я все-таки сумел обогнуть угол, то скорее за счет везения, нежели сно-
ровки. Прижавшись к стене, я перевел дух. И вдруг понял: моя возьмет, я
выиграю пари. Руки у меня превратились в свежемороженые обрубки, лодыжки
(особенно правая, истерзанная голубем) огнем горели, пот застилал глаза,
но я понял - моя возьмет. Вот он, гостеприимный желтый свет, льющийся из
квартиры Кресснера. Вдали, подобно транспаранту "С возвращением в родные
края!", горело табло на здании банка: 10.48. А казалось, я прожил целую
жизнь на этом карнизе шириной в двенадцать сантиметров.
И пусть только Кресснер попробует сжульничать. Желание побыстрей дой-
ти пропало. Я даже позволил себе помедлить. На банковских часах было
11.09, когда моя правая, а затем и левая рука легли на чугунные перила
балкона. Я подтянулся, перевалил через ограждение, с невыразимым облег-
чением рухнул на пол... и ощутил виском стальной холодок - дуло пистоле-
та.
Я поднял глаза и увидел головореза с такой рожей, что, будь на моем
месте часы Биг Бена, они бы остановились как вкопанные. Головорез ухмы-
лялся.
- Отлично! - послышался изнутри голос Кресснера. - Мистер Норрис, вы
заслужили аплодисменты! - Каковые и последовали. - Давайте его сюда, То-
ни.
Тони рывком поднял меня и так резко поставил, что мои ослабевшие ноги
подогнулись. Я успел привалиться к косяку.
У камина Кресснер потягивал бренди из бокала величиной с небольшой
аквариум. Пачки банкнот были уложены обратно в пакет, по-прежнему стояв-
ший посреди рыжего с подпалинами ковра.
Я поймал свое отражение в зеркале напротив. Волосы всклокочены, лицо
бледное, щеки горят. Глаза как у безумца.
Все это я увидел мельком, потому что в следующую секунду я уже летел
через всю комнату. Я упал, опрокинув на себя шезлонг, и вырубился.
Когда голова моя немного прояснилась, я приподнялся и выдавил из се-
бя:
- Грязное жулье. Вы все заранее рассчитали.
- Да, рассчитал. - Кресснер аккуратно поставил бокал на камин. - Но я
не жульничаю, мистер Норрис. Ей-богу, не жульничаю. Просто я как-то со-
вершенно не привык падать лапками кверху. А Тони здесь только для того,
чтобы вы не сделали чего-нибудь... этакого. - С довольным смешком он
слегка надавил себе пальцами на кадык. Посмотреть на него, и сразу ясно:
уж он-то привык падать на лапки. Вылитый кот, не успевший снять с морды
перья канарейки. Мне стало страшно - страшнее, чем на карнизе, - и я
заставил себя встать.
- Вы что-то подстроили, - сказал я, подбирая слова. - Что-то такое
подстроили.
- Вовсе нет. Багажник вашей машины очищен от героина. Саму машину по-
догнали к подъезду. Вот деньги. Берите их - и вы свободны.
- О'кэй, - сказал я.
Все это время Тони стоял у балконной двери - его лицо вызывало в па-
мяти жутковатую маску, оставшуюся от дня всех святых. Пистолет 45-го ка-
либра был у него в руке. Я подошел, взял пакет и нетвердыми шагами нап-
равился к выходу, ожидая в любую секунду выстрела в спину. Но когда я
открыл дверь, я вдруг понял, как тогда на карнизе после четвертого пово-
рота: моя возьмет.
Лениво-насмешливый голос Кресснера остановил меня на пороге:
- Уж не думаете ли вы всерьез, что кто-то мог клюнуть на этот дешевый
трюк с туалетом?
Я так и застыл с пакетом в руке, потом медленно повернулся.
- Что это значит?
- Я сказал, что никогда не жульничаю, и это правда. Вы, мистер Нор-
рис, выиграли три вещи: деньги, свободу и мою жену. Первые две вы, будем
считать, получили. За третьей вы можете заехать в окружной морг.
Я оцепенел, я таращился на него, не в силах вымолвить ни слова, как
будто меня оглушили невидимым молотком.
- Не думали же вы всерьез, что я вот так возьму и отдам ее вам? -
произнес он сочувственно. - Как можно. Деньги - да. Свободу - да. Марсию
- нет. Но, как видите, никакого жульничества. Когда вы ее похороните...
