ны, что можете положиться на господина Сен-При?
- Государыня, - с глубокой серьезностью произнес Барнав, - настал ре-
шительный момент. Поверьте, люди, которые сейчас остались с вами, - ваши
преданные друзья, потому что, если завтра - завтра все решится - якобин-
цы возьмут верх над конституционалистами, ваши друзья станут вашими со-
общниками. Вы же видели, закон отводит от вас кару лишь для того, чтобы
поразить ваших друзей, которых он именует вашими сообщниками.
- Да, правда, - согласилась королева. - Так вы говорите, господин
Сен-При...
- Господин Сен-При сказал мне, что будет стоять на карауле в Тюильри
с девяти до одиннадцати, постарается получить пост на антресоли и, если
ему это удастся, ваше величество за эти два часа сможет отдать мне при-
казания. Он только посоветовал мне тоже надеть мундир офицера нацио-
нальной гвардии. Как видите, ваше величество, я последовал его совету.
- Господин Сен-При был на посту?
- Да, государыня. Назначение на этот пост обошлось ему в два билета
на спектакль, которые он вручил сержанту. Как видите, - улыбнулся Бар-
нав, - взятка всесильна.
- Господин Марат... господин Сен-При... два билета на спектакль... -
тихо повторила королева, с ужасом вглядываясь в бездну, откуда выходят
крохотные события, от которых в дни революции зависит судьба королей.
- Не правда ли, государыня, нелепо? - промолвил Барнав. - Это как раз
то, что древние называли роком, философы называют случаем, а верующие -
Провидением.
Королева взяла двумя пальцами локон, вытянула вперед и с грустью
взглянула на него.
- Вот от этого-то и седеют у меня волосы, - промолвила она.
Отвлекшись на миг на это грустное обстоятельство, она вновь вернулась
к политической ситуации и обратилась к Барнаву:
- Но мне кажется, я слышала, что вы одержали победу в Национальном
собрании.
- Да, государыня, в Национальном собрании мы одержали победу, но
только что потерпели поражение в Якобинском клубе.
- Господи, я ничего больше не понимаю! - воскликнула королева. - Мне
казалось, якобинцы с вами, с господином Ламетом, с господином Дюпором и
вы держите их в руках и делаете с ними, что хотите.
Барнав печально покачал головой.
- Так было прежде, но в Собрании повеяло новым духом, - сообщил он.
- Орлеанским, да? - спросила королева.
- Да, сейчас именно оттуда исходит опасность.
- Но разве вы опять не избегли опасности сегодняшним голосованием?
- Вникните, государыня, потому что противостоять сложившемуся положе-
нию можно, только зная его, вникните, за что проголосовали сегодня: "Ес-
ли король нарушит присягу, если он нападет на свой народ или не защитит
его, тем самым он отречется от престола, станет простым гражданином и
может быть судим за преступления, совершенные после отречения."
- Ну что ж, король не нарушит присягу, не нападет на свой народ, а
если на его народ нападут, защитит его, - сказала королева.
- Все верно, государыня, - заметил Барнав, - но проголосованное реше-
ние оставляет дверь открытой для революционеров и орлеанистов. Собрание
не вынесло решения о короле, оно вотировало превентивную меру против
второго бегства, оставив в стороне первое. Знаете, что предложил вечером
в Якобинском клубе Лакло, человек герцога Орлеанского?
- Надо полагать, что-нибудь ужасное. Что хорошего может предложить
автор "Опасных связей.?
- Он потребовал, чтобы в Париже и по всей Франции провели сбор подпи-
сей под петицией, требующей низложения короля, и пообещал десять миллио-
нов подписей.
- Десять миллионов! - воскликнула королева. - Боже мой, неужели нас
так сильно ненавидят, что десять миллионов французов против нас?
- Ах, государыня, большинство очень легко организовать.
- Прошло ли предложение господина Лакло?
- Оно вызвало споры. Дантон поддержал его.
- Дантон! Но мне казалось, что господин Дантон на нашей стороне. Гос-
подин де Монморен мне говорил о должности адвоката в королевском совете,
не то купленной, не то проданной, точно не помню, которую мы пожаловали
этому человеку.
