предположить...
- Я предполагаю, сударь, что вы не глупец и вам, хоть вы и прибыли из
Гаскони, должно быть известно, что без причины не наступают ногой на но-
совой платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками.
- Сударь, вы напрасно стараетесь меня унизить, - произнес д'Артаньян,
в котором задорный нрав начинал уже брать верх над мирными намерениями.
- Я действительно прибыл из Гаскони, и, поскольку это вам известно, мне
незачем вам напоминать, что гасконцы не слишком терпеливы. Так что, раз
извинившись хотя бы за сделанную ими глупость, они бывают убеждены, что
сделали вдвое больше положенного.
- Сударь, я сказал это вовсе не из желания искать с вами ссоры. Я,
слава богу, не забияка какой-нибудь, и мушкетер я лишь временно. Дерусь
я, только когда бываю вынужден, и всегда с большой неохотой. Но на этот
раз дело нешуточное, тут речь о даме, которую вы скомпрометировали.
- Мы скомпрометировали! - воскликнул д'Артаньян.
- Как могли вы подать мне этот платок?
- Как могли вы обронить этот платок?
- Я уже сказал, сударь, и повторяю, что платок этот выпал не из моего
кармана.
- Значит, сударь, вы солгали дважды, ибо я сам видел, как он выпал
именно из вашего кармана.
- Ах, вот как вы позволяете себе разговаривать, господин гасконец! Я
научу вас вести себя!
- А я отправлю вас назад служить обедню, господин аббат! Вытаскивайте
шпагу, прошу вас, и сию же минуту!
- Нет-нет, милый друг, не здесь, во всяком случае. Не видите вы раз-
ве, что мы находимся против самого дома д'Эгильонов, который наполнен
клевретами кардинала? Кто уверит меня, что не его высокопреосвященство
поручил вам доставить ему мою голову? А я, знаете, до смешного дорожу
своей головой. Мне представляется, что она довольно ловко сидит у меня
на плечах. Поэтому я согласен убить вас, будьте спокойны, но убить без
шума, в укромном местечке, где вы никому не могли бы похвастать своей
смертью.
- Пусть так. Только не будьте слишком самоуверенны и захватите ваш
платочек: принадлежит ли он вам или нет, но он может вам пригодиться.
- Вы, сударь, гасконец? - с иронией спросил Арамис.
- Да. И гасконцы обычно не откладывают поединка из осторожности.
- Осторожность, сударь, качество излишнее для мушкетера, я это знаю.
Но она необходима служителям церкви. И так как мушкетер я только времен-
но, то предпочитаю быть осторожным. В два часа я буду иметь честь встре-
титься с вами в доме господина де Тревиля. Там я укажу вам подходящее
для поединка место.
Молодые люди раскланялись, затем Арамис удалился по улице, ведущей к
Люксембургскому дворцу, а д'Артаньян, видя, что уже довольно поздно, за-
шагал в сторону монастыря Дешо.
"Ничего не поделаешь, - рассуждал он сам с собой, - поправить ничего
нельзя. Одно утешение: если я буду убит, то буду убит мушкетером".
V
КОРОЛЕВСКИЕ МУШКЕТЕРЫ И ГВАРДЕЙЦЫ Г-НА КАРДИНАЛА
У д'Артаньяна в Париже не было ни одного знакомого, Поэтому он на по-
единок с Атосом отправился без секунданта, решив удовольствоваться се-
кундантами противника, Впрочем, он заранее твердо решил принести храбро-
му мушкетеру все допустимые извинения, не проявляя при этом, разумеется,
слабости. Он решил это, опасаясь тяжелых последствий, которые может
иметь подобная дуэль, когда человек, полный сил и молодости, дерется с
раненым и ослабевшим противником. Если он окажется побежденным - против-
ник будет торжествовать вдвойне; если же победителем будет он - его об-
винят в вероломстве, скажут, что успех достался ему слишком легко.
