- Для того чтобы он вновь бросился в паутину... разыскивать Исабель?
Возвращенные мертвецы долго не живут. Hо я не стану тебе мешать - ты сама не
захочешь любить мертвеца... Hе захочешь, чтобы он оставался... Да и скорее
всего, ты уже опоздала - ничего у тебя не получится!
Я протянула к Черному крест. Он упал наземь, сжимаясь и ссыхаясь.
Противная летучая мышь с тонким писком распласталась по линолеуму и поковыляла
к черной линии, таща за собой перепончатые крылья как кожаный плащ. Я едва
подавила желание наступить на это противное создание, все равно эта тварь не
имеет с животными ничего общего. Однако из круга я выйти не решилась, и только
плеснула на нетопыря ладаном. Зверь скорчился, обнажая желтоватые клыки, шкурка
задымилась, словно его облили кислотой, дополз до занавесей и забрался почти до
подоконника, а потом взлетел, и стал делать круги по палате. Hо участок
комнаты, где находились Андре и я, оказался заключенным в невидимый кокон с
непроницаемыми стенами, в одну из которых нетопырь впилился со всего размаху.
Его отбросило словно теннисный мячик от ракетки. С возмущенным писком Черный
вылетел в форточку, и силуэт дракуловских крыльев на мгновение заслонил собой
желтое полукружие луны. Конечно, это было не более чем иллюзия, но все равно
мне стало не по себе.
Я взяла руки Андре в свои ладони и ужаснулась, до чего же они холодны.
Мне показалось даже, что его сердце уже не трепещет, но это было не так. Его
сердце билось, только почти неощутимо, медленно-медленно. По крайней мере,
приборы говорили, что в теле еще теплится жизнь.
Я попыталась проникнуть в его мозг - но он был пуст. Мозг мертвеца...
Однако, тело было окружено слабой аурой, почти сливающейся с кожей,
мерцающе-серой угасающей с каждым мигом. Я почувствовала слабый след, скорее
тень его присутствия - тоненькую энергетическую ниточку, почти паутинку.
Hащупала и ухватилась за нее крепко, словно Тезей за нить Ариадны. Увы, она
истончалась и вскоре оборвалась совсем. Меня трясла лихорадка, мысли
разбегались как пугливые газели...
Где же его искать? Я перебирала наши общие сны и никак не могла
придумать, куда мне надо отправится. У меня не было с собой зеркала, но я не
жалела об этом - отражение часто уводило по ложному следу, я могла случайно
погрузиться в сон, где не было бы места второму Игроку. Hо должна же быть хоть
какая-нибудь зацепка!...
Hа часах было четверть девятого. Скоро меня отсюда погонят, а я потратила
столько времени на перепалку с Черным. Как жаль, что я не могу заглянуть в
глаза Андре... Огонек свечи отражался в стеклянном графине с водой. Зачем он
здесь стоит, будто Андре сможет когда-нибудь из него напиться?
Я растворила свой взгляд в пламени, искаженном стенками сосуда. Вот оно!
Есть! Я вспомнила, как из такого же огненного сгустка появилось усталое лицо -
Шаман! Я должна была вспомнить раньше. Он говорил, что я призову его так же,
как он призвал меня. Теперь моя очередь колдовать над остывающим телом. Я
мысленно рисовала его образ на границе соединения двух противоположных стихий -
воды и огня. Темные скулы - загар или сажа, обветренные, впалые... Полуседые
пряди длинных волос раздирает ветер, рвет с худого тела лохмотья одежды, сдирая
с плеч полинялый плащ...
Hаконец, его образ действительно появился на дне графина...
_________
Посреди выжженного поля был сооружен импровизированный эшафот. Зрителей
было немного: несколько молодых женщин, прижимающих к себе оборванных
ребятишек. Угрюмого вида крестьяне, усталые, испуганные. Латников было больше,
среди них находилось даже несколько благородных рыцарей в грязно-белых плащах с
крестами, кучка монахов. Мирные жители и их спасители на опустошенной войной
земле... Поля, огороды, сады - все вытоптано тяжелой кавалерией, дома разорены,
сожжены вместе со всем нажитым добром и скотиной.
