поразила виновного. Вашему покровителю было прискорбно то, что старший
брат его женился на молодой девушке, не имевшей состояния. Я поняла, что
мне нечего рассчитывать на поддержку со стороны человека, обманутого в
своих надеждах на получение наследства. Я уехала во Францию, твердо ре-
шив прожить там остаток моей жизни. Но все мое состояние в Англии. Из-за
войны сообщение между обоими государствами прекратилось, я стала испыты-
вать нужду, и мне поневоле пришлось вернуться сюда. Шесть дней назад я
высадилась в Портсмуте.
- А дальше? - спросил Фельтон.
- Дальше? Бекингэм, вероятно, узнал о моем возвращении, переговорил
обо мне с лордом Винтером, который и без того уже был предубежден против
меня, и сказал ему, что его невестка - публичная женщина, заклейменная
преступница. Мужа моего уже нет в живых, чтобы поднять свой правдивый,
благородный голос в мою защиту. Лорд Винтер поверил всему, что ему расс-
казали, поверил тем охотнее, что ему это было выгодно. Он велел аресто-
вать меня, доставить сюда и отдал под вашу охрану. Остальное вам извест-
но: послезавтра он удаляет меня в изгнание, отправляет в ссылку, после-
завтра он на всю жизнь водворяет меня среди отверженных! О, поверьте,
злой умысел хорошо обдуман! Сеть искусно сплетена, и честь моя погибнет!
Вы сами видите, Фельтон, мне надо умереть... Фельтон, дайте мне нож!
С этими словами миледи, словно исчерпав все свои силы, в изнеможении
склонилась в объятия молодого офицера, опьяненного любовью, гневом и до-
толе неведомым ему наслаждением; он с восторгом подхватил ее и прижал к
своему сердцу, затрепетав от дыхания этого прекрасного рта, обезумев от
прикосновения этой вздымавшейся груди.
- Нет, нет! - воскликнул он. - Нет, ты будешь жить всеми почитаемой и
незапятнанной, ты будешь жить для того, чтобы восторжествовать над твои-
ми врагами!
Миледи отстранила его медленным движением руки, в то же время привле-
кая его взглядом; но Фельтон вновь заключил ее в объятия, и глаза его
умоляюще смотрели на нее, как на божество.
- Ах, смерть! Смерть! - сказала она, придавая своему голосу томное
выражение и закрывая глаза. - Ах, лучше смерть, чем позор! Фельтон, брат
мой, друг мой, заклинаю тебя!
- Нет! - воскликнул Фельтон. - Нет, ты будешь жить, и жить отомщен-
ной!
- Фельтон, я приношу несчастье всем, кто меня окружает! Оставь меня,
Фельтон! Дай мне умереть!
- Если так, мы умрем вместе! - воскликнул Фельтон, целуя узницу в гу-
бы.
Послышались частые удары в дверь. На этот раз миледи по-настоящему
оттолкнула Фельтона.
- Ты слышишь! - сказала она. - Нас подслушали, сюда идут! Все конче-
но, мы погибли!
- Нет, - возразил Фельтон, - это стучит часовой. Он предупреждает ме-
ня, что подходит дозор.
- В таком случае - бегите к двери и откройте ее сами.
Фельтон повиновался - эта женщина уже овладела всеми его помыслами,
всей его душой.
Он распахнул дверь и очутился лицом к лицу с сержантом, командовавшим
сторожевым патрулем.
- Что случилось? - спросил молодой лейтенант.
- Вы приказали мне открыть дверь, если я услышу, что вы зовете на по-
мощь, но забыли оставить мне ключ, - доложил солдат. - Я услышал ваш
крик, но не разобрал слов. Хотел открыть дверь, а она оказалась запертой
изнутри. Тогда я позвал сержанта...
- Честь имею явиться, - отозвался сержант.
Фельтон, растерянный, обезумевший, стоял и не мог вымолвить ни слова.
Миледи поняла, что ей следует отвлечь на себя общее внимание, - она
подбежала к столу, схватила нож, положенный туда Фельтоном, и выкрикну-
ла:
- А по какому праву вы хотите помешать мне умереть?
- Боже мой! - воскликнул Фельтон, увидев, что в руке у нее блеснул
нож.
В эту минуту в коридоре раздался язвительный хохот.
Барон, привлеченный шумом, появился на пороге, в халате, со шпагой,
зажатой под мышкой.
