однажды, что подобное невозможно.
Так встал.
- Скади, богиня, кто, будь он бог или человек, или нечто среднее,
знает об этом больше Ямы?
- Я не могу ответить на этот вопрос, Так, потому что ответа нет. Но
почему ты можешь с уверенностью говорить, что Яма поймал именно ту рыбу?
- Потому, что он Яма.
- Тогда возьми мою руку, Так, и проводи меня, как бывало. Посмотрим
на спящего Бодхисатву.
Так повел ее за дверь, вниз по лестнице, в Нижние комнаты.
Свет исходил не от факелов, а от заполнивших помещение генераторов
Ямы. Установленное на платформе ложе с трех сторон ограждалось экранами.
Большая часть машин была замаскирована экранами и прикрыта портьерами.
Обслуживающие монахи в желтых одеяниях бесшумно передвигались по
просторной комнате. Яма, мастер-механик, стоял возле ложа. Когда Ратри и
Так подошли, несколько вышколенных монахов тихо охнули. Так повернулся к
женщине, стоявшей рядом с ним... и отступил на шаг, у него захватило дух.
Не было больше унылой маленькой матроны, с которой он только что
разговаривал: "Богиня занимает большое пространство, от глубин до высот.
Ее излучение вытесняет Тьму".
Он взглянул на нее и тут же зажмурился. А от Ратри повеяло
отчужденностью.
- Богиня... - начал он.
- К спящему, - приказала она. - Он зашевелился.
Они подошли к ложу.
Впоследствии на фресках в бесчисленных коридорах, на стенах храмов и
на потолках многих дворцов было нарисовано или вырезано пробуждение того,
кого знали под различными именами: Махасаматман, Калкин, Манджушри,
Сиддхартха, Татхагата, Связавший, Майтрейя, Озаренный Светом Знания Будда
и Сам. Слева от него стояла богиня Ночи, справа - Смерть; Так, обезьяна,
скорчился у подножия постели, как извечный намек на сосуществование
животного и божества.
Он находился в теле, ничем не примечательном: смуглом, среднего
сложения, веса и возраста. Черты лица были правильные, и тоже ничем не
выдающиеся. Когда он открыл глаза, они оказались темными.
- Приветствую тебя, Повелитель Света, - сказала Ратри.
Глаза заморгали. Они еще не видели. В комнате никто не шевелился.
- Приветствую тебя, Махасаматман-Будда, - сказал Яма.
Глаза смотрели вдаль, все еще не видя.
- Привет, Сам, - сказал Так.
Лоб слегка сморщился, глаза задержались на Таке. Затем Сам перевел
появившийся взгляд на других.
- Где я? - спросил он шепотом.
- В моем монастыре, - ответила Ратри.
Он, не отрываясь, смотрел на нее. Затем зажмурил глаза так сильно,
что от их уголков разошлись лучи морщин. Болезненная улыбка искривила рот,
обнажив стиснутые зубы.
- Ты и вправду тот, кого мы вызывали? - спросил Яма.
Он не ответил.
- Ты сражался с армией Небес на отмелях Ведры?
Губы не разжались.
- Ты любил богиню Смерти?
Глаза блеснули. Слабая улыбка пробежала по губам.
- Это он, - сказал Яма. - Кто ты, человек?
- Я? Я никто, - ответил тот. - Наверное, лист, попавший в водоворот.
Перо на ветру.
- Хуже не придумаешь, - сказал Яма. - В мире хватает листьев и
перьев, а я работал так долго не для того, чтобы увеличить их число. Я
надеялся получить человека, способного продолжить войну, прерванную его
отсутствием, человека сильного, способного противостоять мощной воле
богов. И думаю, что ты и есть тот самый человек.
- Я... - человек снова скосил глаза, - Сам. Я - Сам. Когда-то очень
давно... я сражался, да? Много раз...
- Ты, Великодушный, Сам, Будда. Ты вспоминаешь?
- Может, я и был...
Его глаза постепенно начали зажигаться огнем.
