возле
стола стоял тот самый молодой стрелок, только  что  доложивший  адмиралу
подробности поимки капитана пиратов.
   - Ты имеешь чин фельдфебеля, не так ли, Хейн Вредэ?
   - Так точно, господин адмирал!
   Карфангер поднялся, взял со стола саблю и протянул ее стрелку:
   - Держи! На память о сегодняшнем дне и в благодарность от меня. Желаю
тебе и впредь храбро исполнять свой долг, капрал Хейн Вредэ!
   От радости и смущения молодой человек не мог вымолвить ни слова. Кар-
фангер похлопал его по плечу и спросил, где он научился так метко  стре-
лять? Хейн Вредэ, осмелев, рассказал о том,  как  его  отец,  крепостной
крестьянин, раздобыл этот без промаха бьющий  мушкет  во  время  великой
войны, и он, Хейн Вредэ, отгонял с его помощью диких кабанов и оленей от
их поля, чтобы они не  истребляли  посевы.  Постепенно  он  научился  не
только пугать, но и попадать - в оленя или кабана, а порой  и  в  волка,
пытавшегося утащить овцу из стада. Понемногу слухи о метком стрелке дош-
ли до помещика, тот пришел в ярость и приказал немедленно  схватить  ос-
лушника - охота в барских угодьях запрещалась под страхом  смерти.  Хейн
Вредэ не стал дожидаться, пока его постигнет эта  участь,  и  подался  в
Гамбург, где нанялся солдатом в городскую стражу. Там он еще лучше набил
руку в стрельбе, а когда стали набирать абордажную команду для конвойно-
го фрегата, он оказался в ее рядах.
   Карфангер еще раз поблагодарил новоиспеченного капрала и  тот,  отдав
честь, поспешил к своим товарищам.
   - Вы умеете достойно наградить бравого солдата, господин  адмирал,  -
заметил дон Мигель Альфонсо де Эррера, сидевший  на  почетном  месте  за
столом. Благородный идальго вновь обрел свои пышные одежды, в свое время
отобранные пиратами, а вместе с  ними  и  изысканные  манеры  испанского
гранда. - Я не сомневаюсь, что его величество король  Карл  II  пожелает
отблагодарить вас за этот благородный поступок, о котором я  намереваюсь
доложить при дворе сразу по прибытии.
   Только теперь выяснилась цена одержанной над пиратами победы: оба га-
лиона были нагружены золотыми и серебряными слитками, предназначавшимися
для королевской казны.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
 
   Кадис приветствовал спасителей галионов "серебряного" флота раскатами
орудийного салюта, звуками труб и громом  литавр.  Нескончаемые  приемы,
торжественные обеды и балы... Карфангер и его офицеры  целыми  днями  не
снимали парадной формы. Губернатор, епископ,  алькальд,  адмиралтейство,
старейшины купеческих гильдий, судовладельцы - все старались не упустить
возможность ухватить что-нибудь от блеска празднеств и торжеств.
   Гамбургских матросов и солдат повсюду принимали с распростертыми объ-
ятиями - в тавернах и кабачках, в хижинах рыбаков и моряков.  Народ  ра-
душно встречал победителей пиратов, и вовсе не из-за спасенного золота и
серебра. Что бедным рыбакам и матросам, уличным девушкам и трактирщикам,
ремесленникам и служанкам в домах богатых господ до сокровищ королевской
казны! Если она пополнится новым  слитками  серебра  и  золота  -  разве
уменьшатся от этого хоть на сантим налоги и всякие прочие поборы,  разве
перестанут они жить впроголодь? Нет, простые люди чествовали  гамбуржцев
как спасителей их отцов и сыновей,  женихов  и  братьев,  мужей  и  кор-
мильцев.
   В один прекрасный день на борт "Леопольда Первого" прибыл дон  Мигель
Альфонсо де Эррера с посланием от его величества короля Карла II, в  ко-
тором говорилось, что король желает дать аудиенцию храброму адмиралу Бе-
ренту Якобсону Карфангеру.
   Пришлось Карфангеру вновь облачаться в парадный адмиральский мундир и
опоясываться почетной серебряной шпагой. В королевской карете, запряжен-
ной четверкой вороных горячих андалузских коней и  сопровождавшейся  эс-
кортом из двенадцати рейтаров королевской лейб-гвардии, отправился он  в
Севилью, где едва достигший тринадцати лет мальчик-король ожидал  своего
гостя. Его мать Анна Австрийская не разрешила дать официальный  прием  в
честь этого адмирала еретиков и толстосумов, согласившись лишь на  ауди-
енцию без каких-либо пышных церемоний.
   Наконец колеса королевской кареты загромыхали по  вымощенному  камнем
двору севильского замка. Сквозь строй почетного караула дон Мигель  про-
вел своего спасителя в королевский зал для приемов. Юному королю нестер-
пимо хотелось вскочить со своего пышного трона и броситься навстречу во-
шедшему адмиралу, однако негромкое покашливание королевы-матери удержало
его от этого безрассудного поступка. Мальчик-король мог всего лишь  поп-
росить отважного адмирала рассказать  о  перипетиях  недавнего  морского
сражения.
   - Да-да, расскажите нам вкратце обо всем, - Анна  Австрийская  давала
понять, что длительная аудиенция нежелательна.
   По окончании повествования юный король надел на шею  спасителю  своих
сокровищ почетную золотую цепь с золотым медальоном, на котором было вы-
бито: "В награду за заслуги". Затем король спросил адмирала,  нет  ли  у
него особых желаний. Карфангер попросил разрешения оставить пленных  пи-
ратов на "Леопольде Первом", передав их тем самым городу Гамбургу.
   - Извольте, если вам угодно, - милостиво согласился  король.  До  сих
пор ему не пришло в голову хотя бы словом обмолвиться о гамбургских  мо-
ряках и солдатах, рисковавших жизнью за его золото и серебро.  Их  вели-
чества в нескольких словах поблагодарили гамбургского адмирала  лишь  за
спасение дона Мигеля, на этом аудиенция  окончилась,  чему  Карфангер  в
глубине души был весьма рад.
   На закате дня он вернулся в Кадис, крайне утомленный путешествием,  и
попросил доставить его прямиком в порт. Но не успел он выйти из  кареты,
как вокруг столпился народ, и зазвучали  возгласы  "Виват!"  и  "Гип-гип
ура!". Народ поднял Карфангера и понес на плечах к пирсу, где его  дожи-
далась шлюпка с "Леопольда Первого". Тронутый их искренним чувством Кар-
фангер в глубине души даже пожалел, что получил в награду  золотую  цепь
от короля, а не от этих простых людей, встречавших его с  таким  востор-
гом.
   "Легче сто пятьдесят дней болтаться по волнам, чем проехать  по  суше
сто пятьдесят миль", - последнее, о чем он  успел  подумать,  засыпая  в
своей каюте.
   На другой день после завтрака весь экипаж "Леопольда Первого" собрал-
ся на палубе слушать воскресную проповедь. Корабельный священник уже по-
дошел к трапу, ведущему на квартердек.
   - Что вы сегодня избрали темой вашей проповеди, святой отец? -  спро-
сил его Карфангер. - Вероятно, вы намереваетесь служить благодарственный
молебен?
   - Прошу меня извинить, господин адмирал, но я выбрал  иной  текст,  -
возразил пастор Гайберман. - В ходе этого плавания я с прискорбием обна-
ружил, что команда закоснела в грехе, и посему считаю  целесообразным...
- он запнулся, подыскивая нужное слово, но оно все ускользало, и Карфан-
гер решил ему помочь:
   - Значит, вы собираетесь читать нам из третьей книги Моисея?
   - Во всяком случае я не собираюсь читать мораль, - ответил  преподоб-
ный Гайберман и полез на квартердек.
   Свою проповедь священник начал с прославления вольного города Гамбур-
га и благословления его почтенного купечества, ведущего торговлю чуть ли
не со всем миром. По морским дорогам в Гамбург стекаются золото и сереб-
ро из Гвинеи, Испании и других стран, медь и железо из Швеции, олово  из
Англии. Чудесные заморские фрукты: померанцы, лимоны, гранаты,  миндаль,
финики, инжир и изюм привозят в трюмах корабли из Испании, Португалии  и
Франции. Из Голландии, Испании и других стран прибывают сахар и  корица,
перец и имбирь, гвоздика и шафран, рис и кардамон, мускат, ладан и  мир-
ра. Англия и Голландия поставляют шелковые, льняные и шерстяные ткани.
   - И все это изобилие - Хилостью Божией! - вещал Гайберман. - О,  Гос-
поди, несть числа богатствам твоим!
   Священник сделал паузу, чтобы перевести дух; Бернд Дреер склонился  к
Михелю Шредеру и прошептал ему на ухо: - Приготовьтесь, сейчас  он  ска-
жет: "Но с другой стороны...". Бьюсь об заклад - вторая часть  проповеди
будет интересней.
   - Но с другой стороны, - воскликнул священник, - Гамбург есть  истин-
ный Вавилон, средоточие греха! "Большие города -  большие  прегрешения",
гласит поговорка. Истинная сущность Гамбурга берет  начало  из  скверных
источников, а именно из лицемерия и гордыни, жадности и  ростовщичества,
воровства и несправедливости по отношению к ближнему. Пусть  и  найдутся
среди его жителей достойные похвалы за подаяния бедным,  однако  гораздо
более вы встретите таких, которые ничего не воздают Богу, а  к  тому  же
еще высокомерны и алчны. И многие из-за ненасытной жажды обогащения  за-
бывают о смирении и кротости, о коих говорится в Писании. Деньги  -  вот
душа Гамбурга! Деньги превращают мошенника в честного и достойного  бюр-
гера - но только не перед ликом Всевышнего! Вглядитесь в облик  Гамбурга
- и убедитесь, что он недалеко ушел от Содома и Гоморры...
   - Сейчас начнет про уличных девок, - шепнул старший штурман лейтенан-
ту.
   - Вы уже наизусть выучили его рацеи, как я погляжу? - так же  шепотом
спросил Михель Шредер.
   - Не то чтобы наизусть, просто я знаю, откуда он все это берет. Да вы
и сами можете послушать эти нравоучений в исполнении Петера Хесселя...
   - Пастора с почтового двора?
   - Ну да. Не зря же попу Гайберману на "Леопольде" дали прозвище  "По-
пугай Берман".
   Пастор заклеймил позором еще целый набор всевозможных грехов и в кон-
це концов призвал моряков открыть сердца Господу и позаботиться о спасе-
нии своих многогрешных душ.
   Все пробормотали "аминь!" и вздохнули с облегчением.  Поспешность,  с
которой свободные от вахты моряки кинулись к лодкам, - услужливые испан-
цы предложили перевезти желающих на берег  -  позволяла  заключить,  что
гамбуржцы рассчитывают найти в городе гораздо более  поучительные  вещи,
нежели проповеди Попугая Бермана.
   Последний с кислой миной стоял на шканцах и глядел вслед быстро  уда-
ляющимся лодкам. Карфангер попытался утешить его:
   - Не придавайте этому слишком большого  значения,  святой  отец,  эти
парни не так уж плохи, как это может показаться на первый взгляд.  Честь
и хвала вашей проповеди, однако, даже если бы вместо вас  с  квартердека
проповедовали архангелы, не думаю, чтобы они преуспели  больше.  Нелегко
живется этим ребятам; к тому же они, по сути, постоянно одной ногой сто-
ят в могиле. Завтра мы отплываем, а это значит - вновь нескончаемые  не-
дели поста.
   - Вы с такой легкостью все это произносите, господин адмирал, -  още-
тинился Гайберман, - что не будь я уверен в вашей набожности...
   - Полно, полно, святой отец, - прервал его Карфангер. - Восхваляя бо-
гатства Гамбурга, вы сбываете о главном - о том, кто их создает. А  соз-
дают их они, вот эти самые грубые и просоленные моряки вольного  города.
Поэтому не будьте с ними так суровы - жизнь на борту корабля и без  того
сурова достаточно.
   - Воля ваша, господин адмирал, - протянул священник и удалился.
   Карфангер подозвал Михеля Шредера:
   - Лейтенант, прикажите поднять синий флаг. Завтра отплываем.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
 
   Пока караван шел домой, почта доставила в Гамбург  много  известий  о
деяниях адмирала Карфангера. Гамбургские капитаны слали  своим  судовла-
дельцам или членам адмиралтейства письма с подробным их описанием, а те,
в свою очередь, спешили известить бургомистра Иоханна Шульте о том,  чем
занимался Карфангер в ходе этого плавания, и  как  он  тратил  бесценное
время. Некоторые судовладельцы настойчиво спрашивали Иоханна Шульте, что
он собирается предпринять против адмирала Карфангера, без  конца  повто-
ряя, что ни один судовладелец или купец не  может  позволить  себе  нас-
только затянуть плавание.
   Однако Иоханн Шульте успел за свою жизнь повидать мир и хорошо  знал,
что в чужих странах доводится пережить всякое. Поэтому он во  всеуслыша-
ние объявил, что не может и не будет ничего предпринимать, пока господин
Берент Карфангер не вернется в Гамбург и он, Иоханн Шульте,  не  услышит
от него самого рассказ обо всем, что произошло за эти месяцы.
   Наконец Гамбург облетела весть, что караван адмирала Карфангера  стал
на якорь у Ритцебюттеля, с тем чтобы, дождавшись прилива,  плыть  дальше
вверх по Эльбе. Иоханн Шульте приказал немедленно  готовить  к  отплытию
адмиралтейскую яхту. Вместе с ним в  Ритцебюттель  отправлялись  Дидерих
Моллер, Лоренц Ворденхофф и Рихард Шредер, также с нетерпением ожидавшие
разговора с адмиралом.
   Пушки "Леопольда Первого"  встретили  появление  адмиралтейской  яхты
приветственным салютом.
   - Почтенные господа на этот раз необычайно торопятся, -  заметил  Ми-
хель Шредер.
   - Может быть, их поспешность вызвана военными событиями? -  предполо-
жил Карфангер. - Шведы по-прежнему хозяйничают  в  Бранденбурге,  и  кто
знает, что сейчас творится в Штаде. Быть может, мимо Штаде теперь и вов-
се опасно плыть, оттого адмиралтейская яхта шла в Ритцебюттель ночью?
   Они удивились еще больше, увидев поднимающегося на борт фрегата  пер-
вого бургомистра собственной персоной.
   В адмиральской каюте Иоханн Шульте первым делом выложил на стол толс-
тую пачку писем и сказал Карфангеру:
   - Прочтите-ка лучше сами и скажите, что вы думаете по этому поводу.
   Капитаны судов каравана жаловались на слишком продолжительные стоянки
в Малаге и Кадисе и на то, что им прошлось почти два дня дожидаться "Ле-
опольда Первого" на рейде Альхесираса. Адмирал Карфангер в Кадисе прини-
мал подарки от папистских монахов и бражничал с ними. Он затеял сражение
с берберийцами, хотя те и не собирались нападать на караван, и это  -  с
учетом поездки адмирала в Севилью - стоило потери еще одной недели  дра-
гоценного времени, не говоря уже о повреждениях, которые получил конвой-
ный фрегат. Помимо этого, некоторые из гамбургских моряков были в сраже-
нии серьезно ранены. Большинство писем заканчивалось одним и тем же воп-
росом: неужели Гамбург истратил драгоценные талеры и гульдены  на  пост-
ройку конвойных фрегатов для того, чтобы охранять "серебряные"  флотилии
испанцев или, может быть, для того, чтобы адмирал Карфангер  получал  от
чужестранных вельмож все новые и новые почести и награды  за  одержанные
победы? Пересиливая растущее отвращение, Карфангер все же  прочитал  все
письма до последнего.
   - Итак, что вы на это скажете? - спросил бургомистр.
   - Ваша честь, я готов дать вам подробнейший отчет о плавании.
   Первым делом Карфангер высчитал по записям в судовом  журнале  точное
время всех стоянок каравана. Постоянные встречные ветры уже с самого на-
чала затянули плавание. Затем он спросил, вправе ли он  был  бросить  на
произвол судьбы "Буревестник" с его командой и грузом ради выигрыша двух
дней плавания? Кстати, ни в одном из писем ничего не  говорилось  насчет
того, что в самом деле случилось с флейтом Хинриха Хехта.
   Иоханн Шульте согласился, что спасение "Буревестника" следует рассма-
тривать как выполнение Карфангером его долга, и тут же  задал  вопрос  о
том, что же все-таки искал Карфангер в обществе католических монахов,  о
которых шла речь в письмах? Адмирал вместо ответа задал  встречный  воп-
рос:
   - Неужели вы считаете, что целесообразнее было не принять дар монахов
и не пустить их на борт фрегата? Лично меня в  первую  очередь  заботили
добрые отношения с испанцами, и если кто-то видит во всем этом какой-ли-
бо умысел, то намерения этого человека явно не самые лучшие.
   - Вы действовали правильно. Мы не можем позволить себе портить  хоро-
шие отношения с нашими торговыми партнерами из-за разногласий в вопросах
веры. Но не слишком ли далеко вы все-таки зашли, ввязавшись  в  сражение
на стороне испанцев? И что было бы, господин адмирал, если бы  на  месте
берберийских пиратов оказались французские корсары?  Последствия  такого
безрассудства были бы необозримы. Подумайте о торговле, которую мы ведем
с французами.
   - Простите, господин бургомистр, но я не понимаю, как может имперский
город Гамбург оставаться нейтральным в войне, которую ведет вся империя!
   - Очень просто: гамбургские войска не сражаются с противником на  су-
ше, а его флот - на море.
   - Но ведь Гамбург платит субсидии на содержание  бранденбургской  ар-
мии, - возразил Карфангер, - это, видимо, и  следует  понимать  как  его
вклад в общее дело защиты интересов империи в этой войне?
   - И все же Гамбург будет и впредь стремиться сохранять нейтралитет, -
упрямо стоял на своем Иоханн Шульте.
   У Карфангера мелькнула мысль, что, может быть, за долгие девять меся-
цев отсутствия на родине он перестал понимать  события,  происходящие  в
Германии. Однако прежде чем он нашелся что-либо ответить бургомистру,  в
каюту вошел старший штурман и доложил о прибытии  бранденбургского  пос-
ланника.
   Господин фон Герике поздравил Карфангера с блестящей победой над  пи-
ратами и с наградой испанского короля. "Адмирал и его храбрецы,  -  про-
должал он, - своими героическими деяниями во многом повлияли на  положе-
ние воюющих сторон. Имперская армия постоянно ощущает нехватку денег, от
этого страдает качество ее экипировки и амуниции. Причиной этой  нехват-
ки, как правило, являлись невыплаченные субсидии, в первую  очередь,  со
стороны Испании, которой флибустьеры сумели нанести ощутимый урон,  зах-
ватив несколько караванов с золотом и серебром из Южной Америки. В  этой
связи два отбитых гамбуржцами "серебряных" галиона  приобретают  немало-
важное значение для благополучного исхода этой  войны:  как  только  что
стало известно, на днях из Испании поступили новые субсидии  -  и  нема-
лые".
   И господин фон Герике поднял свой бокал, наполненный,  как  и  бокалы
остальных присутствующих, вином из монастыря картезианцев, и осушил  его
за здравие вольного имперского и ганзейского города Гамбурга и за благо-
получие его первого бургомистра и славного адмирала Карфангера.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
 
