Кусочек металла звякнул в железном брюхе урны. Клав не испытал
облегчения.
В телефонной трубке равномерно гудел космос. Клав поднял глаза к
единственной звезде, одолевшей и тучи и заслон высоких крыш; если у
космоса есть голос - это голос пустоты в телефонной трубке. Набирай...
Четыре единицы. Запомни, каждый гражданин: один, один, один,
один!..
Трубка опустилась на рычаг. Не-ет...
Жуткий звук, поразивший его из-за закрытой двери, повторился сно-
ва. В безобразно цепкой памяти. Так, что захотелось зажать себе уши.
"Запомни, каждый гражданин... мы твой храним покой. Четырежды
нажми "один"... недрогнувшей рукой..."
Он засмеялся. Недрогнувшей... как прочно заседает в голове всякий
мусор, вроде детских стишков...
Чуть ниже клавиатуры некая недрогнувшая рука выцарапала чей-то
номер. И нарисовала непристойную картинку.
Трубка поднимается к уху, как пистолет к виску. Никогда не прихо-
дилось поднимать пистолет...
Указательный палец четырежды коснулся "единицы".
Короткий гудок. Вежливый женский голос:
- Диспетчерская службы "Чугайстер". Говорите.
Он молчал.
- Диспетчерская службы "Чугайстер". Говорите...
Клав дернул за рычаг. С силой, едва не выворотив его из гнезда.
- Не ломай телефон.
Как холодно. Какой внезапный холод.
Клав оцепенел, не сводя глаз с непристойной картинки. В телефон-
ной будочке стало темнее. Потому что снаружи падала тень.
- Клавдий Старж, третий виженский лицей... Ночной сокрушитель
таксофонов.
Клав обернулся.
Теперь он вспомнил, где они встречались. На посту дорожной инс-
пекции, где Клав врал про некую проститутку, а подвозивший его води-
тель смотрел удивленно, с изрядной долей гадливости. А чугайстров было
двое, и говорил в основном тот, который повыше...
- Видишь, как смешно, Клав. Ты не успел еще и номера набрать, а
мы уже тут как тут... Во всеоружии, - на ладони, обтянутой черной пер-
чаткой, лежал ключ. Тот, что три минуты назад полетел в урну.
- Да, Клавдий Старж. Ты однажды обманул меня. Провел. Никому,
кроме тебя, до сих пор этого не удавалось. Ты далеко пойдешь, Клавдий
Старж... - прозрачные глаза чугайстра придвинулись ближе. - Ты далеко
пойдешь, потому что... хоть ты и обманул меня - но все-таки остался
жив. Поздравляю.
Клав прикрыл глаза.
Улица, льющаяся глубоко под ногами. Темно-красная морда теплово-
за. Фен, соскальзывающий в гору пены...
Со стороны показалось бы диким - но больше всего сейчас он боялся
обрадоваться.
Потому что через несколько минут будет уничтожено положение ве-
щей, превратившее его жизнь в сплошную пытку.
Но он знал, что если испытает сейчас хоть тень облегчения - ни-
когда себе не простит. Безнадежно падет в собственных глазах, потеряет
право именовать себя мужчиной, Клавом, собой...
Но он не почувствовал облегчения.
Он вообще потерял способность что-либо ощущать - просто стоял и
смотрел. Окна на пятнадцатом этаже. Неторопливые шаги по лестнице, гул
грузового лифта...
Потом они вышли.
И ОНА шла с ними - сама.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
-------------
* * *
В лунном свете корова казалась фарфоровой.
Ивга сама себе казалась фарфоровой - белое нагое тело, совершен-
ное, чужое; она шла, обнаженная, рядом с молчаливой белой коровой, и
бормотала слова, дурманящие и душу и тело, и корову, и застывших в ук-
рытии людей - очарованных, оцепеневших, жадных мужиков.
Она шла, отрешенная. Ей не было дела до их широко распахнутых,
округлившихся глаз.
И глаз луны был распахнут тоже. И белое вымя касалось высокой
травы; она упивалась силой. Не тратила ее и никак не выказывала -
просто несла, будто до краев наполненный подойник. Ее сила была как
молоко, с запахом травы и цветов.
