снова выбраться на дорогу, но машина прочно засела в мягкой грязи.
Затем я услышал, как хлопнула дверь, и увидел водителя,
выбирающегося через правую дверцу машины, а значит -- не по той
стороне дороги ехали мы, а не он. Я был уверен, что нигде в
Соединенных Штатах нет движения на английский манер, но я
уже давно не сомневался, что мы покинули Землю, которую я знал.
Грузовик был здоровенным бензовозом. На борту его большими
кроваво-красными буквами было начертано ZUNOCO, а внизу,
помельче, девиз: "Мы езд<223>м по всяму мюру!". Когда я вышел
из машины и попробовал извиниться, водитель покрыл меня матом.
Это был внушительный гражданин ростом с меня, но сложенный, как
пивная бочка. В руке у него был зажат большой гаечный ключ.
-- Слушай, я же извинился,-- сказал я ему.-- Чего ты хочешь?
Никто не пострадал, и машины целы.
-- Таких кретинов и близко нельзя подпускать к рулю!-- взвыл
он.-- Вы -- угрыза!
Тут из машины вышел Рэндом, в руке его был пистолет.
-- Мистер, валите-ка отсюда!-- сказал он.
-- Убери пистолет,-- сказал я, но он спустил предохранитель,
и прицелился в шофера.
Лицо последнего отчетливо передернуло от страха, у него
отвисла нижняя челюсть, парень повернулся и бросился бежать.
Рэндом поднял пистолет и тщательно прицелился в мчащуюся
спину, но мне удалось толкнуть его руку вбок как раз в тот
момент, когда он спустил курок.
Пуля ударилась в мостовую и отлетела рикошетом в сторону.
Рэндом повернулся ко мне, и лицо его было почти белым.
-- Кретин!-- сказал он.-- Пуля могла угодить в бензобак!
-- Она также могла попасть в парня, в которого ты целился.
-- Кого это, черт возьми, беспокоит? Мы не воспользуемся этой
дорогой целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить
Принца Янтаря! Я думал о ТВОЕЙ чести.
-- Я сам в состоянии защитить свою честь,-- и чувство холода и
силы охватило меня и заставило сказать:-- Потому что он
был мой -- мне и выбирать,-- и меня переполнило чувство ярости.
Тогда он склонил передо мной голову, и как раз в тот момент,
когда дверца грузовика хлопнула и послышался шум удаляющегося
мотора.
-- Прости меня, брат,-- сказал он.-- Прости, что я осмелился. Но
я был взбешен, когда услышал, как он говорил с тобой. Я понимаю,
мне следовало ждать, пока ты не распорядишься по-своему или, по
крайней мере, спросить тебя.
-- Ладно, что было, то было,-- сказал я ему.-- Давай попробуем
выбраться на дорогу, если сможем.
Задние колеса увязли примерно до оси, и пока я рассматривал их,
пытаясь придумать выход получше, Рэндом окликнул меня:
-- Порядок, я ухвачусь за передний бампер. Возьмись за задний,
и давай вынесем ее на дорогу, только уж сразу на левую сторону.
Он не шутил.
Он говорил что-то о меньшей гравитации, но я не чувствовал
легкости. Я знал, что я -- человек сильный, но у меня были
сомнения насчет способности поднять "мерседес" за задний бампер.
Но, с другой стороны, придется рискнуть: он ожидал от меня именно
этого, а я не мог допустить, чтобы он знал о провалах в моей
памяти.
Так что я присел, ухватил поудобнее и напряг ноги. С чавкающим
звуком задние колеса вылезли из влажной грязи. Я держал свой
конец машины примерно в двух футах над землей! Это было тяжело, --
черт побери! -- но я смог это сделать!
С каждым шагом я увязал в землю дюймов на шесть. Но я нес машину!
И Рэндом с той стороны делал то же самое.
Мы поставили автомобиль на дорогу, и он слегка качнулся на
амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил из них грязь,
вычистил пучком травы, выжал носки, отряхнул манжеты брюк и
закатал их, бросил ботинки с носками на заднее сидение, вытер
ноги и сел за руль босиком.
Рэндом запрыгнул в пассажирское кресло и сказал:
-- Слушай, еще раз я хочу сказать, что виноват...
-- Забудь,-- сказал я.-- Кончено и пережито.
-- Да, но хочется, чтоб ты не сердился на меня.
-- Я не сержусь,-- сказал я.-- Просто на будущее -- обуздай свои
порывы, когда соберешься убивать в моем присутствии.
