был в совершенно запыленном охотничьем костюме и в ботфортах. В руках он
держал плеть. С первого же взгляда д'Артаньян понял, что не миновать
грозы.
Как ни ясно было, что король не в духе, придворные все же выстроились
вдоль его пути: в королевских приемных предпочитают попасть под гневный
взгляд, чем вовсе не удостоиться взгляда. Все три мушкетера поэтому, не
колеблясь, шагнули вперед, в то время как д'Артаньян, наоборот, поста-
рался укрыться за их спинами. Но, хотя король знал в лицо Атоса, Портоса
и Арамиса, он прошел мимо, даже не взглянув на них, не заговорив, словно
никогда их не видел. Что же касается де Тревиля, то он, когда взгляд ко-
роля остановился на нем, с такой твердостью выдержал этот взгляд, что
король поневоле отвел глаза. Вслед за этим его величество, произнеся ка-
кие-то нечленораздельные звуки, проследовал в свои апартаменты.
- Дела плохи, - с улыбкой произнес Атос. - И не сегодня еще нас пожа-
луют в кавалеры ордена.
- Подождите здесь десять минут, - сказал г-н де Тревиль. - И, если я
к этому времени не вернусь, отправляйтесь ко мне домой: дальнейшее ожи-
дание будет бесполезно.
Четверо друзей прождали десять минут, четверть часа, двадцать минут.
Видя, что де Тревиль не появляется, они удалились, очень встревоженные.
Господин де Тревиль между тем смело вошел в кабинет короля и застал
его величество в самом дурном расположении духа. Король сидел в кресле,
похлопывая рукояткой бича по ботфортам. Де Тревиль, не смущаясь, спокой-
но осведомился о состоянии его здоровья.
- Плохо, сударь, я чувствую себя плохо, - ответил король. - Мне скуч-
но.
Это действительно была одна из самых тяжелых болезней Людовика XIII.
Случалось, он уводил кого-нибудь из своих приближенных к окну и говорил
ему: "Скучно, сударь! Давайте поскучаем вместе".
- Как! - воскликнул де Тревиль. - Ваше величество скучаете? Разве ва-
ше величество не наслаждались сегодня охотой?
- Удовольствие, нечего сказать! - пробурчал король. - Все вырождает-
ся, клянусь жизнью! Не знаю уж, дичь ли не оставляет больше следов, со-
баки ли потеряли чутье. Мы травим матерого оленя, шесть часов преследуем
его, и, когда мы почти загнали его и Сен-Симон уже подносит к губам рог,
чтобы протрубить победу, вдруг свора срывается в сторону и бросается за
каким-то одногодком. Вот увидите, мне придется отказаться от травли, как
я отказался от соколиной охоты. Ах, господин де Тревиль, я несчастный
король! У меня оставался всего один кречет, и тот третьего дня околел.
- В самом деле, ваше величество, мне понятно ваше отчаяние: несчастье
велико. Но, кажется, у вас осталось довольно много соколов, ястребов и
других ловчих птиц?
- И никого, кто мог бы обучить их. Сокольничие вымирают. Я один еще
владею искусством соколиной охоты. После меня все будет кончено. Будут
охотиться с помощью капканов, западней и силков! Если бы только мне ус-
петь подготовить учеников... Но нет, господин кардинал не дает мне ни
минуты покоя, твердит об Испании, твердит об Австрии, твердит об Анг-
лии!.. Да, кстати о кардинале: господин де Тревиль, я вами недоволен.
Де Тревиль только этого и ждал. Он давно знал короля и понял, что все
его жалобы служат лишь предисловием, чем-то вроде возбуждающего
средства, в котором он черпает решимость. Только теперь он заговорит о
том, о чем готовился заговорить.
- В чем же я имел несчастье провиниться перед вашим величеством? -
спросил де Тревиль, изображая на лице величайшее удивление.
- Так-то вы выполняете ваши обязанности, сударь? - продолжал король,
избегая прямого ответа на слова де Тревиля. - Разве для того я назначил
вас капитаном мушкетеров, чтобы ваши подчиненные убивали людей, чтобы
они подняли на ноги целый квартал и чуть не сожгли весь Париж? И вы ни
словом не заикнулись об этом! Впрочем, - продолжал король, - я, верно,
напрасно сетую на вас. Виновные, вероятно, уже за решеткой, и вы явились
доложить мне, что над ними учинен суд.
