можно было разглядеть, пока она была закрыта, и перед Бийо открылась
крутая лестница с узкими ступенями, уводившая под землю.
Бийо вошел в дверь, которая быстро и беззвучно захлопнулась за ним.
На сей раз фермер насчитал семнадцать ступенек; ступив на семнадца-
тую, он прервал молчание, на которое, казалось, обрек сам себя, и впол-
голоса сказал:
- Ну вот, я на месте.
В нескольких шагах от него перед дверью колебалась драпировка; Бийо
направился прямо к драпировке, отвел ее и очутился в большой круглой
подземной зале, где собралось уже человек пятьдесят.
Наши читатели уже побывали в этой зале лет пятнадцать-шестнадцать то-
му назад, вслед за Руссо.
Как во времена Руссо, стены ее были затянуты алыми и белыми полотни-
щами, на которых были изображены переплетенные циркуль, угольник и от-
вес.
Единственная лампа, укрепленная под сводами, лила тусклые лучи на се-
редину круга, но была бессильна осветить тех, кто, не желая быть узнан-
ным, держался ближе к стене.
Для ораторов и лиц, ожидавших приема в члены общества, был приготов-
лен помост, на который вели четыре ступени; в глубине помоста, поближе к
стене, одиноко возвышались стол и пустое кресло, предназначенное для
председателя.
За несколько минут зала настолько наполнилась народом, что свободного
места для ходьбы уже не оставалось. Здесь были люди всех сословий и ран-
гов, от крестьянина до принца, приходившие один за другим тем же путем,
что и Бийо; у одних были здесь знакомые, другие никого не знали; одни
выбирали себе места наугад, другие согласно своим симпатиям.
И у каждого под сюртуком или плащом виднелся либо фартук каменщика,
если то был просто масон, либо шарф иллюмината, если то был одновременно
и масон, и иллюминат, то есть приобщенный к великой тайне.
Всего трое мужчин не имели на себе этого последнего знака, а только
фартуки каменщиков.
Один из них был Бийо, другой - молодой человек от силы лет двадцати
и, наконец, третий - мужчина лет сорока двух, судя по манерам, принадле-
жавший к высшему слою общества.
Хотя появление этого последнего произвело не больше шуму, чем появле-
ние более скромных членов сообщества, но через несколько секунд после
его прихода отворилась замаскированная дверь, и перед собравшимися
предстал председатель, носивший одновременно знаки отличия Большого Вос-
тока и Великого Копта.
Бийо негромко вскрикнул от удивления: этот председатель, перед кото-
рым склонялись все головы, был не кто иной, как его недавний знакомый по
празднику Федерации.
Он медленно поднялся на помост и, обратись к собранию, сказал:
- Братья, сегодня нам предстоит исполнить два дела: я должен принять
трех новых адептов; я должен дать вам отчет в своих действиях начиная с
того дня, как я взялся за свой труд, и по сию пору; потому что труд мой
день ото дня становится все тяжелее, и вы должны знать, по-прежнему ли я
достоин вашего доверия, а я должен знать, по-прежнему ли вы удостаиваете
меня доверием. Лишь получая от вас свет и возвращая вам его, могу я ша-
гать по темному, ужасному пути, на который я вступил. Итак, пускай в
этой зале останутся одни вожди ордена, чтобы мы могли принять или от-
вергнуть трех новых членов, явившихся к вам. Затем, когда эти трое чле-
нов будут приняты или отвергнуты, все от первого до последнего вернутся
на заседание, потому что я желаю отчитаться в своих поступках не перед
кружком избранных, а перед всеми и от всех получить порицание или при-
нять благодарность.
На этих словах отворилась дверь, противоположная той, в которую вошел
председатель; за ней открылось просторное сводчатое помещение, похожее
на подземелье древней базилики, и безмолвная, похожая на процессию приз-
раков толпа хлынула туда, под аркады, скудно освещенные немногочисленны-
ми лампами, дававшими ровно столько света, чтобы, как сказал поэт, мрак
был виднее.
Остались только трое. Это были те, кто желал вступить в сообщество.
Случайно все они встали, прислонившись к стене, на равном расстоянии
друг от друга.
