оставлены, двести -- умерли от внезапных наводнений, пятьдесят
четыре -- погибло на дуэлях, триста -- погибло, съев ядовитые
местные фрукты, тысяча была уничтожена при паническом бегстве
животных, похожих на бизонов, семьдесят три -- пропали при
пожарах походных палаток, полторы тысячи были унесены потопами,
две тысячи уничтожены ветрами, неожиданно налетевшими с голубых
холмов.
Я был доволен, что к этому времени сам потерял всего лишь сто
восемьдесят четыре корабля.
"Уснуть и видеть сны... Так всех нас в трусов превращает
мысль.." Эрик уничтожал нас на каждом дюйме и часе. Коронация
должна была состояться через несколько недель, а он, без
сомнения, знал, что мы приближаемся, и мы умирали и умирали.
Есть закон о том, что только принц Янтаря может идти среди
Теней, хотя, конечно, он может провести с собой или переправить
столько людей, сколько сочтет нужным, и в любом направлении. Мы
переправляли наши войска и видели, как они умирают. И хочу
сказать о Тени еще: есть Тень, и есть Сущность, и в этом корень
всего. Из Сущности есть Янтарь -- истинный город на
истинной земле, вмещающей все. Из Тени существует
бесконечность. И каждая возможность существует где-то, как Тень
реальности. Янтарь своей истинной сутью творит Тень по
всем направлениям. И что можно сказать об иной стороне Тени?
Тень простирается от Янтаря к Хаосу, и любое событие
возможно в ней. Есть только три пути сквозь Тень, и каждый из
них непрост.
Если ты принц или принцесса крови, ты можешь идти сквозь
Тень, заставляя мир меняться на своем пути до тех пор,
пока, наконец, он не станет адекватен желанию, и там --
остановись. Тогда этот Теневой мир -- твой собственный, и
сделан так, каким ты сделал его. В одном из таких миров я провел
много веков.
Второй способ -- карты, созданные Двэкиным, Мастером Штриха,
который создал их по нашему подобию для облегчения связи меж
членами королевской семьи. Двэкин был древним художником, для
которого пространство и перспектива не значили ничего. Он
нарисовал фамильные Козыри, которые позволяли связаться с
родственником, где бы он ни находился. У меня было ощущение, что
карты эти не использовались в полном соответствии с замыслом
автора.
Третьим путем был Образ, также нарисованный Двэкиным, по которому
мог пройти только член нашей семьи. Образ посвящал идущего
в систему карт, а прошедший получал способность шагать
сквозь Тень.
Карты и Образ были созданы для мгновенного перехода из Сущности в
Тень. Второй путь -- пешком -- был тяжелее.
Теперь я знал, что делал Рэндом, доставляя меня в истинный мир.
Пока мы ехали на машине, он по памяти добавлял то, что помнил о
Янтаре, и удалял то, с чем был не согласен. Когда все сложилось,
он узнал, что мы прибыли. В этом не было ничего необычного,
потому как, имей знания -- и всякий человек может достичь своего
Янтаря. Даже сейчас мы с Блейсом каждый могли бы найти Тени
Янтаря, где каждый из нас стал бы правителем, и смог бы провести
все время, постоянно сидя на троне. Но для нас это было совсем
не то. Потому что ни один из этих городов не был бы реальным
Янтарем, городом, в котором мы родились, городом, от которого
все остальные города обрели свои формы.
Потому мы и избрали труднейший путь -- сквозь Тень, собрались в
битву против самого Янтаря. Тот, кто знал об этом и обладал
властью, мог строить препятствия. Что Эрик и делал, и теперь мы
шли и умирали. Чем все кончится? Этого не знал никто.
Но если бы Эрик стал коронованным королем, это отбросило бы
тень на все миры.
Все уцелевшие братья, мы, принцы Янтаря -- я уверен, --
чувствовали это еще сильнее, каждый и на свой манер -- но каждый
лично хотел взять корону и позволить Теням пасть должным
образом.
Мы проскочили мимо призрачного флота -- кораблей Джерарда --
Летучих Голландцев двух миров, и я понял, что мы приближаемся.
Я использовал их как метку.
На восьмой день нашего путешествия мы были уже близки к Янтарю.
Именно тогда и разразился шторм.
Море почернело, над головой сошлись облака, паруса повисли в
бесконечном штиле. Солнце скрыло свое лицо -- огромное и голубое
-- и я понял, что Эрик, наконец-то, нас обнаружил.