Нет, я его не тронул. Пока. Это было впереди. Я шел прямо на Тони,
взиравшего на меня с праздным любопытством, и тут Кресснер сказал скуч-
ным голосом:
- Можешь его застрелить.
Я швырнул пакет с деньгами. Удар получился сильным, и пришелся он
точно в руку, державшую пистолет. Я ведь, когда двигался по карнизу, не
напрягал кисти, а они у теннисистов развиты отменно. Пуля угодила в ко-
вер, и на какой-то миг я оказался хозяином положения.
Самым выразительным в облике Тони была его страхолюдная рожа. Я выр-
вал у него пистолет и хрястнул рукоятью по переносице. Он с выдохом
осел.
Кресснер был уже в дверях, когда я выстрелил поверх его плеча.
- Стоять, или я уложу вас на месте.
Долго раздумывать он не стал, а когда обернулся, улыбочка пресыщенно-
го туриста успела несколько поблекнуть. Еще больше она поблекла, стоило
ему увидеть распростертого на полу Тони, который захлебывался собствен-
ной кровью.
- Она жива, - поспешно сказал Кресснер. - Это я так, для красного
словца, - добавил он с жалкой, заискивающей улыбкой.
- Совсем уже меня за идиота держите? - выжал я из себя. Голос стал
какой-то бесцветный, мертвый. Оно и неудивительно. Марсия была моей
жизнью, а этот мясник разделал ее, как какую-нибудь тушу.
Дрожащий палец Кресснера показывал на пачки банкнот, валявшиеся в но-
гах у Тони.
- Это, - давился он, - это не деньги. Я дам вам сто... пятьсот тысяч.
Миллион, - а? Миллион в швейцарском банке? Или, если хотите...
- Предлагаю вам спор, - произнес я медленно, с расстановкой.
Он перевел взгляд с пистолета на мое лицо.
- С-с...
- Спор, - повторил я. - Не пари. Самый что ни на есть обычный спор.
Готов поспорить, что вы не обогнете это здание по карнизу.
Он побелел как полотно. Сейчас, подумал я, хлопнется в обморок.
- Вы... - просипел он.
- Вот мои условия, - сказал я все тем же мертвым голосом. - Сумеете
пройти - вы свободны. Ну как?
- Нет, - просипел он. Глаза у него стали круглые.
- О'кэй. - Я наставил на него пистолет.
- Нет! - воскликнул он, умоляюще простирая руки. - Нет! Не надо! Я...
хорошо. - Он облизнул губы.
Я сделал ему знак пистолетом, и он направился впереди меня к балкону.
- Вы дрожите, - сказал я. - Это осложняет вам жизнь.
- Два миллиона. - Казалось, он так и будет теперь сипеть. - Два мил-
лиона чистыми.
- Нет, - сказал я. - Ни два, ни десять. Но если сумеете пройти, я вас
отпущу. Можете не сомневаться.
Спустя минуту он стоял на карнизе. Он был ниже меня ростом - из-за
перил выглядывали только его глаза, в которых были страх и мольба, да
еще побелевшие пальцы, вцепившиеся в балконную решетку, точно в тюрем-
ную.
- Ради бога, - просипел он. - Все что угодно.
- Напрасно вы теряете время, - сказал я. - Лодыжки быстро устают.
Но он так и не двинулся с места, пока я не приставил к его лбу писто-
лет. Тогда он застонал и начал ощупью перемещаться вправо. Я взглянул на
банковские часы - 11.29.
Не верилось, что он сможет дойти хотя бы до первого поворота. Он все
больше стоял без движения, а если двигался, то как-то дергано, с раскач-
кой. Полы его халата развевались в темноте.
В 12.01, почти сорок минут назад, он завернул за угол. Там его
подстерегал встречный ветер. Я напряг слух, ожидая услышать постепенно
удаляющийся крик, но так и не услышал. Может, ветер стих. Помнится,
идя по карнизу, я подумал о том, что ветер находится с ним в сговоре. А
может, ему просто повезло. Может быть, в эту самую минуту он лежит
пластом на противоположном балконе, не в силах унять дрожь, и говорит
себе: все, шагу отсюда не сделаю!
Хотя вообще-то он должен понимать, что стоит мне проникнуть в сосед-
нюю квартиру и застукать его на балконе, - я пристрелю его как собаку.
Кстати, о той стороне здания, интересно, как ему понравился этот голубь?