(Ищи сверхценность сверхценность сверхценность)
Глаз луны мигнул; по белому зрачку проползла длинная, как червь,
темная туча. Корова испуганно дернула ушами; по-прежнему не было слыш-
но ни звука, но в громкий запах ночного поля вплелась едкая струйка
дыма.
Она судорожно вздохнула.
Мир пуст; ее счастье иллюзорно. Мир пуст, корова - фарфоровая
безделушка, сила - ветерок, едва касающийся трав...
(Ищи)
Она - заблудившаяся дочка. Она не найдет мать - слишком велико
поле, слишком высоко стоит зеленая рожь...
Ивга заплакала.
- ...Я не хочу сказать, что всякая девушка теперь может служить
источником опасности! Девушки, в большинстве своем - весьма полезные
для общества существа... Но, господа, давайте не будем прятать голову
под крыло - вы знаете, что за последний месяц общее число ведьм удвои-
лось? Ах, вы не знаете!.. Не исключено, что через неделю оно утроится.
Все эти скромные и честные, за которых отечески ручалась наша славная
Инквизиция... кого она держала на так называемом учете, а значит, на
свободе... Так вот, сегодня это действующие ведьмы. Это те, кто завтра
отравит воду в вашем колодце. Нашлет моровую язву, а если получится,
заодно и голод... Да, господа, вы все забыли, что это такое. Может
быть, уже через год ведьмы создадут свою "инквизицию"! И нас с вами,
не принадлежащих к ведьминскому кодлу... а таких через год будет мень-
шинство... и нас с вами будут брать на учет и сажать в изоляторы.
Ведьмы будут править миром, вот представьте себе!..
Ивга узнала оратора. В прошлый раз она видела его тоже на экране
- тогда он сидел на садовой скамье, за спиной у него разгуливали по
газону голуби, а обращенное к зрителям лицо было прикрыто мерцающей
маской электронной мозаики. "Да, господа! У Инквизиции уже сейчас есть
средство, позволяющее лишить ведьму, так сказать, ведьмовства! Очис-
тить, в какой-то мере! Откорректировать! Без всякой мути!.."
Сегодня он предстал в натуральном виде, без маски. Насмешливые,
без тени сомнения глаза, полоска светлых усов под маленьким носом и
чисто выбритый подбородок.
- Не лгите себе, не тычьтесь носом в розу, когда вокруг полно во-
нючего дерьма! Примерьте пальтишко граждан второго сорта... Подружи-
тесь с соседочкой-ведьмой, может быть, она замолвит за вас словцо!..
А, не нравится?! Так напомните герцогу, что вы граждане! Что вы плати-
те налоги! Что беспомощная структура, именующая себя Инквизицией,
должна либо защитить вас, без всякой мути, либо закрыть свою ко...
- Кто это? - спросила Ивга, приглушая звук. Референт, господству-
ющий над приемной, как капитан на своем мостике господствует над ко-
раблем, на минуту отвлекся от своего занятия:
- Политик...
Ивга не стала спрашивать дальше. Слово "политик" звучало в устах
референта как грязное ругательство; сам Великий Инквизитор относится к
политикам немногим лучше.
Она опустила глаза. Человек, живший четыреста лет назад - Великий
Инквизитор Атрик Оль - и не предполагал, что его подробный, для домаш-
него пользования писанный дневник будет расшифрован, адаптирован к
языку далеких потомков и издан для служебного употребления. Поскрипы-
вая при свече гусиным пером - а Ивга была уверена, что перо, в особен-
ности гусиное, обязано скрипеть - Атрик Оль скрупулезно переносил на
бумагу впечатления прошедшего дня, понятия не имея ни о будущих чита-
телях, ни о своей собственной жуткой участи; книга, которую Ивга нача-
ла читать с последней страницы, производила на нее странное впечатле-
ние, одновременно притягивая и нагоняя тоску.
Последняя запись была датирована днем смерти автора и казалась
слегка бессвязной, рваной, неоконченной.