- А-а... - протянул он. - Ну, вот мы и дождались последнего действия
трагедии! Вы видите, Фельтон, драма прошла одну за другой все фазы, как
я вам и предсказывал. Но будьте спокойны, кровь не прольется.
Миледи поняла, что она погибла, если не даст Фельтону немедленного и
устрашающего доказательства своего мужества.
- Вы ошибаетесь, милорд, кровь прольется, и пусть эта кровь падет на
тех, кто заставил ее пролиться!
Фельтон вскрикнул и бросился к миледи... Он опоздал - миледи нанесла
себе удар.
Но благодаря счастливой случайности, вернее говоря - благодаря лов-
кости миледи, нож встретил на своем пути одну из стальных планшеток кор-
сета, которые в тот век, подобно панцирю, защищали грудь женщины. Нож
скользнул, разорвав платье, и вонзился наискось между кожей и ребрами.
Тем не менее платье миледи тотчас обагрилось кровью.
Миледи упала навзничь и, казалось, лишилась чувств.
Фельтон вытащил нож.
- Смотрите, милорд, - сказал он мрачно, - вот женщина, которая была
под моей охраной и лишила себя жизни.
- Будьте покойны, Фельтон, она не умерла, - возразил лорд Винтер. -
Демоны так легко не умирают. Не волнуйтесь, ступайте ко мне и ждите меня
там.
- Однако, милорд...
- Ступайте, я вам приказываю.
Фельтон повиновался своему начальнику, но, выходя из комнаты, спрятал
нож у себя на груди.
Что касается лорда Винтера, он ограничился тем, что позвал женщину,
которая прислуживала миледи, а когда она явилась, поручил ее заботам уз-
ницу, все еще лежавшую в обмороке, и оставил ее с ней наедине.
Но так как рана, вопреки его предположениям, могла все же оказаться
серьезной, он тотчас послал верхового за врачом.
XXVIII
ПОБЕГ
Как и предполагал лорд Винтер, рана миледи была неопасна; едва миледи
осталась наедине с вызванной бароном женщиной, которая стала ее поспешно
раздевать, она открыла глаза.
Однако надо было притворяться слабой и больной, что было нетрудно для
такой комедиантки, как миледи; бедная служанка была совсем одурачена уз-
ницей и, несмотря на ее настояния, упорно решила просидеть всю ночь у ее
постели.
Но присутствие этой женщины не мешало миледи предаваться своим мыс-
лям.
Вне всякого сомнения, Фельтон был убежден в правоте ее слов, Фельтон
был предан ей всей душой; если бы ему теперь явился ангел и стал обви-
нять миледи, то в том состоянии духа, в котором он находился, он, навер-
ное, принял бы этого ангела за посланца дьявола.
При этой мысли миледи улыбалась, ибо отныне Фельтон был ее единствен-
ной надеждой, единственным средством спасения.
Но ведь лорд Винтер мог его заподозрить, теперь за самим Фельтоном
могли установить надзор.
Около четырех часов утра приехал врач, но рана миледи уже успела зак-
рыться, и потому врач не мог выяснить ни ее направления, ни глубины, а
только определил по пульсу, что состояние больной не внушает опасений.
Утром миледи отослала ухаживавшую за ней женщину под предлогом, что
та не спала всю ночь и нуждается в отдыхе.
Она надеялась, что Фельтон придет, когда ей принесут завтрак, но
Фельтон не явился.
Неужели ее опасения подтвердились? Неужели Фельтон, заподозренный ба-
роном, не придет ей на помощь в решающую минуту? Ей оставался всего один
день: лорд Винтер объявил ей, что отплытие назначено на двадцать четвер-
тое число, а уже наступило утро двадцать второго.
Все же миледи довольно терпеливо прождала до обеда.
Хотя она утром ничего не ела, обед принесли в обычное время, и она с
ужасом заметила, что у солдат, охранявших ее, уже другая форма. Тогда
она отважилась спросить, где Фельтон. Ей ответили, что Фельтон час назад
сел на коня и уехал.
Она осведомилась, все ли еще барон в замке. Солдат ответил утверди-
тельно и прибавил, что барон приказал известить его, если узница пожела-
ет с ним говорить.
Миледи сказала, что она сейчас еще слишком слаба и что ее единствен-
ное желание - остаться одной.
Солдат поставил обед на стол и вышел.