- Господин де Монморен ошибся, государыня. Если Дантон и стоит на
чьей-то стороне, то на стороне герцога Орлеанского.
- А господин Робеспьер выступал? Говорят, он начинает приобретать
большое влияние.
- Да, выступал. Он не за петицию, он вовсе лишь за обращение к про-
винциальным якобинским клубам.
- Но если господин Робеспьер обрел такое значение, надо заполучить
его.
- Государыня, господина Робеспьера заполучить невозможно. Господин
Робеспьер принадлежит только себе. Им движет идея, утопия, иллюзия, быть
может, честолюбие.
- Но, в конце концов, его честолюбие, каково бы оно ни было, мы можем
удовлетворить. Предположим, он хочет стать богатым...
- Нет, он не хочет стать богатым.
- Быть может, стать министром?
- Возможно, он хочет стать чем-то больше, нежели министром.
Королева чуть ли не с ужасом взглянула на Барнава.
- Но мне казалось, - заметила она, - министерский пост - самая высо-
кая должность, которой может достичь один из наших подданных.
- Но если господин Робеспьер думает о короле как об уже свергнутом,
то и себя он не считает его подданным.
- Так на что же он тогда притязает? - ужаснувшись, спросила королева.
- В определенные моменты появляются, государыня, люди, которые мечта-
ют о новых политических титулах взамен уничтоженных.
- Хорошо, я могу понять, что герцог Орлеанский мечтает стать реген-
том, он по рождению имеет право на этот высокий сан. Но господин Ро-
беспьер, ничтожный провинциальный адвокат...
Королева забыла, что Барнав тоже был ничтожный провинциальный адво-
кат.
Однако Барнав сохранял невозмутимый вид; то ли удар прошел мимо, то
ли, получив его, у него хватило мужества не выдать своего огорчения.
- Марий и Кромвель тоже вышли из народа, - заметил он.
- Марий! Кромвель! Увы, когда в детстве при мне произносили их имена,
мне и в голову не приходило, что наступит день, когда в их звучании я
буду слышать нечто роковое. Но мы все время отвлекаемся. Так вы говори-
те, господин Робеспьер выступил против этой петиции, предложенной госпо-
дином Лакло и поддержанной господином Дантоном?
- Да, но тут ввалилась толпа народу - крикуны из Пале-Рояля, ватага
девиц, - толпа, собранная, чтобы поддержать Лакло, и его предложение не
только прошло, но было постановлено, что завтра в одиннадцать утра яко-
бинцы соберутся на Марсовом поле, где будет оглашена петиция, которую
затем подпишут на алтаре отечества и разошлют в провинциальные клубы,
которые тоже подпишутся под ней.
- И кто же составил эту петицию?
- Дантон, Лакло и Бриссо.
- То есть трое наших врагов?
- Да, государыня.
- Боже мой, но что же тогда делают наши друзья конституционалисты?
- Они решили, государыня, сыграть завтра ва-банк.
- Но они больше не могут оставаться в Якобинском клубе?
- Ваше великолепное понимание людей и обстоятельств, государыня, поз-
воляет вам видеть ситуацию такой, какова она есть. Да, ведомые Дюпором и
Ламетом, ваши друзья только что разошлись с вашими врагами. Фейаны про-
тивопоставили себя якобинцам.
- А кто такие фейаны? Простите меня, но я ничего не знаю. В нашем по-
литическом языке появляется столько новых имен и названий, что мне все
время приходится задавать вопросы.
- Государыня, монастырь фейанов - это большое здание, расположенное
рядом с Манежем и, следовательно, примыкающее к Национальному собранию.
По нему называется одна из террас дворца Тюильри.
- И кто еще является членом этого клуба?
- Лафайет, то есть национальная гвардия, и Байи, то есть муниципали-
тет.
- Лафайет... Лафайет... Вы полагаете, на Лафайета можно рассчитывать?
- Я убежден, что он искренне предан королю.
- Предан королю, как дровосек дубу, который он срубает под корень!
Ну, Байи - это еще куда ни шло, у меня нет оснований жаловаться на него.
Скажу даже больше, он передал мне донос той женщины, которая догадалась,
что мы намерены уехать. Но Лафайет...