Впрочем, либо мы плохо обрисовали характер нашего искателя приключе-
ний, либо читатель должен был уже заметить, что д'Артаньян был человек
не совсем обыкновенный. Поэтому, хоть и твердя самому себе, что гибель
его неизбежна, он не мог безропотно покориться неизбежности смерти, как
сделал бы это другой, менее смелый и менее спокойный человек. Он вдумы-
вался в различия характеров тех, с кем ему предстояло сражаться, и поло-
жение постепенно становилось для него ясней. Он надеялся, что, извинив-
шись, завоюет дружбу Атоса, строгое лицо и благородная осанка которого
произвели на него самое хорошее впечатление. Он льстил себя надеждой за-
пугать Портоса историей с перевязью, которую он мог, в случае если не
Будет убит на месте, рассказать всем, а такой рассказ, преподнесенный в
подходящей форме, не мог не сделать Портоса смешным в глазах друзей и
товарищей. Что же касается хитроумного Арамиса, то он не внушал д'Ар-
таньяну особого страха. Если даже предположить, что и до него дойдет
очередь, то д'Артаньян твердо решил покончить с ним или же ударом в ли-
цо, как Цезарь советовал поступать с солдатами Помпея, нанести ущерб
красоте, которой Арамис так явно гордился.
Кроме того, в д'Артаньяне жила непоколебимая решимость, основанная на
советах его отца, сущность которых сводилась к следующему: "Не поко-
ряться никому, кроме короля, кардинала и господина де Тревиля". Вот по-
чему д'Артаньян не шел, а летел по направлению к монастырю Дешо. Это бы-
ло заброшенное здание с выбитыми стеклами, окруженное бесплодными пусты-
рями, в случае надобности служившими тому же назначению, что и
Пре-о-Клер; там обыкновенно дрались люди, которым нельзя было терять
время.
Когда д'Артаньян подходил к пустырю, находившемуся подле монастыря,
пробило полдень. Атос ожидал его всего пять минут - следовательно, д'Ар-
таньян был безукоризненно точен и самый строгий судья в законах дуэли не
имел бы повода упрекнуть его.
Атос, которому рана причиняла еще тяжкую боль, хоть лекарь де Тревиля
и наложил на нее свежую повязку, сидел на камне и ожидал противника, как
всегда спокойный и полный благородного достоинства. Увидев д'Артаньяна,
он встал и учтиво сделал несколько шагов ему навстречу. Д'Артаньян, со
своей стороны, приблизился к противнику, держа шляпу в руке так, что пе-
ро волочилось по земле.
- Сударь, - сказал Атос, - я послал за двумя моими друзьями, которые
и будут моими секундантами. Но друзья эти еще не пришли. Я удивляюсь их
опозданию: это не входит в их привычки.
- У меня секундантов нет, - произнес д'Артаньян. - Я только вчера
прибыл в Париж, и у меня нет здесь ни одного знакомого, кроме господина
де Тревиля, которому рекомендовал меня мой отец, имевший честь некогда
быть его другом.
Атос на мгновение задумался.
- Вы знакомы только с господином де Тревилем? - спросил он.
- Да, сударь, я знаком только с ним.
- Вот так история! - проговорил Атос, обращаясь столько же к самому
себе, как и к своему собеседнику. - Вот так история! Но если я вас убью,
я прослыву пожирателем детей.
- Не совсем так, сударь, - возразил д'Артаньян с поклоном, который не
был лишен достоинства. - Не совсем так, раз вы делаете мне честь драться
со мною, невзирая на рану, которая, несомненно, тяготит вас.
- Очень тяготит, даю вам слово. И вы причинили мне чертовскую боль,
должен признаться. Но я буду держать шпагу в левой руке, как делаю всег-
да в подобных случаях. Таким образом, не думайте, что это облегчит ваше
положение: я одинаково свободно действую обеими руками. Это создаст даже
некоторое неудобство для вас. Левша очень стесняет противника, когда тот
не подготовлен к этому. Я сожалею, что не поставил вас заранее в извест-
ность об этом обстоятельстве.
- Вы, сударь, - проговорил д'Артаньян, - бесконечно любезны, я вам
глубоко признателен.
- Я, право, смущен вашими речами, - сказал Атос с изысканной учти-
востью. - Поговорим лучше о другом, если вы ничего не имеете против...
Ах, дьявол, как больно вы мне сделали! Плечо так и горит!
- Если б вы разрешили... - робко пробормотал д'Артаньян.
- Что именно, сударь?