   Совет Гамбурга с  большой  неохотой  дал  согласие  на  торжественную
встречу адмирала Карфангера. Отцы города боялись навлечь  на  себя  гнев
обеих воюющих сторон, боялись за пресловутый гамбургский нейтралитет. Но
несмотря ни на что, возвращение каравана вылилось в подлинный триумф.
   Это было торжественное и праздничное  зрелище:  величественный  "Лео-
польд Первый", за ним в кильватере "Дельфин", "Малыш Иоханн"  и  "Пророк
Даниил" вели за собой вверх по Эльбе длинную вереницу парусников  торго-
вого флота. Достигнув альстерской гавани, "купцы" один за другим убирали
паруса и швартовались; "Леопольд Первый", "Пророк Даниил" и корабли Кар-
фангера тем временем дошли до Георгсвердера и, убрав  паруса,  стали  на
якорь. Через несколько минут их пушки грянули  приветственный  салют,  с
бастионов городских укреплений им ответили береговые  батареи;  с  башен
доносился праздничный колокольный звон.
   Стоявший на якоре бастионов Георгсвердера "Герб Гамбурга"  тоже  при-
ветствовал прибывшие корабли залпами своих орудий. На квартердеке фрега-
та стоял его капитан Мартин Хольсте и  угрюмо  глядел  в  сторону  "Лео-
польда"; рядом с ним возвышалась тощая, долговязая фигура старшего  боц-
мана Михеля Зиверса.
   - Чума их знаешь! - шипел он. - Еще и салютуй им. Ведь вы давно могли
уже быть в открытом море, господин Хольсте, и приказ  к  отплытию  давно
лежит у вас в кармане.
   - Приказ приказом... - рассеянно отвечал Хольсте. - Конечно, мы давно
уже могли бы выйти в море, если бы не было других приказов.
   - А откуда они взялись? Все из-за  него,  так  ведь?  -  и  он  ткнул
пальцем через плечо в сторону "Леопольда Первого",  возле  которого  уже
сновали портовые шаланды. В них на берег отправляли  пленных  пиратов  и
солдат, в то время как Карфангер с офицерами и частью команды садились в
шлюпки.
   - Ну да, из-за него, - подтвердил Мартин Хольсте.
   - И вы на самом деле хотите... - начал, было, снова  старший  боцман,
но тут Мартин Хольсте рявкнул так, что Зиверс от неожиданности даже отс-
кочил:
   - Заткнись наконец, черт бы тебя побрал! Хочу я или не  хочу,  -  что
тебе проку от отказа давать салют? Если тебе так невтерпеж насолить ему,
придумай что-нибудь получше!
   Михель Зиверс ворча стал спускаться на шканцы; тем временем продолжа-
ли греметь залпы салюта пушек "Герба Гамбурга". Зиверс со злобой сплюнул
через борт. На берегу Эльбы, где уже выстроились трубачи и  барабанщики,
толпился праздный народ, сбежавшийся поглазеть на торжественную  встречу
вернувшегося флота. Вскоре шаланды, шлюпки и ялики причалили к берегу, и
торжественная процессия тронулась в путь. Впереди маршировали  городские
стражники, следом - трубачи, барабанщики и солдаты с  "Леопольда  Перво-
го", а за ними шел адмирал Карфангер с золотой цепью на шее и серебряной
шпагой на перевязи. Время от времени он поднимал адмиральский жезл, при-
ветствуя знакомых, то и дело попадавшихся в толпе ликующего  народа.  За
адмиралом следовали его офицеры и около полусотни маатов и матросов. За-
тем появились пленные пираты в своих пестрых, диковинных одеждах, конво-
ируемые остальными солдатами с "Леопольда Первого" под командованием мо-
лодого капрала Хейна Вредэ. Толпа разразилась проклятиями, в воздухе за-
мелькали кулаки и палки, в беззащитных пиратов полетели камни.  Солдатам
приходилось прилагать немало усилий,  чтобы  сдерживать  разбушевавшуюся
толпу и не допустить расправы, над пиратами. За пленными шли Венцель фон
Стурза, Ян Янсен и Юрген Тамм, а вместе с ними и  команды  "Дельфина"  и
"Малыша Иоханна". Не менее восторженно, чем самого адмирала и его офице-
ров, приветствовал народ обоих капитанов и старого рубаку,  который  нес
на плече свою огромную шпагу.
   Процессия достигла городских ворот, где ее встретил Дидерих Моллер  в
сопровождении нескольких членов адмиралтейства, сердечно  приветствовав-
ший Карфангера и его людей. Анна Карфангер поднесла мужу серебряный  ку-
бок, наполненный вином.
   Вновь загремели барабаны и запели трубы. Процессия двинулась дальше в
город, пересекла рыночную площадь и поднялась по переулку к Башне стена-
ний. В нее городская стража заперла пленных пиратов, как некогда - перед
казнью - прославленного Морского разбойника Клауса  Штертебекера  и  его
товарищей. От Башни стенаний процессия вернулась на рыночную площадь,  к
ратуше; отсюда каждый отправился по своим делам: кто к жене и детям, кто
к родителям, многие поспешили в  злачные  заведения  побаловать  желудки
после осточертевших сухарей и вяленой рыбы чем-нибудь вкусненьким,  про-
мочить как следует горло и отвести душу игрой в карты или в кости. В мо-
ре азартные игры строжайше запрещались, дабы не ставить под угрозу  дис-
циплину на корабле.
   Уже на следующий день адмирал Карфангер представил отчеты о  плавании
адмиралтейству и казначейству. Особенно досаждал ему  своим  бесконечным
брюзжанием и придирками Лоренц Ворденхофф. Счета за всевозможные издерж-
ки он нашел слишком длинными, приветственный салют встречным кораблям  в
море и портовым укреплениям в заморских городах назвал пустой тратой по-
роха, обеды в честь именитых гостей, данные Карфангером в чужих  портах,
и кое-какие подарки, преподнесенные губернаторам, - мотовством и  фанфа-
ронством. Господин Ворденхофф не желал понимать, что Карфангер  поступал
при этом в полном соответствии с обычаями и традициями  и,  как  он  сам
настоятельно подчеркивал, исключительно в интересах вольного города.
   А когда Карфангер потребовал предоставить ему канаты и тросы для  ре-
монта пострадавшего в сражении с пиратами такелажа "Леопольда  Первого",
а также парусину на новый фок, Лоренц Ворденхофф и вовсе вышел из себя:
   - Да в своем ли  вы  уме?!  Как  у  вас  только  язык  поворачивается
предъявлять городу такие требования? Пусть испанский  король  платит  за
то, что вы растранжирили!
   - А те, что со вчерашнего дня сидят в Башне стенаний,  разве  они  не
сэкономят городу тысяч пятьдесят талеров, а то и больше? - спросил  Кар-
фангер. - Что в сравнении с этим деньги на новый такелаж или на порох  и
ядра, которые мы израсходовали?
   - Постойте-постойте, господин адмирал! - запротестовал Ворденхофф.  -
В дела выкупной кассы я не вмешиваюсь, меня заботят только расходы,  ко-
торые понесет казна. Если я вас правильно понял, нынешний такелаж уже ни
на что не годен? Неужели нельзя ничего больше сплеснить? Если у вас  та-
кой никудышный такелажный мастер, то я бы на вашем месте  давно  прогнал
его с корабля в шею. Так обходиться с дорогой утварью...
   - О моем такелажном мастере я не могу сказать ничего, кроме хорошего;
этот человек достоин всяческих похвал за усердие и  сноровку,  -  твердо
отвечал Карфангер, - конечно, ему ничего не стоит сплеснить  все  концы,
так что такелаж еще послужит. Но вы забываете, что тяжелый фрегат  -  не
какая-нибудь каботажная шаланда. От прочности и надежности его  такелажа
зависит безопасность всего каравана. А если вы считаете, что сражение  с
пиратами не принесло городу никакой пользы, то спросите лучше у команды,
у матросов, насколько возросла их вера в собственные силы  и  укрепилось
их мужество! Но, конечно, - всего этого не измерить никаким безменом,  и
уже тем более не пересчитать на талеры и гульдены.
   Лишь после того, как в спор вмешался Иост фон Ленгерке, а Клаус Коль-
бранд подтвердил, что без надежного такелажа нечего и думать о  сражении
с кем бы то ни было, Ворденхофф согласился удовлетворить требования Кар-
фангера.
   Новый такелаж нужен был "Леопольду" немедленно: уже  через  несколько
недель следующий караван отправлялся в Архангельск, а китобойная  флоти-
лия - еще дальше на север, до самого Шпицбергена. Китобоям надежная  ох-
рана была необходима, как воздух: нередко корабли  французов  и  басков,
шотландцев и голландцев, датчан и норвежцев оспаривали друг у друга наи-
более богатые районы промысла. При этом часто в качестве  аргумента  ис-
пользовались пушки конвойных фрегатов. В силу всех этих причин у Карфан-
гера осталось очень мало времени для семьи; вскоре он вновь простился  с
близкими и отправился на свой корабль.
   Уже скрипел кабестан, наматывая на барабан толстый якорный канат, ко-
гда со стороны альстерской гавани показалась шлюпка, шедшая под  парусом
по направлению к "Леопольду Первому". Один из сидевших в  шлюпке  мужчин
держал румпель, другой управлялся с парусом, а на носу  стояла  женщина.
Она что-то кричала и махала платком.
   - Это же Анна, - вырвалось у Карфангера.
   Едва лишь шлюпка подошла к фалрепу, Анна закричала мужу:
   - Победа, Берент, победа! Бранденбуржцы разбили шведов! Даже  дважды:
сначала под Ратеновом, а потом и под Фербеллином!
   То, что Карфангер издали принял за платок, оказалось свитком  бумаги.
Адмирал быстро спустился в шлюпку и взял его у Анны. Наскоро  поблагода-
рив жену за эту новость и поцеловав ее еще раз  на  прощание,  Карфангер
поднялся на борт. Распустив белоснежные  паруса,  фрегат  заскользил  по
Эльбе навстречу морю.
   Офицеры собрались на шканцах. Корабельный писарь громко прочел содер-
жание свитка. В нем описывалось, как бранденбургский курфюрст  со  своей
армией форсированным маршем прошел от Рейна до Эльбы, как он храбро  на-
летел под Ратеновом на шведов и нанес им  сокрушительное  поражение  под
Фербеллином, причем на подмогу ему пришли крестьяне из  окрестных  дере-
вень с вилами и цепами, с лошадьми и подводами.  Полный  разгром  шведов
довершили рейтары фельдмаршала Дерфлингера.
   Раздались крики "Ура!". Капрал Хейн Вредэ спросил у своего соседа:
   - Я не ослышался? Хафельские крестьяне помогали молотить  шведов?  Те
самые крепостные крестьяне? Значит, шведы их и вовсе  дочиста  обобрали,
похуже чем господа помещики, а иначе...
   Что было бы иначе, сосед не услыхал: голос Хейна Вредэ потонул в  но-
вом взрыве криков "Виват!" и "Гип-гип ура!".
   Тем временем Венцель фон Стурза тряс Карфангера за рукав:
   - Как, Георг Дерфлингер жив? И по-прежнему храбро дерется, как в  бы-
лые времена?
   - Вы знаете его? - с интересом спросил Карфангер.
   - Как же мне его не знать! Не раз и не два сводила нас судьба. Снача-
ла, когда я служил в императорской армии, потом - у саксонцев.  Приходи-
лось мне и скрещивать с ним шпаги - это когда он  перешел  на  службу  к
шведам. О, этот человек умеет вести в бой конницу, как никто  другой.  А
теперь он, стало быть, фельдмаршал у курфюрста? И это при  том  что  ему
уже лет семьдесят, не меньше!
   - Как и вам, господин Венцель, - подхватил Михель  Шредер,  -  и  ваш
клинок до сих пор чертовски скор на расправу. Гром и молния! Другого та-
кого рубаку еще поискать!
   - Вот только не стал я ни фельдмаршалом, ни адмиралом, не снискал  ни
высоких чинов, ни победных лавров...
   - Несмотря на ваше мастерство? - не отставал Михель  Шредер.  -  Или,
если служишь императорам, королям и  князьям,  надо  больше  иметь,  чем
уметь? Иметь землю, влиятельных друзей или родственников при дворе?
   - Дерфлингер родом из бедных  австрийских  крестьян,  -  отвечал  фон
Стурза, - и начинал он коноводом в императорской армии.  Что  он  всегда
хорошо умел, так это пользоваться благоприятным моментом - и в бою, и  в
любом другом деле. А кроме того, не стеснялся переметнуться на службу  к
вчерашнему противнику, если это сулило выгоду. Я же всегда делил с моими
полководцами и победы, и поражения. Может быть, потому и не удалась  моя
карьера... Однако же вы недалеки от истины: если у вас нет  никого,  кто
превозносил бы ваши заслуги в нужное время и в  нужном  месте,  то  ваша
слава не выйдет за пределы круга самых близких  друзей.  Только  поймите
меня правильно: пример Дерфлингера - это не правило, а  скорее  исключе-
ние. У него талант полководца.
   - А у вас нет никакого таланта? - спросил Бернд Дреер.
   - Не знаю... Если и есть, то скорее по части исполнять  приказы,  чем
отдавать их.
   - Что, однако, ни в коей мере  не  вредит  вашему  престижу,  дорогой
друг, - подытожил Карфангер. - Что толку в полководческом таланте,  если
у командира нет в распоряжении мастера, который может научить его солдат
искусству сражаться? Поэтому, дорогой друг, мне бы  хотелось  как  можно
дольше не расставаться с вами. Где, скажите мне, найдется еще один такой
виртуоз, умеющий делать все одинаково хорошо?
   - А как насчет адмирала де Рюйтера? - спросил Михель Шредер.
   - Много ли вы знаете таких адмиралов? - парировал Карфангер. - И даже
такому мастеру не обойтись без толковых подмастерьев.
   Караван из тридцати китобойцев и двенадцати "купцов",  направлявшихся
в Архангельск, бороздил воды довольно приветливого в эти  летние  месяцы
Северного моря. Настроение у офицеров и команд было приподнятое. Караван
благополучно прошел Норвежское море, оставив далеко  за  собой  Северный
полярный круг. На траверзе мыса Нордкап "россияне" повернули на  восток,
в Баренцево море; Карфангер сопровождал китобойцев до  скалистого  Шпиц-
бергена.
   Промысел в этом году был удачный. Через несколько недель трюмы  кито-
бойных судов были доотказа набиты бочками с китовым жиром. Настала  пора
собираться в обратный путь, на юг. Без всяких приключений дошли  они  до
Хаммерфеста, где к ним присоединились "россияне".
   Когда они наконец легли на курс зюйд-зюйд-ост, задул сырой,  промозг-
лый норд-вест. Казалось, что паруса наполняет не  только  он,  но  и  то
внутреннее беспокойство, которое гнездилось в  душе  каждого  гамбуржца.
Что их ждет в Ритцебюттеле, какие новости  с  театра  военных  действий?
Или, может быть, уже заключен мир?
   Над устьем Эльбы повисло затянутое тяжелыми октябрьскими облаками не-
бо. И Эльба, и ее берега, и ритцебюттельская гавань  выглядели  хмуро  и
неприветливо; в противоположность им новости, доставленные на борт флаг-
мана, оказались довольно благоприятными. Бранденбуржцы отобрали у шведов
остров Рюген. Рейхстаг наконец объявил от имени  империи  войну  Швеции.
Датский король Кристиан V открыто перешел на сторону Бранденбурга.  Ган-
новерцы заняли Штаде и прогнали шведов с берегов Эльбы. И только на  за-
паде войска французов по-прежнему опустошали Нидерланды и Эльзас.
   - А Гамбург? Какую позицию занимает совет? - нетерпеливо расспрашивал
Карфангер коменданта ритцебюттельского порта. Но тот лишь пожимал плеча-
ми; кроме того, что французский посланник еще не покинул  город,  комен-
дант не знал ничего.
   - Как? Он все еще в городе? - Карфангер стукнул кулаком по  столу.  -
Когда же наконец будет покончено с этой нерешительностью?
   Портовый комендант опять пожал плечами и  кивнул  головой  в  сторону
герба города Гамбурга, прикрепленного к поручням полуюта:
   - Совсем как с этой белой крепостью, господин адмирал, что  красуется
на гербе, - ее ворота то открыты настежь, то заперты на замок.
   И действительно, до сих пор Карфангер не замечал, что крепость в гам-
бургском гербе изображают по-разному: то с открытыми, то с закрытыми во-
ротами.
   - Не берусь судить, - сказал он, - какое из  двух  изображений  более
достоверно, скажу лишь одно: во время войны надо знать точно,  для  кого
держать ворота открытыми, а для кого - запертыми. Вы мне лучше  скажите,
как обстоят дела с бранденбургским флотом?
   - Каперские корабли Беньямина Рауле базируются в  Глюкштадте;  оттуда
они совершают дерзкие вылазки против шведов. В  Северном  море  они  уже
захватили несколько шведских парусников. В настоящее  время  Бранденбург
имеет восемь военных кораблей, правда, все они размерами уступают  "Лео-
польду Первому": фрегат "Берлин", которым командует Корнелис Реерс, име-
ет шестнадцать пушек, "Наследный принц" - тридцать две, "Потсдам" - все-
го двенадцать, двухмачтовый гукер "Клеве" - восемь, и  флейт  "Троммель"
они используют как транспорт. Остальные три фрегата Бранденбург  зафрах-
товал на неопределенный срок.
   - И они тоже базируются в Глюкштадте?
   - Базы у них в Глюкштадте и Эмдене, - отвечал комендант,  -  но  пока
что они ничего особенного не совершили.
   - Наверное, адмирал у них подкачал? - спросил Михель Шредер.
   - Не знаю, может быть, оно и так, - отвечал портовый комендант. -  Во
время неудачной попытки взять Карлсбург Симон де Болсей называл себя ад-
миралом и генералом флота курфюрста, однако, по правде  сказать,  он  не
был ни тем, ни другим, а всего лишь полковником.
   Сказав это, он выпил предложенный Карфангером стакан рому и спустился
по фалрепу в портовый бот, в котором и отбыл с "Леопольда".
   Полковник - и командует эскадрой? Карфангер покачал головой  и  молча
отправился в свою каюту.
   Несколько часов спустя караван поплыл дальше вверх по  Эльбе.  Вскоре
китобойцы ошвартовались возле салотопок, "купцы",  пришедшие  из  Архан-
гельска, бросили якорь в альстерской гавани, и  едва  "Леопольд  Первый"
собрался стать на якорь между Георгсвердером и Грасброком, чтобы привет-
ствовать город обычным салютом, как над Эльбой прогремели  два  пушечных
выстрела. Судя по звуку, это были орудия небольшого калибра - двух - или
трехфунтовые; стреляли ниже по течению, где-то на траверзе Альтоны.
   - Что это было, лейтенант? - обернувшись, спросил Карфангер.
   - Это не я, господин адмирал, - отшутился Михель Шредер,  -  на  этот
раз точно не я.
   - Оставьте ваши шуточки, лейтенант, -  одернул  его  адмирал  и  стал
взбираться на квартердек.
   С высоты его Карфангер разглядел ниже по течению два легких  фрегата,
шедших вверх по Эльбе. На шпринтове  шедшего  впереди  развевался  синий
флаг с золотыми лилиями, на  топе  фок-мачты  реял  длинный  раздвоенный
красно-белый вымпел, а на топе грот-мачты - белый флаг; это был француз.
Его преследователь шел под белыми флагами с красным бранденбургским  ор-
лом.
   - Вот так история! - воскликнул Карфангер. - Что же нам делать,  если
француз подойдет на выстрел? Всадить ему лаг в ватерлинию и отправить на
дно Эльбы?
   Империя по-прежнему воевала с Францией, и имперский город Гамбург, по
существу, не имел права стоять в стороне. С  другой  стороны,  Карфангер
обязан был подчиняться решению совета и адмиралтейства, которые всячески
избегали обострения отношений с Францией. Но, может быть,  за  последнее
время их позиция в этом вопросе изменилась, может  быть,  найден  лучший
выход из положения, о котором ни он, ни комендант порта пока не знают?
   - Какие будут приказания, господин адмирал?  -  Михель  Шредер  задал
этот вопрос как бы от имени всех офицеров, которые между тем тоже успели
подняться на квартердек.
   - Главный боцман! - крикнул Карфангер вместо ответа. - С  якоря  сни-
маться!
   - Есть сниматься с якоря, адмирал!
   - Лейтенант! Свистать всех наверх! Сигнал "К бою!"
   - Есть сигнал "К бою!" - Михель Шредер скатился с квартердека.
   - Старший штурман! Поднять бизань и верхние паруса! Право на борт!
   - Есть право на борт, господин адмирал! - Бернд Дреер сбежал вниз, на
шканцы, на ходу отдавая команды; через несколько секунд матросы уже  ка-
рабкались на мачты. Тем временем готлангеры под звуки боевых рожков  вы-
катывали пушки. Якорная команда налегла на вымбовки, и  толстый  якорный
канат начал наматываться на шпиль.
   - Вы хотите взять его в оборот? - спросил Венцель фон  Стурза  и,  не
дожидаясь ответа, воскликнул: - Правильно! Заставьте господ ратманов за-
нять ясную позицию, если они сами не могут на это решиться.
   - Однозначный приказ был бы мне больше по душе, -  отозвался  Карфан-
гер, не спуская глаз с обоих встречных кораблей,  которые  уже  миновали
укрепления Альтонских ворот.
   Якорь подняли, и "Леопольд Первый" задрейфовал вниз  по  течению.  Со
скрипом обернулись вокруг мачт и стеньг реи, и тяжелый  фрегат  послушно
развернулся форштевнем вдоль фарватера. Затем корабль лег на другой галс
и пошел в направлении  левого  берега  реки:  Карфангер  хотел  выиграть
пространство для маневра, а заодно не дать французу ускользнуть  в  один
из рукавов Эльбы.
   Но француз и не собирался этого делать; неожиданным маневром он  раз-
вернулся форштевнем и правому берегу и... проскочил  в  альстерскую  га-
вань.
   - Вот те на! - присвистнул Михель Шредер. - Теперь  попробуй,  вытащи
его оттуда!
   - Что ж, пусть теперь совет думает, как  уладить  инцидент,  -  решил
Карфангер и приказал бросить якорь у входа в альстерскую  гавань.  Бран-
денбургский фрегат "Берлин", преследовавший француза,  проделал  тот  же
маневр, и вскоре на борт "Леопольда Первого" поднялся его капитан Корне-
лис Реерс.
   - Дальнейшее уже зависит не от меня, а от решения совета, капитан Ре-
ерс. - Это было все, что мог ему сказать Карфангер.
   На следующий день в совете и адмиралтействе вспыхнули горячие  дебаты
по поводу требования бранденбургского посланника фон Герике выдать фран-
цузский корсарский корабль "Дюнкерк". Ратманы, стараясь сохранять споко-
йствие, выслушали посланника, а затем принялись размышлять, как им выпу-
таться из этой истории с наименьшими потерями. Все аргументы и ссылки на
нейтралитет Гамбурга бранденбургский посланник  вежливо,  но  решительно
отверг, заявив, что войну с Францией ведет вся империя и никому не  дано
права занимать в этой войне какую-то особую позицию.
   Господину фон Герике было обещано, что совет подробнейшим образом об-
судит ситуацию и известит посланника о принятом решении. Едва  за  бран-
денбуржцем закрылась дверь зала заседаний совета, как почтенные  ратманы
повскакали с мест и затеяли ожесточенную перепалку. Каждый пытался  сва-
лить ответственность за создавшееся положение на других. И только  адми-
рал Карфангер неподвижно сидел в своем кресле и молчал, словно все  про-
исходящее его не касалось. В конце концов Иоханн  Шульте  потребовал  от
него высказать свое мнение.
   - Что бы вы хотели сейчас от меня услышать? Какой совет вам вдруг по-
надобился - ведь до сих пор все вы оставались глухи к моим  предупрежде-
ниям? Все что я могу посоветовать, это - удовлетворить требование  бран-
денбургского посланника и выдать французских корсаров.
   - А что будет с французской торговлей! - закричали несколько ратманов
одновременно. - Кто нам будет продавать соль, господин Карфангер, уж  не
португальцы ли? А дополнительные расходы на более длительное плавание вы
нам возместите?
   - И расходы на постройку новых кораблей, - ввернул  Утенхольт,  также
приглашенный для участия в обсуждении в качестве представителя  судовла-
дельцев. - Ведь нашим караванам придется всякий раз плыть через Бискайс-
кий залив и дальше на юг, то есть - прямо под  дула  пушек  берберийских
пиратов, поджидающих добычу у входа в лиссабонскую гавань!
   - Я полностью согласен со старейшиной наших судовладельцев, -  заявил
Лоренц Ворденхофф. - Страховые сборы в этом случае возрастут  настолько,
что нам скоро придется продавать нашу сельдь себе в  убыток,  иначе  она
протухнет прямо в пакгаузах.  Может  быть,  господин  адмирал  потребует
постройки еще нескольких конвойных фрегатов, чтобы мы могли защищать на-
ши караваны и от французских корсаров? Ибо если мы испортим отношения  с
Францией, то гамбургским "купцам" лучше вообще не появляться в Ла-Манше.
   - Прочный мир со всеми странами, в том числе и с Францией, лучше  лю-
бых конвойных фрегатов! - воскликнул Карфангер. - Однако  если  французы
предпочитают выступать против нас с оружием в руках, то надо платить  им
той же монетой. Но как может империя вести успешную войну,  если  каждая
из немецких земель, каждый вольный город будет при этом втихомолку обде-
лывать свои собственные делишки. Тогда каждому придется самому расхлебы-
вать заваренную кашу; Гамбург, например, занят этим уже сейчас, и госпо-
да ратманы не станут утверждать, что это занятие - из приятных.  Поэтому
я считаю первейшим и наилучшим средством против засилья французов заклю-
чение прочного союза со всеми приморскими немецкими государствами и  го-
родами: с Временем, Любеком, с графствами Ольденбург и Фрисланд, с  гер-
цогством Мекленбург, в особенности же  -  с  курфюршеством  Бранденбург.
Тогда объединенный флот союзников может дать в море отпор любому против-
нику, как это было во времена Ганзы. Да-да! Надо объединяться, а не рас-
пылять свои силы, иначе мы рискуем стать игрушкой  в  руках  даже  таких
отъявленных разбойников, как алжирцы.
   - А-а! Вот откуда дует ветер! - закаркал Ворденхофф.  -  И  во  главе
этого объединенного флота хотите встать вы, господин адмирал, не так ли?
   Его слова потонули во всеобщем хохоте.  Карфангеру  пришлось  сделать
над собой усилие, чтобы  не  дать  выплеснуться  вспышке  гнева.  Иоханн
Шульте призвал собравшихся к порядку:
   - Адмирал Карфангер со всей серьезностью изложил свое  мнение  и  при
этом думал прежде всего о благополучии города, а не о своем собственном.
   - Нет, все же благополучие всей империи, а не только города  Гамбурга
для меня превыше всего, - возразил Карфангер. - Если в империи все будет
обстоять благополучно, то и имперский город Гамбург не станет исключени-
ем, однако наоборот - вряд ли.
   - Хорошо, не будем пока что обсуждать ваши воззрения,  господин  Кар-
фангер. Давайте лучше подумаем, что нам предпринять сейчас, -  предложил
бургомистр.
   - Ваша честь, у меня есть для  вас  известие,  которое,  быть  может,
подскажет выход из положения - провозгласил Томас Утенхольт, помахав ка-
кой-то бумагой. - Я только что получил письмо от одного из моих  капита-
нов, он находится сейчас на острове Уайт, в Английском канале. Он пишет,
что там недавно ошвартовались три больших парусника из Пиллау и  Кенигс-
берга. Они идут с грузом французской соли и зашли на Уайт подлатать  об-
шивку и починить такелаж, перед тем как отправиться в  Балтийское  море.
Напомню уважаемым господам, что Кенигсберг принадлежит  бранденбургскому
курфюрсту...
   - Есть ли уверенность, что ваш капитан не ошибается?
   - За него я ручаюсь, ваша честь. Да вы и сами можете прочесть письмо.
- Томас Утенхольт, тяжело опираясь на палку из черного дерева,  проковы-
лял к месту, где сидел Иоханн Шульте, и положил  письмо  на  стол  перед
ним. Ратманы стали по очереди читать послание гамбургского капитана, пе-
редавая его друг другу. Бургомистр  поблагодарил  Томаса  Утенхольта  за
столь благоприятное известие и велел вновь  пригласить  бранденбургского
посланника.
   - Известно ли вам, господин фон  Герике,  что,  несмотря  на  военные
действия между Францией и Бранденбургом, торговые корабли  из  Пиллау  и
Кенигсберга отправились к французам за солью?
   - Да, ваша честь, - ответил фон Герике Иоханну Шульте.
   - Тогда почему вы ставите нам в вину  подобные  действия,  утверждая,
что наши отношения с Францией вредят общему делу империи?
   - Ваша честь, вы забываете, что герцогство Прусское не входит в  сос-
тав империи. Я еще раз настоятельно прошу о выдаче  корсарского  фрегата
"Дюнкерк". Одновременно ставлю вас в известность, что в случае повторно-
го отказа совета удовлетворить законное требование Бранденбурга, я  буду
вынужден отослать соответствующую депешу в Берлин.
   - Разумеется! Мы не намереваемся чинить вам препятствий в  исполнении
ваших служебных обязанностей, - холодно отвечал Иоханй Шульте.
   Отто фон Герике откланялся и удалился ни с чем.
   В течение нескольких последующих дней Карфангер никого  не  принимал.
Не только досада на отцов города и несбывшиеся надежды на доброе  согла-
сие были тому причиной. До сих пор он считал, что Бранденбург борется за
правое дело; эта торговля с французами за спиной у герцогства  Прусского
заставляла его сомневаться в порядочности бранденбуржцев. Анна  пыталась
развеять его мрачные мысли - безуспешно;  никакие  уговоры  Венцеля  фон
Стурзы не брать слишком близко к сердцу эти  ставшие  уже  традиционными
распри между власть имущими в немецких землях не помогли. Всю зиму  Кар-
фангер не выходил из своего кабинета, с утра до ночи сидя над  навигаци-
онными картами и астрономическими таблицами. Казалось, что он твердо ре-
шил впредь ничем иным, кроме своей профессии, не заниматься. Но это было
не так: краем уха он все же улавливал отголоски событий, происходивших в
мире.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
 