Все трое смотрели друг на друга с удивлением, лишь теперь узнав, что
являются главными действующими лицами заседания.
В этот миг дверь, сквозь которую вошел председатель, снова отвори-
лась. Появились шесть людей в масках, трое из них стали по одну, а трое
по другую сторону кресла.
- Пускай номер второй и номер третий на минуту выйдут, - сказал пред-
седатель. - Никто, кроме высших вождей, не должен узнать тайных причии
приема или отказа в приеме новых братьев масонов в орден иллюминатов.
Молодой человек и человек с аристократической внешностью вышли в тот
коридор, по которому проникли в зал.
Бийо остался один.
- Приблизься, - сказал ему председатель после недолгого молчания,
длившегося, пока двое других кандидатов не удалились.
Бийо приблизился.
- Каково твое имя среди профанов? - спросил у него председатель.
- Франсуа Бийо.
- Каково твое имя среди избранных?
- Сила.
- Где ты увидел свет?
- В суасонской ложе Друзей истины.
- Сколько тебе лет?
- Семь лет.
И Бийо сделал знак, указывавший на то, что он имел в масонском ордене
ранг мастера.
- Почему ты желаешь подняться на высшую ступень и быть принятым среди
нас?
- Потому что мне сказали, что эта ступень есть еще один шаг к всеоб-
щему свету.
- Кто твои крестные?
- У меня нет никого, кроме человека, который по собственному почину
сам пришел ко мне и предложил меня принять.
И Бийо пристально посмотрел на председателя.
- С каким чувством ты пойдешь по пути, который просишь перед тобой
отворить?
- С ненавистью к сильным мира сего, с любовью к равенству.
- Что будет нам порукой в твоей любви к равенству и в твоей ненависти
к сильным мира сего?
- Слово человека, никогда не нарушавшего слова.
- Что внушило тебе любовь к равенству?
- Моя униженность.
- Что внушило тебе ненависть к сильным мира сего?
- Это моя тайна, тебе она известна. Зачем ты хочешь принудить меня
повторить вслух то, что я едва смею сказать самому себе?
- Пойдешь ли ты сам по пути равенства и обязуешься ли по мере отпу-
щенных тебе сил и возможностей увлекать на этот путь всех, кто тебя ок-
ружает?
- Да.
- Будешь ли ты по мере отпущенных тебе сил и власти сметать все пре-
пятствия, что мешают свободе Франции и освобождению мира?
- Да.
- Свободен ли ты от всех обязательств, а если нет, готов ли порвать с
ними, коль скоро они войдут в противоречие с обетами, которые ты сейчас
принес?
- Да.
Председатель обернулся к шестерым вождям в масках.
- Братья, - сказал он, - этот человек говорит правду. Я сам пригласил
его примкнуть к числу наших. Большое горе привязывает его к нашему делу
узами ненависти. Он уже много сделал для Революции и еще многое может
сделать. Предлагаю себя ему в крестные и ручаюсь за него в прошлом, нас-
тоящем и будущем.
- Принять, - единодушно произнесли шесть голосов.
- Слышишь? - сказал председатель. - Ты готов принести клятву?
- Говорите, - отозвался Бийо, - а я буду повторять.
Председатель поднял руку и медленно, торжественно произнес:
- Во имя распятого Сына клянись разорвать земные узы, связующие тебя
с отцом, матерью, братьями, сестрами, женой, родней, друзьями, любовни-
цей, королями, благодетелями и со всеми людьми, кому бы ты ни обещал в
прошлом своего доверия, послушания, благодарности или службы.
Голосом, быть может более твердым, чем голос председателя, Бийо пов-
торил те слова, которые тот ему подсказал.
- Хорошо, - продолжал председатель. - С этой минуты ты освобожден от
упомянутой присяги отчизне и законам. Поклянись теперь открывать новому,
признанному тобою вождю все, что увидишь и сделаешь, прочтешь или услы-
шишь, о чем узнаешь или догадаешься, а также выведывать и разузнавать
то, что не обнаружится само.
- Клянусь! - повторил Бийо.
