не скажет, но все увидит.
Утром Фельтон явился в обычный час, но за все время, пока он распоря-
жался приготовлениями к завтраку, миледи не сказала ему ни слова. Зато в
ту минуту, когда он собрался уходить, ей показалось, что он хочет заго-
ворить сам, и у нее мелькнула надежда. Однако губы его шевельнулись, не
издав ни звука; сделав над собой усилие, он затаил в своем сердце слова,
которые чуть было не сорвались с его уст, и удалился.
Около полудня пришел лорд Винтер.
Был довольно хороший зимний день, и луч бледного солнца Англии, кото-
рое светит, но не греет, проникал сквозь решетку в тюрьму миледи.
Она глядела в окно и сделала вид, что не слышала, как открылась
дверь.
- Вот как! - усмехнулся лорд Винтер. - После того как мы разыгрывали
сначала комедию, затем трагедию, мы теперь ударились в меланхолию.
Пленница ничего не ответила.
- Да, да, понимаю, - продолжал лорд Винтер. - Вам бы хотелось очу-
титься на свободе на этом берегу, хотелось бы рассекать на надежном ко-
рабле изумрудные волны этого горя, хотелось бы устроить мне, на воде или
на суше, одну из тех ловких засад, на которые вы такая мастерица. Потер-
пите! Потерпите немного! Через четыре дня берег станет для вас доступ-
ным, море будет для вас открыто, даже более открыто, чем вы того желае-
те, ибо через четыре дня Англия от вас избавится.
Миледи сложила руки и, подняв красивые глаза к небу, проговорила с
ангельской кротостью в голосе и в движениях:
- Боже, боже! Прости этому человеку, как я ему прощаю!
- Да, молись, проклятая! - закричал барон. - Твоя молитва тем более
великодушна, что ты, клянусь в этом, находишься в руках человека, кото-
рый никогда не простит тебя!
Он вышел.
В тот миг, когда он выходил из комнаты, чей-то пристальный взгляд
скользнул в полуотворенную дверь, и миледи заметила Фельтона, который
быстро отошел в сторону, не желая, чтобы она его видела.
Тогда она бросилась на колени и стала громко молиться.
- Боже, боже! Боже мой! - говорила она. - Ты знаешь, за какое святое
дело я страдаю, так дай мне силу перенести страдания...
Дверь тихо открылась. Прекрасная молельщица притворилась, будто не
слышит ее скрипа, и со слезами в голосе продолжала:
- Боже карающий! Боже милосердный! Неужели ты допустишь, чтобы осу-
ществились ужасные замыслы этого человека?..
И только после этого она сделала вид, что услышала шаги Фельтона,
мгновенно вскочила и покраснела, словно устыдившись, что к ней вошли в
ту минуту, когда она стояла "на коленях и творила молитву.
- Я не люблю мешать тем, кто молится, сударыня, - серьезно сказал
Фельтон, - а потому настоятельно прошу вас, не тревожьтесь из-за меня.
- Почему вы думаете, что я молилась? - спросила миледи сдавленным от
слез голосом. - Вы ошибаетесь, я не молилась.
- Неужели вы полагаете, сударыня, - ответил Фельтон все так же
серьезно, но ужо более мягко, - что я считаю себя вправе препятствовать
созданию пасть ниц перед создателем? Сохрани меня боже! К тому же раска-
яние приличествует виновным. Каково бы ни было преступление, преступник
священен для меня, когда он повергается к стопам всевышнего.
- Виновна, я виновна! - произнесла миледи с улыбкой, которая обезору-
жила бы ангела на Страшном суде. - Боже, ты знаешь, так ли это! Скажите,
что я осуждена, это правда, но вам известно, что господь бог любит муче-
ников и допускает, чтобы иной раз осуждали невинных.
- Преступница вы или мученица - ив том и в другом случае вам надлежит
молиться, и я сам буду молиться за вас.
- О, вы праведник! - вскричала миледи и упала к его ногам. - Выслу-
шайте, я не могу дольше таиться перед вами: я боюсь, что у меня не хва-
тит сил в ту минуту, когда мне надо будет выдержать борьбу и открыто ис-
поведать свою веру. Выслушайте же мольбу отчаявшейся женщины! Вас вводят
в заблуждение, но не в этом дело - я прошу вас только об одной милости,
и, если вы мне ее окажете, я буду благословлять вас и на этом и на том
свете!
