родственники. А на одном из них был Папа, но я быстро пролистал
его. Он исчез.
Я долго всматривался в каждое лицо, прикидывая, чего можно
ожидать от каждого из них. Несколько раз я раскладывал карты и
каждый раз на них выпадало одно и то же.
Его имя было Кэйн.
Он был одет в зеленое и черное, в темной треугольной
шляпе с зеленым плюмажем из перьев, свисающим на спину. За
пояс был заткнут кинжал, в рукоять которого был вделан
изумруд. Волосы у него были темными.
-- Кэйн,-- сказал я.
Через некоторое время пришел ответ.
-- Кто?-- спросил он.
-- Кэвин,-- сказал я.
-- Кэвин? Это что -- шутка?
-- Нет.
-- Чего ты хочешь?
-- А что ты можешь предложить?
-- Ты знаешь.
Его глаза дрогнули и взглянули на меня, но я упорно глядел на
его руку у кинжала.
-- Где ты?-- спросил он.
-- У Блейса.
-- Ходили слухи, что ты недавно был в Янтаре, и я удивлялся
бинтам на руке Эрика.
-- Виновник перед тобой,-- сказал я.-- Твоя цена?
-- Что ты имеешь в виду?
-- Поговорим честно и о деле. Как ты думаешь, мы можем сделать
Эрика?
-- Нет. Именно потому я -- с ним. И я не продам свою армаду,
если ты вызвал меня для этого -- а я думаю, для этого.
Я улыбнулся.
-- Всезнающий брат,-- ответил я.-- Ну, что ж, мне было
приятно поболтать с тобой. Может, свидимся в Янтаре.
Я стал поднимать руку, и он вскрикнул:
-- Подожди.
-- Зачем?
-- Я так и не узнал твоего предложения.
-- Нет, ты знаешь его,-- ответил я.-- Ты понял и не
заинтересовался.
-- Я не говорил этого. Но я знаю, на чьей стороне
справедливость.
-- Ты хочешь сказать -- власть.
-- Ладно, власть. Что ты можешь мне предложить?
Мы говорили около часа, после чего северные морские пути
были открыты для меня и трех призрачных флотов Блейса, которые,
пройдя их, получили бы подкрепление.
-- Если ты проиграешь -- трое в Янтаре лишатся голов,--
сказал Кэйн.
-- Но ведь ты так не думаешь?
-- Нет. Я думаю, что либо ты, либо Блейс будете долго сидеть на
троне. Меня вполне устроит служба победителю. Регентство мне
тоже не повредит. Хотя мне очень хочется голову Рэндома, как
часть нашего договора.
-- Не пойдет,-- сказал я.-- Ты принимаешь, что услышал, либо --
забудь все.
-- Принимаю.
Я улыбнулся, закрыл карту ладонью, и он исчез.
Джерарда я оставил на следующий день. Кэйн меня вымотал.
Я повалился в кровать и уснул.
Джерард, узнав как обстоят дела, согласился не трогать нас.
Может, потому, что попросил его именно я, -- до сих пор он считал
Эрика меньшим из существующих зол.
Я быстро договорился с ним, пообещав все, что он просил: ничьих
голов ему не требовалось.
Затем я вновь провел смотр войскам и рассказал им о Янтаре.
Как ни странно, но сдружились они неожиданно быстро --
краснокожие громилы и маленькие волосатики.
Это было печально и это было правдой.
Для них мы были богами, такие дела.
Я видел великую флотилию, плывущую по великому океану цвета
крови. Многие погибнут в тех Теневых мирах, через которые она
проплывет.
Я подумал о войске из Авернуса и моих рекрутах из края, который
они называли Риик. Им предстояло пройти к земле и Янтарю.
Я перемешал колоду карт и разложил их. Я поднял карту с
Бенедиктом. Долгое время я пытался разыскать его, но кроме
холода не почувствовал ничего.
Затем я взял в руки карту с Брэндом. И опять очень долго не
чувствовал ничего, кроме холода.
И вдруг послышался вопль. Он был ужасен, мучителен.
-- Помоги мне!-- кричал голос.
-- Как?-- спросил я.
-- Кто это?-- спросил он, и я увидел, что тело его гнется в
судороге.
-- Кэвин.
-- Вытащи меня отсюда, брат Кэвин! Все, что ни скажешь, я отдам
тебе!
-- Но где ты?
-- Я...
И в моем мозгу возникли дикие туманные картины, разум не
принимал их, отбрасывал... И еще один вопль, как в предсмертной
агонии, затем -- тишина.