-- Обуздаю,-- пообещал он.
-- Тогда поехали.
Мы двинулись по скалистому каньону, затем пересекли город,
который, казалось, был сделан полностью из стекла или вещества,
похожего на стекло, с высокими зданиями, хрупкими и непрочными на
вид, и с людьми, сквозь которых просвечивало розовое солнце,
высвечивая их внутренние органы и остатки недавних обедов.
Когда мы проезжали мимо, они останавливались и глазели на нас.
Они собирались толпами на углах улиц, но ни один не
попытался задержать нас или перейти дорогу перед нашей машиной.
-- Несомненно, простаки этого города будут рассказывать о
происшествии долгие годы,-- сказал мой брат.
Я кивнул.
Затем дороги не стало вообще, и мы поехали по чему-то
напоминающему нескончаемый лист силикона. Затем это "что-то"
сузилось и стало нашей дорогой, а потом справа и слева от нас
появились болота: низко лежащие, коричневые и вонючие. В одном из
них я увидел -- в этом я мог бы поклясться -- диплодока, поднявшего
голову и довольно неодобрительно на нас поглядевшего.
Над нашими головами пронеслась тварь, похожая на летучую
мышь. Небо стало по-королевски голубым, а солнце затуманилось
золотом.
-- У нас осталось меньше четверти бака,-- сообщил я.
-- Хорошо,-- сказал Рэндом.-- Останови машину.
Я сделал это.
Прошло довольно много времени -- минут шесть -- он молчал, потом:
-- Поехали,-- сказал он.
Мили через три мы подъехали к форту из обтесанных бревен, и я
поехал вдоль. С одной из сторон оказались ворота, и Рэндом
предложил:
-- Остановись и посигналь.
Я так и сделал, и чуть погодя деревянные ворота с огромными
железными петлями заскрипели и распахнулись.
-- Въезжай смело,-- сказал он.-- Опасности нет.
Я въехал, и слева от себя увидел три колонки с эмблемой "ESSО",
за ними маленькое здание: такие я тысячами видел раньше при
более ординарных обстоятельствах. Я подъехал к одной из колонок
и остановился.
Парень, вышедший из домика, был около пяти футов ростом,
громаден в талии, с носом, похожим на клубничину, и плечами
шириной, как минимум, в ярд.
-- Угодное что?-- спросил он.-- Подзаполниться?
Я кивнул.
-- Только нормальным,-- сказал я.
-- Подвиньте немного машину,-- он указал как.
Я пододвинул машину и спросил Рэндома:
-- Наши деньги здесь сгодятся?
-- А ты взгляни на них,-- сказал он, и я взглянул.
Бумажник был туго набит оранжевыми и желтыми купюрами с римскими
цифрами на углах и инициалами "Д. К."
Он ухмыльнулся, глядя, как я разглядываю купюру.
-- Как видишь, я позаботился,-- сказал он.
-- Здорово. Между прочим, я проголодался.
Мы огляделись вокруг и увидели взирающее на нас с большой
вывески изображение человека, который совсем рядом
продавал "кентукковые жж<223>ренные ящщеркины окорочка".
Клубничный Нос пошаркал ногой по какому-то бугорку на земле,
растирая, повесил брезентовый шланг, подошел к нам и сказал:
-- Восемь Драхум Кроликов.
Я нашел оранжевую бумажку с V Д.К. и еще три с I Д.К и
протянул ему.
-- Спасибо,-- он сунул деньги в карман.-- Проверить масло и
воду?
-- Валяйте.
Он долил немного воды, сказал, что уровень масла в норме и пару
раз потер ветровое стекло грязной тряпкой. Затем помахал нам и
пошел обратно в хибару.
Мы доехали до местечка под названием Кинни Рой и купили
ведерко кентукковых жж<223>ренных ящщеркиных окорочков и ведерко
солоноватого на вкус слабого пива.
Затем мы помылись на улице, побибикали у ворот и подождали, пока
человек с алебардой на плече открывал их.
Затем мы снова выехали на дорогу.
Прямо перед нами выполз динозавр. Застеснялся на мгновение, потом
отвалил налево. Над головой пролетели три птеродактиля.
-- Не хочется отказываться от неба Янтаря,-- сказал Рэндом, и
что бы это ни значило, я утвердительно хмыкнул в ответ.
-- Я боюсь делать все сразу,-- продолжал он,-- нас может
разодрать на куски.
-- Согласен,-- сказал я.
