-- Если успеем пройти сквозь арку -- мы спасены,-- сказала
моя сестра.
-- Вы спасены,-- поправил Рэндом, и я задумался, что же он
такого натворил, чтобы бояться Ратн-Я.
-- Если они на конях, которые раньше сюда не спускались,--
продолжил Рэндом,-- им придется спешиться и идти пешком. Тогда
мы успеем.
-- А может, они вообще бросили погоню,-- ответила Дейрдре.
Мы поспешили вперед.
Мы уже спустились под воду футов на пятьдесят, вокруг нас стало
темно и холодно, но свет впереди и внизу усилился, и еще шагов
через десять я увидел его источник.
Справа от меня возникла колонна. На ее вершине находилось что-то
круглое и сверкающее, примерно пятнадцатью ступенями ниже
такая же конструкция стояла слева. Потом опять справа, и так
далее.
Когда мы пошли между колонн, вода потеплела, и появилась
возможность лучше разглядеть лестницу: она была белой, с
розовыми и зелеными прожилками, и камень ее напоминал мрамор,
хотя и не был скользким. Она была около пятидесяти футов
в ширину, а по обеим сторонам тянулись широкие перила из того
же камня.
Мимо нас проплывали рыбы. Когда я оглянулся назад, то погони
не заметил.
Стало светлее. Мы вошли в ярко освещенное пространство -- нет,
на вершине колонны был не шар. Мой разум пытался
придумать хоть какое-то рациональное объяснение происходящему,
поэтому я и решил, что наверху колонны -- шар. На самом деле
это было нечто вроде пламени, танцующего на вершине
колонны -- фута два в высоту, как гигантский факел. Я решил
спросить об этом позже и попридержать -- да простят мне эту
фразу -- фонтан, чтобы не мешать нашему быстрому спуску.
После того, как мы вошли в эту аллею света и прошли уже шесть
факелов, Рэндом сказал:
-- За нами гонятся.
Я оглянулся и увидел далекие спускающиеся фигуры, и четверо из
них были верхом.
Это очень странное чувство, когда смеешься под водой и слышишь
себя.
-- Пусть,-- я дотронулся до рукояти клинка.-- Раз уж мы зашли
так далеко, я чувствую в себе достаточно силы!
Однако мы пошли еще быстрей, а вода и слева, и справа от нас
стала черной, как чернила. Только лестница была освещена, в
нашем сумасшедшем побеге вниз, да в отдалении я увидел нечто,
напоминающее огромную арку.
Дейрдре перепрыгнула через две ступеньки, и вокруг нас все
задрожало от стука копыт.
Группа воинов, заполнявшая лестницу от перил до перил, была
далеко от нас, но четыре всадника нагоняли нас. Мы бежали за
Дейрдре изо всех сил, и рука моя оставалась на мече.
Три, четыре, пять. Мы пробежали пять светильников, прежде чем я
снова оглянулся и увидел всадников футов в пятидесяти над нами.
Пеших было практически не видно. Арка вздымалась впереди,
вероятно, футах в двухстах. Огромная, сверкающая, словно
алебастровая, с резными Тритонами, морскими нимфами,
русалками и дельфинами. А по другую сторону арки, кажется,
стояли люди. Рэндом сказал:
-- Должно быть, им любопытно, зачем мы сюда явились.
-- Этот интерес останется чисто академическим, если мы не
успеем,-- ответил я, вновь оглядываясь и видя всадников,
приблизившихся еще футов на десять.
Тогда я вытащил клинок, и он сверкнул в свете факелов. Рэндом
последовал моему примеру.
Еще шагов через двадцать зелень воды задрожала еще сильней в
стуке близких копыт, и мы повернулись спиной к арке, чтобы
не попасть под ноги всадникам.
Они приблизились к нам совсем вплотную. Арка находилась
всего в ста футах за нами, но с таким же успехом она могла
быть и за сто миль, если только нам не удастся справиться с
этими четырьмя преследователями.
Я пригнулся, когда наездник, несшийся за мной, взмахнул
клинком. Справа от него, чуть сзади, находился второй всадник,
поэтому я двинулся влево, поближе к перилам. Таким образом,
при нападении ему мешало свое собственное тело, ведь клинок он
держал в правой руке.
Когда он ударил, я отпарировал in quarte и мгновенно сам сделал
выпад.
Он достаточно низко склонился в седле, так что острие моего
клинка как раз вонзилось ему в горло справа.
Сильный поток крови, словно алый туман, поднялся, качнулся
в зеленоватом свете. Сумасшедшая мысль: если бы Ван Гог
был здесь и видел это.
