Фельтона за оконными стеклами.
Целый час она лежала, едва переводя дыхание, покрываясь холодным по-
том и чувствуя, как сердце у нее отчаянно замирает от страха при малей-
шем шорохе, доносившемся из коридора.
Бывают часы, которые длятся годы...
Через час Фельтон снова постучал в окно.
Миледи вскочила с постели и распахнула его. Два прута решетки были
перепилены, и образовалось отверстие, в которое мог пролезть человек.
- Вы готовы? - спросил Фельтон.
- Да. Нужно ли мне что-нибудь захватить с собой?
- Золото, если оно у вас есть.
- Да, к счастью, мне оставили то золото, которое я имела при себе.
- Тем лучше. Я истратил все свои деньги на то, чтобы нанять судно.
- Возьмите, - сказала миледи, вручая Фельтону мешок с золотыми моне-
тами.
Фельтон взял мешок и бросил его вниз, к подножию стены.
- А теперь, - сказал он, - пора спускаться.
- Хорошо.
Миледи встала на кресло и высунулась в окно. Она увидела, что молодой
офицер висит над пропастью на веревочной лестнице.
Впервые ее объял страх и напомнил ей, что она женщина. Ее пугала зия-
ющая бездна.
- Этого я и боялся, - сказал Фельтон.
- Это пустяки... пустяки... - проговорила миледи. - Я спущусь с зак-
рытыми глазами.
- Вы мне доверяете? - спросил Фельтон.
- И вы еще спрашиваете!
- Протяните мне ваши руки. Скрестите их. Вытяните. Вот так.
Фельтон связал ей кисти рук своим платком и поверх платка - веревкой.
- Что вы делаете? - с удивлением спросила миледи.
- Положите мне руки на шею и не бойтесь ничего.
- Но из-за меня вы потеряете равновесие, и мы оба упадем и разобьем-
ся.
- Не беспокойтесь, я моряк.
Нельзя было терять ни мгновения; миледи обвила руками шею Фельтона и
с его помощью проскользнула в окно.
Фельтон начал медленно спускаться со ступеньки на ступеньку. Несмотря
на тяжесть двух тел, лестница качалась в воздухе от яростных порывов
ветра.
Вдруг Фельтон остановился.
- Что случилось? - спросила миледи.
- Тише! - сказал Фельтон. - Я слышу чьи-то шаги.
- Нас увидели!
Несколько мгновений они молчали и прислушивались.
- Нет, - заговорил Фельтон, - ничего страшного.
- Но чьи же это шаги?
- Это часовые обходят дозором замок.
- А где они должны пройти?
- Как раз под нами.
- Они нас заметят...
- Нет, если не сверкнет молния.
- Они заденут конец лестницы.
- К счастью, она на шесть футов не достает до земли.
- Вот они... боже мой!
- Молчите!
Они продолжали висеть, не двигаясь и затаив дыхание на высоте двадца-
ти футов над землей, а в то самое время под ними, смеясь и разговаривая,
проходили солдаты.
Для беглецов настала страшная минута...
Патруль прошел. Слышен был шум удаляющихся шагов и замирающие вдали
голоса.
- Теперь мы спасены, - сказал Фельтон.
Миледи вздохнула и лишилась чувств.
Фельтон стал опять спускаться. Добравшись до нижнего конца лестницы и
не чувствуя дальше опоры для ног, оп начал цепляться за ступеньки рука-
ми; ухватившись наконец за последнюю, он повис на ней, и ноги его косну-
лись земли. Он нагнулся, подобрал мешок с золотом и взял его в зубы.
Потом он схватил миледи на руки и быстро пошел в сторону, противопо-
ложную той, куда удалился патруль. Вскоре он свернул с дозорного пути,
спустился между скалами и, дойдя до самого берега, свистнул.
В ответ раздался такой же свист, и пять минут спустя на море показа-
лась лодка с четырьмя гребцами.
Лодка подплыла настолько близко, насколько это было возможно: недос-
таточная глубина помешала ей пристать к берегу. Фельтон вошел по пояс в
воду, не желая никому доверять свою драгоценную ношу.
К счастью, буря начала затихать. Однако море еще бушевало: маленькую
лодку подбрасывало на волнах, точно ореховую скорлупу.
- К шхуне! - приказал Фельтон. - И гребите быстрее!
Четыре матроса принялись грести, но море так сильно волновалось, что
весла с трудом рассекали воду.