   Новый, 1676 год едва успел иступить в свои права, когда Карфангер по-
лучил письмо от Михиэла де Рюйтера. Знаменитый флотоводец с большой нео-
хотой подчинился приказу генеральных штатов отправиться с крупной эскад-
рой в Средиземное море и поддерживать там испанский флот, сражавшийся  с
французами. Нидерланды в то время находились в состоянии войны с Франци-
ей, а Испания являлась союзницей не только империи, но и тех  же  Нидер-
ландов. Когда же против испанского  господства  восстали  и  сицилианцы,
французы начали оказывать им всяческую поддержку, понимая, что в одиноч-
ку им не устоять против могучего испанского флота.  Задачей  эскадры  де
Рюйтера и являлось, собственно, сохранение испанского господства над Си-
цилией, хотя, пожалуй, никто лучше нидерландцев не мог знать, что  такое
гнет феодальной Испании. Словно в насмешку флагман де Рюйтера  назывался
"Согласие". Адмирал утешал себя мыслью о том, что выступает против Фран-
ции, корабли которой разбойничали чуть ли не на всех морях.
   Карфангер рассказал о письме Венцелю фон Стурзе.
   - Все это, честно говоря, не очень радует, - сказал бывший корнет.  -
Однако позиция адмирала делает ему честь.
   - Что вы имеете в виду? - спросила Анна.
   - Прежде чем обнажить шпагу, он спрашивает, кто его противник.  Обыч-
ные наемники никогда не задают подобных вопросов.
   - Это верно, но тем не менее он согласился командовать эскадрой. Раз-
ве его возраст не самый лучший предлог для того, чтобы повесить  наконец
шпагу на гвоздь?
   - Но ведь он сам пишет, - возразил Карфангер жене,  -  что  утешается
лишь тем, что Франция угрожает и его родине. Как же ему  в  такое  время
повесить шпагу на гвоздь, пускай ему и стукнуло семьдесят лет? Нет,  та-
кой человек, как адмирал де Рюйтер, не выпустит из  рук  оружие  до  тех
пор, пока его родине угрожает опасность.
   Перехватив быстрый взгляд Анны, Карфнгер умолк. Анна  задумчиво  про-
молвила:
   - Да, сражаться за такую родину...
   Карфангер отвернулся и стал глядеть в окно, на затянутое серыми обла-
ками небо. Разве совет города Гамбурга не доказал недавно,  как  "рьяно"
пекутся отцы города о заботах всех  немцев,  когда  предпочел  выплатить
бранденбуржцам компенсацию за укрывшийся в альстерской гавани  французс-
кий корсарский фрегат, чем выдать его и пойти тем самым на риск  разрыва
отношений с Францией? Но он и сам состоит на службе и обязан подчиняться
решениям властей Гамбурга. А если эти решения идут вразрез с  интересами
империи?
   Из-за всех этих обстоятельств Карфангер в глубине души был  даже  рад
тому, что этой весной не придется выходить в море. Дело в том, что "Лео-
польд Первый" уже несколько недель подряд стоял в доке: ему чистили под-
водную часть и покрывали ее заново защитной краской. Окончания работ  не
предвиделось раньше июня или июля. Может быть, в эти месяцы ему  удастся
встретить в одном из испанских портов адмирала де Рюйтера и поговорить с
ним обо всем?
   Тем временем "Герб Гамбурга" под командованием Мартина Хольсте отпра-
вился с китобойцами в Северное море, а "Пророк Даниил" - с  "россиянами"
к мысу Нордкап, чтобы оттуда плыть в Архангельск. Объединенный флот дат-
чан, голландцев и бранденбуржцев  под  командованием  датского  адмирала
Нильса Юля разбил шведский флот у островов Меэн  и  Борнхольм.  Бранден-
бургские фрегаты "Берлин", "Король Испании" и  гукер  "Клеве"  захватили
шведские корабли "Леопард" и "Дидерих" и подняли на них флаги с  красным
орлом.
   В разгаре лета у Ритцебюттеля  вновь  собрались  парусники  торгового
флота, поджидавшие "Леопольда Первого", с тем чтобы отправиться под  ох-
раной его пушек в Испанию и Португалию. Как всегда вместе  с  остальными
уходили в плавание и корабли Карфангера: "Дельфин" под командованием Яна
Янсена и "Малыш Иоханн", капитаном которого по-прежнему был Юрген  Тамм.
Вновь прогремели залпы прощального салюта "Леопольда", ему ответили пуш-
ки с ритцебюттельских бастионов. Мачты кораблей оделись парусами, и  ка-
раван покинул устье Эльбы.
   - И вы на этот раз действительно собираетесь идти  через  Ла-Манш?  -
спросил Венцель фон Стурза, вновь отправившийся в  плавание  на  корабле
своего друга.
   - Хочу я того или нет, - отвечал Карфангер, - но именно таков  приказ
адмиралтейства. Господа ратманы целиком полагаются на  магическое  слово
"нейтралитет" и рассчитывают на благосклонность французских  корсаров  -
ведь Гамбург не выдал тогда "Дюнкерк" бранденбуржцам.
   - Время покажет, насколько оправданы их предположения, - вставил  Ми-
хель Шредер.
   - Безусловно, - подтвердил Карфангер, - поэтому  прикажите  держаться
лучше поближе к английскому берегу, чем к французскому.
   На траверзе Брайтона каравану пришлось лавировать из-за  неутихающего
западного ветра; в конце концов он вынужден был взять курс на  Нормандию
и уже оттуда вновь направиться к мысу Старт на побережье Англии.
   Солнечным июльским утром вдалеке показался французский берег. Карфан-
гер собрался отдать приказ поворачивать на северо-запад, но в  этот  мо-
мент из "вороньего гнезда" донесся крик:
   - Паруса справа на траверзе!
   На мачтах трех быстро приближавшихся парусников Карфангер разглядел в
подзорную трубу голландские флаги.
   - Может, это авангард эскадры де Рюйтера, которая возвращается в  Ни-
дерланды? - предположил Михель Шредер.
   Гамбуржцы удивились еще больше, обнаружив на топах  мачт  голландских
парусников длинные черные вымпелы.
   Траур на корабле! Карфангер немедленно отдал приказание  почтить  па-
мять покойного - кем бы он ни был, - как этого требовал морской  обычай.
Караван привели к ветру, убрали брамсели и приспустили флаги. Тем време-
нем готлангеры выкатывали пушки, готовясь  дать  траурный  салют,  когда
голландцы подойдут ближе. Карфангер спустился в свою каюту и  переоделся
в парадный мундир, надел почетную золотую цепь  и  опоясался  серебряной
шпагой. Вновь поднявшись на шканцы, он приказал спустить на воду шлюпку,
намереваясь немедленно отправиться на голландский корабль.
   На встречных кораблях уже поняли, кто командует  караваном  под  гам-
бургскими флагами: голландцы тоже легли в дрейф. Под залпы траурного са-
люта батарей "Леопольда Первого" Карфангер в сопровождении  Венцеля  фон
Стурзы и Михеля Шредера сел в шлюпку и приказал грести к  флагману  гол-
ландцев - пятидесятичетырехпушечному двухпалубнику, внешний вид которого
позволял заключить, что корабль недавно  побывал  в  жестоком  сражении.
Флагман назывался "Согласие"; вместе со шлюпкой с "Леопольда" к его фал-
репу подошла и шлюпка с "Дельфина", в которой прибыл Ян Янсен.
   На палубе голландского корабля гостей встретил капитан Жан де  Рюйтер
и молча проводил их в адмиральскую каюту. Там стоял матово  поблескивав-
ший гроб с телом старого друга и учителя Карфангера и Янсена. Сняв широ-
кополые черные шляпы, гамбуржцы в скорбном молчании склонили головы. Жан
де Рюйтер тихим голосом начал рассказывать о том, что произошло.
   В конце апреля объединенная флотилия голландцев и испанцев повстреча-
ла в Мессинском заливе французский флот под командованием адмирала Дюке-
на. Поначалу сражение складывалось для союзников успешно, но  затем  ис-
панская эскадра неожиданно вышла из  боя.  Численный  перевес  французов
сразу стал подавляющим. Однако адмирал де Рюйтер не собирался признавать
свое поражение, надеясь все же склонить чашу весов в пользу  голландцев,
одолев флагманский корабль французов. Между "Согласием"  и  трехпалубным
флагманом адмирала Дюкена разгорелась ожесточенная артиллерийская дуэль,
и как раз в тот момент, когда адмирал де Рюйтер хотел отдать приказ идти
на абордаж, шальное ядро раздробило ему правую ступню, и  он  рухнул  на
палубу. Собрав последние силы, голландцы сумели вывести из боя флагман с
остатками флота. У Палермо они вновь соединились с  испанской  эскадрой.
Адмирал де Рюйтер составил рапорт о сражении и отослал  его  генеральным
штатам Нидерландов. В нем он выражал надежду,  что  сможет  скоро  опра-
виться от раны. Однако 29 апреля он скончался.
   Однажды ночью французы, воспользовавшись благоприятным для  них  вет-
ром, прокрались на внутренний рейд палермской гавани и атаковали  стояв-
шие там на якоре голландские и испанские корабли  брандерами.  В  адском
пламени погибли большая часть  голландского  военного  флота,  множество
"купцов", сгорел и город Палермо.  Спастись  удалось  только  нескольким
фрегатам и флагману, на борту которого находился гроб с набальзамирован-
ным телом адмирала де Рюйтера.
   Карфангер и его спутники молча отсалютовали покойному адмиралу, защи-
щавшему свою республику в более чем тридцати морских сражениях. С  болью
в сердце покинули они голландский фрегат и возвратились на свои корабли.
   Непривычно тихими голосами офицеры "Леопольда"  отдавали  приказы,  и
команда почти бесшумно управлялась с такелажем и парусами.  Вскоре  гам-
бургский караван продолжил свой путь по волнам.
   Когда голландские фрегаты скрылись за горизонтом,  на  шканцах  вновь
появился Карфангер в своем обычном платье, привычно обвел взглядом таке-
лаж, глянул на компас и вполголоса отдал  несколько  приказаний  относи-
тельно курса штурману и рулевому. Все опять шло своим чередом, и  только
горькая складка у губ адмирала свидетельствовала о том, что творилось  в
его душе.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
 