-- С другой стороны, это место мне не нравится.
Я кивнул, и мы продолжали ехать вперед, пока силиконовая
равнина не кончилась, и голый камень не лег перед нами.
-- Что ты делаешь сейчас?-- отважился я.
-- Теперь у нас есть небо, так что я попытаюсь сделать
что-нибудь с равниной,-- сказал он.
И каменистая поверхность превратилась в булыжники. Под
булыжниками проглядывала голая черная земля. Еще немного погодя
земли стало больше, камней -- меньше. В конце концов, я увидел
клочки зелени. Сначала немного, но трава была очень и очень
зеленой, такой я никогда не видел на той Земле, которую знал.
Скоро травы стало много.
Через некоторое время на нашем пути стали попадаться отдельные
деревья.
Затем лес.
И что за лес!
Я никогда еще не видел таких деревьев, могучих и величественных
-- глубокого сочного зеленого цвета с каплями золота. Они
возвышались, они парили. Они были огромны. Сосны, дубы, клены и
множество других деревьев, названий которых я не мог
распознать. Меж ними шелестел ветерок с фантастическим,
нежным запахом. Я приспустил стекло и лишь только вдохнул пару
раз, как решил открыть стекло совсем.
-- Лес Ардена,-- сказал человек, который был моим братом,
и я знал, что он прав, и я и любил его, и завидовал
одновременно его мудрости и знанию.
-- Брат,-- сказал я.-- Ты делаешь все правильно. Лучше,
чем я этого ожидал. Спасибо тебе.
Мои слова привели его в некоторое смущение. Словно до сих пор он
никогда не слышал от родни ни одного хорошего слова...
-- Я делаю все, что в моих силах,-- ответил он.-- И обещаю
тебе, что так будет всегда. Взгляни только! Теперь у нас есть и
небо, и лес! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы прошли
больше половины пути, и ничто не остановило нас по-настоящему. Я
думаю, нам здорово везет. Ты дашь мне Регентство?
-- Да,-- сказал я, не понимая, что это могло значить, но
согласный пожаловать его, если это в моей власти.
Он кивнул и сказал:
-- С тобой полный порядок.
Он был маленьким стукачом и убийцей, который, как я вспомнил,
вечно против чего-то бунтовал. Наши родители пытались приструнить
его в прошлом, но как помнится, без особого успеха. И, вместе с
тем, я вдруг осознал, что у нас с ним -- одни предки, такого
чувства не было между мной и Эриком, мной и Флори, мной и
Кэйном, Блейсом и Фионой. И с другими, вероятно -- тоже. Да, я
помнил, я знал наверняка: такого не было.
Мы двигались по грязной утрамбованной дороге под соборными
сводами гигантских деревьев. Казалось, она тянулась так всегда и
везде. Я чувствовал себя в безопасности. Испуганный олень или
удивленная лиса пересекали дорогу или останавливались на
обочине. Кое-где путь был помечен отпечатками копыт. Солнечный
свет изредка проникал сквозь листья золотыми струнами какого-то
музыкального инструмента. Влажный ветерок тек разговором живых
существ. Я понял, что знаю это место, что в прошлом не
раз ездил верхом по этой дороге. Я проезжал верхом через
Лес Ардена, гулял по нему, охотился здесь, валялся на спине
под крышей его толстых ветвей, закинув руки за голову и
глядя в небо. Я взбирался по веткам гигантов и смотрел на
зеленый мир, бурлящий, постоянно меняющийся.
-- Люблю я эти места,-- сказал я, не сообразив, что говорю
вслух, и Рэндом откликнулся:
-- Ты всегда любил,-- в голосе его проскользнула нотка удивления.
Но, может, мне показалось.
Затем вдалеке я услышал звук и понял, что прогремел охотничий
рог.
-- Прибавь скорость,-- внезапно сказал Рэндом.-- Похоже, это
рог Джулиэна.
Я повиновался.
Звук рога прозвучал еще раз, ближе.
-- Его проклятые гончие растерзают автомобиль на кусочки, а
его птицы выклюют нам глаза!-- сказал Рэндом.-- Надо же было
так влипнуть. За чем бы он сейчас ни охотился, я знаю -- он с
радостью бросит любую дичь ради такой добычи, как два его брата.
-- Живи сам и дай жить другим -- вот моя философия на сегодня,--
заметил я.
Рэндом хихикнул.
-- Что за странное настроение! Держу пари, оно продлится целых
пять минут!
Затем звук рога послышался еще ближе, и он бросил:
