Люди стали оборачиваться. Нортон поднял руки с раскрытыми ладоня-
ми над головой, словно политический деятель, произносящий слова присяги.
-- Выходить на улицу сейчас, видимо, опасно! -- вещал он.
-- Почему? -- крикнула какая-то женщина.-- У меня дома дети. Мне нуж-
но к ним.
-- Там на улице смерть! -- снова вылезла миссис Кармоди. Она стояла
рядом с уложенными друг на друга у окна двадцатипятифунтовыми мешками
удобрений, и ее лицо казалось чуть припухшим, словно ее раздувало изнутри.
Какой то подросток резко толкнул ее, и она, удивленно хрюкнув, села
на мешки.
-- Заткнись, ты, карга старая! Несешь всякую чушь собачью!
-- Прошу вас! -- продолжал Нортон.-- Если мы немного подождем, ту-
ман развеется, и мы увидим...
Ответом послужил гомон противоречивых возгласов.
-- Он прав,-- подал голос я, стараясь перекричать шум.-- Давайте набе-
ремся терпения.
-- Я думаю, это было землетрясение,-- произнес мягким голосом мужчи-
на в очках. В одной руке он держал сверток пирожков с мясом и пакет с булоч-
ками, другой держал за руку маленькую девочку, может быть, на год моложе
чем Билли.-- Честное слово, землетрясение.
-- Четыре года назад то же самое было в Неаполе,-- отреагировал тол-
стяк из местных.
-- Это было в Каско,-- тут же оспорила его мнение жена безошибочно
узнаваемым тоном закоренелой спорщицы.
-- В Неаполе,-- повторил толстяк, но уже с меньшей убежденностью.
-- В Каско,-- твердо сказала жена, и он сдался.
С какого-то стеллажа, видимо, откинутая на самый край ударом, земле-
трясением или что бы это там ни было, упала запоздавшая банка, громко и нео-
жиданно загремев на полу. Билли расплакался.
-- Я хочу домой! Я хочу к ма-а-аме!
Будь добр, заткни ему пасть,-- попросил Бад Браун. Глаза его быстро,
но бесцельно метались из стороны в сторону.
-- А в зубы ты не хочешь, трепло? -- спросил я.
-- Дэйв, ну пожалуйста... Лучше от этого не будет...-- проговорил Нор-
тон, думая о чем-то другом.
-- Очень жаль,-- сказала женщина, кричавшая про детей.-- Мне очень
жаль, но я не могу здесь оставаться. Мне надо домой, к детям.
И она обвела нас всех взглядом. Блондинка с усталым, но привлекатель-
ным лицом.
-- Ванда должна смотреть за маленьким Виктором, понимаете? Ванде
всего восемь, и она иногда забывает... Забывает, что ей положено смотреть за
ним, знаете?.. А маленький Виктор... Он любит включать конфорки на плите;
там загораются такие маленькие красные лампочки... Ему нравятся лампочки...
И иногда он выдергивает вилки из розеток... А Ванда... Ей надоедает смотреть
за ним... Ей всего восемь...-- Она замолчала и посмотрела на нас. Должно быть,
мы представлялись ей тогда целой шеренгой безжалостных глаз, не людей, а од-
них только глаз.-- Неужели никто не поможет мне? -- закричала она. Губы ее за-
дрожали.-- Неужели... Неужели никто не проводит женщину до дома?
Никто не ответил. Изредка кто-то лишь шаркал ногой по полу. Женщи-
на переводила взгляд своих несчастных глаз с одного лица на другое. Толстяк
неуверенно шагнул к ней, но его жена одним рывком отдернула его назад и
крепко схватила за запястье, словно кольцом наручников.
-- Вы? -- спросила блондинка Олли.
Тот покачал головой.
-- Вы? -- обратилась она к Баду.
Он накрыл рукой калькулятор, лежавший на прилавке, и промолчал,
-- Вы? -- повернулась она к Нортону, и он начал говорить что-то своим
сильным адвокатским голосом, что-то о том, что нельзя, мол, так, сломя голо-
ву... Она махнула на него рукой, и он смущенно замолк.
-- Вы? -- спросила она меня, и я снова взял Билли на руки, держа его как
щит, словно им я пытался отразить этот ужасный взгляд сломленного человека.
-- Чтоб вы все сгнили в аду...-- сказала она. Не выкрикнула, а именно
сказала смертельно усталым голосом. Потом подошла к двери и оттянула ее
двумя руками.