Тем не менее беглецы удалялись от замка, а это было самое важное.
Ночь была очень темная, и с лодки уже почти невозможно было различить
берег, а тем более увидеть с берега лодку.
Какая-то черная точка покачивалась на море.
Это была шхуна.
Пока четыре матроса изо всех сил гребли к ней, Фельтон распутал сна-
чала веревку, а потом и платок, которым были связаны руки миледи.
Высвободив ее руки, он зачерпнул морской воды и спрыснул ей лицо.
Миледи вздохнула и открыла глаза.
- Где я? - спросила она.
- Вы спасены! - ответил молодой офицер.
- О! Спасена! - воскликнула она. - Да, вот небо, вот море! Воздух,
которым я дышу, - воздух свободы... Ах!.. Благодарю вас, Фельтон, благо-
дарю!
Молодой человек прижал ее к своему сердцу.
- Но что с моими руками? - удивилась миледи. - Мне их словно сдавили
в тисках!
Миледи подняла руки: кисти их действительно онемели и были покрыты
синяками.
- Увы! - вздохнул Фельтон, глядя на эти красивые руки и грустно качая
головой.
- Ах, это пустяки, пустяки! - воскликнула миледи. - Теперь я вспомни-
ла!
Миледи что-то поискала глазами вокруг себя.
- Он тут, - успокоил ее Фельтон и ногой пододвинул к ней мешок с зо-
лотом.
Они подплыли к шхуне. Вахтенный окликнул сидевших в лодке - с лодки
ответили.
- Что это за судно? - осведомилась миледи.
- Шхуна, которую я для вас нанял.
- Куда она меня доставит?
- Куда вам будет угодно, лишь бы вы меня высадили в Портсмуте.
- Что вы собираетесь делать в Портсмуте? - спросила миледи.
- Исполнить приказания лорда Винтера, - с мрачной усмешкой ответил
Фельтон.
- Какие приказания?
- Неужели вы не понимаете?
- Нет. Объясните, прошу вас.
- Не доверяя мне больше, он решил сам стеречь вас, а меня послал от-
везти на подпись Бекингэму приказ о вашей ссылке.
- Но если он вам не доверяет, как же он поручил вам доставить этот
приказ?
- Разве мне полагается знать, что я везу?
- Это верно. И вы отправляетесь в Портсмут?
- Мне надо торопиться: завтра двадцать третье число, и Бекингэм отп-
лывает с флотом.
- Он уезжает завтра? Куда?
- В Ла-Рошель.
- Он не должен ехать! - вскричала миледи, теряя свое обычное самооб-
ладание.
- Будьте спокойны, - ответил Фельтон, - он не уедет.
Миледи затрепетала от радости - она прочитала в сокровенной глубине
сердца молодого человека: там была написана смерть Бекингэма.
- Фельтон, ты велик, как Иуда Маккавей! Если ты умрешь, я умру вместе
с тобой, - вот все, что я могу тебе сказать!
- Тише! - напомнил ей Фельтон. - Мы подходим.
В самом деле, лодка уже подходила к шхуне.
Фельтон первый взобрался по трапу и подал миледи руку, а матросы под-
держали ее, так как море было еще бурное.
Минуту спустя они стояли на палубе.
- Капитан, - сказал Фельтон, - вот особа, о которой я вам говорил и
которую нужно целой и невредимой доставить во Францию.
- За тысячу пистолей, - отвечал капитан.
- Я уже дал вам пятьсот.
- Совершенно верно.
- А вот остальные, - вмешалась миледи, берясь за мешок с золотом.
- Нет, - возразил капитан, - я никогда не изменяю своему слову, а я
дал слово этому молодому человеку: остальные пятьсот причитаются мне по
прибытии в Булонь.
- А доберемся мы туда?
- Целыми и невредимыми, - подтвердил капитан. - Это так же верно, как
то, что меня зовут Джек Бутлер.
- Так вот: если вы сдержите слово, я дам вам не пятьсот, а тысячу
пистолей.
- Ура, прекрасная дама! - вскричал капитан. - И пошли мне бог почаще
таких пассажиров, как ваша милость!
- А пока что, - сказал Фельтон, - доставьте нас в бухту... помните,
относительно которой мы с вами уговорились, что вы доставите нас туда.
В ответ капитан приказал взять нужный курс, и около семи часов утра
небольшое судно бросило якорь в указанной Фельтоном бухте.