Затем поднялся ветер, и если простят мне это выражение, сломался
о тот корабль, на котором я плыл.
Мы были биты ветром и драны бурей, как говорят или говорили поэты.
При первом же шквале мои внутренности начало потрошить. Нас
кидало из стороны в сторону, как игральные кости в горсти
великана. На нас накинулись сразу и воды моря, и воды небес.
Небо почернело, снег с дождем смешался в стеклянном колоколе
раскачивающегося безумного грома. Все кричали, я уверен. Я
знаю, кричал и я. Я протолкался по изворачивающейся палубе к
брошенному рулевому колесу. Я привязал себя и взялся за штурвал.
Эрик разбушевался там, в Янтаре, черт его побери.
Раз, два, три, четыре, и не было тому конца. Пять часов.
Сколько человек мы потеряли? Не знаю.
Потом я ощутил и услышал дрожь и звяканье и увидел Блейса, как
бы сквозь серый длинный туннель.
-- В чем дело?-- спросил он.-- Я пытаюсь связаться с тобой.
-- Жизнь полна превратностей,-- ответил я.-- Сейчас мы плывем по
одной из них.
-- Шторм?-- сказал он.
-- Держу пари на твоего любимого осла. Это патриарх всех
штормов. Кажется, слева по борту я вижу монстра. Если у него
есть хоть капля мозгов, он примерится ко дну корабля... Ага,
примерился.
-- У нас только что был свой.
-- Зверь или ураган?
-- Ураган,-- сказал он.-- Двести человек умерли.
-- Верь,-- сказал я,-- крепись и поговори со мной позже. Ага?
Он кивнул, а за его спиной сверкали молнии.
-- Эрик знает наши силы,-- добавил он, прежде чем отключиться.
Я был вынужден согласиться.
Прошло еще три часа, прежде чем все кончилось, и много позже я
узнал, что мы потеряли больше половины нашего флота (только на
моем корабле погибло сорок человек из ста двадцати). Шел
сильный дождь.
И все же по морю, через Ратн-Я, мы прошли.
Я вытащил свои карты и взял Рэндома.
Когда он понял, кто говорит, первым, что он сказал, было:
-- Поворачивай обратно!
Я спросил, почему.
-- Если верить Лльюилл, Эрик может сделать из вас фарш.
Она советует обождать немного, пока он не расслабится, а затем
ударить -- может, через год.
Я покачал головой.
-- Извини,-- сказал я.-- Не могу. Слишком много мы потеряли,
чтобы пройти так много. Сейчас или никогда.
Он пожал плечами и надел на лицо гримасу: "Не говори потом, что
тебя не предупреждали".
-- А все же, почему?-- спросил я его.
-- В основном потому, что, как я узнал, он может управлять
погодой,-- сказал Рэндом.
-- И все же нам придется рискнуть.
Он опять пожал плечами.
-- Не говори потом, что тебя не предупреждали.
-- Он точно знает, что мы приближаемся?
-- А ты как думаешь? Он что, кретин?
-- Нет.
-- Тогда он знает. Если я смог догадаться об этом в Ратн-Я,
то он знает об этом в Янтаре, а я ЗНАЮ по колебанию Тени.
-- К несчастью,-- сказал я,-- у меня были недобрые предчувствия
относительно этой экспедиции, но это план Блейса.
-- Отвали, и пусть он идет под топор.
-- Извини, но этим шансом я не воспользуюсь. Он может выиграть.
Я веду флот.
-- Ты разговаривал с Кэйном и Джерардом?
-- Да.
-- Тогда ты думаешь, что на море у тебя есть шанс. Но слушай,
как я понял из придворных сплетен о его двойнике, Эрик знает,
как контролировать Талисман Закона. Он МОЖЕТ использовать его,
чтобы контролировать погоду здесь. Это бесспорно. Одни боги
знают, что он может еще натворить с его помощью.
-- Жаль,-- ответил я.-- Но придется вынести и это. Я не могу
позволить, чтобы несколько штормов деморализовали
нас.
-- Кэвин, я признаюсь тебе. Я сам говорил с Эриком три дня
назад.
-- Зачем?
-- Он попросил меня. Я говорил с ним больше от скуки. Он очень
тщательно описал мне свою оборону.
-- Он узнал от Джулиэна, что мы приехали вместе. Он просто был
уверен, что все это дойдет до меня.
-- Вероятно,-- сказал Рэндом.-- Но это не меняет того, что он
сказал.
