считая пострадавшей будки.
Теперь И. Я. Снопков собрался ехать в Харьков. Он хочет полечиться от
алкоголя. А то выходит себе дороже.
Чего хочет автор сказать этим художественным произведением?
Этим произведением автор энергично выступает против пьянства. Жало
этой художественной сатиры направлено в аккурат против выпивки и алкого-
ля.
Автор хочет сказать, что выпивающие люди не только другие более неж-
ные вещи - землетрясение и то могут проморгать.
Или как в одном плакате сказано: "Не пей! С пьяных глаз ты можешь об-
нять своего классового врага!"
И очень даже просто, товарищи.
1930
БОЛЬНЫЕ
Человек - животное довольно странное. Нет, навряд ли оно произошло от
обезьяны. Старик Дарвин, пожалуй что, в этом вопросе слегка заврался.
Очень уж у человека поступки - совершенно, как бы сказать, чисто че-
ловеческие. Никакого, знаете, сходства с животным миром. Вот если живот-
ные разговаривают на каком-нибудь своем наречии, то вряд ли они могли бы
вести такую беседу, как я давеча слышал.
А это было в лечебнице. На амбулаторном приеме. Я раз в неделю по
внутренним болезням лечусь. У доктора Опушкина. Хороший такой, понимаю-
щий медик. Я у него пятый год лечусь. И ничего, болезнь не хуже.
Так вот, прихожу в лечебницу. Записывают меня седьмым номером. Делать
нечего - надо ждать.
Вот присаживаюсь в коридоре на диване и жду.
И слышу - ожидающие больные про себя беседуют. Беседа довольно тихая,
вполголоса, без драки.
Один такой дядя, довольно мордастый, в коротком полупальто, говорит
своему соседу:
- Это, говорит, милый ты мой, разве у тебя болезнь - грыжа. Это плю-
нуть и растереть - вот вся твоя болезнь. Ты не гляди, что у меня морда
выпуклая. Я тем не менее очень больной. Я почками хвораю.
Сосед несколько обиженным тоном говорит:
- У меня не только грыжа. У меня легкие ослабшие. И вот еще жировик
около уха.
Мордастый говорит:
- Это безразлично. Эти болезни разве могут равняться с почками!
Вдруг одна ожидающая дама в байковом платке язвительно говорит:
- Ну, что ж, хотя бы и почки. У меня родная племянница хворала почка-
ми - и ничего. Даже шить и гладить могла. А при вашей морде болезнь ваша
малоопасная. Вы не можете помереть через эту вашу болезнь.
Мордастый говорит:
- Я не могу помереть! Вы слыхали? Она говорит, я не могу помереть че-
рез эту болезнь. Много вы понимаете, гражданка! А еще суетесь в меди-
цинские разговоры.
Гражданка говорит:
- Я вашу болезнь не унижаю, товарищ. Это болезнь тоже самостоя-
тельная. Я это признаю. А я к тому говорю, что у меня, может, болезнь
посерьезнее, чем ваши разные почки. У меня - рак.
Мордастый говорит:
- Ну, что ж - рак, рак. Смотря какой рак. Другой рак - совершенно
безвредный рак. Он может в полгода пройти.
От такого незаслуженного оскорбления гражданка совершенно побледнела
а затряслась. Потом всплеснула руками и сказала:
- Рак в полгода. Видали! Ну, не знаю, какой это рак ты видел. Ишь
морду-то отрастил за свою болезнь.
Мордастый гражданин хотел достойным образом ответить на оскорбление,
но махнул рукой и отвернулся.
В это время один ожидающий гражданин усмехнулся и говорит:
- А собственно, граждане, чего вы тут расхвастались?
Больные посмотрели на говорившего и молча стали откидать приема.
1930
ТЕРПЕТЬ МОЖНО
Конечно, об чем говорить, каждая профессия имеет свой брак.
Взять хотя бы такое мелкое и глупое дело - парикмахерское. И то без
брака там не обходится. Другой озверевший парикмахер в выходной день до
того обработает своего пассажира, что после родная мама его не узнает.
Или, обратно, стекольщики. Газеты пишут, будто эти славные ребята
имеют на круг пятнадцать процентов брака.
То есть, для примеру, произвели стекольщики сто графинов. Так из этих
ста стеклянных вещиц - пятнадцать вовсе невозможно пустить в продажу.