- Поговорите с моим начальником, сударыня, - ответил Фельтон, - мне,
к счастью, не дано права ни прощать, ни наказывать. Эту ответственность
бог возложил на того, кто выше меня.
- Нет, на вас, на вас одного! Лучше вам выслушать меня, чем спо-
собствовать моей гибели, способствовать моему бесчестью!
- Если вы заслужили этот позор, сударыня, если вы навлекли на себя
это бесчестье, надо претерпеть его, покорившись воле божьей.
- Что вы говорите? О, вы меня не понимаете! Вы думаете, что, говоря о
бесчестье, я разумею какое-нибудь наказание, тюрьму или смерть? Дай бог,
чтобы это было так! Что мне смерть или тюрьма!
- Я перестаю понимать вас, сударыня.
- Или делаете вид, что перестали, - проронила пленница с улыбкой сом-
нения.
- Нет, сударыня, клянусь честью солдата, клянусь верой христианина!
- Как! Вам неизвестны намерения лорда Винтера относительно меня?
- Нет, неизвестны.
- Не может быть, ведь вы его поверенный!
- Я никогда не лгу, сударыня.
- Ах, он так мало скрывает свои намерения, что их нетрудно угадать!
- Я не стараюсь ничего отгадывать, сударыня, я жду, чтобы мне довери-
лись, а лорд Винтер, кроме того, что он говорил при вас, ничего мне
больше не доверял.
- Значит, вы не его сообщник? - вскричала миледи с величайшей искрен-
ностью в голосе. - Значит, вы не знаете, что он готовит мне позор, в
сравнении с которым ничто все земные наказания?
- Вы ошибаетесь, сударыня, - краснея, возразил Фельтон. - Лорд Винтер
не способен на такое злодеяние.
"Отлично! - подумала миледи. - Еще не зная, о чем идет речь, он назы-
вает это злодеянием".
И продолжала вслух:
- Друг низкого человека на все способен.
- Кого вы называете низким человеком? - спросил Фельтон.
- Разве есть в Англии другой человек, которого можно было бы назвать
так?
- Вы говорите о Джордже Вилльерсе?.. - снова спросил Фельтон, и глаза
его засверкали.
- ...которого язычники и неверующие зовут герцогом Бекингэмом, - до-
говорила миледи. - Я не думала, чтобы в Англии нашелся хоть один англи-
чанин, которому нужно было бы так долго объяснять, о ком я говорю!
- Десница господня простерта над ним, - сказал Фельтон, - он не из-
бегнет кары, которую заслуживает.
Фельтон лишь выражал по отношению к герцогу чувство омерзения, кото-
рое питали все англичане к тому, кого даже католики называли вымогате-
лем, кровопийцей и развратником, а пуритане - просто сатаной.
- О, боже мой! Боже мой! - воскликнула миледи. - Когда я молю тебя
послать этому человеку заслуженную им кару, ты знаешь, что я поступаю
так не из личной мести, а взываю об избавлении целого народа!
- Разве вы его знаете? - спросил Фельтон.
"Наконец-то он обращается ко мне с вопросом!" - мысленно отметила ми-
леди, вне себя от радости, что она так быстро достигла такого значи-
тельного результата.
- Знаю ли я его! О да! К моему несчастью, к моему вечному несчастью!
Миледи стала ломать руки, словно в порыве глубочайшей скорби.
Фельтон, должно быть, почувствовал, что стойкость оставляет его, и сде-
лал несколько шагов к двери, пленница, не спускавшая с него глаз, вско-
чила, кинулась ему вслед и остановила его.
- Господин Фельтон, будьте добры, будьте милосердны, выслушайте мою
просьбу! - вскричала она. - Дайте мне нож, который из роковой предосто-
рожности барон отнял у меня, ибо он знает, для чего я хочу им воспользо-
ваться... О, выслушайте меня до конца! Отдайте мне на минуту нож, сде-
лайте это из милости, из жалости! Смотрите, я у ваших ног! Поверьте мне,
к вам я не питаю злого чувства. Бог мой! Ненавидеть вас... вас,
единственного справедливого, доброго, сострадательного человека, которо-
го я встретила! Вас, моего спасителя, быть может!.. На одну только мину-
ту, на одну-единственную минуту, и я верну его вам через окошечко двери.
