этом и состоит второе зрение? Не знаю. Вы подержали в руках фотографию
моей матери и смогли сказать, где она сейчас живет. Может, вы знаете,
где находятся утерянные вещи и пропавшие люди? Не в этом ли состоит вто-
рое зрение? Не знаю. Можете ли вы читать мысли? Воздействовать на пред-
меты материального мира? Исцелять возложением рук? Все это некоторые на-
зывают магией. И все это связано с понятием второго зрения. Над этим и
смеется доктор Браун. Смеется? Нет. Не смеется. Издевается.
- А вы нет?
- Я вспоминаю Эдгара Кейса. И Питера Гуркоса. Я пытался рассказать
доктору Брауну о Гуркосе, но от отделался насмешкой. Он говорить об этом
не желает, знать ничего не хочет. Джонни промолчал.
- Итак... что мы будем с вами делать?
- А нужно обязательно что-то делать?
- По-моему, да, - сказал Вейзак и поднялся. - Я сейчас уйду, а вы по-
думайте. В частности, вот о чем: многое в жизни лучше не замечать и луч-
ше потерять многое, нежели найти.
Он пожелал Джонни доброй ночи и тихо вышел. Джонни очень устал, но
сон еще долго не приходил к нему.
Через десять дней после первой операции и за две недели до того, как
была назначена следующая, Джонни, оторвав глаза от книги "Вся президент-
ская рать" Вудворда и Бернштейна, увидел Сару. Она стояла в дверях и не-
уверенно глядела на него.
- Сара, - сказал он. - Это ты? Она тяжело вздохнула:
- Да. Я, Джонни.
Он положил книгу и окинул ее взглядом. На ней было элегантное свет-
ло-зеленое льняное платье, перед собой, словно щит, она держала малень-
кую коричневую сумочку с защелкой. Она сделала себе седую прядь в воло-
сах, и это ей шло. Джонни почувствовал острый болезненный укол ревности
- это ее идея или мужчины, с которым она жила и спала? Она была хороша.
- Заходи, - сказал он. - Заходи и садись. Она прошла через комнату, и
тут вдруг он увидел себя ее глазами - ужасно тощий, сидит, слегка скосо-
бочась на стуле у окна, вытянутые ноги покоятся на пуфе, казенная сороч-
ка и дешевый больничный халат.
- Как видишь, я в смокинге, - сказал он.
- Ты отлично выглядишь. - Она поцеловала его в щеку, и у него в голо-
ве пронеслась сотня ярких воспоминаний, словно карты, перетасованные в
колоде. Она села на другой стул, положила ногу на ногу и одернула подол
платья.
Они смотрели друг на Друга молча. Он видел, что она очень нервничает.
Если бы кто-то тронул ее за плечо, она, вероятно, вскочила бы.
- Я не знала, следует ли приходить, - сказала она, - но мне действи-
тельно хотелось.
- Очень рад, что пришла.
Словно незнакомые люди в автобусе, с ужасом подумал он. А должно было
бы быть теплее, верно?
- Ну и как ты? - спросила она. Он улыбнулся:
- Я побывал на войне. Хочешь посмотреть мои боевые раны?- Он поднял
халат выше колен, демонстрируя волнообразные разрезы, которые только на-
чали заживать. Они еще были красными и со следами швов.
- О, боже мой, да что же они с тобой делают?
- Пытаются заново склеить Хампти-Дампти, - сказал Джонни. - Все коро-
левские лошади, вся королевская рать, все врачи короля. И мне кажется...
- Тут он умолк, так как она заплакала.
- Не говори так, Джонни, - сказала она. - Пожалуйста, не говори так.
- Извини. Просто... пытаюсь шутить. - Так ли было на самом деле? Пы-
тался ли он отшутиться или хотел сказать: "Спасибо, что пришла повидать-
ся, они разрезают меня на части"?
- Как ты можешь? Как ты можешь шутить над этим? - Она достала из су-
мочки бумажную салфетку и вытерла ею глаза.
- Не так уж часто я шучу. Думаю, оттого, что я тебя снова увидел...
все мои защитные сооружения рухнули, Сара.
- Они собираются тебя отпустить?
- Когда-нибудь. Это похоже на прогон сквозь строй в былые времена -
ты когда-нибудь читала о таком? Если я останусь жив после того, как все
индейцы племени прошлись по мне томагавком, то выйду отсюда.
- Нынешним летом?
- Нет... не думаю.
- Мне очень жаль, что так получилось, - сказала она еле слышно. - Я
пытаюсь понять, почему... или как можно было бы изменить ход вещей... и
не могу спать. Если бы я не съела тогда испорченную сосиску... если бы
ты остался и не поехал к себе... Она покачала головой и взглянула на не-
го, глаза у нее были красные. - Иногда кажется, что выигрыша и не было.