- Нет, ваше величество, - спокойно ответил де Тревиль, - я как раз
пришел просить суда у вас.
- Над кем же? - воскликнул король.
- Над клеветниками, - сказал де Тревиль.
- Вот это новость! - воскликнул король. - Не станете ли вы отрицать,
что ваши три проклятых мушкетера, эти Атос, Портос и Арамис, вместе с
этим беарнским молодцом как бешеные накинулись на несчастного Бернажу и
отделали его так, что он сейчас, верно, уж близок к последнему издыха-
нию? Не станете ли вы отрицать, что они вслед за этим осадили дом герцо-
га де Ла Тремуля и собирались поджечь его, пусть в дни войны, это было
бы не так уж плохо, ибо дом этот - настоящее - гнездо гугенотов, но в
мирное время это могло бы послужить крайне дурным примером для других.
Так вот, скажите, не собираетесь ли вы все это отрицать?
- И кто же рассказал вашему величеству эту сказку? - все так же сдер-
жанно произнес де Тревиль.
- Кто рассказал, сударь? Кто же, как не тот, кто бодрствует, когда я
сплю, кто трудится, когда я забавляюсь, кто правит всеми делами внутри
страны и за ее пределами - во Франции и в Европе?
- Его величество, по всей вероятности, подразумевает господа бога, -
произнес де Тревиль, - ибо в моих глазах только бог может стоять так вы-
соко над вашим величеством.
- Нет, сударь, я имею в виду опору королевства, моего единственного
слугу, единственного друга - господина кардинала.
- Господин кардинал - это еще не его святейшество.
- Что вы хотите сказать, сударь?
- Что непогрешим лишь один папа и что эта непогрешимость не распрост-
раняется на кардиналов.
- Вы хотите сказать, что он обманывает, что он предает меня? Следова-
тельно, вы обвиняете его? Ну, скажите прямо, признайтесь, что вы обвиня-
ете его!
- Нет, ваше величество. Но я говорю, что сам он обманут. Я говорю,
что ему сообщили ложные сведения. Я говорю, что он поспешил обвинить
мушкетеров вашего величества, к которым он несправедлив, и что черпал он
сведения из дурных источников.
- Обвинение исходит от господина де Ла Тремуля, от самого герцога.
- Я мог бы ответить, ваше величество, что герцог слишком близко при-
нимает к сердцу это дело, чтобы можно было положиться на его бесприст-
растие. Но я далек от этого, ваше величество. Я знаю герцога как благо-
родного и честного человека и готов положиться на его слова, но только
при одном условии...
- При каком условии?
- Я хотел бы, чтобы ваше величество призвали его к себе и допросили,
но допросили бы сами, с глазу на глаз, без свидетелей, и чтобы я был
принят вашим величеством сразу же после ухода герцога.
- Вот как! - произнес король. - И вы полностью положитесь на то, что
скажет господин де Ла Тремуль?
- Да, ваше величество.
- И вы подчинитесь его суждению?
- Да.
- И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует?
- Да, ваше величество.
- Ла Шене! - крикнул король. - Ла Шене!
Доверенный камердинер Людовика XIII, всегда дежуривший у дверей, во-
шел в комнату.
- Ла Шене, - сказал король, - пусть сию же минуту отправятся за гос-
подином де Ла Тремулем. Мне нужно сегодня же вечером поговорить с ним.
- Ваше величество дает мне слово, что между де Ла Тремулем и мной не
примет никого? - спросил де Тревиль.
- Никого, - ответил король.
- В таком случае - до завтра, ваше величество.
- До завтра, сударь"
- В котором часу ваше величество прикажет?
- В каком вам угодно.
- Но я опасаюсь явиться слишком рано и разбудить ваше величество.
- Разбудить меня? Да разве я сплю? Я больше не сплю, сударь. Дремлю
изредка - вот и все. Приходите так рано, как захотите, хоть в семь ча-
сов. Но берегитесь, если ваши мушкетеры виновны!
- Если мои мушкетеры виновны, то виновники будут преданы в руки ваше-
го величества, и вы изволите поступить с ними так, как найдете нужным.
Есть ли у вашего величества еще какие-либо пожелания? Я слушаю. Я готов
повиноваться.