- Клянись, - подхватил председатель, - чтить и уважать яд, железо и
огонь как быстрые, надежные и необходимые средства к очищению мира ист-
реблением всех тех, кто стремится принизить истину или вырвать ее из на-
ших рук.
- Клянусь! - повторил Бийо
- Клянись избегать Неаполя, избегать Рима, избегать Испании, избегать
всех проклятых земель. Клянись избегать искушения открыть кому то ни бы-
ло увиденное и услышанное на наших собраниях, ибо быстрее, чем небесный
гром, настигнет тебя повсюду, где бы ты ни спрятался, невидимый и неиз-
бежный кинжал.
- Клянусь! - повторил Бийо.
- А теперь, - сказал председатель, - живи во имя Отца, Сына и Святого
Духа!
Укрытый в тени брат отворил дверь крипты, где, ожидая, покуда свер-
шится процедура тройного приема, прогуливались низшие братья ордена.
Председатель подал Бийо знак, тот поклонился и пошел к тем, с кем отныне
был связан страшной клятвой, которую сейчас произнес.
- Номер второй! - громким голосом провозгласил председатель, едва за
новым адептом затворилась дверь.
Драпировка, закрывавшая дверь в коридор, медленно приподнялась, и во-
шел молодой человек, одетый в черное.
Он опустил за собой драпировку и остановился на пороге, ожидая, пока
с ним заговорят.
- Приблизься, - велел председатель.
Молодой человек приблизился.
Как мы уже сказали, он был совсем молод - лет двадцати, от силы двад-
цати двух - и благодаря белой, нежной коже мог бы сойти за женщину. Ог-
ромный тесный галстук, какие никто, кроме него, не носил в ту эпоху, на-
водил на мысль, что эта ослепительность и прозрачность кожи объясняется
не столько чистотой крови, сколько, напротив, какой-то тайной неведомой
болезнью; несмотря на высокий рост и этот огромный галстук, шея его ка-
залась относительно короткой; лоб у него был низкий, верхняя часть голо-
вы словно приплюснута. Поэтому спереди волосы, не длиннее, чем обычно
бывают пряди, падающие на лоб, почти спускались ему на глаза, а сзади
доставали до плеч. Кроме того, во всей его фигуре чувствовалась какая-то
скованность автомата, из-за которой этот молодой, едва на пороге жизни,
человек казался выходцем с того света, посланцем могилы.
Прежде чем приступить к вопросам, председатель несколько мгновений
вглядывался в него.
Но этот взгляд, полный удивления и любопытства, не заставил молодого
человека потупить глаза, смотревшие прямо и пристально.
Он ждал.
- Каково твое имя среди профанов?
- Антуан Сен-Жюст.
- Каково твое имя среди избранных?
- Смирение.
- Где ты увидел свет?
- В ложе ланских Заступников человечества.
- Сколько тебе лет?
- Пять лет.
И вступивший сделал знак, который означал, что среди вольных каменщи-
ков он был подмастерьем.
- Почему ты желаешь подняться на высшую ступень и быть принятым среди
нас?
- Потому что человеку свойственно стремиться к вершинам и потому что
на вершинах воздух чище, а свет ярче.
- Есть ли у тебя пример для подражания?
- Женевский философ, питомец природы, бессмертный Руссо.
- Есть ли у тебя крестные?
- Да.
- Сколько?
- Двое.
- Кто они?
- Робеспьер-старший и Робеспьер-младший.
- С каким чувством пойдешь ты по пути, который просишь перед тобой
отворить?
- С верой.
- Куда этот путь должен привести Францию и мир?
- Францию к свободе, мир к очищению.
- Чем ты пожертвуешь ради того, чтобы Франция и мир достигли этой це-
ли?
- Жизнью, единственным, чем я владею, потому что все остальное я уже
отдал.
- Итак, пойдешь ли ты сам по пути свободы и очищения и обязуешься ли
по мере отпущенных тебе сил и возможностей увлекать на этот путь всех,
кто тебя окружает?
- Пойду сам и увлеку на этот путь всех, кто меня окружает.
- И по мере отпущенных тебе сил и возможностей ты будешь сметать все
препятствия, которые встретишь на этом пути?
- Буду сметать любые препятствия.