Потом вернулся холод.
Я понял, что дрожу.
Я закурил и подошел к окну, созерцая ночь, оставив карты
раскинутыми по столу.
Звезды на небе были крошечными и размытыми. Я не узнал ни
одного созвездия. Маленькая голубая луна быстро взошла из тьмы.
Ночь принесла с собой нежданный ледяной холод, и я
плотнее завернулся в плащ. Я подумал о зиме того года... года
неудавшейся кампании в России. Боги! Я чуть было не замерз до
смерти! И к чему это привело?
Конечно, к трону Янтаря.
Это было достаточным оправданием всего.
Но что с Брэндом? Где он? Что с ним случилось и кто это сделал?
Ответы? Ни одного.
Я напряженно думал, следя по небу путь голубого диска.
Неужели я что-то упустил в полной картинке, не учел какой-то
милый фактор?
Нет ответа.
Я снова сел за стол, поставив рядом небольшую рюмку.
Я перебрал всю колоду и нашел карту Папы.
Оберон, Повелитель Янтаря, стоял передо мной в зеленом и
золотом. Высокий, громадный, толстый, с черной бородой и
черными волосами, прошитыми серебряными нитями, с зелеными
кольцами в золотой оправе и клинком золотого цвета. Когда-то мне
казалось, что ничто не может сместить с трона Янтаря
бессмертного правителя. Что произошло? Я по-прежнему не знал. И
он исчез. Как встретил отец свой финал?
Я перевел взгляд на карту и сконцентрировался.
Ничего, ничего...
Что-то?
Что-то.
Пришло ответное движение, почти незаметное, и фигура на карте
чуть повернулась и съежилась до тени того человека, который
когда-то был моим отцом.
-- Отец?-- позвал я.
Ничего.
-- Отец?
-- Да...
Очень неясно и далеко, как будто сквозь монотонное гудение в
морской раковине.
-- Где ты? Что случилось?
-- Я...-- долгая пауза.
-- Да? Это -- Кэвин, твой сын. Что произошло в Янтаре, отчего
ты ушел?
-- Пришло мое время.
Голос звучал еще дальше, еще приглушеннее.
-- Ты хочешь сказать, что отрекся от престола? Никто из
братьев ничего не сказал мне, а я слишком мало им верю, чтобы
спрашивать. Я знаю лишь, что трон, кажется, открыт для всех
захватчиков. Сейчас Эрик держит город, а Джулиэн сторожит Лес
Ардена. Кэйн и Джерард патрулируют моря. Блейс объявил войну
им всем, а я с Блейсом. Скажи, чего ты хочешь, отец?
-- Ты -- единственный... кто... спросил,-- выдохнул он.--
Да...
-- Что "да"?
-- Да, сражайтесь с ними.
-- А как ты? Как я могу помочь тебе?
-- Мне... помочь уже нельзя. Взойди на трон...
-- Я? Или Блейс и я?
-- Ты!-- сказал он.
-- Да?
-- Я даю тебе свое благословение... Займи трон... и поспеши... с
этим!
-- Почему, отец?
-- У меня не хватает дыхания... Займи трон!
Затем он тоже исчез.
Значит, мой Папа был жив. Это было интересно. Что же теперь
делать?
Я прихлебывал виски и думал.
Он еще жив и он король в Янтаре. Почему он ушел? Куда он ушел?
Зачем, почему и так далее?
Кто знает? Не я. А значит, говорить больше не о чем.
Однако...
Я не мог сообразить, что к чему. Я хочу, чтобы ты знал, у нас с
Отцом никогда не было особо хороших отношений. Я не ненавидел
его, как Рэндом или некоторые другие. Но чертовски верно то,
что не было у меня особенных причин горячо любить его. Он был
человек большой, он был человек могущественный, и он был. Вот и
все. В нем жила почти вся история Янтаря, какой мы ее знали, а
история Янтаря простирается назад на столько тысячелетий, что
лучше и не считать. Что же теперь делать?
Что до меня, так я добил свою выпивку и пошел спать.
Утром я присутствовал на военном совете генерального штаба. У
Блейса было четыре адмирала, каждый из которых командовал
четвертью флота, и целый ворох армейских офицеров.
Присутствовало около тридцати высоких чинов, как больших и
красных, так и маленьких волосатых -- на любой вкус.
Заседание тянулось часа четыре, затем мы все сделали перерыв,
чтобы перекусить. Было решено, что выступим мы через три дня.