- У меня есть чудодейственный бальзам для лечения ран. Этот бальзам
мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе.
- И что же?
- А то, что не далее как через каких-нибудь три дня вы - я в этом
уверен - будете исцелены, а по прошествии этих трех дней, когда вы поп-
равитесь, сударь, я почту за великую честь скрестить с вами шпаги.
Д'Артаньян произнес эти слова с простотой, делавшей честь его учти-
вости и в то же время не дававшей повода сомневаться в его мужестве.
- Клянусь богом, сударь, - ответил Атос, - это предложение мне по ду-
ше. Не то чтобы я на него согласился, по от него за целую милю отдает
благородством дворянина. Так говорили и действовали воины времен Карла
Великого, примеру которых должен следовать каждый кавалер. Но мы, к со-
жалению, живем не во времена великого императора. Мы живем при почтенном
господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни хранили нашу
тайну, говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам поме-
шают осуществить наше намерение... Да, но эти лодыри окончательно пропа-
ли, как мне кажется!
- Если вы спешите, сударь, - произнес Д'Артаньян с той же простотой,
с какой минуту назад он предложил Атосу отложить дуэль на три дня, - ес-
ли вы спешите и если вам угодно покончить со мной немедленно, прошу вас
- не стесняйтесь.
- И эти слова также мне по душе, - сказал Атос, приветливо кивнув
д'Артаньяну. - Это слова человека неглупого и, несомненно, благородного.
Сударь, я очень люблю людей вашего склада и вижу: если мы не убьем друг
друга, мне впоследствии будет весьма приятно беседовать с вами. Подождем
моих друзей, прошу вас, мне некуда спешить, и так будет приличнее... Ах,
вот один из них, кажется, идет!
Действительно, в конце улицы Вожирар в эту минуту показалась ги-
гантская фигура Портоса.
- Как? - воскликнул Д'Артаньян. - Ваш первый секундант - господин
Портос?
- Да. Это вам почему-нибудь неприятно?
- Нет-нет!
- А вот и второй.
Д'Артаньян повернулся в сторону, куда указывал Атос, и узнал Арамиса.
- Как? - воскликнул он тоном, выражавшим еще большее удивление, чем в
первый раз. - Ваш второй секундант - господин Арамис?
- Разумеется. Разве вам не известно, что нас никогда не видят друг
без друга и что как среди мушкетеров, так и среди гвардейцев, при дворе
и в городе нас называют Атос, Портос и Арамис или трое неразлучных.
Впрочем, так как вы прибыли из Дакса или По...
- Из Тарба, - поправил д'Артаньян.
- ...вам позволительно не знать этих подробностей.
- Честное слово, - произнес Д'Артаньян, - прозвища у вас, милостивые
государи, удачные, и история со мной, если только она получит огласку,
послужит доказательством, что ваша дружба основана не на различии харак-
теров, а на сходстве их.
Портос в это время, подойдя ближе, движением руки приветствовал Ато-
са, затем, обернувшись, замер от удивления, как только узнал д'Ар-
таньяна.
Упомянем вскользь, что Портос успел за это время переменить перевязь
и скинуть плащ.
- Та-ак... - протянул он. - Что это значит?
- Я дерусь с этим господином, - сказал Атос, указывая на д'Артаньяна
рукой и тем же движением как бы приветствуя его.
- Но и я тоже дерусь именно с ним, - заявил Портос.
- Только в час дня, - успокоительно заметил д'Артаньян.
- Но и я тоже дерусь с этим господином, - объявил Арамис, в свою оче-
редь приблизившись к ним.
- Только в два часа, - все так же спокойно сказал д'Артаньян.
- По какому же поводу дерешься ты, Атос? - спросил Арамис.
- Право, затрудняюсь ответить, - сказал Атос. - Он больно толкнул ме-
ня в плечо. А ты, Портос?
- А я дерусь просто потому, что дерусь, - покраснев, ответил Портос.
Атос, от которого ничто не могло ускользнуть, заметил топкую улыбку,
скользнувшую по губам гасконца.
- Мы поспорили по поводу одежды, - сказал молодой человек.
- А ты, Арамис?
- Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - сказал
Арамис, делая знак д'Артаньяну, чтобы тот скрыл истинную причину дуэли.
