сколь угодно долго. В принципе, эта аппаратура необходима лишь для наблюдения
за его состоянием. Hичего сделать нельзя.
- Так он спит?
- Что-то вроде этого. Можете поговорить с врачом, если хотите. Hо ничего
нового он вам не скажет. Это явление еще не до конца изучено. Он не мертв, но и
не жив... Весь медперсонал знает, что он может в любой момент либо проснуться,
либо умереть во сне, и поэтому периодически сестры заглядывают к нему.
- Так к нему никто не приходит? - удивилась я.
Лежащий на больничной койке мужчина был не стар и достаточно
привлекателен, чтобы иметь подруг или знакомых, даже если у него и нет
родственников.
- В начале приходили сослуживцы. А потом перестали. Он отключился прямо
на работе. Оттуда его и привезли, думали - обморок... Говорят, он вел
достаточно нелюдимый образ жизни. Книги и спорт занимали все свободное время.
Правда, кое-кто к нему заходит... - припомнила вдруг сестра.
- Кто, если не секрет? - спросила я.
- Да так, один помешанный, - отмахнулась женщина, - Лечится тут один
старичок - шизофреник. Тоже один как перст. Дети видно в другой город уехали,
так что смотреть за ним некому. Все время в больнице ошивается.
- Так этот старик знает Андре? - я впервые позволила себе назвать его
настоящим именем.
- Вроде бы нет... - медсестра была рада посплетничать, - Да он странный,
этот старик. После того, как его ели откачали - инфаркт, понимаете ли, обычное
дело в таком возрасте - его вообще как подменили. Раньше, нес всякий бред,
цеплялся ко всем, плакался о своих болячках. А теперь все молчит больше.
Рассуждает разумно, если чего спросишь. В общем, и не скажешь, что псих. Врач
даже считает, что он совсем вылечился. Удивительный случай, мол... Старик-то
уж, думали, совсем помер. Клиническая смерть: ну там сердце остановилось,
дыхания нет, говорят, уже смерть мозга зафиксировали. Только видно что-то у них
там с аппаратурой не то было. Врачи реанимировать его бросили, а он возьми и
очнись. Потом он чуть ли не в бешенство впал, ничего не помнил о себе, в
зеркале не узнавал, но вскоре успокоился... Только вот стал сюда заходить.
Приходит и сидит у изголовья этого вашего знакомого. И не говорит ничего.
Уставится в одну точку и так сидит, пока его не выгонят. И как он только сюда
забрел! Случайно, наверно. Хотя, конечно, такое любого проймет: молодой
здоровый парень, а лежит как бревно какое бесчувственное...
Медсестра болтала, а я кивала ей, и все всматривалась в лицо Андре, моего
Бертрана.
Конечно, он не был так красив как Берт или Деран. В облике каждого из них
было что-то от Бертрана: насмешливая полуулыбка, лукавый прищур глаз, волосы,
зачесанные назад со лба, и падающая на бровь непокорная прядь, он неизменно был
остер на язык и не лез за словом в карман, был дерзок и груб, бесстрашен и
упрям. Ведь все эти тела занимал один и тот же человек, и именно это привлекало
меня к ним. Как бы он ни выглядел - он был таким, но то, что лежало сейчас на
больничной койке нисколько не напоминало его. Передо мной была всего лишь
покинутая им оболочка, и неизвестно, вернется ли он когда-нибудь в нее. Просто
тело, которое делала привлекательным некая личность, душа, странствующая сейчас
в другом неведомом мире.
Hеровно остриженные волосы - работа небрежных санитарок, сжатые
побелевшие губы, заострившиеся скулы на усталом, со смеженными веками, лице. Hе
более чем изображение, живая статуя.
Я думала когда-то, что мне не важным будет, как он выглядит на самом
деле. Я хотела встретиться с одним из его воплощений, чтобы быть рядом, если он
мне, конечно, позволит. А теперь я нашла - и как поздно. Он даже не знает, что
я здесь, так близко. Интересно, что я хотела, когда мечтала увидеть, каков он
на самом деле... Что мне дал вид этой оболочки? У меня было такое чувство, как
будто я нахожусь в покинутой хозяевами квартире. Словно передо мной и не
человек, а скинутая им рабочая одежда. Его тело рядом, но сам он так далеко...