Не крик ли там послышался? Толком и не разберешь. Возможно, это ве-
тер. Неважно. Световое табло на здании банка показывает 12.44. Еще нем-
ного подожду, и надо будет проникнуть в соседнюю квартиру - проверить
балкон; а пока что я сижу здесь, на балконе Кресснера, с пистолетом
45-го калибра. Вдруг произойдет невероятное, и он появится из-за послед-
него поворота в своем развевающемся халате.
Кресснер утверждал, что он никогда не жульничает.
Про меня этого не скажешь.
СТИВЕН КИНГ
КОРПОРАЦИЯ "БРОСАЙТЕ КУРИТЬ"
В ТОТ ДЕНЬ Моррисон сидел в баре аэропорта Кеннеди и ждал человека.
Самолету, на котором тот должен был прилететь, не давали посадки - над
аэропортом образовалась так называемая воздушная "карусель". В конце
стойки Моррисон увидел знакомое лицо и решил подойти.
- Джимми? Джимми Маккэнн?
Так оно и оказалось. Хотя Маккэнн немного располнел со времени их
последней встречи на выставке в Атланте, все равно он в отличной форме.
Моррисон вспомнил, что в колледже это был заядлый курильщик, худой и
бледный. Его лица почти не было видно за огромными очками в роговой оп-
раве. Теперь Маккэнн, похоже, носит контактные линзы.
- Дик Моррисон?
- Точно. Прекрасно выглядишь. - Они пожали друг другу руки.
- Ты тоже, - сказал Маккэнн, но Моррисон знал, что это ложь. Он слиш-
ком много работал, ел, курил. - Что будешь пить?
- Бурбон, - ответил Моррисон, сел поудобнее и закурил. - Кого-нибудь
встречаешь, Джимми?
- Нет. Лечу в Майами на совещание с важным клиентом, который стоит
шесть миллионов. Поручено его успокоить. Мы упустили серьезный контракт,
а работы должны начаться следующей весной.
- Все еще работаешь на фирме "Крэгер и Бартон"?
- Я у них теперь первый вице-президент.
- Вот это да! Поздравляю! Когда тебя назначили? - Моррисон попытался
убедить себя, что изжога у него не от зависти, а от повышенной кислот-
ности. Он вынул таблетки, положил одну в рот, разжевал.
- В августе. А до этого произошли события, которые изменили мою
жизнь. - Он внимательно посмотрел на Моррисона, сделал глоток. - Это мо-
жет тебя заинтересовать.
Боже мой, подумал Моррисон, внутренне содрогаясь, но виду не подал,
похоже, Джимми Маккэнн ударился в религию.
- Разумеется, мне интересно, - ответил Моррисон и отхлебнул из стака-
на, который подал бармен.
- Дела мои были хуже некуда, - начал Маккэнн. - Неурядицы с Шэрон,
отец умер от инфаркта, самого одолевал жуткий кашель. Как-то ко мне в
кабинет зашел Бобби Крэгер и энергично, вроде бы по-отцовски, провел
воспитательную беседу. Помнишь такие беседы?
- Еще бы! - Моррисон проработал полтора года на фирме "Крэгер и Бар-
тон", а потом перешел в агенство "Мортон". - "Берись за ум... или бери
ноги в руки".
Маккэнн рассмеялся.
- Ну вот. А тут еще доктор сказал мне: "У вас язва в начальной ста-
дии, бросайте курить". - Маккэнн скорчил гримасу. - С тем же успехом он
мог бы сказать мне: "Бросайте дышать".
Моррисон кивнул - уж он-то это прекрасно понимал. Некурящие могут
позволить себе подобные шутки. Он с отвращением посмотрел на свою сига-
рету и погасил ее, зная, что тут же закурит новую.
- И ты бросил курить?
- Бросил. Сначала даже не думал, что смогу - курил украдкой при пер-
вой же возможности. Потом встретил парня, который рассказал мне про кор-
порацию на Сорок шестой улице. Это настоящие специалисты. Я решил, что
терять нечего, и обратился к ним. С тех пор не курю.
Глаза Моррисона расширились.
- Они пичкали тебя препаратами?
- Нет. - Маккэнн достал бумажник и начал в нем рыться. - Вот. Помню,
где-то она у меня завалялась. -- Он положил на стойку обычную белую ви-
зитную карточку.
КОРПОРАЦИЯ "БРОСАЙТЕ КУРИТЬ"
Остановитесь! Ваше здоровье улетучивается вместе с дымом!
237 Ист, Сорок шестая улица
Лечение по предварительной договоренности
- Хочешь, оставь себе, - сказал Маккэнн. - Они тебя нылечат. Даю га-