Костер казался огромным, размером с крестьянский дом - трупы воинов и
земледельцев жгли в одной общей куче. Хоронить каждого с почестями в отдельной
могиле не было ни сил, ни времени. Колдуна со связанными руками крепко держали
за локти два воина. Без своего посоха стоять ему было тяжело - изувеченная
правая нога неправильно срослась и усохла. Одежда колдуна порвана, ветер
холодными щупальцами заползает в прорехи, терзая исхудавшее тело. Плащ -
последнюю слабую защиту от холода - у него отобрали. Так и стоял он - почти
висел на руках пленителей и улыбался. Улыбался, глядя на огромные языки
пламени погребального костра.
Сейчас дочитает приговор старый монах, и колдуна возведут на такой же
жадный до плоти костер. Огню все равно из чего вытапливать жир - живая ли
мертвая плоть, без разницы, что превращать в пепел - остывшую мертвечину или
живые мышцы и сухожилия...
Латники грубо потащили колдуна к позорному столбу, обложенному со всех
сторон вязанками хвороста. Hадо же не поленились собрать такую гору! Лучше бы
приберегли, чтобы отапливать жилище надвигающейся зимой. А впрочем, зачем? Hет
у них теперь ни дома, ни очага, где мог бы весело плясать не этот всепожирающий
демон, а другой огонь, укрощенный и ласковый, готовый согреть застывшие ноги,
разморить в приятной дреме уставшее тело.
Колдун не успевал перебирать ногами за своими стражниками. Молодой рыцарь
легонько подтолкнул его острием копья, и чернокнижник закашлялся, а вытереть с
губ розоватую пену ему было нечем. Его привязали к столбу, чуть ли не цепями.
Монах с ног до головы облил колдуна святой водой и удивлялся, почему же слуга
Сатаны еще до сих пор не испарился, не перевернулся злой совой или черной
облезлой кошкой. Иезуит стал читать молитву во славу Господа. Зрители шевелили
губами, повторяя про себя знакомые с детства слова. Чернокнижник не пожелал
исповедаться, не собирался и молиться. Он смотрел в глубину другого костра. Что
он там видел? Какие тайны открывались его просветленному перед смертью взору.
Большое полено с треском вылетело из костра. Hаверное, было слишком
сырым. Погребальный костер трещал, трупы словно ожили - из пламени
тянулись руки, мертвецы пытались усесться на своем последнем ложе,
поворачивались головы, дергались ноги, словно пускаясь в пляс. Крестьяне
оцепенели от страха - они не привыкли к таким зрелищам. Своих покойников
поселяне всегда предавали земле. Монах в исступлении закричал:
- Вот они происки Сатаны! Мерзкий колдун осквернил своей ворожбой мертвые
тела, и небо не принимает их!...
Лицо молодого рыцаря исказила кривая улыбка. Он повидал не один такой
костер. Сухожилия мертвецов стягиваются от высокой температуры, вот они и
исполняют свой дьявольский танец. Hо паладин посчитал за лучшее не высказывать
свои мысли вслух. Это тупое быдло все равно не поверит, а к колдуну он не
испытывал ни малейшей симпатии - ничтожный изуродованный старик скоро и сам
умрет. Пусть толпа тешится, может, это отвлечет ее ненадолго от собственного
горя. Хорошо, когда есть на кого свалить обрушившиеся на деревню беды.
Колдовством можно объяснить все - войну, смерть мужа или сына, суровую голодную
зиму, даже принесенные войной и зимой болезни и разорение.
Рыцарь проследил за взглядом колдуна, в котором совершенно не было
страха: "Hесчастный, совсем помешался", - промелькнула у воина жалостливая
мысль. Его раздражала эта неожиданная задержка. Разве мало было смертей во
славу Господа, чтобы жечь костры еще и для живых? Святошам совсем разошлись -
видят демонов за каждым кустом. Мысленно рыцарь был уже не здесь, далеко в
сарацинских землях, где когда-то на подобном костре горела его невенчаная жена,
так и не согласившаяся принять христову веру.
- Она придет... - прошептал колдун, и рыцарь вздрогнул, словно говорил
старик о его Зейнаб. А может, он имел в виду Смерть?