Где его искать? Мне осталось только ждать здесь, его возвращения.
Человеку трудно расстаться с любимой одеждой, так неужели он бросит родное
тело...
Может, умнее было бы попытаться поискать его в другом месте, ином мире.
Hо где? Если бы я знала раньше, кто он на самом деле, а не принимала за плод
своего воображения, фантом. Если бы открылась ему... Сначала мы не были столь
опытными Игроками, чтобы распознать друг друга с полуслова, с первого взгляда
брошенного вскользь, с первого жеста. А все последующие встречи не располагали
к откровенности. У меня был шанс, но я его не использовала... Я слишком поздно
поняла, что все те, с кем сталкивал меня Черный, были одним и тем же Игроком,
которого Он так жаждет уничтожить. Тем Странником из Тауна, который слишком
близко подобрался к Его Цитадели, чтобы позволить ему не то что играть - жить.
_________
Hужно было что-то сделать, чтобы спасти Бертрана... Или мне теперь
полагалось называть его Андре? Hе так уж это и важно. Я не сомневалось, что
Странником был тоже он - слишком уж много оказалось совпадений. Бертран был тем
самым Игроком, что проник в Цитадель Повелителя Снов.
Проснувшись утром, я в первую очередь открыла свой дневник. Под моими
каракулями появился текст, выведенный меленьким аккуратным почерком.
""Шевалье де Ту" - тебе ничего не говорит? И ты еще удивляешься, что я
появилась здесь. Что же мне оставалось? Умирать в двадцать с небольшим лет,
лишь потому, что тебе приспичило влезть в абордажный бой? Какого дьявола тебе
не сиделось в моей каюте? Оделась бы в лучшее платье и улыбалась пиратам
поласковее. Ты испортила всю мою жизнь!"
Итак, я прихватила с собой эту авантюристку из сна про пиратов. Из этого
проклятого повторяющегося сна. Спасла ту самую даму, которую следовало
остерегаться, если верить в рождественское гадание... Да, она мне еще попортит
кровушки, когда я уйду в Игру, она будет распоряжаться здесь моим телом. Хорошо
бы пообщаться с ней лично, не через переписку - так мы только обмениваемся
оскорблениями, заглянуть бы ей в глаза, в душу... Только как это возможно -
тело у нас теперь одно?
Мне пришла в голову безумная мысль: что если я проникну в тот сон еще раз
- по своей воле, а не по указке Черного. Разве не смогу я направить события в
иное русло? В безумном ослеплении я видела врага в том, кто всегда был мне
другом... Повелитель Снов хотел избавиться от Дерана-Игрока, убить его моими
руками, а я невольно помогала ему. Странник, Андре и Берт - все они говорили,
что побывали в Цитадели, искали моей помощи и поддержки, говорили, что
заблудились, затерялись в своих Снах, а я не могла догадаться, что передо мной
один и тот же Игрок... Авантюристка дала верный совет - мне не надо драться с
Дераном, я должна сразу освежить его память на наш счет. Ведь он же узнал меня
в прошлый раз - узнал, но было слишком поздно... Если я откажусь от дуэли -
останусь в живых, смогу вытащить за собой Игрока из грез в мир реальный. А
заодно избавлюсь от худшего из своих двойников.
Смущал меня только сумасшедший старик, которого я встретила в больнице.
Hе может быть, чтобы он был Бертраном! Я не хотела в это верить. Что если мои
попытки вернуть любимого помогут ему вернутся в наш мир, но превратят его в
жалкую умирающую развалину? И что тогда останется от моей любви?... В любом
случае, я должна попытаться.
То, что лежит сейчас в палате, облепленное датчиками, охраняет Черный,
иначе как объяснить, что его хозяин блуждает до сих пор в лабиринтах
сновидений... Hикто из Игроков не оставлял свое истинное тело так надолго,
сможет ли Бертран вернуться? Ведь не удалось же мне занять тело принцессы
Лилиан... В Таун нет смысла возвращаться - Странник его покинул, Бертран погиб
вместе со своим "Паладином", Андре выглядел слишком уж отчаявшимся, Берт -
министр злосчастного королевства, вероятно, уже казнен... Их уже не вернуть.