Всего лишь на минуту, господин Фельтон, и вы спасете мне честь!
- Вы хотите лишить себя жизни? - в ужасе вскрикпул Фельтон, забывая
высвободить свои руки из рук пленницы.
- Я выдала себя! - прошептала миледи и, как будто обессилев, опусти-
лась на пол. - Я выдала себя! Теперь он все знает... Боже мой, я погиб-
ла!
Фельтон стоял, не двигаясь и не зная, на что решиться.
"Он еще сомневается, - подумала миледи, - я была недостаточно естест-
венна".
Они услышали, что кто-то идет по коридору. Миледи узнала шаги лорда
Винтера; Фельтон узнал их тоже и сделал движение к двери.
Миледи кинулась к нему.
- Не говорите ни слова... - сказала она сдавленным голосом, - ни сло-
ва этому человеку из всего, что я вам сказала, иначе я погибла, и это
вы, вы...
Шаги приближались. Она умолкла из страха, что услышат их голоса, и
жестом бесконечного ужаса приложила свою красивую руку к губам Фельтона.
Фельтон мягко отстранил миледи; она отошла и упала в кресло.
Лорд Винтер, не останавливаясь, прошел мимо двери, и шаги его удали-
лись.
Фельтон, бледный как смерть, несколько мгновений напряженно прислуши-
вался, затем, когда шум шагов замер, вздохнул, как человек, пробудивший-
ся от сна, и кинулся прочь из комнаты.
- А! - сказала миледи, в свою очередь прислушавшись и уверившись, что
шаги Фельтона удаляются в сторону, противоположную той, куда ушел лорд
Винтер. - Наконец-то ты мой!
Затем ее лицо снова омрачилось.
"Если он скажет барону, - подумала она, - я погибла: барон знает, что
я не убью себя, он при нем даст мне в руки нож, и Фельтон убедится, что
все это ужасное отчаяние было притворством".
Она посмотрела в зеркало: никогда еще она не была так хороша собою.
- О нет! - проговорила она, улыбаясь. - Конечно, оп ему ничего не
скажет.
Вечером, когда принесли ужин, пришел лорд Винтер.
- Разве ваше присутствие, милостивый государь, - обратилась к нему
миледи, - составляет неизбежную принадлежность моего заточения? Не може-
те ли вы избавить меня от терзаний, которые причиняет мне ваш приход?
- Как, любезная сестра! - сказал лорд Винтер. - Ведь вы сами трога-
тельно объявили мне вашими красивыми устами, из которых я слышу сегодня
такие жестокие речи, что приехали в Англию только для того, чтобы иметь
удовольствие видеться со мной, удовольствие, лишение которого вы, по ва-
шим словам, так живо ощущали, что ради него решились пойти на все: на
морскую болезнь, на бурю, на плен! Ну вот, я перед вами, будьте до-
вольны. К тому же на этот раз мое посещение имеет определенную цель.
Миледи вздрогнула: она подумала, что Фельтон ее выдал; никогда, быть
может, за всю жизнь у этой женщины, испытавшей столько сильных и самых
противоположных волнений, не билось так отчаянно сердце.
Она сидела. Лорд Винтер придвинул кресло и уселся возле миледи, потом
вынул из кармана какую-то бумагу и медленно развернул ее.
- Посмотрите! - заговорил он. - Я хотел показать вам этот документ, я
сам его составил, и впредь он будет служить вам своего рода видом на жи-
тельство, так как я согласен сохранить вам жизнь. - Он перевел глаза с
миледи на бумагу и вслух прочитал: - "Приказ отвезти в..." - для назва-
ния, куда именно, оставлен пробел, - перебил сам себя Винтер. - Если вы
предпочитаете какое-нибудь место, укажите его мне, и, лишь бы только оно
отстояло не менее чем на тысячу миль от Лондона, я исполню вашу просьбу.
Итак, читаю снова: "Приказ отвезти в... поименованную Шарлотту Баксон,
заклейменную судом Французского королевства, но освобожденную после на-
казания; она будет жить в этом месте, никогда не удаляясь от него больше
чем на три мили. В случае попытки к бегству она подвергнется смертной
казни. Ей будет положено пять шиллингов в день на квартиру и пропита-
ние".
- Этот приказ относится не ко мне, - холодно ответила миледи, - в нем
проставлено не мое имя.
- Имя! Да разве оно у вас есть?