Во время этого переезда Фельтон все рассказал миледи: как он, вместо
того чтобы отправиться в Лондон, нанял это судно, как он вернулся, как
вскарабкался на стену, втыкая, по мере того как поднимался, в расселины
между камнями железные скобы и становясь на них, и как наконец, добрав-
шись до решетки окна, привязал веревочную лестницу. Остальное было из-
вестно миледи.
Миледи же пыталась укрепить Фельтона в его замысле. Но с первых ска-
занных им слов она поняла, что молодого фанатика надо было скорее сдер-
живать, чем поощрять.
Они условились, что миледи будет ждать Фельтона до десяти часов, а
если в десять часов он не вернется, она тронется в путь. Тогда, в случае
если он останется на свободе, ни встретятся во Франции, в монастыре кар-
мелиток в Бетюне.
XXIX
ЧТО ПРОИСХОДИЛО В ПОРТСМУТЕ 23 АВГУСТА 1628 ГОДА
Фельтон простился с миледи, поцеловав ей руку, как прощается брат с
сестрой, уходя на прогулку.
С виду он казался спокойным, как всегда, только глаза его сверкали
необыкновенным, словно лихорадочным блеском. Лицо его было бледнее, чем
обычно, губы плотно сжаты, а речь звучала коротко и отрывисто, изобличая
клокотавшие в нем мрачные чувства.
Пока он находился в лодке, отвозившей его с корабля на берег, он не
отрываясь смотрел на миледи, которая, стоя на палубе, провожала его
взглядом. Оба они уже почти не опасались погони: в комнату миледи никог-
да не входили раньше девяти часов, а от замка до Портсмута было три часа
езды.
Фельтон сошел на берег, взобрался по гребню холма на вершину утеса, в
последний раз приветствовал миледи и повернул к городу.
Дорога шла под уклон, и, когда Фельтон отошел шагов на сто, ему видна
была уже только мачта шхуны.
Он устремился по направлению к Портсмуту, башни и дома которого вста-
вали перед ним, окутанные утренним туманом, приблизительно на расстоянии
полумили.
По ту сторону Портсмута море было заполнено кораблями; их мачты, по-
хожие на лес тополей, оголенных дыханием зимы, покачивались на ветру.
Быстро шагая вперед, Фельтон перебирал в уме все обвинения, истинные
или ложные, против Бекингэма, фаворита Якова I и Карла I, - обвинения,
которые накопились у него в итоге двухлетних размышлений и длительного
пребывания в кругу пуритан.
Сравнивая публичные преступления этого министра, преступления нашу-
мевшие и, если можно так выразиться, европейские, с частными и никому не
ведомыми преступлениями, в которых обвиняла его миледи, Фельтон находил,
что из двух человек, которые уживались в Бекингэме, более виновным был
тот, чья жизнь оставалась неизвестной широкой публике. Дело в том, что
любовь Фельтона, такая странная, внезапная и пылкая, в преувеличенных
размерах рисовала ему низкие и вымышленные обвинения леди Винтер, подоб-
но тому как пылинки, в действительности едва уловимые для глаза, даже по
сравнению с муравьем, представляются нам сквозь увеличительное стекло
страшными чудовищами.
Быстрая ходьба еще сильнее разжигала его пыл; мысль о том, что там,
позади него, оставалась, подвергаясь угрозе страшной мести, женщина, ко-
торую он любил, вернее, боготворил, как святую, недавно пережитое волне-
ние, испытываемая усталость - все это приводило его в состояние величай-
шего душевного подъема.
Он вошел в Портсмут около восьми часов утра. Все население города бы-
ло на ногах; на улицах и в гавани били барабаны, отъезжавшие войска нап-
равлялись к морю.
Фельтон подошел к адмиралтейству весь в пыли и поту; его лицо, обычно
бледное, раскраснелось от жары и гнева. Часовой не хотел пропускать его,
но Фельтон позвал начальника караула и, вынув из кармана приказ, который
ему велено было доставить, заявил:
- Спешное поручение от лорда Винтера.
Услышав имя лорда Винтера, являвшегося, как было всем известно, одним
из ближайших друзей его светлости, начальник караула приказал пропустить
Фельтона, который к тому же был в мундире морского офицера.
Фельтон ринулся во дворец.
В ту минуту, когда он входил в вестибюль, туда же вошел какой-то за-