Джонни улыбнулся:
- Двойное зеро. Выигрыш хозяину. Ты помнишь? Я ведь одолел то Колесо,
Сара.
- Да. Ты выиграл свыше пятисот долларов. Он взглянул на нее, продол-
жая улыбаться, но улыбка выглядела неуверенной, почти страдальческой.
- Хочешь, расскажу что-то забавное? Мои врачи считают, что я выжил,
возможно, потому, что в детстве у меня была какая-то травма головы. Но
ничего такого я вспомнить не мог, мама с папой тоже не могли. Однако
каждый раз, когда я об этом думаю, у меня перед глазами встает Колесо
удачи... и пахнет горящей резиной.
- Может, ты был в автомобильной аварии... - не очень уверенно начала
она.
- Нет, думаю, дело не в этом. Но Колесо как бы служило мне предупреж-
дением... а я не обратил внимания. Она переменила позу и неуверенно ска-
зала:
- Не надо, Джонни. Он пожал плечами.
- А может, все потому, что я в один вечер использовал удачу, отпущен-
ную на целых четыре года. Но взгляни сюда, Сара. - Осторожно, мучительно
он приподнял ногу с пуфа, согнул ее в колене, затем снова вытянул. - Мо-
жет, они все-таки склеят Хампти. Когда я очнулся, у меня это не получа-
лось, да и вытянуть ноги, как сейчас, я не мог.
- Но ты можешь д у м а т ь, Джонни, - сказала она. - Ты можешь
г о в о р и т ь. Мы все считали, что... ну ты понимаешь.
- Да, Джонни превратился в репу. - Между ними снова воцарилось молча-
ние, неловкое и давящее. Джонни нарушил его, спросив с вымученной ожив-
ленностью: - А как ты?
- Ну... Я замужем. Наверное, ты слышал.
- Папа мне рассказал.
- Он такой чудный человек, - сказала Сара. И вдруг ее прорвало: - Я
не могла ждать, Джонни. Я тоже об этом жалею. Врачи говорили, что ты ни-
когда не выйдешь из своего состояния и будешь погружаться в него все
глубже и глубже, пока... пока не исчезнешь. И даже если бы я знала... -
Она взглянула на него - смущенно, пытаясь оправдаться - И даже если бы я
знала, Джонни, не думаю, чтобы я смогла дождаться. Четыре с половиной
года - это очень долго.
- Да, верно, - сказал он. - Чертовски долго. Хочешь, скажу что-то
мрачное? Я попросил принести мне журналы за четыре года, чтобы посмот-
реть, кто умер. Трумэн. Джэнис Джоплин. Джими Хендрикс - боже, я вспом-
нил, как он исполнял "Пурпурную дымку", и едва мог поверить этому. Дэн
Блокер. Ты и я.
Мы просто исчезли.
- Мне так тяжело, - сказала она почти шепотом. - Я чувствую себя та-
кой виноватой. Но я люблю его, Джонни. Очень люблю.
- Хорошо, это главное.
- Его зовут Уолт Хэзлит, и он...
- Лучше расскажи о своем ребенке, - сказал Джонни. - Не обижайся,
ладно?
- Он - персик, - улыбнулась она. - Ему сейчас семь месяцев. Зовут
Деннис, но для нас он Денни. Мы дали ему имя в честь дедушки по отцовс-
кой линии.
- Привези его как-нибудь. Хочется посмотреть.
- Привезу, - сказала Сара, и они неискренне улыбнулись друг другу,
зная, что никогда ничего подобного не произойдет. - Джонни, тебе что-ни-
будь нужно?
ТОЛЬКО ТЫ, ДЕТКА. И ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА НАЗАД.
- Не-а, - сказал он. - Ты все еще преподаешь?
- Пока преподаю, - кивнула она.
- Все еще нюхаешь этот чертов кокаин?
- Ох, Джонни, ты не изменился. По-прежнему шутишь.
- Шучу по-прежнему, - согласился он, и между ними, словно дирижер
взмахнул палочкой, снова воцарилось молчание.
- Можно я опять приеду тебя проведать?
- Конечно, - сказал он. - Это будет прекрасно, Сара, - Он заколебал-
ся, не желая кончать разговор на такой неопределенной ноте, не желая
причинять боль ей и себе. Стремясь сказать что-то настоящее. - Сара, -
произнес он, - ты поступила правильно.