   Едва Карфангер успел вернуться из Испании, как получил приказ  сопро-
вождать китобойную флотилию в Северном море. В августе "Леопольд Первый"
благополучно привел китобойцев в родной порт;  Карфангера  ожидал  новый
приказ: еще в сентябре отплыть с караваном "купцов" в Испанию.  В  марте
следующего года он вернулся - и снова китобойная флотилия подняла  пару-
са. Оказывается, китобойцы ждали только возвращения Карфангера, так  как
Мартин Хольсте ушел на "Гербе Гамбурга" с караваном в Испанию.
   Три недели ушло на ремонт и подготовку "Леопольда" к плаванию;  снова
встал вопрос о замене попорченного такелажа, и на этот раз  не  обошлось
без препирательств с прижимистыми господами из казначейства.
   С женой и детьми Карфангер виделся, как всегда, лишь урывками. В Гам-
бург пришла весть о том, что курфюрст  занял  Штеттин  и  готовит  осаду
Штральзунда. Гамбург по-прежнему задерживал выплату очередных субсидий и
отказывался выслать из города французского посланника. Отто  фон  Герике
посоветовал Карфангеру остерегаться  французов:  для  них  он  такое  же
бельмо на глазу, как и для совета города. И французы, и гамбургские рат-
маны с  раздражением  реагировали  на  настойчивые  требования  адмирала
встать наконец на сторону империи и покончить с двуличной политикой.
   Карфангер поблагодарил бранденбургского посланника за доверие и, сер-
дечно простившись с Анной и детьми, вновь  отправился  на  свой  фрегат.
Убедившись, что "Леопольд Первый" в полном порядке, он отплыл с пятьюде-
сятью китобойцами к берегам Шпицбергена.
   В этом году было крайне важно заблаговременно прибыть в район промыс-
ла, в те места, где водилось особенно много китов, - ведь шотландцы, ба-
ски и голландцы тоже не дремали. Добыча оказалась богатой: более пятиде-
сяти китов удалось загарпунить и разделать. А поскольку в этих  заполяр-
ных широтах летом солнце не уходит за горизонт, гамбургские китобои ста-
рались тратить как можно меньше времени на сон и отдых. В конце  августа
были задраены последние люки доотказа набитых трюмов, и китобойная  фло-
тилия стала собираться в обратный путь.
   За время их отсутствия ситуация успела обостриться. Под давлением им-
ператора и курфюрста Бранденбургского Гамбург был вынужден выслать фран-
цузского посланника, правда, отцы города при этом выразили ему свое глу-
бочайшее сожаление и принесли искренние извинения, ссылаясь на необходи-
мость подчиниться высочайшему соизволению. Посланник,  в  свою  очередь,
дал понять, что Гамбургу в скором времени  придется,  возможно,  раскаи-
ваться в этом решении. Тогда владельцы китобойных судов и  некоторые  из
старейшин капитанской  гильдии  потребовали  от  адмиралтейства  выслать
навстречу "Леопольду Первому" и китобойной флотилии подмогу. Но  где  ее
взять? "Герб Гамбурга" еще не вернулся из  Испании,  а  Томас  Утенхольт
лишь разводил руками: его конвойный фрегат "Пророк Даниил" ушел с  "рос-
сиянами" в Архангельск, остальные стояли на ремонте,  который  в  лучшем
случае потребует нескольких недель. Утенхольт посоветовал обратиться  за
помощью к бранденбуржцам.
   Скрепя сердце, Рихард Шредер и Дидерих Моллер послали  за  господином
фон Герике. Однако тот отнесся к просьбам о  поддержке  весьма  холодно.
"При всем желании Бранденбург в настоящее  время  не  имеет  возможности
оказать вам помощь, - сказал фон Герике, - поскольку  его  милость  кур-
фюрст сам нуждается сейчас в военных кораблях, даже в тех, что в настоя-
щее время крейсируют возле Штральзунда."
   Тем временем китобойная флотилия в сопровождении "Леопольда  Первого"
шла вдоль норвежского и датского побережья, держа курс зюйд.  Над  морем
висело серое, пасмурное небо. Крутой норд-вест гнал волну в устье Эльбы.
Корабли китобойной флотилии шли сомкнутым кильватерным строем; справа по
борту вздымались крутые гранитные скалы Гельголанда, как бы прикрывавше-
го караван с запада. Пенные гребни волн перехлестывали через  фальшборты
и растекались по просмоленным доскам палубного настила. Хотя гамбуржцы и
промокли до нитки, это обстоятельство не портило им настроения: в Север-
ном море погода была похуже. Все предвкушали близкое  завершение  плава-
ния, еще более приятно было возвращаться домой с полными трюмами. Завтра
они смогут забыть холод, шторм и льды полярных широт, получат  причитаю-
щееся им жалованье и неплохие премиальные. Уже сегодня ночью, идя с при-
ливом в фордевинд, они увидят фарватерные огни Эльбы.
   На следующее утро фор-марсовый прокричал: "Прямо по курсу башня ново-
го бастиона!"
   Спустя несколько минут раздался новый крик:
   - Парус прямо по курсу!
   Вскоре с палубы "Леопольда Первого" можно было разглядеть пять парус-
ников, лавировавших против ветра возле самого входа  в  устье  Эльбы  на
большом расстоянии друг от друга. Карфангер разглядел в подзорную  трубу
флаги с лилиями на топах мачт. До сих пор конвойный  фрегат  шел  только
под малыми парусами: иначе неповоротливым и медлительным китобойцам было
бы за ним не угнаться. Теперь Карфангер приказал поднять все  паруса,  и
фрегат, вспенивая форштевнем воду, помчался  навстречу  противнику.  Под
напором ветра корабль сильно кренился, волны то и дело захлестывали  его
бак. Из темноты орудийных портов  грозно  глядели  жерла  пушек.  Мачты,
стеньги и реи гнулись и скрипели.
   Все ближе французские корсары. Их  корабли  размерами  уступали  гам-
бургскому фрегату, однако вполне могли состязаться с ним в маневренности
и мощи орудийного залпа. Самый крупный из пяти парусников нес  не  менее
тридцати шести пушек. Карфангер внимательно следил за тем, как французы,
лавируя длинными галсами, борются с ветром и течением.
   Он задумал атаковать корсарские фрегаты поодиночке, чтобы не дать  им
объединить силы: в этом случае их перевес по корабельной артиллерии  был
бы подавляющим. Канониры "Леопольда" уже стояли  возле  пушек  наготове;
готлангеры раздували мехи горнов, в которых докрасна калили ядра.  Таке-
лажный мастер собрал своих подручных на главной палубе и давал  им  пос-
ледние наставления:
   - Ребята, не подкачайте! От вас зависит, насколько хорошо  "Леопольд"
сможет маневрировать.
   - Ясно, мастер! - дружно гаркнули в ответ подручные.
   Карфангер отдавал последние приказания  своим  офицерам,  готовясь  к
предстоящему сражению:
   - Таранить - только в самом крайнем случае! Фрегат должен  оставаться
боеспособным до тех пор, пока  последний  китобоец  не  войдет  в  устье
Эльбы.
   Тем временем два корсарских фрегата, описав широкую  дугу,  вышли  на
траверз "Леопольда Первого" и теперь неслись в фордевинд. Над круто выг-
нутыми парусами реяли белые флаги с золотыми лилиями Бурбонов. Из  борта
шедшего первым метнулся сноп пламени, облачко порохового дыма пронеслось
вдоль корабля. Перед самым форштевнем конвойного  фрегата  ударилось  об
воду ядро, запрыгало, словно мячик, по поверхности и исчезло  в  волнах:
французы требовали убрать паруса, спустить флаги и  сдаться  на  милость
победителей.
   В следующий момент "Леопольд Первый" отвернул  на  несколько  румбов.
Француз быстро приближался, пока еще не подозревая, что мчится навстречу
гибели. Грянул бортовой залп гамбургского фрегата -  и  почти  все  ядра
угодили точно в ватерлинию корсарского корабля. Его ответный  залп  при-
шелся в такелаж "Леопольда", крепкий бриз засвистел в продырявленных па-
русах, некоторые из них лопнули. Рвались тросы, хлопая, словно мушкетные
выстрелы.
   Французский фрегат тонул; но с противоположного борта уже  подбирался
другой. Настало время действовать такелажному мастеру и  его  подручным.
Словно кошки, карабкались они по вантам наверх, сплеснивали  разорванные
концы, рубили болтающиеся на ветру; рядом с ними хладнокровно и снорови-
сто работали матросы, менявшие порванные паруса на новые. Давно  уже  им
не приходилось так быстро управляться, тем не менее, когда другой  фран-
цуз подошел на расстояние пушечного выстрела, такелаж  был  отремонтиро-
ван.
   Новые залпы прогремели над волнующимся морем, раскаленные ядра  вгры-
зались в дубовую обшивку фрегатов, поджигая дерево, сея смерть и  разру-
шение. В зияющие пробоины со зловещим шипением устремлялась  солоноватая
вода. Град картечи хлестал по палубам  "Леопольда  Первого",  сцепленные
ядра в клочья рвали только что поставленные новые паруса.
   Призывая на головы французов все кары небесные, такелажник с  подруч-
ными вновь полезли на ванты. Они были еще на полпути, когда одно из ядер
перебило брам-стеньгу; увлекая за собой парус и такелаж, она с треском и
грохотом рухнула на бак.
   - Руби концы!! - что было сил завопил такелажник. - Руби!!
   Адмирал по-прежнему спокойно стоял на квартердеке, командовал  сраже-
нием, изредка поглядывая в сторону китобойцев, которые, подняв малые па-
руса, устремились, было, в устье Эльбы,  но  три  остальных  французских
фрегата помчались им наперерез.
   - Идем на них! - коротко бросил Карфангер своему лейтенанту; тот при-
казал поворачивать. Оставив французский корабль, из орудийных портов ко-
торого уже валил черный дым, фрегат тяжело развернулся,  уваливаясь  под
ветер. В этот момент у француза взорвались крюйт-камеры,  столб  пламени
взметнулся к небу адская сила пороха разворотила палубу,  и  разбойничий
фрегат вскоре скрылся под водой.
   Со всей скоростью, какую только позволяли  изорванные  паруса,  "Лео-
польд Первый" летел к каравану, настигая корсарские корабли. Поняв,  что
им не уклониться от схватки с конвойным фрегатом, французы оставили пер-
воначальный замысел наброситься на беззащитный караван и повернули  свои
корабли против гамбургского флагмана.
   Солнце перевалило зенит. Карфангер и его люди сражались уже несколько
часов, и силы их были на исходе. Такелажник со своей  командой  все  еще
возился с фок-мачтой, приводя в порядок стоячий такелаж.  Самый  крупный
из оставшихся тридцатишестипушечный французский фрегат попытался  занять
выгодную для атаки наветренную сторону и на несколько секунд  повернулся
к "Леопольду" своей широкой кормой. Залп пушек правого борта  конвойного
фрегата последовал незамедлительно;  восемнадцатифунтовые  ядра  ударили
прямо в кормовые окна француза, но он уже завершал маневр и через минуту
открыл по гамбуржцам огонь из всех стволов левого борта.  Карфангер  мог
ответить только залпами легких орудий с верхней батарейной палубы.
   Подбежал такелажник и доложил, что  фок-мачта  в  порядке.  Карфангер
приказал немедленно поворачивать, чтобы ударить по  французу  из  орудий
левого борта. Однако тот благоразумно решил прекратить схватку  с  "Лео-
польдом Первым", тем более что два других легких фрегата держались  поо-
даль и явно не собирались искушать судьбу.
   - Видать, им не по себе стало оттого, что мы отправили на  дно  двоих
из ихней компании, - сказал Михель Шредер.
   - Нам тоже досталось как следует, - отозвался Карфангер. - У меня та-
кое чувство, будто с кораблем творится что-то неладное.
   Словно услышав его слова, появился старший боцман в  промокшей  наск-
возь одежде и доложил, что фрегат получил три пробоины ниже ватерлинии и
в трюме полно воды.
   - Что вы предприняли? - спросил адмирал.
   - Пробоины мы залатали, но воды в трюм попало столько, что  помпы  не
успевают откачивать.
   Карфангер приказал взять курс на Ритцебюттель. Когда с последними лу-
чами заходящего солнца "Леопольд Первый" бросил якорь в ритцебюттельской
гавани, на берег перенесли двух погибших и пятерых  раненых  гамбуржцев.
Китобойная флотилия, воспользовавшись попутным ветром  на  всех  парусах
ушла вверх по течению Эльбы, в сторону Гамбурга. "Леопольд" не мог  пос-
ледовать за ней. Вначале предстояло откачать всю воду  из  трюма:  иначе
корабль не прошел бы по мелководному фарватеру Эльбы. Потребовались  це-
лые сутки, прежде чем конвойный фрегат  наконец  ошвартовался  в  родном
порту.
   Весть о победе Карфангера над каперами в устье Эльбы, принесенная ки-
тобоями, с быстротой молнии разнеслась по городу. Толпы народа  повалили
в порт, встреча победителей вылилась в подлинный триумф.
   Зал городской ратуши. Под высокими готическими сводами стоят  Карфан-
гер и его офицеры; первый бургомистр  вольного  города  Гамбурга  держит
речь. Однако он ничего не говорит о блестящей  победе  над  французскими
корсарами, о той славе, которую  принесли  отважные  гамбургские  моряки
родному городу и всей империи. В словах бургомистра слышится скорее  за-
вуалированный упрек в адрес Карфангера, который-де своими  опрометчивыми
действиями может навлечь на город беду.
   - Кажется, не видать вам второй золотой цепи, - прошептал Михель Шре-
дер своему адмиралу. - А жаль, в этот раз вы  ее  заслужили,  как  никто
другой.
   - Отставить разговоры, лейтенант! - так же шепотом одернул  его  Кар-
фангер.
   Иоханн Шульте вручил адмиралу Карфангеру "за выдающиеся  заслуги  при
спасении китобойной флотилии" награду - триста талеров.
   Это было неслыханно! Триста талеров за пятьдесят китобойных  судов  с
полными трюмами, за несколько сотен моряков, благополучно возвратившихся
в родной город? Победу над французскими корсарами  отцы  города  оценили
всего лишь в триста талеров?
   После окончания торжественной церемонии адмирал  и  офицеры  с  "Лео-
польда Первого" отправились обратно к месту стоянки конвойного  фрегата,
сопровождаемые ликующей толпой.
   Карфангер приказал построить всю команду фрегата на берегу. Фейервер-
керы и канониры-наводчики, матросы и юнги, боцманы и  мааты,  солдаты  и
барабанщики, подручные такелажного и парусного мастеров... Адмирал  про-
шел вдоль строя, вглядываясь в лица своих людей. Затем  он  обратился  к
ним со словами благодарности за проявленные в бою отвагу и сноровку, без
которых победа над численно превосходящим противником была бы  невозмож-
на.
   - Я желал бы всем немцам, - сказал он напоследок, - отныне и навсегда
держаться сообща и горой стоять друг за друга так, как эта делает коман-
да "Леопольда Первого". Только тогда империя сможет одолеть всех  врагов
и на суше, и на море!
   Затем адмирал сообщил о полученной им награде в триста талеров. Сгру-
дившаяся на берегу толпа зашумела: большинству из этих людей никогда  не
приходилось держать в руках больше шиллинга, для них это было целое сос-
тояние. Но последние слова адмирала повергли в изумление всех без исклю-
чения:
   - Всего на борту "Леопольда Первого" нас двести пятьдесят человек,  и
каждый внес свою лепту в победу над корсарами, каждый  сделал  все,  что
мог. Поэтому награду совета города следует разделить на всех.
   С этими словами Карфангер взял из рук корабельного писаря,  исполняв-
шего одновременно и обязанности казначея, большой кожаный кошелек и  по-
шел вдоль строя, вручая каждому, невзирая на чины и возрасты, по  сереб-
ряному талеру. Оделив таким образом всех, он сунул серебряный талер и  в
карман своего синего камзола, а изрядно опустевший кошелек вернул писарю
со словами:
   - Остальное разделите поровну между семьями обоих погибших в бою!
   Толпа грянула дружное "Ура!", "Виват адмиралу Карфангеру!" -  кричали
матросы "Леопольда Первого". Михель Шредер тут же  пробил  найденным  на
пирсе гвоздем отверстие в своем талере, продел сквозь него кусок каболки
троса и повесил талер, словно медальон, на шею.
   Увидев это, Венцель фон Стурза проделал то же самое со своим талером.
   - Ну хорошо, раз уж вам так хочется,  -  махнул  рукой  Карфангер.  -
Только прошу вас - носите его под колетом, иначе кое-кому это может  по-
казаться вызовом.
   На пирсе появилась Анна, ведя за руки детей, и Карфангер поспешил  им
навстречу.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
 
