Первым делом королева спросила, где дофин.
Дофин лежал в постели у себя в спальне под надзором воспитательницы
г-жи де Турзель и горничной г-жи Брюнье.
Но эти объяснения не удовлетворили королеву, она вскочила и, как бы-
ла, даже не приведя в порядок туалет, побежала в покои сына.
Мальчик очень перепугался, он долго плакал, но его успокоили, и те-
перь он спал.
Во сне он лишь слегка вздрагивал.
Королева долго стояла у его постели, держась за столбик полога, и
сквозь слезы смотрела на сына.
В ушах у нее до сих пор звучали слова, которые прошептал ей тот
страшный человек: "Ты еще нужна мне, чтобы окончательно столкнуть монар-
хию в бездну, и потому я спасаю тебя."
Неужто это правда? Значит, это она толкает монархию в бездну?
Не замкнется ли бездна, в которую она толкает монархию, поглотив ко-
роля, ее самое и престол? Не придется ли бросить в пропасть и обоих де-
тей? Ведь в древних религиях только кровью невинного младенца можно было
умиротворить богов.
Правда, Господь отверг жертвоприношение Авраама, но у Иеффая подобную
жертву принял.
Да, мрачные мысли терзали королеву; еще более мрачные - мать.
Наконец, встряхнув головой, она медленно вернулась к себе.
Она до сих пор не переоделась.
Платье ее было измято и во многих местах порвано, туфли продырявились
на острых камнях и неровной булыжной мостовой, по которой ей приходилось
ступать, вся она была покрыта пылью.
Мария Антуанетта попросила принести ей другие туфли и приготовить
ванну.
Барнав дважды приходил справиться об ее состоянии.
Рассказывая о его визите, г-жа Кампан с удивлением смотрела на коро-
леву.
- Поблагодарите его самым сердечным образом, сударыня, - велела Мария
Антуанетта.
Г-жа Кампан в совершенном изумлении взглянула на нее.
- Мы весьма обязаны этому молодому человеку, сударыня, - сообщила ко-
ролева, хотя не в ее обычаях было объяснять свои намерения.
- Но мне кажется, ваше величество, - не успокаивалась камеристка, -
господин Барнав - демократ, человек из народа, для которого все средства
были хороши, чтобы добиться своего нынешнего положения.
- Да, правда, сударыня, все средства, какие ему дал в распоряжение
талант, - сказала королева. - Запомните то, что я вам скажу. Я извиняю
Барнава. Чувство гордости, какое я не посмела бы осудить, заставляло его
одобрять все, что открывает дорогу к почестям и славе для класса, к ко-
торому он принадлежит по рождению. Но нет никакого прощения для дворян,
которые ринулись в революцию. Если власть вновь вернется к нам, Барнаву
уже заранее гарантировано прощение... Ступайте и постарайтесь принести
мне известия о господах де Мальдене и де Валори.
Сердце Марии Антуанетты присовокупило к этим именам и имя графа, но
ее уста отказались произнести его.
Ей доложили, что ванна готова.
Пока королева ходила к дофину, повсюду, даже у дверей ее туалетной и
ванной комнат, были выставлены часовые.
Королеве с огромным трудом удалось добиться, чтобы дверь, пока она
будет принимать ванну, оставалась закрытой.
А вот что написал Прюдом в своей газете "Революсьон де Пари": "Неко-
торые добрые патриоты, в которых неприязнь к королевской власти не при-
гасила еще сострадательности, похоже, обеспокоены душевным и физическим
состоянием Людовика XVI и его семьи после столь неудачного путешествия,
каким было возвращение из Сент-Мену.
Пусть они успокоятся! Наш бывший, вернувшись в свои апартаменты, в
субботу вечером чувствовал себя ничуть не хуже, чем по возвращении с
утомительной и почти бесплодной охоты; как обычно, он съел цыпленка. На
другой день, отобедав, играл со своим сыном.
Что же до матери, по приезде она приняла ванну, и первым ее распоря-
жением было принести другие туфли, поскольку те, в которых она путешест-
вовала, продырявились - и она немедленно продемонстрировала их; весьма
ловко она повела себя с офицерами, приставленными дабы сторожить ее,
объявив смехотворным и непристойным приказ оставлять открытой дверь сво-
ей ванной комнаты и спальни."