- Нет, сударь, нет. Меня не напрасно зовут Людовиком Справедливым. До
завтра, сударь, до завтра.
- Бог да хранит ваше величество!
Как плохо ни спал король, г-н де Тревиль в эту ночь спал еще хуже. Он
с вечера послал сказать всем трем мушкетерам и их товарищу, чтобы они
были у него ровно в половине седьмого утра. Он взял их с собой во дво-
рец, ничего не обещая им и ни за что не ручаясь, и не скрыл от них, что
их судьба, как и его собственная, висит на волоске.
Войдя в малый подъезд, он велел им ждать. Если король все еще гнева-
ется на них, они могут незаметно удалиться. Если король согласится их
принять, их позовут.
В личной приемной короля де Тревиль увидел Ла Шене, который сообщил
ему, что вчера вечером не удалось застать герцога де Ла Тремуля дома,
что, когда он вернулся, было уже слишком поздно являться во дворец ж что
герцог сейчас только прибыл и в эту минуту находится у короля.
Последнее обстоятельство было очень по душе г-ну де Тревилю. Теперь
он мог быть уверен, что никакое чуждое влияние не успеет сказаться между
уходом де Ла Тремуля и его собственной аудиенцией у короля.
Действительно, не прошло и десяти минут, как двери распахнулись, и де
Тревиль увидел де Ла Тремуля, выходившего из кабинета. Герцог направился
прямо к нему.
- Господин де Тревиль, - сказал он, - его величество вызвал меня,
чтобы узнать все подробности о случае, происшедшем возле моего дома. Я
сказал ему правду, то есть признал, что виновны были мои люди и что я
готов принести вам извинения. Раз я встретился с вами, разрешите мне
сделать это сейчас, и прошу вас считать меня всегда в числе ваших дру-
зей.
- Господин герцог, - произнес де Тревиль, - я так глубоко был уверен
в вашей высокой честности, что не пожелал иметь другого заступника перед
королем, кроме вас. Я вижу, что не обманулся, и благодарю вас за то, что
во Франции остались еще такие мужи, о которых, не ошибаясь, можно ска-
зать то, что я сказал о вас.
- Прекрасно, прекрасно! - воскликнул король, который, стоя в дверях,
слышал этот разговор. - Только скажите ему, Тревиль, раз он называет се-
бя вашим другом, что я тоже желал бы быть в числе его друзей, но он нев-
нимателен ко мне. Вот уж скоро три года, как я не видел его, и увидел
только после того, как послал за ним. Передайте ему это от меня, пере-
дайте, ибо это вещи, которые король сам сказать не может.
- Благодарю, ваше величество, благодарю. Но я хотел бы заверить ваше
величество - это не относится к господину де Тревилю, разумеется, - я
хотел бы заверить ваше величество, что не те, кого ваше величество видит
в любое время дня, наиболее преданы ему.
- Вы слышали, значит, что я сказал, герцог? Тем лучше, тем лучше! -
проговорил король, сделав шаг вперед. - А, это вы, Тревиль? Где же ваши
мушкетеры? Я ведь еще третьего дня просил вас привести их. Почему вы не
сделали этого?
- Они внизу, ваше величество, и, с вашего разрешения, Ла Шене их по-
зовет.
- Да, да, пусть они явятся сию же минуту. Скоро восемь, а в девять я
жду кое-кого... Можете идти, герцог, и непременно бывайте при дворе...
Входите, Тревиль.
Герцог поклонился и пошел к выходу. В ту минуту, когда он отворял
дверь, на верхней площадке лестница как раз показались три мушкетера и
д'Артаньян. Их при - вел Ла Шене.
- Подойдите, храбрецы, подойдите, - произнес король. - Дайте мне поб-
ранить вас.
Мушкетеры с поклоном приблизились. Д'Артаньян следовал позади.
- Тысяча чертей! Как это вы вчетвером за два дня вывели из строя се-
мерых гвардейцев кардинала? - продолжал Людовик XIII. - Это много, че-
ресчур много. Если так пойдет дальше, его преосвященству через три неде-
ли придется заменить состав своей роты новым. А я буду вынужден приме-
нять указы во всей их строгости. Одного - еще куда ни шло, я не возра-
жаю. Но семерых за два дня - повторяю, это много, слишком много.