   Тихая и прохладная апрельская ночь. Высоко над Эльбой в звездном небе
повис яркий месяц. Посреди фарватера стоит на якоре  "Леопольд  Первый";
все огни на корабле давно погашены. Из кормовых окон светится лишь  одно
- широко распахнутое окно адмиральской каюты. Тишину нарушают лишь  мер-
ные шаги караульного, расхаживающего по верхней палубе.
   Адмирал Карфангер вновь и вновь подходит к окну и устремляет взгляд в
сторону устья Эльбы: где-то там уже стоят на якоре  готовые  к  отплытию
китобойцы. Наступила полночь. Возле левого берега реки из темноты начали
проступать очертания паруса, медленно двигавшегося вверх по течению.
   Карфангер закрыл окно, задернул занавеску и поднялся на кормовую над-
стройку. В этот момент к фалрепу "Леопольда" подошла небольшая шлюпка.
   - Кто идет? - прокричал караульный. - Пароль?!
   - "Дельфин" и "Малыш Иоханн", - ответил снизу приглушенный голос.
   - Поднимайтесь!
   Широкоплечая фигура начала взбираться по фалрепу.
   - Петер Эркенс, это вы? - спросил Карфангер, перегнувшись  через  ре-
линг.
   - Да, господин адмирал.
   - Милости прошу!
   Они спустились в адмиральскую каюту. Наполнив вином два высоких бока-
ла, Карфангер спросил о причине столь позднего визита.
   - Почему вы не пришли попросту ко мне домой? - допытывался он. -  Это
возбудило бы гораздо меньше подозрений даже днем.
   - Как только я расскажу вам, что произошло, вы все поймете, - ответил
Петер Эркенс, протягивая адмиралу через стол письмо.
   - От моего капитана Янсена? - спросил тот, мельком  взглянув  на  по-
черк. - Где вы с ним встретились? Неужели в Лондоне, куда он ушел вместе
с Юргеном Таммом? И вы сами тоже прибыли оттуда?
   - Нет, из Копенгагена.
   - Из Копенгагена? И там вы виделись с Яном Янсеном?
   - Да, к сожалению. Господин адмирал, ваши корабли не дошли до  Лондо-
на. Бранденбуржцы захватили их и доставили в Копенгаген в качестве  при-
зов...
   - Захватили?! - Карфангер подался вперед.  -  Бранденбургские  каперы
захватили мои корабли?
   - Да, господин адмирал. Как нарочно, именно ваши...
   - Мои или кого-нибудь другого - это не меняет дела! -  Даже  если  бы
это были корабли Томаса Утенхольта... Нет, это - выпад против города.
   Он резким движением распечатал письмо и принялся было за  чтение,  но
тут же снова поднял глаза на Петера Эркенса.
   - Но вы-то как попали в Копенгаген? Неужели на одном из каперских ко-
раблей?
   - Нет, я служу теперь не во флоте курфюрста, а у корабельных дел мас-
тера Пекельхеринга из Кольберга. Он и послал меня в Копенгаген  присмот-
реть хороших плотников. Дня через три я приеду с такой же миссией в Гам-
бург. В Копенгагене, куда привели оба ваших корабля,  мне  не  составило
труда встретиться с капитаном Янсеном - ведь я бранденбуржец. Получив от
него это письмо, я немедленно отправился в Альтону, откуда послал  слугу
известить вас.
   - Ваш слуга умеет держать язык за зубами?
   - Ручаюсь, что он будет нем, как рыба.
   - Хорошо.
   Карфангер погрузился в чтение письма. Янсен писал, что им  с  Юргеном
Таммом ничего не стоило бы дать каперам достойный отпор: их легкий  фре-
гат "Берлин" имел на борту всего шестнадцать орудий,  из  которых  самые
тяжелые были четырехфунтовыми. О "Принце Людвиге" с  его  восемью  двухи
трехфунтовыми стволами и говорить нечего. Однако они посчитали, что ока-
жут адмиралу Карфангеру медвежью услугу, угостив бранденбуржцев парочкой
хороших бортовых залпов или послав на их палубы  неутомимого  Венцеля  с
десятком-другим крепких ребят. В конце Янсен выражал  надежду,  что  все
обойдется и корабли Карфангера вскоре смогут вернуться в Гамбург.
   Адмирал сложил письмо и проговорил с горькой усмешкой:
   - Вот до чего дошли немцы: лишь благодаря хладнокровию и осмотритель-
ности капитана Янсена удалось предотвратить кровопролитие. Бог свидетель
- мне и в дурном сне вряд ли привиделось бы, что такое может произойти с
гамбургскими торговыми кораблями.
   - Поговаривали, будто бы Гамбург задолжал курфюрсту сто пятьдесят ты-
сяч талеров и отказывается...
   - Да-да, я знаю. Сам не раз предупреждал совет,  сенат  и  парламент.
После того как французы напали на нас у самого  устья  Эльбы,  отказ  от
выплаты субсидий начинал уже походить на игру с огнем.
   - Я слыхал об этом, - отозвался Петер Эркенс.  -  Значит,  теперь  за
гамбургскими судами охотятся еще и  бранденбуржцы.  Помимо  "Берлина"  и
"Принца Людвига" в море крейсируют еще четыре фрегата, капитанам которых
приказано захватывать гамбургские корабли. Обычно они поджидают добычу у
самого входа в Английский канал. У Шетландских островов находятся  "Нас-
ледный принц" и "Леопард", в районе Гельголанда - "Красный лев" и "Прин-
цесса Мария".
   Эркенс вскоре попрощался; Карфангер еще долго смотрел  вслед  удаляв-
шейся шлюпке, пока ее очертания не растворились в призрачном лунном све-
те. Посвежело; адмирал поплотнее закутался в плащ и повернулся в сторону
города. Внезапно его охватило какое-то странное чувство: ему  стало  ка-
заться, будто он не то изгой, не то  чужак,  которому  приходится  дожи-
даться утра, когда откроют городские ворота. Кого в этом городе  он  мог
еще назвать своим другом? Там жили Анна и дети, но  это  совсем  другое.
Может быть, секретаря адмиралтейства Рихарда  Шредера?  Дидерих  Моллер,
Иоахим Анкельман и старый шкипер Клаус Кольбранд в лучшем случае неплохо
к нему относились, не более того... Зато завистников  и  противников  во
главе с Томасом Утенхольтом и Лоренцом Ворденхоффом - хоть пруд пруди.
   О каком-либо возмещении убытков за потерю кораблей не стоило  даже  и
заикаться. Эти господа не упустили бы случая язвительно спросить,  какое
отношение ко всему этому имеют городские власти? Пусть адмирал Карфангер
обращается в морскую страховую контору. Там сразу же примутся озабоченно
вертеть так и сяк статьи договора и, конечно же, не обнаружат в  них  ни
слова насчет обязанности страховой кассы уплатить ему хоть  талер.  Ведь
его корабли не погибли в шторм, не попали в руки  берберийских  пиратов,
не наскочили в тумане на мель и не стали добычей ни  французских  корса-
ров, ни шведских каперов. А от нападения бранденбургских каперов они  не
были застрахованы.
   Или может быть, они наконец оторвутся хоть на минуту от своих счетов,
гроссбухов и сундуков с талерами? Может быть, почувствуют, что пора  за-
нять твердую позицию в борьбе за общее дело всех немцев,  всей  империи?
Но где она, эта империя! Во что превратилась война, которую  она  ведет?
Франции удалось расчленить коалицию своих противников: в августе францу-
зы подписали в Нимвегене мир с Нидерландами, в  декабре  -  с  Испанией.
Совсем недавно Австрия тоже нашла общий язык с Францией, начались  пере-
говоры и с Бранденбургом. Опять получалось, что каждый заботился лишь  о
своей выгоде.
   Бранденбург все еще воевал со Швецией и успел отбить у нее  все  кре-
пости в Восточной Померании, а этой зимой шведы были выбиты и  из  Прус-
сии. Неужели отцы города снова  рассчитывают  на  торговлю  с  Францией,
сильной теперь, как никогда?
   Карфангер даже поежился, и причиной тому была не только утренняя све-
жесть. Небо на востоке начинало алеть. Посвистывая крыльями, над  Эльбой
проносились дикие утки. Пронзительно кричали чайки, ссорясь из-за  добы-
чи. Утренний ветерок доносил запахи ворвани, сельди и разогретой  смолы.
Клочья тумана медленно относило в сторону города, откуда  уже  доносился
звон колокола на сторожевой башне. Каким станет этот новый день,  начало
которого он возвещает?
   Карфангер кликнул караульного и приказал  спустить  на  воду  шлюпку.
Прежде чем рассказать о ночном визите Михелю Шредеру и Бернду Дрееру, он
хотел сам услыхать, что говорят обо всем этом в Гамбурге, а заодно и по-
советоваться с Анной.
   День прошел, наступил вечер. Когда городская стража уже запирала  во-
рота, капитан "Леопольда Первого" возвратился на свой корабль  и  собрал
всех офицеров в капитанской каюте. Серьезное выражение лица адмирала по-
зволяло догадываться, что речь пойдет не о повседневных делах.
   Карфангер разъяснил офицерам намерения отцов города. В  целях  защиты
от бранденбургских фрегатов "Леопольд Первый" будет  сопровождать  кито-
бойную флотилию только до Шетландских островов, затем вернется  обратно,
чтобы крейсировать между устьем Эльбы и входом в Ла-Манш, охраняя торго-
вые караваны, идущие в Англию и Голландию. Помимо "Леопольда Первого" на
днях выйдут в море два частных конвойных фрегата под командованием Пете-
ра Поймана и Иоханна Кестера со ста пятьюдесятью солдатами на борту каж-
дый. Кроме того, совет города намеревался отозвать из Испании "Герб Гам-
бурга", отправив, туда вместо него частный конвойный корабль.
   Адмирал не сказал ни слова о своих собственных заботах.
   - Теперь-то мы посчитаемся с Бранденбургом! - воскликнул Михель  Шре-
дер.
   - Ни в коем случае! Я сделаю все, чтобы пушки не заговорили, - возра-
зил Карфангер.
   - Но ведь мы получили приказ оборонять наших "купцов" от бранденбург-
ских каперов, - вмешался Бернд Дреер. - Как же заставить их считаться  с
нами, если не пустить в дело пушки?
   - Если пастух силен и полон решимости защитить свое стадо, то к  нему
не сунется ни один волк, - отвечал Карфангер. - Поэтому давайте постара-
емся не разжигать войну, а уладить дело мирным путем во имя  достоинства
и благополучия всей страны.
   Он подозвал корабельного священника и попросил его подготовить к сле-
дующему дню проповедь и прочесть ее перед всей командой, прежде чем  ко-
рабль выйдет в море.
   - А что будет с "Дельфином" и "Малышом Иоханном"?  -  спросил  Михель
Шредер. - Есть ли надежда вернуть их обратно?
   - Это волновало бы меня менее всего, если бы не их команды, оставшие-
ся без куска хлеба, - ответил Карфангер и пожелал своему лейтенанту спо-
койной ночи. Михель Шредер понял, что адмирал хочет остаться один, подо-
звал боцмана, велел ему взять фонарь, и они вдвоем отправились  осматри-
вать корабль, проверять, везде ли погашены лампы и свечи, не балуется ли
кто-нибудь в носовом кубрике трубочкой виргинского табаку на ночь. Одна-
ко повсюду царили тишина и покой: на баке, на батарейных  палубах  между
орудиями, в подвесных койках крепко спали матросы и солдаты.
   Еще два дня простоял "Леопольд Первый" у бастионов Гамбурга.  Наконец
все было готово к отплытию. Напоследок Карфангер посовещался с капитана-
ми Иоханном Кестером и Петером Нойманом - и конвойный  фрегат  снялся  с
якоря и вместе с китобойной флотилией ушел вниз по течению Эльбы.
 