"Вчера, испытывая сильную боль в правой половине живота, не со-
вершил подобающую запись, посему исправляю упущение с утра... Сударыни
мои ведьмы, как представляется, сами устрашились дела рук своих - и за
вчерашний день вода не поднялась ни на палец... Так твердят люди, так
твердит оставшийся в городе сброд, так полагает даже сам господин гер-
цог - я не спешу разубеждать их, потому как надежда греет и насыщает,
если нет тепла и пищи, пусть утешаются надеждой... Я один не усомнюсь
ни на мгновение, что сударыни мои не способны собственных безобразий
устрашаться - и если сегодня вода не поднялась, завтра жди напасти еще
худшей...
А потому я один не могу надеяться - такого рода надежда лишит ме-
ня сил, а ведь я должен приготовить для сударыней моих отдарок... Ибо
матка, матерь-ведьма, затаилась так близко, что я не могу спать, чуя
ее дух... И не далее как сегодня я схвачу ее шею железными клещами,
которые уже выковала моя воля...
...Они приходят и плачут, спрашивая меня: почему великая сила,
сотворившая мир, не явится к нам на помощь? Я отвечаю в ответ: а поче-
му беспомощны мы сами? Почему сильны и свободны только сударыни мои
ведьмы, даже если обратная сторона свободы их - зло?..
...Мне виделся мир, где сударыни мои изведены под корень. Скучен
и сер, и бесплоден; однако мир, где сударыни мои расплодились без ме-
ры, ужаснее стократ... И нет будущего, камень не стоит на камне, а но-
сится в бесконечном месиве из воды и суши, ни один дворец не устоит,
лишенный твердой опоры... Долга, обязанностей... цепей, лишающих нас
воли - но дающих нам силу жить...
Красногрудая птица, именуемая также снежной, просит хлеба под ок-
ном. Велю служанке накормить ее - в последние скудные дни и служанка
сделалась скупа..."
На этом месте записи заканчивались. По всей видимости, Великий
Инквизитор Атрик Оль в жизни не написал больше ни строчки - разве что
подпись под каким-нибудь последним приказом; короткий комментарий со-
общал только, что "в результате прямого контакта с предполагаемой мат-
кой, ставшего, вероятно, причиной скорой смерти этой последней, инкви-
зитор Атрик Оль был обессилен и частично ослеплен, после чего масса
собравшихся в городе ведьм получила над ним неограниченную власть. На
гравюре неизвестного художника, ставшего, по-видимому, очевидцем собы-
тий, запечатлен момент смерти Атрика Оля - ведьмы засмолили его в боч-
ке, обложили соломой и сожгли..."
Ивга мигнула. Подняла глаза на экран.
На лице комментатора застыло боязливое сострадание, будто он
явился в палату к тяжко больному и совершенно незнакомому человеку.
Потом появилась женщина средних лет - камера брала ее почти со спины,
так, что зрителю видны были только затылок, ухо и краешек щеки. Ивга
подняла пульт.
- ...и пришла к ней, потому что жить стало никакой возможности...
- Он вам изменял?
- Изменял, и... сына втравил во что-то... в какую-то банду, не то
компанию... Я пришла к ней - помоги, говорю, бабушка, сил нет...
- И она помогла?
- Помогла... Я ей водкой заплатила, деньгами, дров завезла... А
он с тех пор завязал совсем, дома сидит, как пришитый... Сына не тро-
жет...
- А вы понимаете, что сговор с ведьмой - подсудное дело?
- Какой там сговор... Я разве подписывала что, какую-нть бума-
гу... Нет же... Кому плохо, что был муж - оторви и выбрось, а стал...
- А что вы скажете, если завтра к той же ведьме придет, скажем,
ваша соперница? И та ей поможет тоже? Сделает все наоборот?..
Женщина молчала. Сопела молчала. Ухо, доступное взгляду камеры,
медленно наливалось пунцовым.
Следующий кадр. Молодая смешливая девушка. Поперек лица - темная
полоска, скрывающая глаза.
- А зачем ты это сделала?
- Она у меня парня увела.
- Того самого, за которого замуж выйти хотела?
- Хи-хи... Хотела. Прехотела, с-с-с...
Цензура бдительно прикрыла непотребное слово длинным и сочным ши-
пением.
- Ты знаешь, что за такое бывает?
- Пусть бывает. Ведьме бывает, а не мне.
- Ты ей заплатила?
- Хи-хи... Так я вам и сказала... Если заплатила - это уже сго-
вор. А так - кто знает...