Остальные проценты тоже, собственно говоря, не следовало бы пускать на
прилавок, но приходится. Надо же чем-нибудь торговать. Тем более покупа-
тель - он купит. Действительно, будет плакать, отбиваться и морду отво-
рачивать, но купит.
Или, обратно, повара и доктора. Они также имеют свой брак. Говорить
об этом не приходится. Каждый кушал и после к врачам заходил.
Одним словом, какую профессию ни возьми - везде есть брак.
И только есть одна профессия. Она не имеет брака. Это, прямо скажем,
- почтовое дело.
Ну, сами посудите, сами раскиньте своим воображением. Ну, какой может
быть брак в этом культурном деле? Что ли, заместо марки на ладонь штем-
пель ставить? Или заказные письма проглатывать?
Прямо не может быть у них брака.
А это, может быть, очень обидно показалось почтовым начальникам.
То есть, говорят, каждый комиссариат имеет льготы, а мы вроде и не
люди, а собаки.
Неизвестно, как в Сибири к этому отнеслись, но Средне-Волжское управ-
ление, утомленное такой несправедливостью, поправило это дело. Оно выра-
ботало свои нормы брака.
Эти святые строчки можно петь на мотив: "Две гитары за стеной":
Средне-Волжское управление связи выработало нормы брака для коррес-
понденции. Этими нормами разрешалось безнаказанно терять двенадцать про-
центов писем, шесть процентов заказных писем, четыре процента телег-
рамм...
Одним словом, почтовики кое-как уравнялись с другими профессиями.
Нормы допущены подходящие. Не зверские.
Другое бы управление, дорвавшись до такой полноты власти, махнуло бы
сразу: "Теряй, робя, пятьдесят процентов на нашу голову". А это такие
деликатные мальчики попались. Обдумали, чего сколько терять. И, за-
метьте, как глубоко продумано. Например, четыре процента телеграмм. Не
три и не пять, а четыре. Тонкость какая, замечаете?
При такой тонкости надо бы, я извиняюсь, и про денежные переводы че-
го-нибудь намекнуть, а они ни гугу. Помалкивают в тряпочку. Ну, надо по-
лагать, тоже не свыше пятнадцати процентов.
Одним словом, терпеть можно. Пальто не снимают. Извиняюсь за обидное
сравнение.
1930
МЕЩАНСТВО
О мещанстве Иван Петрович имел особое мнение. Он крайне резко и зло
отзывался об этой накипи нэпа. Не любил он этой житейской плесени.
- Для меня, - говорил Иван Петрович, - нету ничего хуже, как это ме-
щанство. Потому через это вся дрянь в человеке обнаруживается... Давеча,
например, я Васькино пальто накинул. За керосином побежал в лавку. Так
Васька сразу в морду лезет. Дерется. Зачем ему, видите ли, керосином
пальто залил.
- Воняет, - говорит.
- Да брось, - говорю, - ты, Вася, свои мещанские штучки! Ну, залил и
залил, завтра ты заливай. Я с этим не считаюсь. А если, говорю, воняет -
нос зажми. Пора бы, говорю, перестать запахи нюхать. Мещанство, говорю,
какое.
Так нет, недоволен, черт сопатый. Бубнит что-то себе под нос.
Или, например, хозяйка. Квартиру держит. И чуть первое число наступа-
ет - вкатывается в комнату. Деньги ей, видите ли, за квартирную площадь
требуются.
- Да что вы, - говорю, - гражданка, объелись? Да что, говорю, я сам
деньги делаю? Оставьте, говорю, при себе эти мещанские штучки. Обождите,
говорю, месяц.
Так нет - вынь да положь ей за квадратную площадь.
Ну, да когда старый паразит в мещанстве погрязши, это еще куда ни
шло. А вот когда молоденькая в мещанство зарывается - это больно и обид-
но.
Например, Катюша из трепального отделения. Довольно миленькая барыш-
ня, полненькая. По виду никогда не скажешь, что мещанка. Потому поступки
видны, идеология заметна, ругаться по матери может. А поближе тронешь -
мещанка. Не подступись к ней.
Давеча в субботу после получки говорю ей запросто, как дорогой това-
рищ дорогому товарищу:
- Приходите, - говорю, - Катюша, ко мне на квартиру. У печки, говорю,
посидим. После фильму пойдем посмотрим. За вход заплачу.