- При случае ваше величество сможет оценить его.
- Да, действительно... - промолвила королева, обратившись мысленным
взором в недавнее прошлое. - Да, Версаль... Но хорошо, вернемся к этому
клубу. Что он намерен делать? Что он собирается предложить? Каковы его
силы?
- Они огромны, поскольку он располагает, как я уже говорил вашему ве-
личеству, национальной гвардией, муниципалитетом и большинством в Нацио-
нальном собрании, которое голосует с нами. Что остается у якобинцев?
Несколько депутатов - Робеспьер, Петион, Лакло, герцог Орлеанский, -
разнородные элементы, которые не смогут возмутиться, пока не наберут но-
вых сторонников, всякие самозванцы, шайка крикунов, способных поднять
шум, но не имеющих никакого влияния.
- Дай-то Бог, сударь! А что собирается делать Национальное собрание?
- Завтра Собрание намерено сделать выговор мэру Парижа за его сегод-
няшнюю нерешительность и мягкость. Добряк Байи, он ведь как часы, кото-
рые нужно своевременно завести, чтобы они шли. Его заведут, и он пойдет.
Тут пробило без четверти одиннадцать, и с площади донесся кашель ча-
сового.
- Да, - промолвил Барнав, - мне пора уходить, и все-таки у меня ощу-
щение, что я еще многого не сказал вашему величеству.
- А я, господин Барнав, - отвечала ему королева, - хочу сказать, что
безмерно признательна вам и вашим друзьям, подвергающимся ради меня та-
кой опасности.
- Государыня, опасность - это игра, в которой я обречен на выигрыш,
неважно, одержу я победу или потерплю поражение, потому что и при побе-
де, и при поражении королева наградит меня улыбкой.
- Увы, сударь, - вздохнула королева, - я уже почти позабыла, как улы-
баются. Но вы столько для нас делаете, что я попытаюсь вспомнить то вре-
мя, когда я была счастлива, и обещаю, что первая моя улыбка будет обра-
щена к вам.
Барнав, приложив руку к сердцу, отдал поклон и, пятясь, удалился.
- Кстати, - остановила его королева, - когда я снова увижу вас?
Барнав задумался.
- Значит, завтра петиция и второе голосование в Собрании... После-
завтра взрыв и предварительные репрессии... В воскресенье вечером, госу-
дарыня, я постараюсь прийти к вам и рассказать о событиях на Марсовом
поле.
После этого он вышел.
Королева в задумчивости прошла к супругу, которого нашла погруженным
в подобную же задумчивость. От него только что ушел доктор Жильбер, со-
общивший ему примерно то же, что Барнав королеве.
Венценосной чете достаточно было обменяться взглядами, чтобы понять,
что новости, полученные обоими, одинаково мрачны.
Король как раз кончил писать письмо.
Он молча протянул его королеве.
В этом письме Месье предоставлялись полномочия от имени короля Фран-
ции просить вмешательства австрийского императора и прусского короля.
- Месье причинил мне немало зла, - промолвила королева. Он ненавидит
меня и дальше будет действовать мне во вред, но, раз он пользуется дове-
рием короля, я тоже доверяю ему.
Взяв перо, она героически поставила свою подпись рядом с подписью Лю-
довика XVI.
XVII ГЛАВА, ГДЕ МЫ НАКОНЕЦ-ТО ДОБИРАЕМСЯ ДО ОБРАЩЕНИЯ, КОТОРОЕ ПЕРЕ-
ПИСЫВАЛА Г-ЖА
РОЛАН
Надеемся, что беседа королевы с Барнавом дала нашему читателю полное
представление о положении, в каком оказались все политические партии 15
июля 1791 года.
Итак, на место старых якобинцев вырвались новые.
Старые якобинцы основали Клуб фейанов.
Кордельеры в лице Дантона, Камила Демулена и Лежандра объединились с
новыми якобинцами.
Национальное собрание, ставшее монархически-конституционным, решило
любой ценой поддержать короля.
Народ решил добиваться низложения короля всеми возможными средствами,
но поначалу прибегнуть к обращениям и петициям.