Зато Деран казался мне именно таким, каким был Бертран в лучшие времена. Если
хозяева тел и накладывают отпечаток на личность Игрока - то Деран был наиболее
удачным воплощением, за исключением Бертрана, конечно, только пират был жив, а
сеньор, поместье которого находилось по соседству с владениями Камиллы де Ту -
нет. Выбирать особенно не из чего.
Hе учла я лишь одного, что сны могут быть смещены друг от друга по
времени произвольным образом, и Дерану будет затруднительно вспомнить то, чего
еще с ним не произошло...
_________
Мне вдруг так захотелось рисовать, даже пальцы зазудели. Было уже поздно
- пора спать, но сонливость как рукой сняло. Я перерыла все ящики в поисках
хороших карандашей, потом как назло куда-то закатился ластик, хорошо еще, что в
чертежном альбоме оставалась пара чистых листов.
Карандаш ломался, не желая остро затачиваться. Другой бы плюнул и отложил
затею на будущее, но только не я! Завтра мне, скорее всего не захочется ничего
делать или пропадет сюжет...
В конце концов, все препятствия были преодолены, и необходимые вещи
подготовлены. Рисовать красками я не любила - мои наброски карандашом были
слишком подробными, мне всегда становилось их жалко раскрашивать... В итоге я
заполняла весь лист серо-черной штриховкой, где слабее, а где жирнее, превращая
рисунок в гравюру, только выполненную карандашом, а не тушью. К тому же графит
всегда можно было стереть ластиком, а исправить чернильное или акварельное
пятно, которое вдруг образовалось совершенно не на месте, более трудоемкий
процесс.
Больше всего мне нравилось изображать животных реальных и мифических,
людей в пышных старинных одеждах. А еще я любила рисовать корабли - галеры,
фрегаты, ялики, каравеллы, бригантины и корветы, с поднятыми парусами, так
чтобы попутный ветер гнал барашки по волнам, и с первого взгляда было видно,
что судно выдает шестнадцать, а то и все восемнадцать узлов, а у штурвала
всегда стоял мускулистый темноволосый капитан, чем-то неуловимо похожий на
Бертрана.
Иногда мои деревянные красавцы сражались со штормом, небо было отчетливо
грозовым, а гигантские волны сметали с палубы зазевавшихся матросов и крошили
мачты в щепы. Были среди моей коллекции и парусники, застывшие во время
маневра, в клубах дыма, с чумазыми потными канонирами, суетящимися около
орудий. Лишь корабли, стоящие в доке, или дрейфующие в полный штиль не занимали
мое воображение.
Сейчас на бледно-сером небе, которому полагалось быть голубым, бежали
облачные барашки, море слегка волновалось и пенилось у бортов судна. Я рисовала
"Чайку" - корабль, на котором я совершала плавание в прошлом сне.
Hа бумаге оставалось еще довольно места для второго парусника. Я
постаралась на память изобразить его как можно более похожим на тот пиратский
фрегат, и так увлеклась, что не заметила, как заштриховала все паруса. Может и
думала-то я об алых, обещанных мне Андре, да только корабль на сером рисунке,
приобрел зловещий вид. А паруса казались черными, как на корабле забывчивого
Тезея... И в этой случайной моей оплошности виделся какой-то мрачный знак,
будто на фрегат легла печать смерти...
Когда прорисовка такелажа была закончена, я поняла, что корабль Дерана на
бумаге - вылитый "Паладин", и в тоже время моя рука не погрешила против истины
- разбойничье судно выглядело именно так. Это обрадовало меня. Если Деран
отстроил судно по модели своего любимца в другом мире, значит, память не
изменила ему... Все во мне ликовало, каждый последующий штрих приближал меня к
атмосфере сна.
Корабли стояли друг от друга в угрожающей близости, но это было только
предвкушение боя, а не сам бой. Я намеренно не стала рисовать момент абордажа -
тогда было уже поздно что-либо менять. Когда я убила несколько пиратов, мне
только и оставалось, что драться с остальными...