Вы только взгляните на это чудовище, имевшее наглость съесть по при-
езде цыпленка, а на следующий день играть со своим сыном!
Взгляните на эту сибаритку, возжелавшую принять ванну после пяти
дней, проведенных в карете, и трех ночей на постоялых дворах!
Взгляните на расточительницу, требующую туфли, потому что те, в кото-
рых она путешествовала, продырявились!
Наконец, взгляните на эту мессалину, посчитавшую непристойным и сме-
хотворным приказ оставлять открытой дверь своей ванной комнаты и спальни
и попросившую у часовых позволения закрыть ее!
Ах, господин журналист, мне прямо так и кажется, что цыпленка вы еди-
те только четыре раза в году, на большие праздники, детей не имеете,
ванну не принимаете, а к себе в ложу в Национальное собрание ходите в
дырявых башмаках!
Рискуя вызвать неприятности, королева добилась, чтобы дверь была зак-
рыта, и приняла ванну.
И все-таки часовой не преминул обозвать г-жу Кампан аристократкой,
когда та входила в ванную комнату, чтобы сообщить королеве известия.
Они оказались не настолько ужасными, как можно было ожидать.
У заставы Шарни и оба его товарища составили план, целью которого бы-
ло отвлечь внимание на себя и тем самым уменьшить опасность, угрожающую
королю и королеве. Короче, они договорились, что, когда карета остано-
вится, один из них бросится направо, другой налево, а тот, который сидит
посередине, вперед; таким образом они вынудят группу убийц разделиться
на три части и гнаться за тремя жертвами; благодаря этому королю и коро-
леве, быть может, удастся без помех добраться до дворца.
Мы уже говорили, что карета остановилась над первым прудом у большой
террасы дворца. Убийцы так торопились, с такой поспешностью ринулись на
передок кареты, что двое из них были тут же тяжело ранены. Двум гренаде-
рам, сидевшим на козлах, с минуту еще удавалось оборонять троих офице-
ров, но потом их стащили наземь, и подопечные их остались без защиты.
Трое гвардейцев как раз этот момент и выбрали; они разом бросились по
сторонам, заодно успев сбросить на землю нескольких человек, которые
вскарабкались на колеса и подножки, чтобы стащить их с козел. После это-
го, как они и предвидели, народная ярость прорвалась по трем направлени-
ям.
Едва г-н Мальден соскочил на землю, как над ним взметнулись топоры
двух саперов. И целью обоих топоров был он. Стремительным рывком он выс-
вободился из рук тех, кто схватил его за воротник, и на несколько секунд
оказался один.
И тогда, скрестив на груди руки, он бросил:
- Бейте!
Один топор так и остался поднятым. Отвага жертвы парализовала убийцу.
Второй, жаждущий крови, опустился, но, падая, встретил ствол мушкето-
на, отклонивший его, так что острие только едва задело шею г-на де
Мальдена, нанеся ему легкую рану.
Г-н де Мальден тут же бесстрашно ринулся на толпу, та расступилась,
но он успел сделать лишь несколько шагов: его заметила группа офицеров
и, желая спасти, потащила к цепи национальных гвардейцев, которые держа-
ли проход для короля и его семьи от кареты к дворцу. В ту же секунду де
Мальдена увидел генерал де Лафайет; он подъехал к нему на коне, схватил
за ворот и подтащил к стремени, намереваясь взять его под защиту своей
популярности. Однако, узнав его, г-н де Мальден закричал:
- Отпустите меня, сударь! Занимайтесь королевским семейством, а меня
оставьте этой сволочи!
Г-н де Лафайет отпустил де Мальдена, поскольку увидел, что какой-то
человек тащит королеву, и устремился к нему.
Г-на де Мальдена тут же сбили с ног, вновь подняли; кто-то на него
набрасывался, кто-то защищал, и вот так, награждая ударами, его дотащи-
ли, израненного и окровавленного, до дверей Тюильри; тут один дворцовый
служитель, видя, что он уже не держится на ногах, схватил его за ворот и
потащил к себе, крича:
- Будет жаль, если такой мерзавец умрет легкой смертью! Для этого
разбойника нужно придумать особую казнь. Отдайте его мне, уж я им зай-
мусь!