- Правда? - сказала она. И улыбнулась, улыбка задрожала в уголках ее
рта. - Не уверена. Все это выглядит так жестоко... и, хочешь не хочешь,
а неправильно. Я люблю мужа и ребенка, и когда Уолт говорит, что со вре-
менем мы будем жить в лучшем доме Бангора, я ему верю. Он говорит, что
со временем собирается баллотироваться на место Билла Коэна в палате
представителей, и я этому тоже верю. Он говорит, что со временем прези-
дентом выберут кого-нибудь из Мэна, и я почти верю этому. А потом вот
пришла я сюда и смотрю на твои бедные ноги... - Она опять заплакала. -
Их словно через мясорубку пропустили, и ты такой х у д о й...
- Нет, Сара, не надо.
- Ты такой худой, и все выглядит так неправильно и жестоко, это нена-
вистно, ненавистно, потому что все совсем неправильно, все!
- Иногда, пожалуй, ничего не получается правильно, - сказал он. -
Жестокий старый мир. Иногда ты просто вынужден делать единственно воз-
можное и мириться с этим. Иди и будь счастлива, Сара. И если захочешь
меня повидать, давай приходи. Принеси только доску для криббиджа.
- Принесу, - сказала она. - Извини, что я плачу. Не очень это весело,
а?
- Ничего, - сказал он, улыбнувшись. - Ты ведь хочешь бросить свой ко-
каин, крошка. Смотри, нос отвалится. Она усмехнулась.
- Все тот же Джонни, - сказала она. Потом вдруг наклонилась и поцело-
вала его губы. - Ох, Джонни, поскорее выздоравливай.
Он задумчиво смотрел на нее, пока она выпрямлялась.
- Джонни?
- Ты его не потеряла, - сказал он. - Нет, ты его не потеряла.
- Не потеряла что? - Она озадаченно нахмурилась.
- Обручальное кольцо. Ты не потеряла его тогда, в Монреале.
Он поднес руку ко лбу и потирал пальцами место над правым глазом. Ру-
ка его отбрасывала тень, и с каким-то почти суеверным страхом Сара уви-
дела, что половина лица у него светлая, а половина - темная. Это напоми-
нало ей маску в День благодарения, когда он так ее напугал. Она и Уолт
действительно провели медовый месяц в Монреале, но откуда мог Джонни
знать об этом? Если только Герберт не рассказал ему. Да, почти наверняка
так и было. Но ведь только они с Уолтом знали, что она потеряла где-то в
номере отеля обручальное кольцо. Никто этого больше не знал, потому что
Уолт купил ей другое перед отлетом домой. Ей было неловко рассказывать
об этом кому-либо, даже матери.
- Как...
Джонни нахмурился еще больше, затем улыбнулся ей. Он убрал руку со
лба и обхватил ею другую руку, лежавшую на коленях.
- Оно было не твоего размера, - сказал он. - Ты укладывала вещи, пом-
нишь, Сара? Он пошел что-то купить, а ты укладывала вещи. Он пошел ку-
пить... купить... не знаю что. Это - в мертвой зоне.
- М е р т в о й з о н е?
- Он пошел в магазин сувениров и накупил целую кучу всяких дурацких
вещей. Надувных подушек и всякой всячины. Но, Джонни, откуда ты узнал,
что я потеряла к...
- Ты укладывала вещи. Кольцо было не твоего размера, оно было черес-
чур велико. Ты собиралась отдать его в переделку, когда вернешься домой.
А тем временем ты... ты... - Он опять нахмурился, но лицо его почти тот-
час разгладилось. Он улыбнулся ей. - Ты засунула его вместе с туалетной
бумагой!
Теперь страх уже точно владел ею. Он медленно расползался по ее живо-
ту, словно холодная вода. Рука ее поднялась к горлу, и она уставилась на
него, почти как загипнотизированная. В ЕГО ГЛАЗАХ БЫЛО ТО ЖЕ ВЫРАЖЕНИЕ,
ТА ЖЕ ХОЛОДНАЯ ИЗДЕВКА, КАК В ТОТ ВЕЧЕР, КОГДА ОН СРАЖАЛСЯ С КОЛЕСОМ.
ЧТО ПРОИЗОШЛО С ТОБОЙ, ДЖОННИ? ЧТО ТЫ ТАКОЕ? Глаза его потемнели, и из
голубых стали почти фиолетовыми, казалось, он находился далеко. Ей хоте-
лось бежать от него. Даже в самой комнате потемнело, как будто он разры-
вал ткань реальности, отъединяя прошлое от настоящего.
- Оно соскользнуло с твоего пальца, - сказал он. - Ты укладывала его
бритвенные принадлежности в один из боковых кармашков, и оно просто сос-