- Да, да, я им был. Самый униженный в гордости, самый гордый в
унижении. Я сражался. Я изучил Путь. Я снова сражался, снова изучал,
пытался использовать политику, магию, яд... Я бился в Великом сражении,
таком страшном, что само солнце отвернуло свой лик от резни, боролся с
людьми и богами, с животными и демонами, с духами Земли и Воздуха, Огня и
Воды, с лошадьми, мечами и колесницами...
- И ты проиграл, - сказал Яма.
- Да, я проиграл. Но зато мы показали им, нет? Ты, бог Смерти, вел
мою колесницу. Теперь я все вспомнил. Нас взяли в плен, и боги Кармы были
нашими судьями. Ты бежал с помощью энергии Смерти и Пути Черного Колеса. А
я не смог.
- Правильно. Твое прошлое было выставлено перед ними. Ты был осужден,
- Яма взглянул на монахов, которые теперь сидели на полу, склонив головы,
и понизил голос. - Умертвить тебя реальной смертью означало бы сделать из
тебя мученика. Отпустить тебя в мир в каком бы то ни было теле - оставить
дверь открытой для твоего возвращения. И так же, как ты украл свои
доктрины у Гаутамы в другом месте и времени и утаил это, они утаили от
людей рассказ о конце этого дня. Судьи решили, что ты заслуживаешь
нирваны. Твой атман был спроецирован не в другое тело, а в Великое
магнитное облако, окружающее планету. Сейчас ты - аватара Вишну, чье
учение было неверно истолковано некоторыми ревностными его
последователями. Ты продолжал существовать только в форме
самосохраняющихся длинных волн, которые мне и удалось захватить.
Сам закрыл глаза.
- И ты отважился вернуть меня?
- Да.
- Я осознавал свое положение.
- Так я и думал.
Человек открыл горящие глаза.
- И ты посмел вызвать меня оттуда?
- Да.
Сам наклонил голову.
- Правильно называли тебя Повелителем Смерти, Яма-Дхарма. Ты вырвал у
меня запредельный опыт. Ты разбил о темный камень своей воли то, что лежит
за пределами восприятия и смертной славы. Почему ты не оставил меня там,
где я был, в океане небытия?
- Потому что мир нуждается в твоем смирении, в твоей набожности, в
твоем великом учении и в твоем макиавеллиевом интриганстве.
- Яма, - сказал Сам, - я стар. Я стар, как человек в этом мире. Я был
одним из Первых, ты же знаешь. Одним из самых Первых, пришедших сюда
строить и заселяться. Все остальные теперь или уже мертвы, или стали
богами - dei ex machini... Удача приходила и ко мне, но я упускал ее.
Много раз. Я никогда не хотел быть богом, Яма. В самом деле. Только
позднее, когда увидел, что они делают, я начал собирать силу, которая
могла бы быть моей. Но было поздно. Они стали слишком сильны. А теперь я
действительно хочу уснуть на века, снова позвать Великий Покой, вечное
блаженство, слышать песни звезд на берегах Великого Океана.
Ратри наклонилась и посмотрела ему в глаза.
- Ты нужен нам, Сам.
- Знаю, знаю. Это вечно повторяющийся анекдот. У тебя норовистая
лошадь - бей ее кнутом еще милю. Он улыбнулся, и Ратри поцеловала его в
лоб. Так прыгнул на ложе.
- Человечество веселится, - заметил Будда.
Яма протянул ему мантию, а Ратри подала домашние туфли.
Отвыкая от вселенского существования, в котором время не
осознавалось, Сам спал. Он видел сны, звал кого-то или просто кричал. У
него не было аппетита. Но Яма подобрал ему крепкое и очень здоровое тело,
способное вынести психосоматический переход из божественного состояния в
другое.
Сам мог часами просиживать неподвижно, уставившись на камешек, семя
или листок. И в подобных случаях его нельзя было ничем отвлечь. Яма видел
в этом опасность и советовался с Ратри и Таком.
- Нехорошо, что он таким образом уходит сейчас от мира, - сказал он.
- Я говорил с ним, но как будто обращался к ветру. Он не может расстаться
с тем, что оставил позади. Сама попытка стоит ему больших усилий.
- Возможно, ты неправильно истолковываешь его состояние, - сказал
Так.
- Что ты имеешь в виду?
- Видишь, как он смотрит на семя, которое положил перед собой?
Приглядись к морщинкам в уголках его глаз.