Чтобы открыть путь в Янтарь, необходим был хотя бы один из нас --
человек королевской крови, -- так что мне предстояло разместиться
на флагмане флотилии, а Блейсу -- провести пехоту через Теневые
миры.
Меня это тревожило, и я поинтересовался, что бы он делал, если б
я вдруг не появился и не предложил свою помощь? В ответ я
услышал две идеи: во-первых, ему пришлось бы все делать одному,
то есть сначала провести флот и оставить его на удалении от
берега, а потом вернуться на единственном корабле в Авернус и
вывести солдат в точку встречи; а, во-вторых, все ушедшее время
он искал Тень, где появится брат, который поможет ему.
У меня возникли дурные предчувствия, когда я узнал об этом
"во-вторых", хотя я и твердо знал, что я и в самом деле был
я. "Во-первых" отдавало неосуществимостью, поскольку флот
находился бы слишком далеко в море, чтобы видеть какие-либо
сигналы с суши, и шанс упустить событие -- принимая во внимание
неудачи, когда имеешь дело с такой большой массой -- был слишком
велик, и у меня не было оснований поддерживать веру в его
основной план.
Но я всегда считал Блейса блестящим тактиком, и когда он
разложил передо мной карты Янтаря и прилегающей местности,
которые он сам составил, и объяснил мне тот план, которого
собирался придерживаться, я увидел в нем настоящего
принца Янтаря, почти безупречного в своем коварстве.
Единственная неприятность была в том, что выступали мы
против другого принца Янтаря, который к тому же занимал
куда более выгодную позицию. Я был встревожен, но с приближением
коронации прямое нападение было нашим единственным выходом, и я
решил остаться в трамвае до конца маршрута. Если мы проиграем,
наша песенка будет спета, но Блейс имел большие силы и
работающие планы, разбитые по времени, чего не было у меня.
И посему я просто бродил по земле, именуемой Авернус, и
созерцал ее туманные долины и пропасти, ее дымящиеся кратеры,
ее яркое, яркое солнце на ее сумасшедшем небе, ее ледяные ночи и
слишком жаркие дни, множество ее скал и темные пески, ее большие
пурпурные растения, похожие на бесформенные кактусы; и в
полдень второго дня, стоя на скале, торчащей над морем, под
башнями киноварных облаков, я решил, что мне нравится этот мир,
и что если дети его погибнут в войнах богов, я сделаю эту землю
бессмертной в песне -- если, конечно, мне удастся ее создать.
Проливая мягкий поэтический бальзам на свои страхи, я объединил
флот и принял командование. Если мы сделаем, что хотим, воины
твои вечно будут пировать в залах бессмертных.
Я был проводником и открывающим путь. Я ликовал!
Мы отплыли на следующий день, я командовал событиями с флагмана.
Я провел нас через шторм, и мы вышли из него значительно ближе к
цели, чем предполагали. Я вел нас по кромкам водоворотов, и нас
преследовала удача. Я вел нас над подводным каменным плато, и
воды за кормой становились темнее. Их цвета стали приближаться
к цветам Янтаря. Итак, я знал, как это делать. Я мог влиять
на нашу судьбу во времени и пространстве. Я мог привести нас
домой. То есть, домой ко мне.
Я вел нас мимо странных островов, где зеленые птицы каркали, а
зеленые обезьяны висели на деревьях, как фрукты, раскачиваясь,
вереща, и кидали в море камни, целясь, естественно, в нас.
Я уводил нас в открытое море, а затем -- обратно к берегу.
Тем временем Блейс делал марш-бросок по плоскостям миров.
Я знал, что он пройдет, какие бы препятствия ни ставил Эрик на
его пути. Я держал с ним связь с помощью карт и узнавал о всех
его потерях. Десять тысяч умерли в битве с кентаврами, пять
тысяч были потеряны при гигантском землетрясении, пятнадцать
тысяч умерли от ураганной чумы, прочесавшей лагеря, девятнадцать
тысяч погибло или пропало без вести, когда они проходили сквозь
джунгли мира, где напалм падал на них сверху с каких-то
жужжащих машин, проносившихся над головами. Шесть тысяч
дезертировало в краю, который выглядел как рай, обещанный им,
пятисот солдат недосчитались, когда они пересекали пустыню, где
над ними вдруг вспыхнуло и выросло грибообразное облако,
восемьдесят шесть тысяч были уничтожены, когда двигались через
долину, где совершенно неожиданно появились какие-то военные
машины и открыли огонь, восемь тысяч заболели и были