-- Не меняет,-- согласился я.
-- Тогда пусть Блейс ведет свою войну,-- сказал он мне.-- Ты
сможешь напасть на Эрика позже.
-- Его почти короновали в Янтаре.
-- Знаю, знаю. Но ведь короля атаковать так же легко, как и
принца. Разве нет? Какая тебе разница, как он будет называться
в то время, когда ты его победишь? Он все равно будет Эриком.
-- Верно,-- сказал я,-- но я связал себя.
-- Тогда развяжи,-- сказал он.
-- Боюсь, что этого я сделать не смогу.
-- Тогда ты сумасшедший, дурачок.
-- Вероятно.
-- Ну что ж, в любом случае, удачи.
-- Спасибо.
-- До встречи.
Такие дела, и они меня встревожили.
Не лечу ли я в ловушку?
Эрик был не дурак. Может быть, он приготовил настоящее аутодафе.
В конце концов, я просто пожал плечами, оперся о борт корабля и
засунул карты за пояс. Быть принцем Янтаря -- значит, быть гордым
и одиноким, неспособным на доверие. Я не был от этого в
восторге, но я был таким.
Эрик, конечно, управлял тем штормом, через который мы прошли, и
это, казалось, соответствовало его положению хозяина погоды в
Янтаре, как утверждал Рэндом.
Так что я попытался и сам предпринять хоть что-то.
Я направил флот к Янтарю, хорошенько вооружившись снегом.
Это был самый ужасный буран из всех, которые я когда-либо
создавал.
На воду полетели огромные хлопья снега.
Пусть-ка он попробует остановить то, что было естественным для
этой Теневой сути. Если сможет.
Он смог.
Примерно через час буран прекратился. Янтарь был фактически
непроницаем, и он действительно был единственным городом. Мне
не хотелось сбиваться с курса, поэтому
я все оставил так, как есть. Эрик действительно БЫЛ хозяином
погоды в Янтаре.
Что делать?
Мы, конечно, продолжили путь. Смерти в зубы.
Что тут можно сказать?
Второй шторм был еще хуже первого, но на этот раз за штурвалом
стоял я. Шторм был нашпигован электричеством и нацелен
только на корабли. Он разметал их в разные стороны. Он стоил нам
еще сорока судов.
Мне уже страшно было вызывать Блейса и узнавать, что сделали с
ним.
-- Осталось около двухсот тысяч солдат,-- сказал он,-- наводнение.
А я пересказал ему то, что сообщил Рэндом.
-- Покупаю, заверните,-- ответил он.-- Но к черту подробности.
Погодой или нет, мы побьем его.
-- Надеюсь.
Я закурил и облокотился о штурвал.
Вскоре покажется Янтарь. Теперь я знал пути в Тени и знал, как
добраться до него пешком.
Но каждый имеет свои предчувствия.
Никогда не наступит тот день, хотя...
Мы продолжали плыть, и тьма нахлынула на нас внезапной волной,
и начался шторм -- хуже двух предыдущих.
Мы умудрились вырваться из его черных лап, но я был напуган.
Мы были в северных водах. Если Кэйн сдержит свое слово, то все в
порядке. Если нет, он окажется в чудесном положении.
Я тут же предположил, что он нас предал. Почему
бы и нет? Я приготовил свой флот -- семьдесят три оставшихся
корабля -- к бою, когда увидел его приближение. Карты солгали,
или наоборот были совершенно правы, когда указали на него, как
на ключевую фигуру в предстоящем сражении.
Флагманский корабль эскадры направился прямо к моему, и я
двинулся навстречу. Мы легли в дрейф и поприветствовали
друг друга борт в борт. Мы могли бы связаться через
Козыри, но Кэйн выбрал не это: он занимал сейчас более сильное
положение. И фамильный этикет требовал, чтобы выбирал он, по
собственному усмотрению. Он явно хотел быть увековеченным,
когда закричал в рупор:
-- Кэвин! Немедленно сдай командование флотом! Я
превосхожу тебя в численности! Тебе не пробиться!
Я посмотрел на него через волны и поднес рупор к губам.
-- А как же наше соглашение?
-- Аннулировано и недействительно,-- сказал он.-- У тебя слишком
мало сил, чтобы завладеть Янтарем, поэтому пощади людей и
сдавайся сразу.
Я взглянул назад через левое плечо и поприветствовал солнце.
-- Пожалуйста, выслушай меня, брат Кэйн,-- сказал я,-- и позволь