Лошадь пронеслась мимо меня, и я набросился на второго всадника
сзади.
Он повернулся, чтобы отпарировать удар, и это ему удалось. Но
скорость скачки и сила моего удара, выбили его из седла. Когда он
падал, я пнул его ногой, и его отнесло вверх. Я ударил его,
пока он висел над моей головой, и он вновь парировал. Но это
выбросило его за перила. Я услышал дикий крик, когда его
расплющило водой. Затем он замолк.
Тогда я обратил внимание на Рэндома, который убил и лошадь, и
человека, и сейчас дуэлировал с оставшимся воином в пешем
строю. Я не успел подойти, как все было кончено, он убил его и
рассмеялся. Кровь взвивалась над трупами, и я внезапно
вспомнил, что действительно, в самом деле, ЗНАЛ сумасшедшего,
печального и нищего Ван Гога, и очень обидно, что он не мог
видеть и рисовать эту пляску цвета.
Пешие солдаты топтались всего в ста футах от нас, и мы быстро
повернули и бросились к арке. Дейрдре уже прошла сквозь нее.
Мы побежали и успели. Рядом с нами засверкало множество мечей,
и воины повернули обратно. Затем мы сунули клинки в ножны, и
Рэндом произнес:
-- Теперь мне крышка.
И мы приблизились к группе людей, которые вышли, чтобы защитить
нас.
Рэндому тут же было приказано отдать шпагу, что он и сделал,
пожав плечами. Затем два человека встали по бокам от него, а
третий -- сзади, и мы продолжили наш спуск по лестнице.
Я потерял чувство времени в этой мокрой стране, но прикинул, что
шли мы минут пятнадцать-тридцать, пока не добрались до места
назначения.
Перед нами высились золотые ворота Ратн-Я. Мы прошли сквозь них.
Мы вошли в город.
Все было в зеленом тумане. Нас окружали здания -- хрупкие и в
большинстве своем высокие, раскиданные каким-то странным
образом -- группами -- и таких цветов, что мой разум, ищущий
привычных сочетаний и ассоциаций, едва не раскололся на
части. Я ничего не вспомнил, и у меня в который раз разболелась
голова от путаных обрывков того, что я когда-то так хорошо
знал. Ведь когда-то я ходил по этим улицам, или по
улицам, похожим на эти -- это я помнил.
Рэндом не произнес ни слова, а Дейрдре лишь спросила, где
Лльюилл. Ей ответили, что Лльюилл в Ратн-Я.
Я принялся рассматривать наш эскорт. Это были мужчины с
зелеными, пурпурными и черными волосами, у всех были зеленые
глаза, кроме одного -- с ореховыми. Они были одеты в
чешуйчатые короткие штанишки и плащи, перевязанные на груди
крест-накрест, и вооружены короткими мечами, торчащими из-за
ракушечных поясов. На их телах отсутствовали волосы. Никто со
мной не заговорил: только пара изумленных и пара свирепых
взглядов. Оружие мне позволили оставить.
В городе нас провели по широкой улице, освещенной теми же
пламенными колоннами, стоящими куда ближе друг к другу, чем на
лестнице, и люди глазели на нас из восьмиугольных разноцветных
окон, а мимо проплывали рыбехи с яркими брюшками. Когда мы
свернули за угол, холодное течение, словно бриз, овеяло нас, а
еще через несколько шагов возник теплый поток, похожий на летний
ветер.
Нас провели во дворец в центре города, и я знал этот дворец так
же, как моя рука -- перчатку, заткнутую за пояс. Это был точный
образ дворца в Янтаре, только затененный зеленью и смущающий
большим количеством зеркал, встроенных в стены и снаружи, и
внутри. Женщину, сидевшую на троне в стеклянной комнате, я
почти вспомнил: и волосы ее были зелеными, хоть и с серебряными
нитями, и глаза ее были круглы, как нефритовые луны, и брови ее
разлетались, как крылья оливковых чаек. У нее был маленький рот
и маленький подбородок, но высокие скулы и свежие округлые щеки.
Обруч белого золота пересекал ее лоб, и алмазное ожерелье
обвивало шею. Большой сапфир свисал с ожерелья, покоясь меж ее
прелестных обнаженных грудей, соски которых, как и камень, были
бледно зелеными. На женщине были короткие голубые штанишки из
чешуек, схваченные серебряным поясом, в правой руке она держала
скипетр из розового коралла. На ее пальцах сияли кольца с
камнями разных оттенков синего. Когда она заговорила, то
не улыбнулась.