- Ну и что?
- Он косит. У него ослаблено зрение?
- Нет.
- Почему же он отводит в сторону глаза?
- Чтобы лучше изучить семя.
- Изучить? Это не тот путь, которому он учил когда-то. Однако, он
изучает: смотрит на предмет без размышления, ведущего к высвобождению
сути.
- Что же он тогда делает?
- Нечто противоположное.
- То есть?
- Он изучает предмет, обдумывает его возможности, стараясь применить
их к себе. Он ищет в этом оправдание жизни. Он пытается снова завернуться
в покрывало Майи, иллюзии мира.
- Думаю, ты прав, Так, - сказала Ратри. - Как мы можем помочь ему в
его стараниях?
- Трудно сказать, госпожа.
Яма кивнул. Его темные волосы заблестели в лучах солнца, проникших
через узкий проем галереи.
- Вы объяснили мне то, чего я не видел, - согласился он. - Сам еще не
полностью вернулся, хотя он - в человеческом теле, ходит человеческими
ногами, говорит, как мы. Но его мысли все еще за пределами нашего
круговорота.
- Что будем делать? - спросила Ратри.
- Возьми его в долгую прогулку по окрестностям, - сказал Яма. - Корми
его лакомствами, расшевели его душу поэзией и пением. Найди ему крепкую
выпивку - тут, в монастыре, ее нет. Одень его в яркие шелка. Предоставь
ему двух-трех куртизанок. Вытащи его снова в жизнь. Это единственное, что
может освободить его от цепей Бога. Дурак я, что не подумал об этом
раньше.
- Так оно и есть, бог Смерти, - заметил Так.
Темное пламя промелькнуло в глазах, но он улыбнулся.
- Со мной рассчитались за замечание, которое я, вероятно, не подумав,
уронил в твои волосатые уши. Извини, обезьяна, ты настоящий человек,
человек умный и проницательный. Так поклонился, Ратри усмехнулась.
- Скажи нам, мудрый Так, - потому что мы, возможно, слишком долго
были богами, и нам не хватает правильного угла зрения - как нам
действовать в этой аватаре Сама, чтобы он послужил для нужных нам целей?
Так поклонился Яме, потом Ратри.
- Как предложил Яма, сегодня ты, госпожа, поведешь его на прогулку к
холмам. Завтра господин Яма пойдет с ним на опушку леса. Послезавтра я
буду сопровождать его в прогулке среди деревьев, трав, цветов и
виноградников. А там посмотрим.
- Пусть будет так, - сказал Яма.
Так и было. Поначалу Сам относился к этим прогулкам с некоторым
ожиданием, затем с умеренным энтузиазмом и, наконец, со вспыхнувшей
жадностью. Он стал уходить без сопровождения на несколько часов, сначала
по утрам, потом и вечерами. Через некоторое время мог не показываться весь
день, а иной раз и сутки.
- Не нравится мне это, - сказал Яма. Мы, конечно, не можем оскорблять
его, силой навязывая свое общество, раз он его не желает. Но в этом
кроется опасность, особенно для вновь рожденного. Хорошо бы знать, как он
проводит время.
- Но, чтобы он ни делал, это помогает ему восстанавливаться, -
сказала Ратри, проглотив конфетку и слегка помахивая пухлой ручкой. - Он
стал менее отчужденным, больше говорит, даже шутит. Он пьет вино, которое
мы ему приносим. К нему вернулся аппетит.
- Но если он встретится с кем-либо из Тримурти, может произойти
непоправимое.
Ратри неторопливо прожевала.
- Вряд ли, хотя в прежние времена в этой местности такое случалось.
Животные будут смотреть на него, как на ребенка, и не причинят вреда, люди
же увидят в нем святого отшельника. Демоны боялись его в старину, и теперь
будут с ним почтительны.
Яма покачал головой.
- Все не так просто. Хотя я демонтировал большую часть своих машин и
спрятал их в сотне лиг отсюда, такое мощное движение энергии, которую я
использовал, не может остаться незамеченным. Рано или поздно это место
посетят. Я пользовался экраном и отражателями, но общий размах все равно
проявится в некоторых местах; Небесный огонь пляшет на карте. Скоро нам