Продолжая поносить г-на де Мальдена и приговаривая: "Пошли, прохвост,
пошли со мной! Уж я тебе покажу!" - он оттащил его в темный угол, где
шепнул:
- Спасайтесь, сударь, и простите меня за хитрость, которую я вынужден
был применить, чтобы вырвать вас из рук этих негодяев.
Г-н де Мальден скрылся.
Нечто подобное происходило и с г-ном де Валори; он был дважды тяжело
ранен в голову. Но когда два десятка штыков, два десятка сабель, два де-
сятка кинжалов взметнулись, чтобы прикончить его, появился г-н Петион и,
изо всех сил расталкивая убийц, вскричал:
- Именем Национального собрания я объявляю, что вы недостойны назы-
ваться французами, если сей же миг не отпустите этого человека и не пе-
редадите его мне! Я - Петион!
Петион, который под несколько суровой внешностью скрывал высокую че-
ловечность, отважное и честное сердце, показался убийцам столь грозным,
что они попятились и отдали ему г-на де Валори.
Петион провел его, поддерживая под руку, так как де Валори, контужен-
ный обрушенными на него ударами, едва держался на ногах, до цепи нацио-
нальных гвардейцев и там передал с рук на руки адъютанту Матье Дюма, ко-
торый поручился за его жизнь и действительно охранял до самых дверей
дворца.
И тут Петион услышал голос Барнава. Барнав, бессильный защитить де
Шарни, призывал на помощь.
В графа вцепились чуть ли не два десятка рук, его сбили с ног, волок-
ли по земле, но он все-таки поднялся, сорвал с чьего-то ружья штык и те-
перь отбивался им от обступившей толпы.
Само собой, он скоро пал бы в этой неравной борьбе, не поспеши к нему
на помощь Барнав, а потом Петион.
Королева выслушала этот рассказ в ванной; правда, г-жа Кампан смогла
сообщить ей более или менее достоверные сведения лишь о гг. де Мальдене
и де Валори, которых видели во дворце, избитых, окровавленных, но тем не
менее не слишком пострадавших.
Что же касается Шарни, о нем ничего определенного сказать не могли;
говорили, что Барнав и Петион спасли его, но никто не видел, вошел он во
дворец или нет.
При этих словах лицо королевы покрылось такой бледностью, что каме-
ристка, решив, что королева побледнела, опасаясь за жизнь графа, воск-
ликнула:
- Ваше величество, право, не стоит так переживать из-за господина де
Шарни только потому, что его нет во дворце. Вашему величеству ведь из-
вестно, что в Париже живет госпожа де Шарни. Возможно, граф укрылся у
нее.
Но именно это предположение и пришло на ум Марии Антуанетте и заста-
вило ее так смертельно побледнеть.
Она вышла из ванны и приказала:
- Оденьте меня, Кампан, скорее оденьте! Я должна узнать, что стало с
графом.
- С каким графом? - поинтересовалась вошедшая в ванную г-жа де Мизе-
ри.
- С графом де Шарни! - воскликнула королева.
- Граф де Шарни в приемной вашего величества, - сообщила г-жа де Ми-
зери, - и просит удостоить его короткой беседы.
- Ах вот как, - шепнула королева. - Значит, он держит слово.
Г-жа де Мизери и г-жа Кампан переглянулись, не понимая, что королева
имеет в виду, а она, не в силах более промолвить ни звука, знаком велела
им поторопиться.
Никогда еще туалет королевы не занимал так мало времени. Мария Антуа-
нетта позволила только вытереть себе волосы, которые она прополоскала
душистой водой, чтобы смыть с них пыль, да накинула поверх рубашки белый
муслиновый пеньюар.
Когда она вошла к себе в комнату и приказала принять графа де Шарни,
ее лицо было белее пеньюара.
XI
УДАР КОПЬЕМ
Минуту спустя лакей доложил о графе де Шарни, и тот появился в прямо-
угольнике двери, залитый золотым отсветом заходящего солнца.
И он тоже, как и королева, воспользовался временем после приезда во