Фельтона отстранили, солдат морской пехоты сменили - значит, Фельтону
не доверяли больше!
Это был последний удар, нанесенный узнице.
Оставшись одна в комнате, миледи встала: постель, в которой она из
предосторожности пролежала все утро, чтобы ее считали тяжело раненной,
жгла ее, как раскаленная жаровня. Она взглянула на дверь - окошечко было
забито доской. Вероятно, барон боялся, как бы она не ухитрилась ка-
ким-нибудь дьявольским способом обольстить через это отверстие стражу.
Миледи улыбнулась от радости: наконец-то она могла предаваться обуре-
вавшим ее чувствам, не опасаясь того, что за ней наблюдают! В порыве
ярости она стала метаться по комнате, как запертая в клетке тигрица. На-
верное, если бы у нее остался нож, она на этот раз помышляла бы убить не
себя, а барона.
В шесть часов пришел лорд Винтер; он был вооружен до зубов. Этот че-
ловек, о котором миледи до сих пор думала, что он всего лишь глуповатый
придворный кавалер, стал превосходным тюремщиком: казалось, он все пред-
видел, обо всем догадывался, все предупреждал.
Один взгляд, брошенный на миледи, пояснил ему, что творится в ее ду-
ше.
- Пусть так, - сказал он, - но сегодня вы меня еще не убьете: у вас
нет больше оружия, и к тому же я начеку. Вы начали совращать беднягу
Фельтона, он уже стал поддаваться вашему дьявольскому влиянию, но я хочу
спасти его: он вас больше не увидит, все кончено. Соберите ваши пожитки
- завтра вы отправляетесь в путь. Сначала я назначил ваше отплытие на
двадцать четвертое число, но потом подумал, что чем скорее дело будет
сделано, тем оно будет вернее. Завтра в полдень у меня на руках будет
приказ о вашей ссылке, подписанный Бекингэмом. Если вы, прежде чем сяде-
те на корабль, скажете кому бы то ни было хоть одно слово, мой сержант
пустит вам пулю в лоб - так ему приказано. Если на корабле вы без разре-
шения капитана скажете кому бы то ни было хоть одно слово, капитан велит
бросить вас в море - такое ему дано распоряжение. До свидания. Вот все,
что я имел вам сегодня сообщить. Завтра я вас увижу - приду, чтобы расп-
рощаться с вами.
С этими словами барон удалился.
Миледи выслушала всю эту грозную тираду с улыбкой презрения на губах,
но с бешеной злобой в душе.
Подали ужин. Миледи почувствовала, что ей нужно подкрепиться: неиз-
вестно было, что могло произойти в эту ночь. Она уже надвигалась, мрач-
ная и бурная: по небу неслись тяжелые тучи, а отдаленные вспышки молнии
предвещали грозу.
Гроза разразилась около десяти часов вечера. Миледи было отрадно ви-
деть, что природа разделяет смятение, царившее в ее душе; гром рокотал в
воздухе, как гнев в ее сердце; ей казалось, что порывы ветра обдавали ее
лицо подобно тому, как они налетали на деревья, сгибая ветви и срывая с
них листья; она выла, как дикий зверь, и голос ее сливался с могучим го-
лосом природы, которая, казалось, тоже стонала и приходила в отчаяние.
Вдруг миледи услышала стук в окно и при слабом блеске молнии увидела
за его решеткой лицо человека.
Она подбежала к окну и открыла его.
- Фельтон! - вскричала она. - Я спасена!
- Да, - отозвался Фельтон, - но говорите тише! Мне надо еще подпилить
прутья решетки. Берегитесь только, чтобы они не увидели вас в окошечко
двери.
- Вот доказательство тому, что бог за нас, Фельтон, - сказала миледи,
- они забили окошечко доской.
- Это хорошо... Господь лишил их разума! - ответил Фельтон.
- Что я должна делать? - спросила миледи.
- Ничего, ровно ничего, закройте только окно. Ложитесь в постель или
хотя бы прилягте не раздеваясь. Когда я кончу, я постучу. Но в состоянии
ли вы следовать за мною?
- О да!
- А ваша рана?
- Причиняет мне боль, но не мешает ходить.
- Будьте готовы по первому знаку.
Миледи закрыла окно, погасила лампу, легла, как посоветовал ей
Фельтон, и забилась под одеяло. Среди завываний бури она слышала визг
пилы, ходившей по решетке, и при каждой вспышке молнии различала тень