Я хотел сказать что-то, вернуть ее, но у меня во рту все пересохло.
-- Э-э-э, леди, послушайте...-- сказал подросток, накричавший на миссис
Кармоди, и схватил ее за руку.
Она поглядела на его руку. Он, покраснев, отпустил ее, и она вышла в
туман. Мы смотрели, как она уходит, и никто не произнес ни слова. Туман по-
глощал ее, делая бесплотной, оставляя вместо человека лишь размытый набро-
сок человеческой фигуры на самой белой в мире бумаге, и никто не произнес ни
слова. Какое-то время она была, как надпись "Держитесь правой стороны",
плавающая в воздухе: ее руки, ноги, светлые волосы стерлись, осталось только
пятно красного летнего платья, казалось, танцующего в белом пространстве.
Потом исчезло и оно, и никто не проронил ни слова.
Глава 4
Склад. Проблема с генератором. Что случилось с носильщиком.
Билли, мгновенно вернувшийся к двухлетнему возрасту, расплакался
громко и истерично, хрипло, сквозь слезы требуя маму. На верхней губе у него
появились сопли, и я повел его по одному из средних проходов, обняв за плечи
и пытаясь успокоить. Мы остановились у длинного белого холодильника с мя-
сом, расположенного вдоль всей задней стены магазина. Мистер Маквей, мяс-
ник, еще стоял за прилавком. Мы просто кивнули друг другу, поскольку в дан-
ных обстоятельствах ничто другое не казалось уместным.
Я сел на пол, посадил Билли на колени, прижав лицом к себе, стал успо-
каивать его и что-то ему говорить. Я говорил всю неправду, которую родители
обычно держат про запас для тяжелых случаев, ту самую неправду, которая так
убедительно звучит для ребенка, и говорил ее совершенно убежденно.
-- Это не простой туман,-- сказал Билли, взглянув на меня потемневши-
ми и полными слез глазами.-- Да, папа?
-- Да, я думаю, это не простой туман.-- Здесь я лгать не хотел.
Дети сражаются с потрясениями не так, как взрослые. Они пытаются
сжиться с ними, может быть, потому что лет до тринадцати они и так живут в
состоянии полуперманентного шока. Билли начал дремать. Я продолжал де-
ржать его, опасаясь, что он может снова проснуться, но вскоре он заснул по-на-
стоящему. Возможно, он не спал часть предыдущей ночи, когда мы легли втро-
ем в первый раз с тех пор, как он вышел из младенческого возраста. А возмож-
но -- при этой мысли я почувствовал, как внутри у меня пронесся маленький хо-
лодный вихрь -- возможно, он предчувствовал что-то еще.
Убедившись, что он крепко заснул, я положил его на пол и пошел ис-
кать, чем бы его укрыть. Почти все, оставшиеся в магазине, до сих пор стояли у
витрин, вглядываясь в плотный покров тумана. Нортон собрал небольшую
группу слушателей и продолжал вещать, или по крайней мере честно пытался.
Бад Браун твердо стоял на посту, но Олли Викс уже покинул свое место у кассы.
Несколько человек с испуганными лицами еще бродили в проходах, словно при-
зраки.
Через большую двойную дверь между рефрижераторным шкафом для
мяса и охладителем пива я прошел в складское помещение, где за фанерной пе-
регородкой ровно гудел генератор. Что-то здесь было не так. Слишком сильно
пахло дизельным выхлопом. Я двинулся к перегородке, стараясь дышать неглу-
боко, потом расстегнул рубашку, задрал ее и закрыл нос и рот скомканной
тканью.
Узкий длинный склад скудно освещали два ряда аварийных лампочек.
Повсюду стояли штабеля коробок: пачки отбеливателя с одной стороны, ящики
с безалкогольными напитками с другой, дальше упаковки макарон с мясом и
коробки с кетчупом. Одна из них упала, и сквозь картон сочилось что-то крас-
ное.
Я открыл задвижку на дверце генераторного отсека и прошел внутрь.
Машину окутывали подвижные маслянистые клубы голубого дыма. Выхлопная
труба выходила на улицу через отверстие в стене, и, очевидно, что-то закрыва-
ло ее снаружи. Генератор приводился в действие простым выключателем. Я
щелкнул рычажком: он чихнул, полыхнул дымом, закашлялся и умолк, издав
напоследок серию затихающих маленьких хлопков, напомнивших мне упрямую
бензопилу Нортона.