-- Что ищете вы здесь, изгнанные из Янтаря?-- спросила она, и
голос ее был шепеляв, мягок и тягуч.
Дейрдре сказала в ответ:
-- Мы бежим от гнева принца, который сидит в истинном городе
-- Эрика! Если говорить откровенно, мы хотим, чтоб он пал.
Если он любим здесь -- мы погибли, мы отдали себя в руки наших
врагов. Но я чувствую, что он здесь не любим. И потому мы
пришли просить помощи, достойная Мойре...
-- Я не дам войск для штурма Янтаря,-- отозвалась та.-- Вы
знаете, что хаос отразится и на моем королевстве.
-- Мы не этого просим, милая Мойре,-- сказала Дейрдре,-- а
совсем немногого, что не доставит боли или бед ни тебе, ни твоим
подданным.
-- Назови это! Потому что Эрик нелюбим здесь так же, как эта
тварь, что стоит по левую руку,-- тут она указала на моего
брата, который разглядывал ее, откровенно и нагло оценивая,
и легкая улыбка играла в уголках его губ.
Если ему предстояло заплатить -- какой бы ни была цена за то, что
он здесь натворил, -- я увижу -- он сделает это как настоящий
принц Янтаря, и как много веков тому назад заплатили три моих
брата, неожиданно вспомнил я. Он заплатит, дразня их, смеясь во
все горло, даже если изо рта у него будет хлестать кровь, и
умирая, он провозгласит неотвратимое проклятье, которое
обязательно исполнится. У меня тоже есть власть проклятия,
внезапно вспомнил я, и быть может, при определенных
обстоятельствах мне придется ею воспользоваться.
-- То, что я прошу,-- сказала Дейрдре,-- нужно моему брату
Кэвину, брату леди Лльюилл, живущей здесь, рядом с тобой. Я верю,
он никогда не давал вам повода для обид...
-- Это верно. Но почему он не может попросить за себя сам?
-- Это связано с нашей просьбой, повелительница. Он не может,
потому что не знает, о чем просить. У него почти не осталось
памяти после катастрофы, в которую он попал среди Теней. Мы
пришли сюда, чтобы восстановить его память, чтоб он смог
вспомнить прошлое, чтобы он смог противостоять Эрику в Янтаре.
-- Продолжай,-- сказала женщина на троне, бросив на меня
взгляд сквозь тень густых ресниц.
-- В одном из уголков твоего дворца,-- сказала Дейрдре,-- есть
зал, куда заходят немногие. В этом зале,-- продолжала она,-- на
полу, огненными линиями нанесена копия того, что мы зовем
Образом. Только сын или дочь покойного повелителя Янтаря могут
пройти Образ и остаться в живых; и тому, кто сделает это, дается
власть над Тенями.
Тут Мойре несколько раз моргнула, и я прикинул, скольких
подданных отправила она по этой дорожке, чтобы получить
контроль над властью в Ратн-Я.
-- Если Кэвин пройдет Образ,-- продолжала Дейрдре,-- мы
считаем, он обретет память, память принца Янтаря. Он не
может пойти в Янтарь, чтобы сделать это, и здесь -- единственное
известное мне место, где есть его копия, если не считать Тир-на
Ног'т, куда нам не попасть.
Мойре обратила взгляд на мою сестру, скользнула по Рэндому,
вернула ко мне.
-- А Кэвин согласен на эту попытку?-- спросила она.
Я поклонился.
-- Согласен, миледи,-- сказал я.
И тогда она улыбнулась.
-- Очень хорошо, теперь у вас есть мое разрешение. Однако, мои
гарантии здесь -- не гарантии безопасности вне моего
королевства.
-- Что вы, ваше величество,-- сказала Дейрдре.-- Мы не ожидаем
милостей, и после ухода позаботимся о себе сами.
-- Кроме Рэндома,-- сказала Мойре.
-- Что ты хочешь этим сказать?-- спросила Дейрдре, так как
Рэндом при таких обстоятельствах, конечно, не мог говорить
сам за себя.
-- Ты, конечно, помнишь,-- ответила Мойре,-- как однажды
Принц Рэндом явился в мое королевство как друг, а затем
поспешил исчезнуть вместе с моей дочерью Мэджэнтс.
-- Я слышала, как об этом говорили, леди Мойре, но я не
знаю справедливости или обоснованности этих слухов.
-- Это правда,-- ответила Мойре,-- и через месяц дочь моя