Не хочет.
Спасибо ребята срамить начали.
- Да брось ты, - говорят, - Катюша, свое мещанство. Любовь свободная.
Ломается. Все-таки, поломавшись, через неделю зашла. Зашла и чуть не
плачет, дура такая глупая.
- Не могу, - говорит, - заходить. Симпатии, говорит, к вам не ощущаю.
- Э, - говорю, - гражданка! Знаем мы эти мещанские штучки. Может, го-
ворю, вам блондины эффектней, чем брунеты? Пора бы, говорю, отвыкнуть от
мещанской разницы.
Молчит. Не находит чего сказать.
- Пущай, - говорит, - мещанство лучше, а только не могу к вам захо-
дить. В союз пойду жалиться.
Я говорю:
- Да я сам на тебя в Петросовет доложу за твои мещанские штучки.
Так и махнул на нее рукой. Потому вижу, девчонка с головой погрязши в
мещанство. И добро бы старушка или паразит погрязши, а то молоденькая,
полненькая, осьмнадцати лет нет. Обидно.
1932
ПОЛЕТЕЛИ
Девятая объединенная артель кустарей два года собирала деньги на аэ-
роплан.
И в газетах воззвания печатала, и особые красочные плакаты вывешива-
ла, и дружескую провокацию устраивала. И чего-чего только не делала! Од-
них специальных собраний устроено было не меньше десятка.
А какой был подъем! Какие были мечты! Планы какие! Сколько фантазии и
крови было истрачено на одно лишь название аэроплана!
На собрании председателя артели буквально закидывали вопросами. Кус-
тари главным образом интересовались: будет ля аэроплан принадлежать все-
цело Добролету, или же он будет являться собственностью артели? И может
ли каждый кустарь, внесший некоторую сумму, лететь на нем по воздуху?
Председатель, счастливый и возбужденный, говорил охриплым голосом:
- Товарищи, можно! Конечно, можно! Летайте себе на здоровье. Дайте
только вот собрать деньги... И тогда полетим... Эх, красота! Простор...
- Главное, что на собственном полетим, - восхищались в артели. - На
чужом-то, братцы, и лететь как-то неохота. Скучно на чужом лететь...
- Да уж какое там летанье на чужом, - подтверждали кустари. - На сво-
ем, братцы, и смерть красна.
Председатель обрывал отдельные восхищенные выкрики и просил организо-
ванно выражать свои чувства.
И все кустари, восхищенные новой идеей и возможностью летать по воз-
духу, наперерыв просили слова, яркими красками расписывали ближайшие
возможности и клеймили несмываемым позором малодушных, не внесших еще на
аппарат. Даже секретарь артели, несколько унылый и меланхолический
субъект, дважды отравленный газами в царскую войну, на вопрос председа-
теля высказаться по существу говорил:
- Без аэроплана, товарищи, как без рук. Ну на чем лететь прикажете?
На столе не полетишь. А тут захотел куда-нибудь полететь - сел и поле-
тел. Только и делов.
Два года артель с жаром и пылом собирала деньги и на третий год стала
подсчитывать собранные капиталы.
Оказалось - семнадцать рублей с небольшими копейками.
На экстренном, чрезвычайном собрании председатель сказал короткую, но
сильную речь.
- В рассуждении того, - сказал председатель, - что аэроплан стоит не-
измеримо дороже, куда предполагают уважаемые товарищи девать эти вышеу-
казанные суммы? Передать ли эти суммы Добролету или есть еще какие пред-
ложения? Прошу зафиксировать вопрос путем голосования рук.
Голоса разделились.
Одни предлагали деньги внести в Добролет, другие предлагали купить
небольшой, но прочный пропеллер из карельской березы и повесить его на
стене клуба, над портретами вождей. Третьи советовали закупить некоторое
количество бензина и держать его всегда наготове. Четвертые указывали на
необходимость произвести ремонт в помещении кухни.
И только несколько человек, из числа явно малодушных, затребовали
деньги назад.
Им было возвращено семь рублей.
Остальные десять рублей с копейками решено было передать в Добролет.
Однако казначей распорядился иначе.
В один ненастный осенний вечер казначей артели Иван Бобриков проиграл
в карты эти деньги.