Аварийное освещение погасло, и, оставшись в темноте, я испугался и
тут же потерял ориентацию. Мое собственное дыхание напоминало мне звук
ветра, шуршащего в соломе. Выходя из отсека, я ударился носом о хлипкую фа-
нерную дверь, и сердце у меня екнуло.
На входных дверях, ведущих на склад, имелись окошки, но по какой то
причине их закрасили черной краской, отчего темнота была почти полной. Я
сбился с пути и наткнулся на штабель коробок с отбеливателем. Коробки посы-
пались на пол. Одна из них пролетела у самого моего лица, и, невольно шагнув
назад, я споткнулся о другую, которая упала позади меня. Я растянулся на полу
и так сильно ударился головой, что в полной темноте передо мной засверкали
яркие звезды. Хорошенькое представление!
Некоторое время я просто лежал, ругая самого себя, и потирал ушиб-
ленное место, призывая себя успокоиться, подняться осторожно и выходить на
свет, к Билли. Пытался себя уверить, что ничего мягкого и склизкого, собираю-
щегося обвить мою ногу или заползти на руку, в темноте нет. Говорил себе,
что, если я не проявлю выдержку, дело кончится тем, что я начну метаться в па-
нике, сшибая все подряд и создавая себе все новые и новые препятствия.
Я осторожно встал, пытаясь нащупать взглядом карандашную линию
света между створками двери, и наконец нашел еле заметную царапину на по-
лотне тьмы. Двинулся туда и замер, услышав какой-то звук.
Мягкий скользящий звук. Он прекратился, потом снова возник с легким
осторожным ударом. Внутри у меня все обмерло, словно я волшебным образом
вновь стал четырехлетним ребенком. Звук доносился не из магазина, а откуда-
то из-за спины. Снаружи. Оттуда, где туман. Что-то скользило и скребло там
по шлакобетону. Пытаясь, может быть, пробраться внутрь.
А может быть, оно уже внутри и тянется ко мне. Может быть, через
мгновение я почувствую, как это что-то ползет по моему ботинку. Или хватает
меня за шею.
Снова раздался шорох. Теперь я был уверен, что это снаружи. Но легче
не стало. Я заставлял свои ноги двигаться, но они не подчинялись. Потом звук
изменился, и что-то проскребло в темноте.
Сердце у меня подскочило, и я бросился вперед к тонкой вертикальной
линии света, ударил двери вытянутыми руками и вылетел в помещение магази-
на.
Несколько человек стояли у дверей, среди них Олли Викс. Они испуган-
но отскочили назад, и Олли схватился за сердце.
-- Дэвид! -- произнес он испуганно.-- Боже... Ты что, хочешь лишить ме-
ня десяти лет...-- Тут он увидел мое лицо.-- Что с тобой?
-- Ты слышал? -- спросил я, и мой голос даже мне показался странным --
высоким и визгливым.-- Вы никто ничего не слышали?
Они, конечно, ничего не слышали. Сюда они пришли посмотреть, поче-
му не работает генератор. Пока Олли все это мне объяснял, появился носиль-
щик с охапкой батареечных фонариков и с любопытством поглядел сначала на
Олли, потом на меня.
-- Я отключил генератор,-- сказал я и объяснил, почему.
-- А что ты слышал? -- спросил один из мужчин, работавший в город-
ском управлении дорог. Звали его Джим... Фамилию я тогда не вспомнил.
-- Не знаю. Какой-то скребущий звук. Скользящий. Не хотел бы я снова
его услышать.
-- Нервы,-- прокомментировал еще один мужчина из тех, что подошли
вместе с Олли.
-- Нет. Нервы тут ни при чем.
-- А ты слышал этот звук до того, как погас свет?
-- Нет. После. Но...-- Добавить мне было нечего. Я видел, как они смот-
рят на меня. Им не хотелось ни плохих новостей, ни чего-то пугающего, ни да-
же необычного. Всего этого уже случилось достаточно. Только Олли смотрел
так, словно поверил мне.
-- Надо пойти снова его включить,-- сказал носильщик, раздавая фона-
рики.
Олли взял фонарик и посмотрел на него с сомнением. Носильщик пред-
ложил один и мне, окинув меня чуть презрительным взглядом. На вид ему было
лет восемнадцать. После секунды раздумий я взял фонарик: мне все равно нуж-
но было найти что-нибудь, чем можно укрыть Билли.
Олли распахнул двери и застопорил их, чтобы хоть немного света попа-
дало в помещение склада, и я увидел разбросанные по полу коробки с отбелива-