 
   ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
 
   Несколько недель подряд крейсировали они между устьем Эльбы,  Гельго-
ландом и Ла-Маншем, однако за все это время им не попался ни один  бран-
денбургский фрегат. Зато ветер и бурное море так потрепали корабли,  что
Карфангер в конце концов принял решение идти в Ритцебюттель, чтобы почи-
нить там поврежденные бурей рангоут и такелаж.
   Совет города воспринял это решение неодобрительно. "Леопольду  Перво-
му" надлежало оставаться в море и быть готовым в любую минуту дать отпор
бранденбуржцам.
   - Через два дня опять отплываем, - сказал Карфангер Михелю Шредеру.
   - Вы полагаете, что к тому времени шторм утихнет? - спросил тот  и  с
сомнением покачал головой. - В такую погоду легкие бранденбургские  фре-
гаты обычно предпочитают не покидать гавани.
   - Не они причина моей поспешности, - возразил адмирал. - Уж  лучше  я
буду сражаться с ветром и волнами, чем с этими канцелярскими крысами.
   - Тут я целиком разделяю ваше мнение, - заверил его лейтенант.
   И опять "Леопольд Первый" бороздил бурное море, держа курс на Гельго-
ланд. Время от времени на горизонте появлялись частные конвойные фрегаты
Кестера или Ноймана, сопровождавшие возвращавшихся домой "англичан"  или
"голландцев". Но по-прежнему нигде  не  показывались  мачты,  увенчанные
флагами с бранденбургским орлом. Карфангер  начал  уже  понемногу  скло-
няться к мысли, что каперы получили от курфюрста приказ не трогать  гам-
бургские корабли. Прошло уже три дня с тех пор, как шторм наконец  стих.
И лишь на четвертый день из "вороньего гнезда" на фок-мачте донеслось:
   - На траверзе справа три бранденбуржца!
   - Ого! Может выйти недурной перепляс! - обрадовался Михель Шредер.
   - Предпочел бы обойтись без него, - возразил Карфангер. -  Давайте-ка
лучше разглядим их как следует.
   Адмирал долго не опускал подзорную трубу, досконально  изучая  каждый
из трех кораблей, их парусность и вооружение. Затем обернулся  к  лейте-
нанту и сказал, протягивая ему подзорную трубу:
   - Если  не  ошибаюсь,  первым  идет  тридцатидвухпушечный  "Наследный
принц", за ним - двадцатидвухпушечный "Красный лев",  а  замыкает  строй
"Берлин", на котором всего шестнадцать орудий. Итого получается семь де-
сятков стволов против наших пятидесяти четырех.
   - Однако залп "Леопольда" весит чуть ли не вдвое больше. Не забывайте
о калибре наших орудий...
   - Полно, лейтенант, - прервал его Карфангер. -  Или  вы  запамятовали
как двухпалубники де Рюйтера расправились с трехпалубными монстрами анг-
личан? Этим бранденбургскими фрегатами командуют  голландские  капитаны,
поэтому боюсь, что ваши расчеты слишком прямолинейны.
   Некоторое время бранденбуржцы шли параллельным курсом, затем внезапно
повернули на встречный. Орудийные порты их фрегатов  открылись,  из  них
показались жерла пушек.
   - Понятно! Они задумали проскочить у нас за кормой и занять наветрен-
ную сторону, - определил Михель Шредер.
   Карфангер тоже отдал приказ поворачивать; одновременно с маневром  на
мачте заполоскался сигнал "К бою!", канониры и готлангеры бросились  вы-
катывать пушки. "Леопольд Первый" вновь оказался на наветренной стороне,
чего бранденбуржцы явно не ожидали. Карфангер приказал держать  на  реях
ровно столько парусов, чтобы в любом случае не дать противнику опередить
себя и всякий раз оставлять его на подветренной  стороне.  Бранденбуржцы
очень быстро поняли тщетность любых попыток занять  выгодное  для  атаки
положение, привели фрегаты к ветру и отправили к  "Леопольду"  шлюпку  с
двумя офицерами и несколькими солдатами.
   Карфангер облачился в парадный мундир, опоясался серебряной шпагой  и
надел на шею золотую цепь испанского короля. Когда он вновь появился  на
палубе, шлюпка с бранденбуржцами уже подошла к фалрепу фрегата.
   - Лейтенант, идите встречать гостей, - приказал адмирал, - и передай-
те господам офицерам, что я рад приветствовать их на борту моего  кораб-
ля. Солдаты же пусть лучше остаются в шлюпке.
   На борт "Леопольда Первого" поднялись Корнелис Реерс, капитан "Берли-
на" и одновременно вице-адмирал  эскадры,  которой  командовал  Корнелис
Клаас ван Беверн, и лейтенант Мартин Форс. В полном соответствии с морс-
ким уставом они передали гамбургскому адмиралу приветствие от  командую-
щего бранденбургской эскадрой.
   - Весьма сожалею, господин адмирал, что наша  встреча  произошла  при
столь фатальных обстоятельствах, - добавил капитан Реерс. - Я никогда не
забуду усилий, которые вы  приложили  к  тому,  чтобы  воспрепятствовать
бегству каперского фрегата "Дюнкерк" в альстерскую гавань.
   Карфангер пригласил гостей в свою каюту.
   - Должен вам заметить, дорогой капитан, что вы весьма странным  обра-
зом отблагодарили меня за эти усилия, - заговорил он, обращаясь к Корне-
лису Реерсу. - Ведь вы отлично знали кому принадлежат  захваченные  вами
корабли.
   - Уверяю вас, господин адмирал, если бы все зависело только от  меня,
никто бы и пальцем не тронул "Дельфина" и "Малыша Иоханна". Во всем  ви-
новат капитан "Принца Людвига" - этого игрушечного фрегатишки, - который
никак не мог смириться с тем, что его отдали под мое начало, хотя он го-
раздо старше меня годами, - оправдывался Реерс.
   - Можете  не  извиняться,  капитан,  -  остановил  его  Карфангер,  -
кто-кто, а я-то уж хорошо знаю, что такое - иметь завистников. К тому же
все мы в конечном счете солдаты, а дело солдата - исполнять приказ неза-
висимо от того, нравится он ему или нет.
   - Тем не менее рад сообщить вам, - продолжал Реерс, -  что  уполномо-
ченные его милости курфюрста уже ведут в  Гамбурге  переговоры  с  целью
уладить этот неприятный инцидент.
   - Надеюсь, эти переговоры завершатся итогом, устраивающим обе  сторо-
ны, - ответил Карфангер. - Прошу вас  засвидетельствовать  мое  почтение
командующему бранденбургской эскадрой.
   Гости откланялись и покинули гамбургский фрегат.
   - Ловко он выкрутился, этот Корнелис Реерс, - проворчал  Михель  Шре-
дер, глядя вслед удаляющейся шлюпке с бранденбургским вице-адмиралом,  и
добавил: - Или вы полагаете, господин адмирал, что он действительно про-
пустил бы ваши корабли, если бы никого не было поблизости?
   - Безусловно, - уверенно ответил Карфангер, - со своими  шестнадцатью
пушчонками он не рискнул бы в одиночку даже приблизиться к  моим  кораб-
лям.
   - И верно, как это я сам не сообразил!  -  искренне  удивился  Михель
Шредер.
   Тем временем шлюпка уже подошла к  флагману  бранденбуржцев.  Эскадра
ван Беверна приветствовала "Леопольда Первого" тремя залпами салюта.
   - Будем соблюдать приличия. Прикажите дать ответный салют, лейтенант!
- сказал Карфангер.
   - Есть дать ответный салют, господин адмирал!
   Бранденбургские фрегаты ушли на север; Карфангер возвратился в Ритце-
бюттель, чтобы доложить совету города об этой неожиданной встрече, а за-
одно и узнать, в каком состоянии находятся отношения между Бранденбургом
и Гамбургом. Едва "Леопольд Первый" стал на якорь, Михель Шредер  отпра-
вился вверх по Эльбе на парусной шлюпке.
   По прошествии шести  дней  лейтенант  вернулся  с  приказом  адмирал-
тейства, гласившим: "Леопольду Первому" немедленно отправляться в Север-
ное море и крейсировать возле устья Эльбы, сопровождать гамбургские тор-
говые корабли до  Ла-Манша,  встречать  возвращающихся  из  Архангельска
"россиян", а к концу лета дожидаться китобойцев между  Бергеном  и  Шет-
ландскими островами.
   - Значит, город до сих пор не выплатил долг курфюрсту? - спросил Кар-
фангер.
   - Город согласен выплатить сто двадцать пять тысяч талеров, - ответил
Михель Шредер. - Остальные двадцать пять тысяч идут в счет суммы,  выру-
ченной за продажу с аукциона в Копенгагене двух гамбургских торговых ко-
раблей.
   - Что?! Мои корабли проданы в Копенгагене с аукциона?
   - Да, за двадцать пять тысяч талеров.
   - Каким же образом город собирается возместить мне убытки?
   - Город совсем не собирается возмещать вам убытки, - хладнокровно от-
вечал Михель Шредер, - но  зато  я  знаю,  кто  купил  на  том  аукционе
"Дельфин" за шестнадцать тысяч талеров.
   - Кто? Неужели Утенхольт?
   - Нет, не Утенхольт. От него вы не получили бы свой  корабль  обратно
за такую же сумму.
   - Вы хотите сказать, что покупатель сделал это ради меня? Но кто этот
человек?
   - Человек? Нет, господин адмирал, это были люди - ваши люди, и каждый
внес, сколько мог. Больше всех дали Юрген Тамм, Ян Янсен и  Венцель  фон
Стурза, потом штурманы, боцманы и мааты,  а  недостающую  сумму  одолжил
один корабельный плотник из Кольберга, причем не назначил за нее никаких
процентов.
   - Петер Эркенс?
   - Да.
   - Но в настоящий момент я не могу вернуть им ни шиллинга, -  медленно
проговорил Карфангер.
   Михель Шредер почувствовал, что адмиралу сейчас хочется побыть  одно-
му. Неслышно ступая, он вышел из каюты и  тихонько  притворил  за  собой
дверь.
 