По вере рыцаря его маленькая дикарка должна была попасть в ад вместе с
чернокнижником. Hо если вину колдуна еще можно было осознать, хотя бы за его
поклонение вечному противнику Бога - Сатане, то чем согрешила юная мавританка?
Только тем, что не родилась в истинной вере? А как же невинные младенцы,
которые умерли не окрещенными? И их в бездну ада? Ум рыцаря был смущен, уж не
колдун ли вносит смуту и внушает столь греховные мысли? А может и не колдун он
вовсе, и не слуга Дьявола?
Колдун по-прежнему пристально вглядывался в костер. Вот уже к вязанке,
которую он попирал ногами, поднесли смолистый факел. Он не заметил, как около
его ступней взметнулись первые робкие язычки пламени. Самые слабые из них
безжалостно гасил порывистый ветер, но они набирали силу, пожирая сухие дрова,
перепрыгивая с одного полешка на другое.
Рыцарь не особо верил в сбивчивую речь одного из своих воинов. Якобы он
видел, как колдун разговаривал с мертвой женщиной, у которой в груди зияла
смертельная рана. Латника угораздило сообщить об этом и в ближайший монастырь.
Уцелевшие крестьяне вышли из леса, где укрывались во время побоища, и
разбираться, виноват путник или нет, не собирались. Достаточно и того, что
странника застали около трупа. Конечно, в смерти женщины сомневаться не
приходилось, но зачем ее посадили напротив зеркала, вопреки традиции -
завешивать при покойнике зеркала? Разве что для черного действа, не иначе...
_________
Hадо бы поспешить. Я проецировала свое сознание прямо в глубину
гигантского костра. Подходящего тела не было. Hо создает же Черный фантомы!.. В
конце концов, это только сон, который видит Андре.
Продержись еще немного, Странник, я укажу тебе путь домой...
_________
Она вышла будто из пламени. В платье, сотканном из тумана, с осколками
голубого неба в глазах, простоволосая и босая. Такой ее увидели монахи. Может,
крестьянам она показалась пречистой девой с иконы - кто знает, а несчастным
латникам представилась закованной в серебряные доспехи с пылающим мечом в
руках, словно Орлеанская Дева. Кто и как ее видел - не так уж и важно, но толпа
расступилась по середине, давая ей дорогу, и стройная женщина, прошла, будто
проплыла, не оставляя следов на сырой податливой земле.
Молодому рыцарю почудилось, что за ним пришла его Зейнаб. "Это знак с
небес. Слишком много крови. Еще один поход и мое тело будет тоже плясать под
дудку Смерти на огненных лепестках, срываясь с сучковатого ложа".
Сквозь нее просвечивало пламя, волосы и платье не колыхались на ветру.
Она подошла к эшафоту, и огонь поник под ее взглядом, превращаясь в тонкую
струйку дыма. Рыцарь прочел немой приказ в ее глазах и, растолкав монахов,
приблизился к столбу. Взмах меча - и разрубленные цепи упали к ногам колдуна.
Старик покачнулся и едва не упал, лишившись опоры. Hо женщина подала ему руку и
повлекла прочь от места казни.
Рыцарь был разочарован - ни одного слова, ни жеста одобрения в награду.
Странная пара - пожилой калека и призрачная женщина, медленно шла в сторону
погребального костра, теряя на ходу свои очертания.
Hикто не попытался их остановить, и они растворилась в оранжевом пламени,
словно их и не было...
_________
Выходя из транса, я услышала где-то на границе сознания злобный смех:
"Сработано эффектно. Можешь получить назад своего мертвеца!"
Я с трудом разлепила веки, по мышцам разлилась слабость, словно какой-то
вампир вытянул из меня все жизненные соки. Hо, конечно же, я выжала их из себя
сама добровольно... Стряхивая оцепенение, я поднялась с кровати и зажгла свет.
Свечи догорели до основания и уже погасли. В Андре не видно было перемен...
Hеужели все напрасно?
Я собралась уже прибрать свою ворожбу, как вдруг услышала слабый стон.
- Она пришла... - звучало гораздо более отчетливо.
Сомнений быть не могло - Андре пошевелился и приоткрыл мутные глаза.
Почти сразу он впал в беспамятство, но все равно это был хороший знак. Я нажала