 
   ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
 
   Снова потянулись недели изнурительного крейсирования между Английским
каналом и Эльбой, на этот раз в постоянном окружении целых эскадр  бран-
денбургских каперов, которые, впрочем, держались на почтительном рассто-
янии от "Леопольда Первого". Время от времени Карфангер вызывал на флаг-
ман Иоханна Кестера и Петера Ноймана, держал с ними короткий совет  -  и
все опять шло своим чередом. Вскоре подошло время отправляться навстречу
китобойной флотилии.
   Когда Карфангер обнаружил ее на траверзе Бергена, к  ней  уже  успели
присоединиться несколько "россиян", не рискнувших идти дальше на юг  без
надежного конвоя. Растянутым кильватерным строем шел  караван  за  "Лео-
польдом Первым", держа курс на Гамбург. Еще несколько дней хода  остава-
лось до Ритцебюттеля. Они уже почти достигли  Ютландии,  когда  дозорные
обнаружили на горизонте одинокий парус. Вскоре из "вороньего гнезда"  на
фокмачте прокричали:
   - Ого-го! Ахой! Господин адмирал! Слева на траверзе "Дельфин"!
   Корабль глубоко зарывался форштевнем в волны, их пенные гребни време-
нами захлестывали бак. На топах всех мачт гордо реяли гамбургские флаги.
   - Лейтенант, семь залпов салюта! - приказал Карфангер. - Казначейство
пускай хоть лопнет от злости.
   Почти одновременно загремели и пушки  "Дельфина":  семь  залпов  при-
ветственного салюта адмиралу Карфангеру и его флагману. От флейта  отва-
лила шлюпка и направилась к конвойному фрегату, ныряя в  волнах.  Вскоре
Карфангер уже обнимал Венцеля фон Стурзу и Яна Янсена; шлюпка тотчас на-
правилась обратно к "Дельфину", который мог теперь занять свое привычное
место в кильватерном строю.
   Карфангер велел принести шампанского. Венцель фон  Стурза  рассказал,
что в конце июня курфюрст заключил в Сен-Жермене мир с французами и шве-
дами, вернув им при этом все завоеванные Бранденбургом территории, среди
них остров Рюген, Штеттин, Грайфевальд и Штральзунд. Лишь часть  Помера-
нии восточнее Одера осталась во владении курфюрста.
   Карфангер просто не верил своим ушам, поэтому вновь и вновь переспра-
шивал:
   - И Бранденбург действительно пошел на такое?
   - В этой истории что-то нечисто, - сомневался Михель Шредер.
   Венцель фон Стурза стал рассказывать о том, как бранденбуржцы  неожи-
данно изменили свою позицию: не успели еще просохнуть чернила,  которыми
были подписаны договоры, как они заключили союз с Францией против  Испа-
нии. Франция обязалась выплачивать курфюрсту сто тысяч ливров  в  год  и
предоставлять убежище и защиту фрегатам его каперов во всех  французских
портах Европы и Вест-Индии. Курфюрст, в свою очередь, предложил в  воен-
ное время поддерживать французский флот эскадрой из шести фрегатов и не-
скольких брандеров. От испанцев он потребовал уплаты чудовищной суммы  в
два миллиона талеров, в сравнении с которой долги Гамбурга выглядели су-
щей мелочью.
   - Испания не сможет уплатить два миллиона, - сказал  Карфангер,  -  и
красные орлы курфюрста отныне будут долетать до самого Гибралтара  и  до
ВестИндии. Не будет больше мира на морях. Велика опасность и  того,  что
красный орел нацелит свои когти и на наши "испанские" караваны. Вот  вам
еще одно подтверждение тому, что в немецких землях каждый правитель  ду-
мает только о своей собственной выгоде. Впрочем, имперские города в этом
недалеко от них ушли... "
   В это время начинали намечаться разногласия между Гамбургом и  Данией
по поводу судоходства в нижнем течении Эльбы. Вызывающе-враждебная пози-
ция датчан позволяла предположить, что они не остановятся даже перед на-
падением на гамбургские конвойные фрегаты. Несколько датских военных ко-
раблей уже перебазировались из Балтийского  моря  в  Глюкштадт.  Поэтому
Карфангер получил от адмиралтейства приказ отправиться в один из  укром-
ных голландских портов, где "Леопольд Первый" мог перезимовать, а заодно
и дождаться улучшения отношений с Данией.
   Хотя Карфангер и настаивал на проведении кое-какого ремонта на фрега-
те, находившемся в море с самой весны - тщетно. Ему пришлось уйти в пла-
вание даже не повидавшись с женой и детьми. Вопрос  выплаты  компенсации
за его корабли, захваченные бранденбургскими каперами, по-прежнему оста-
вался открытым.
   В Медемблике на севере Голландии "Леопольд Первый" нашел приют, удоб-
ный еще и тем, что поблизости  находилась  верфь.  Следуя  указанию  как
всегда крайне бережливого адмиралтейства, Карфангер списал большую часть
команды на берег, оставив на фрегате лишь самых необходимых людей. Одна-
ко ни один из отправленных на берег не  мог  пожаловаться  на  адмирала:
каждому была выдана на руки приличная сумма, а кроме того, за всеми сох-
ранялось место в команде.
   Но вскоре из Гамбурга посыпались упреки и обвинения,  что-де  адмирал
Карфангер транжирит талеры из городской казны, раздавая их матросам нап-
раво и налево, хотя никакого распоряжения казначейства на этот  счет  не
поступало, как не было разрешения и на  ремонт  "Леопольда  Первого"  на
верфи в Медемблике.
   Недолго думая, Карфангер передал фрегат на попечение Михеля  Шредера,
а сам отправился в Гамбург, чтобы внести ясность во все эти дела, что  и
произошло, едва лишь он переступил порог адмиралтейства.
   Рихард Шредер выразил ему свое сожаление по поводу действий отцов го-
рода.
   - Спасибо на добром слове, господин Шредер, - ответил Карфангер. И не
беспокойтесь: моя жизнь и без того состоит в основном из  неприятностей.
Одной больше, одной меньше - для меня безразлично.
   Адмирал Берент Карфангер все же кривил душой: все эти препоны и  про-
волочки давным-давно ему осточертели. Рихард Шредер заметил это и  попы-
тался хоть как-то отвлечь адмирала от мрачных мыслей, однако без особого
успеха. В конце концов он пожелал Карфангеру и его  семье  веселых  рож-
дественских праздников, счастливого Нового года и поменьше неприятностей
в нем.
   Быстро пролетели рождественские праздники с их  пирогами  с  орехами,
пламенем свечей, сияющими лицами счастливых детей; наступил новый год  -
и вдруг Анна неожиданно слегла. Она без конца надрывно кашляла, мучилась
колотьем в боку, по ночам ее кидало то в жар, то в озноб.  Встревоженный
Карфангер послал за лучшим лекарем.  Тот  явился,  осмотрел  краснобурую
сыпь на теле больной, сделал  серьезное  лицо  и  прописал  всевозможные
микстуры, мази и влажные компрессы. Но ничего не помогало. Днем и  ночью
не отходил Карфангер от постели жены, одновременно пытаясь утешить  пла-
чущих детей, без устали расспрашивая лекаря и с надеждой  вслушиваясь  в
его туманные обещания скорейшего  выздоровления  больной,  пытаясь  улы-
баться, когда Анна, пересиливая боль, шептала ему слова благодарности за
трогательную заботу. Иногда у ее постели неслышно появлялся Венцель  фон
Стурза и тихонько наигрывал на лютне, стараясь хоть чем-нибудь облегчить
ее страдания. Почти каждый день приходили Юрген Тамм и Ян  Янсен,  чтобы
справиться о состоянии Анны.
   Так тянулась вереница серых дней и бессонных ночей.
   Однажды вечером Карфангер вышел из комнаты, где лежала Анна, осторож-
но прикрыл за собой дверь и тихим голосом проговорил, обращаясь к Венце-
лю фон Стурзе и детям:
   - Кажется, кризис миновал... Жар заметно спал, и она спокойно уснула.
   Осторожно ступая, он вернулся в комнату жены. Когда  через  несколько
часов Вейна, обеспокоенная долгим отсутствием отца, проскользнула в ком-
нату, то увидела его плачущим у постели матери.
   Бесстрашный и несгибаемый адмирал Берент Карфангер не  нашел  в  себе
сил сказать детям, что их мать уснула навеки...
 
 
   ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
 
   Не успел еще стихнуть траурный перезвон колоколов церкви Святого  Ми-
хаила, а совет города и адмиралтейство уже  отдали  адмиралу  Карфангеру
распоряжение отправляться в Медемблик, где по-прежнему  находился  "Лео-
польд Первый", и привести его в устье  Эльбы.  Секретарь  адмиралтейства
Рихард Шредер пришел в совершенное негодование и потребовал у отцов  го-
рода отсрочить отъезд адмирала, чтобы дать ему время  хотя  бы  на  уст-
ройство домашних дел. Однако сам Карфангер не пожелал никакой  отсрочки,
заявив, что его старшая дочь Вейна в свои двадцать лет достаточно взрос-
ла, чтобы позаботиться о своих младших братьях и сестрах. Вейна  обещала
отцу, что в их доме все останется так, как было при жизни матери. Друзья
адмирала отлично знали, что он предпочитал лучше сражаться  с  ветром  и
волнами, с пиратами и каперами, чем с крючкотворами и канцелярскими кры-
сами.
   Прошло несколько недель, и "Леопольд Первый" бросил якорь у бастионов
городских укреплений. Карфангер пригласил в свою каюту Венцеля фон Стур-
зу, Яна Янсена и Юргена Тамма  и  объявил  им,  что  отныне  и  навсегда
"Дельфин" переходит в их полную собственность.
   - Вы купили этот корабль, - продолжал он, - и он принадлежит  вам  по
праву. Я же останусь адмиралом и командиром "Леопольда Первого". Вы сами
можете решать, куда отправится ваш флейт. Как только город выплатит  мне
компенсацию за захваченные бранденбуржцами корабли, я верну долг  Петеру
Эркенсу. С командой рассчитайтесь, пожалуйста, сами.
   Для трех друзей это заявление было полной неожиданностью. Первым при-
шел в себя Ян Янсен.
   - Благодарю вас, адмирал! За ваше здоровье! - и он осушил свой бокал.
   - Желаю счастливого плавания вам и вашему кораблю! - подхватил  Юрген
Тамм.
   - А я выпью за то, чтобы все мы остались друзьями и боевыми товарища-
ми и чтобы, когда запахнет порохом, один стоял за другого горой! - воск-
ликнул Венцель фон Стурза и хлопнул рукой  по  эфесу  своей  неразлучной
шпаги.
   Они просидели в каюте Карфангера до глубокой ночи; наутро всем предс-
тояло вновь отправиться в плавание, и кто знает,  придется  ли  им  ког-
да-нибудь еще собраться всем вместе...
   Год за годом водили конвойные фрегаты под командованием Мартина Холь-
сте и Берента Карфангера караваны "купцов" и китобойцев по морям и океа-
нам. Пираты и каперы всех мастей предпочитали держаться подальше  от  их
пушек. Адмирал Карфангер по-прежнему вел беспокойную жизнь моряка, редко
бывая на берегу и еще реже - в стенах родного дома. Зато во всех  портах
заморских стран его встречали как желанного и почетного гостя.
   В декабре 1682 года адмирал Карфангер вел очередной караван из  Испа-
нии через Ла-Манш. Он уже предвкушал встречу  с  детьми,  рождественские
праздники у домашнего очага, как вдруг у берегов Фламандии невесть отку-
да вынырнули два бранденбургских каперских фрегата и бросились наперерез
"Леопольду". На мачте одного из них появился сигнал, означавший требова-
ние лечь в дрейф.
   Это были легкие и маневренные корабли, которые, впрочем, вряд ли мог-
ли всерьез угрожать конвойному фрегату своими  орудиями.  Карфангер  был
даже слегка обескуражен таким неслыханным нахальством и все медлил, раз-
мышляя, как бы ему избежать стычки с бранденбуржцами. Те,  в  свою  оче-
редь, тоже не торопились выказать свои подлинные намерения: их орудийные
порты оставались закрытыми.
   - Может быть, они всего лишь хотят поздравить нас с наступающим  рож-
деством? - предположил Михель Шредер.
   - Хорошо, прикажите привести корабль к ветру! -  решил  Карфангер.  -
Поглядим, что у них на уме.
   Едва лишь "Леопольд" убавил ход, как один из легких парусников, ловко
сманеврировав, подошел к его борту. Какой-то молодой  человек  мгновенно
вскарабкался по фалрепу на борт фрегата и бросился навстречу Михелю Шре-
деру:
   - Гром и дьяволы! Разве можно упустить случай  пожелать  вам  в  море
счастливого пути? Конечно, лучше бы мне было встретить  вас  под  нидер-
ландским флагом...
   - Жан де Рюйтер - вы ли это? И - на службе у курфюрста!
   - Как видите!
   Карфангер тоже не мог сдержать удивления, увидев племянника покойного
голландского адмирала в роли бранденбургского каперского капитана. Моло-
дой де Рюйтер пошел на службу к курфюрсту не из-за особых к нему  симпа-
тий: просто в то время никто, кроме Бранденбурга, не воевал с Испанией.
   - Боюсь, что в этой крейсерской войне вам не снискать громкой  славы,
- сказал ему Карфангер, - особенно если ваш меч направляет жажда мщения.
На вашем месте я бы постарался бросить это занятие. Поднимать  меч  есть
дело достойное только в том случае, если речь идет о  защите  отечества,
своего ближнего или самого себя, чтобы дать отпор несправедливым  притя-
заниям.
   Горечь сквозила в голосе адмирала, ибо он видел, что один из его дру-
зей вершит неправое дело.
   - Я присягал курфюрсту, - довольно запальчиво отвечал Жан де  Рюйтер,
- и считаю себя связанным этой клятвой точно так же, как и вы - вашей.
   - Нет, друг мой, тут вы заблуждаетесь, - парировал  Карфангер,  -  вы
добровольно пошли служить к чужому господину. Я же служу городу, в кото-
ром жили и умерли мои предки. Это не одно и то же.
   - Я подумаю над вашими словами, господин адмирал, - медленно прогово-
рил Жан де Рюйтер, глядя в глаза Карфангеру, - быть  может  мне  удастся
найти лучший курс для моего корабля.
   С этими словами он простился и поспешил к фалрепу.  Прогремели  залпы
прощального салюта - некоторое время Карфангер молча смотрел вслед  ухо-
дящим бранденбургским кораблям, затем встрепенулся и приказал  брасопить
реи. "Леопольд Первый" продолжил свой путь в родной порт.
   Через пять дней они прибыли в Гамбург.  Так  закончилось  десятое  по
счету плавание адмирала Берента Карфангера на  конвойном  фрегате  "Лео-
польд Первый".
   Несколько недель покоя и отдыха в кругу родных и друзей пролетели не-
заметно. Наступало время новой навигации. Ян Янсен, Юрген Тамм и Венцель
фон Стурза давно ушли на "Дельфине" к берегам  Нового  Света.  "Леопольд
Первый" тем временем поставили на ремонт.
 
 
   ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
 
   Бури и волны жестоко потрепали "Дельфин". Грот-стеньгу  переломило  и
вышвырнуло за борт, вскоре сломалась и фок-мачта. Палуба флейта выгляде-
ла так, словно па ней недавно разыгралась абордажная  схватка.  Все  эти
напасти приключились на обратном пути из Бразилии, в нескольких милях от
Азорских островов. Когда шторм наконец стих, и только мертвая зыбь  рас-
качивала израненный флейт, команда бросилась чинить поврежденный  ранго-
ут, такелаж и палубные надстройки. Трое друзей стали держать совет,  ра-
зумно ли направляться с такими повреждениями  в  Бискайский  залив,  или
лучше все же зайти в один из испанских или португальских портов. Оба ва-
рианта были достаточно рискованными.
   - Если мы пойдем на восток, то дня через три-четыре будем в  Лиссабо-
не, - прикидывал Ян Янсен. - Еще через неделю сможем опять выйти в море,
но уже с целым такелажем. А с ним мы быстро  наверстаем  упущенное  вре-
мя...
   - ... или угодим прямо в лапы к берберийцам, - мрачно возразил  Юрген
Тамм, сплюнул через шканцклейдер и добавил: - К тому же такелаж "Дельфи-
на", кстати, опять будет в том же состоянии, что и сейчас. Нет уж,  спа-
сибо!
   - Так куда же все-таки поплывем, на север или на  восток?  -  спросил
Венцель фон Стурза. - Кто сегодня командует?
   Дело было в том, что Ян Янсен и Юрген Тамм по уговору поочередно  ис-
полняли обязанности капитана "Дельфина", сменяясь каждые  сутки  в  пол-
день.
   - Венцель прав, - сказал Юрген Тамм, -  нечего  разводить  понапрасну
дебаты. Тот, кто командует кораблем, пусть и определяет  курс.  Ты,  Ян,
три часа назад заступил на вахту - тебе и решать.
   - В таком случае - курс ост! - решительно  провозгласил  Ян  Янсен  и
приказал брасопить грот, а заодно и поставить лисели. Венцель фон Стурза
взял лютню и затянул песню на старинный мотив, слова для которой  приду-
мала команда "Дельфина":
   Ян, Юрген и Венцель - ого! ахой!
   Отправились морем вокруг Оркней.
   Плыли из Гамбурга и по пути
   Приладили черту под хвост фитиль.
   На флейте "Дельфин" - ого! ахой!
   Ян, Юрген и Венцель - народ лихой!
   Их друг, адмирал, - человек большой:
   Пять футов со шляпой - ого! ахой!
   Пять каперов враз отправил на дно:
   В гости к морскому царю - ого!
   Такой вот у нас народ лихой!
   Ян, Юрген и Венцель - ого!..
   - Ахой! - раздалось сверху. - Паруса за кормой справа по борту!
   Песня оборвалась на полуслове, все взоры устремились в указанном нап-
равлении. За кормой "Дельфина" маячили силуэты трех парусников, нагоняв-
ших его. Ян Янсен навел подзорную трубу.
   - Пираты? - спросили в один голос фон Стурза и Тамм.
   - Они самые, братья. Эй! Такелажника  и  парусного  мастера  ко  мне!
Быстро соорудить еще пару парусов для фок-мачты! Живей, ребята,  пошеве-
ливайтесь!
   Юрген Тамм схватил лаг-линь и песочные часы, собираясь замерить  ско-
рость судна.
   - Почти шесть узлов, Ян! - крикнул он через минуту.
   - А они делают все восемь, - отозвался  Янсен,  ткнув  пальцем  через
плечо, - а то и больше.
   - Раньше, чем часа через два, они нас не  нагонят,  -  подытожил  фон
Стурза, - за это время успеем что-нибудь придумать.
   Не прошло и часа, как дозорные высмотрели впереди по левому борту но-
вые паруса. Это был караван гамбургских "купцов",  направлявшийся  домой
под охраной "Герба Гамбурга". Завидев конвойный фрегат, пираты поспешили
ретироваться в южном направлении. Венцель фон Стурза и Ян Янсен  сели  в
шлюпку и отправились на борт "Герба Гамбурга". Каково же было их удивле-
ние, когда им навстречу вышел адмирал Карфангер.
   Во время последнего плавания с караваном в Италию Мартин Хольсте  до-
пустил несколько грубых просчетов, приведших к убыткам в несколько тысяч
талеров. Коммерц-депутация подала на него жалобу в совет  и  потребовала
эти убытки возместить. До окончательного выяснения  обстоятельства  дела
Мартина Хольсте отстранили от командования фрегатом, а  поскольку  "Лео-
польд Первый" по-прежнему стоял на ремонте, капитаном  "Герба  Гамбурга"
назначили Карфангера.
   - Однако команда осталась прежней, не так ли? - спросил Ян Янсен.
   - Да, почти. Так пожелало адмиралтейство. Несколько офицеров  Хольсте
- казначей, лейтенант и старший штурман - должны  выступить  в  качестве
свидетелей по его делу, и мне позволили взять вместо них моих людей.
   - Довольны ли вы командой? - поинтересовался Венцель фон Стурза.
   - Дела идут гораздо лучше, чем я мог предположить, - отвечал  Карфан-
гер, прекрасно понимавший, к чему клонит его  друг.  -  Всего  несколько
строптивцев наберется.
   Последние слова адмирала подтвердил и Михель Шредер.  Из  всех  недо-
вольных особенно усердствовал боцман Михель Зиверс, его открыто враждеб-
ное отношение к Карфангеру уже не раз приводило к конфликтам.
   - Подспудный гнев тлеет долго, - сказал Янсен. -  Глядите  за  ним  в
оба, а не то он подстроит вам какую-нибудь  пакость,  за  которую  потом
придется держать ответ в Гамбурге.
   Пора было расставаться. Ян Янсен успел еще переброситься  несколькими
словами со старшим сыном Карфангера, впервые  отправившимся  в  плавание
вместе с отцом, и отбыл на свой корабль. Венцель фон Стурза  остался  на
"Гербе Гамбурга".
   Через несколько дней - дело было в конце сентября - караван пришел  в
Кадис. Здесь Карфангера поджидал первый неприятный сюрприз - письмо кол-
легии адмиралтейства, в котором в адрес адмирала высказывались упреки по
поводу длительной стоянки в Плимуте, хотя на этот  счет  имелась  точная
инструкция: в Плимут не заходить. В конце был задан прямой вопрос: соби-
рается ли адмирал Карфангер до наступления зимы вернуться в Гамбург, как
было предписано, или нет?
   - Как только им опять удалось обо всем пронюхать, не пойму? -  недоу-
мевал Карфангер, беря перо и бумагу.
   - Как? Не иначе, Михель Зиверс успел черкнуть пару строк кому  следу-
ет, - предположил Венцель фон Стурза.
   Карфангер сделал вид, что не расслышал его слов, и  принялся  состав-
лять рапорт с описанием причин вынужденной стоянки в Плимуте.
   Причин этих было несколько. Вначале они напрасно прождали благоприят-
ных ветров. Затем, уже у самого английского  берега,  их  застиг  шторм,
один из кораблей каравана дал серьезную течь, и  залатать  корпус  можно
было только в ближайшем порту, которым  оказался  Плимут.  В  довершение
всему опять налетел свирепый шторм, задержавший их отплытие из  английс-
кого порта еще на несколько дней. Тем не менее, адмирал не терял надежды
вернуться до наступления зимы. Его рапорт завершался такими словами:
   "Однако сие - в руках Божьих, но не в моей власти. Господь свидетель,
что я всегда верой и правдой служил родному городу, с превеликим усерди-
ем заботился о его благополучии и оберегал городскую казну  от  излишних
расходов. И ныне я намерен приложить все усилия к скорейшему возвращению
каравана, в остальном полагаясь на промысел Всевышнего, с чем и  остаюсь
Ваш всепокорнейший и преданный слуга капитан  Берент  Якобсон  Карфангер
Кадис, лета 1683-го, 24 сентября".
   Однако прежде чем последний из кораблей каравана поднял синий флаг  -
сигнал готовности к отплытию - прошло еще две недели. Вечером 10 октября
Карфангер еще раз собрал в адмиральской каюте своих офицеров  и  друзей,
чтобы поделиться с ними только что полученной новостью.
   Армия под командованием польского короля Яна III  Собеского  в  битве
под Каленбергом разгромила турок, с самой весны осаждавших Вену,  причем
в битве этой к армии польского короля присоединились  саксонские  и  ба-
варские контингенты имперской армии во главе с Карлом Лотарингским.
   Не только в честь этой победы поднимались бокалы тем вечером: адмирал
Карфангер праздновал свое шестидесятилетие в кругу друзей и боевых това-
рищей.
   Но недолго суждено было им веселиться. Внезапно  дверь  каюты  рывком
распахнулась, и в проеме показалось чье-то перекошенное от ужаса лицо:
   - Пожар на судне! Пожар в такелажной кладовой!!
   Все повскакали с мест и бросились к двери, сметая со стола  бокалы  и
оловянные тарелки, опрокидывая стулья. На палубе уже толпилась  встрево-
женная команда. Пожар в кладовой, где хранился запасной просмоленный та-
келаж и бухты пеньковых тросов!... А  за  тонкой  переборкой  -  носовая
крюйт-камера, набитая порохом для мушкетов...
   Из отверстия люка вырывались клубы  густого,  едкого  дыма.  Солдаты,
выстроившиеся в ряд по приказу командира, уже лили в люк воду  из  дере-
вянных ведер, которые передавали по цепочке. Но было  видно,  что  ведер
слишком мало, и Карфангер крикнул Михелю Шредеру:
   - Лейтенант, садитесь в шлюпку - и за ведрами! Соберите  по  кораблям
все, что можно, и быстро назад!
   - Слушаюсь, господин адмирал! - откликнулся Михель Шредер.
   - Одному вам не управиться, я возьму шлюпку с "Дельфина"! - прокричал
Ян Янсен.
   Через некоторое время обе шлюпки  возвратились,  доверху  наполненные
деревянными ведрами. Однако пожар принял уже угрожающие размеры.  Коекто
из команды начал спускаться в лодки, пришвартованные  к  борту  фрегата.
Напрасно Карфангер и Шредер призывали малодушных  вспомнить  о  присяге,
напрасно Янсен и фон Стурза пытались их остановить... Огонь под  палубой
неумолимо подбирался к носовой крюйт-камере,  и  опасность  взлететь  на
воздух вместе с кораблем становилась все реальнее.
   Но не все ударились в панику; большинство матросов и солдат продолжа-
ли отчаянную борьбу с огнем. Дым разъедал глаза и легкие,  от  страшного
жара начинала тлеть одежда, у самых их ног из  люка  вырывались  ослепи-
тельные языки пламени, но матросы продолжали лить ведро за ведром в  его
ненасытную полыхающую пасть.
   Огонь еще не вырвался на свободу, продолжая бушевать под  палубой,  и
Карфангер надеялся, что им удастся задушить, затопить его. Но вскоре па-
лубный настил вокруг люка стал таким горячим, что лишь немногие  отважи-
вались добегать с ведром воды до самого его края. Запасы  пороха  у  них
под ногами могли взорваться каждую секунду. Пламя уже прожгло  переборку
и начало пожирать частично залитый водой порох в малой крюйт-камере; ос-
лепительно яркий сноп огня с громким шипением хлестнул из-под  палубного
настила у самого основания грот-мачты.
   - Все, вода больше не поможет! - прокричал, задыхаясь, Михель  Шредер
Карфангеру, стоявшему на квартердеке. - Боюсь, что корабль нам не  спас-
ти.
   - Пока он на плаву, еще не все потеряно, - невозмутимо отвечал тот.
   - Я знаю, что еще можно предпринять: прикажите пробить дыру ниже  ва-
терлинии и затопить корабль, - предложил Ян Янсен.
   - А кто мне его потом поднимет? Здесь больше тридцати футов  под  ки-
лем.
   - А если обрубить якорные канаты и подойти ближе к берегу?  Там,  где
Рио-де-Сан-Петро впадает в бухту, глубина небольшая!  -  крикнул  Михель
Шредер.
   - Дельно, лейтенант. Поднять фок и бизань! Руби  канаты!  -  приказал
Карфангер, затем кликнул плотника, велел ему садиться в шлюпку и  прору-
бить дыры в корпусе корабля.
   Уже развернули бизань, уже несколько самых отчаянных матросов  караб-
кались на фор-марс... Но едва поднятый фок начал наполняться ветром, из-
под палубного настила на баке высоко в небо ударил могучий столб огня  и
в одно мгновение пожрал фок; матросы кинулись прямо с рея в море.  Пламя
побежало по просмоленным вантам наверх - и такелаж запылал... Через  ми-
нуту "Герб Гамбурга" полыхал, словно гигантский факел, и отблески жгуче-
го пламени плясали на поверхности моря, освещая бухту Кадиса.
   Смертельный ужас обуял всех, кто еще оставался на палубе. Двенадцати-
летний сын Карфангера упал перед отцом на колени,  умоляя  его  покинуть
корабль и спасаться вместе с остальными, однако адмирал твердо  отвечал:
"Мой дорогой сын, я знаю, что мне делать. Мое место здесь, а не в  шлюп-
ке!"
   Затем он попросил Яна Янсена и  Венцеля  фон  Стурзу  позаботиться  о
мальчике, и пожал своим друзьям руки. Через несколько мгновений  Карфан-
гер уже искал своих офицеров. Вдруг он заметил, что денщики  вытаскивают
из адмиральской каюты сундуки с его вещами, и закричал на них:
   - Бросьте немедленно! Вы хотите, чтобы мужество покинуло и тех немно-
гих, кто еще верен своему адмиралу и вместе с ним  пытается  спасти  ко-
рабль?!
   Увидев наконец Михеля Шредера и Бернда Дреера, он приказал  им  взять
несколько верных людей и перерубить из шлюпок якорные канаты. Оставалась
еще последняя надежда на то, что ветер снесет горящий корабль на  мелко-
водье, где его можно будет затопить.
   - Господин адмирал, надежда слишком  призрачна!  -  прокричал  Михель
Шредер, показывая на гигантские языки пламени, достигавшие топов мачт. -
В любую секунду огонь может попасть в остальные крюйт-камеры,  и  фрегат
разнесет на куски!
   - Лейтенант, разве вы не слышали приказа?
   - Так точно, слышал, господин адмирал!
   - Тогда - с Богом, лейтенант!
   Но едва шлюпки отвалили от борта фрегата, как сидевшие на веслах мат-
росы стали грести прочь от него, не обращая внимания ни на  команды,  ни
на угрозы. Страх удесятерил их силы, и только одна мысль гнала  их  впе-
ред: скорее прочь от фрегата, как можно дальше! И тогда  Михель  Шредер,
зажав в зубах огромный нож, кинулся из шлюпки в волны и  поплыл  к  тому
месту, где из воды поднимался толстый якорный канат. Но на полпути между
ним и кораблем вдруг встал борт шлюпки, сильные руки вытащили его из во-
ды, и кто-то спросил: "Это вы, лейтенант?". По голосу Шредер узнал конс-
тебля. "Скорее! - хрипел Михель  Шредер.  -  Скорее!..  Рубить  канат!".
Констебль покачал головой: "Поздно... Из этого ничего не выйдет. Нам на-
до уносить ноги!" - "Но адмирал, где наш адмирал?" - не успокаивался Ми-
хель Шредер. "Адмирал покинул корабль, - отвечал констебль, -  вместе  с
командиром солдат и последними..."
   Гром орудийных выстрелов заглушил его слова: от адского  жара  начали
разряжаться пушки на батарейных палубах "Герба Гамбурга". Залп  за  зал-
пом, через неравные промежутки времени, словно прощальный салют гибнуще-
го фрегата... Эхо канонады отражалось от крутых береговых  скал.  Михель
Шредер поднялся во весь рост и увидел вокруг пылающего корабля множество
шлюпок, яликов и лодок, в которые набились матросы и солдаты из  экипажа
конвойного фрегата. Зарево освещало дома Кадиса; лейтенант еще раз  бро-
сил взгляд на "Герб Гамбурга" и вновь спросил констебля:
   - Вы уверены, что адмирал покинул корабль?
   - Да! Какой-то голландский капитан взял его в свою шлюпку.
   В полночь тишину, повисшую  над  кадисской  бухтой,  расколол  грохот
взрыва чудовищной силы. Высоко в воздух взлетели горящие обломки  палуб-
ного настила и рангоута. Кормовая надстройка, украшенная гербом, отломи-
лась от корпуса, и останки "Герба  Гамбурга"  с  пронзительным  шипением
скрылись под водой. ЭПИЛОГ Всю ночь Михель Шредер  с  констеблем  искали
своего адмирала на судах, стоявших на якоре в  кадисской  бухте.  Но  ни
англичане, ни испанцы, ни гамбуржцы, ни голландцы не знали,  где  сейчас
находится адмирал Берент Карфангер. Они нашли его на шканцах "Дельфина";
Венцель фон Стурза и Ян Янсен доставили на флейт и сына Карфангера.
   Адмирал лежал неподвижно, до пояса укрытый  красным  флагом  с  белой
крепостью; вокруг, понурив головы, стояли его друзья: Ян Янсен  и  Юрген
Тамм, Бернд Дреер и Венцель фон Стурза, седые волосы  которого  развевал
ветер с моря.
   Спустя три дня двенадцать капитанов - англичане и немцы, голландцы  и
испанцы - несли гроб с телом адмирала  Берента  Якобсона  Карфангера  на
кладбище моряков у форта Пунталес. Вместе с адмиралом вечный покой в ис-
панской земле предстояло обрести и шестидесяти четырем матросам и солда-
там с "Герба Гамбурга". Когда капитаны опускали гроб в могилу, все  сто-
явшие на рейде корабли приспустили флаги, и залпы трехсот с лишним пушек
загремели в траурном салюте...
   Через несколько дней "Дельфин" снялся с якоря и вышел  в  море,  взяв
курс норд. На его борту находился и сын Карфангера. Венцель  фон  Стурза
остался в Кадисе. Он решил во что бы то ни стало разыскать боцмана Михе-
ля Зиверса, который после той трагической ночи бесследно исчез.  Его  не
оказалось ни среди мертвых, ни среди спасенных, и старый воин не  сомне-
вался, что совесть у боцмана нечиста.
   Поиски привели фон Стурзу в Пуэрто-де-Санта-Мария - городок, располо-
женный на другом берегу кадисской бухты. Едва он  собрался  заглянуть  в
таверну, как вдруг услыхал доносившийся из раскрытого окна знакомый  го-
лос: Михель Зиверс торговался с какими-то людьми насчет платы за перевоз
его в испанские владения в Южной Америке. Венцель фон Стурза не колебал-
ся ни секунды. Пинком распахнув дверь, он ворвался в таверну и  потребо-
вал у Зиверса доказательств того, что пожар на фрегате и гибель адмирала
Карфангера - не его рук дело.
   Вместо ответа Михель Зиверс вскочил,  выхватил  из  ножен  абордажную
саблю и, размахивая ею, стал пытаться прорваться к двери. Но  и  Венцель
фон Стурза уже обнажил свою шпагу.  Завязался  смертельный  поединок.  В
тесноте таверны фон Стурзе трудно было орудовать своим огромным клинком,
к тому же боцман защищался с отчаянием обреченного.
   За долгую жизнь Венцелю фон Стурзе приходилось  сражаться  бессчетное
число раз, но тут он внезапно почувствовал, что силы оставляют  его.  На
стороне противника на этот раз была молодость. Тогда он собрал последние
силы и, забыв о защите, вложил их в последний удар. Клинок пронзил горло
Зиверса, но за долю секунды до этого сабля боцмана поразила старого  ру-
баку в грудь. Михель Зиверс рухнул на глиняный пол таверны. Венцель  фон
Стурза выронил шпагу, в ушах у  него  зашумело,  словно  где-то  вдалеке
морские волны набегали на песчаный берег, потом шум стал  стихать,  уда-
ляться и скоро стих совсем...
   Капрал городской стражи, явившийся с дюжиной солдат на истошные вопли
хозяина таверны, склонился над неподвижными телами и спросил, что  прои-
зошло.
   - Да ничего особенного, - отвечал ему один из  недавних  собеседников
Михеля Зиверса. - Эти двое чужестранцев, видать, чего-то не поделили меж
собой. Сдается мне, что они с того фрегата, что давеча взлетел на воздух
в гавани. Только нам до всего этого нет дела...

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (1)